SranGospodnya666

Участвую в проекте первый раз, если честно не верилось, что я получу свой подарок от Дедушки Мороза.
Как только увидела, что меня ожидает посылка на почте, поскакала сразу же в отделение.

Котоинспекция в деле

При открытии посылки сразу почувствовала приятный аромат ванили, было очень интересно, что же там внутри)

Оказалось очень много всего! А самое главное, что Дедушка Мороз угадал (в моем случае угадала) все мои пожелания, особенно хочу отметить книгу Стивена Кинга, которую я к счастью не читала, и поэтому довольна как слон!

@alisyonno, большое спасибо тебе за новогоднее настроение, желаю, чтобы в Новом году были только положительные эмоции и все складывалось удачно!

И новогоднего кота Вам в ленту!

I

В торговом зале супермаркета покупателей почти не было. До закрытия оставалось совсем немного. Лида с тоской ждала, когда же, наконец, закончится ее рабочий день и можно будет пойти домой. Впереди маячили столь же безрадостные выходные, но, по крайней мере, можно будет расслабиться. Она бросила рассеянный взгляд на двух типов, которые уже давно о чем-то напряженно шушукались в коньячном отделе. Обоим на вид было явно за шестьдесят. Ее наметанный взгляд мгновенно отметил их необычное поведение. Правда, алкашня обычно приворовывает водку, но и здесь что-то было нечисто, а гасить недостачу из своего кармана Лиде вовсе не улыбалось. Много их таких тут ходит халявщиков. На всех никакой зарплаты не хватит. Мужчины, увлеченные напряженным, отрывистым диалогом, даже не заметили, как она к ним приблизилась.

Один, тот, что был пониже и потолще, кидался от одной бутылки к другой, напряженно вглядываясь этикетки, а второй, повыше, в куцем клетчатом пальто, то и дело вонзал свою пятерню в сумасшедшую прическу, напоминая Эйнштейна, поутру забывшего смысл теории относительности.

- Ну? Ну?! – он явно нервничал. - Нашли?

- Боже, я совершенно забыл название, - пухленький коротышка уже разглядывал новую бутылку, изучая надпись сквозь толстые линзы очков.

- Позвоните Мастеру, ведь сейчас закроют! – длинный был на грани истерики.

- Бог с вами, Милорад Валерьянович, Мастер терпеть не может телефонов. Он же еще со времен Иоанна Грозного.

- Как это некстати вы забыли. Ведь если не успеем сегодня…

- Только через семнадцать лет, - дрожащим голосом произнес толстяк, - вряд ли доживем.

- Боже! Все пойдет прахом! Как же наше бессмертие?

Шизики, поняла Лида. Она негромко кашлянула в кулак, чем жутко напугала обоих.

- Я могу вам чем-то помочь? - спросила она, улыбаясь презрительно-иронично.

Коротышка съежился и испуганно посмотрел снизу вверх на приятеля.

- Понимаете, девушка. Такой вопрос. С чего бы начать? Вы давно здесь работаете?

- Третий год.

- Видите ли. Мы ищем определенный напиток. Так сказать, эликсир. – Старикашка был явно чем-то очень встревожен.

- Эликсир? – Лида на мгновение задумалась. - Да это коньячный отдел.

- Да-да, конечно. Это коньяк. Такой, знаете ли, редкий. Но он непременно должен быть у вас, - засуетился он вдруг.

- Коньяк «Эликсир», это название такое?

- Не то что бы название. Название я забыл, а у вас тут такой выбор, - он окинул взглядом нескончаемый стеллаж.

- Возьмите что-то другое, - устало предложила Лида, - вот замечательный коньяк, французский, «Курвуазье».

- Нет! Нет, это не то! - он продолжал нервное движение вдоль полок и вдруг с криком упал на колени. - Боже, я нашел! Милорад, смотрите, я нашел! Мы спасены!

- Пафнутий Капитонович, вы гений! - долговязый поцеловал толстяка во вспотевшую макушку.

Восторженно обмениваясь впечатлениями, они направились к кассе. Лида недоуменно проводила взглядом странную парочку и пошла переодеваться.

II

На улице стоял ранний октябрь. Было безветренно и тихо. Яркая полная луна висела над городом, освещая затихающие проспекты и улочки. Лида не торопясь шла по небольшой аллее, освещенной матовыми фонарями, и вдруг увидела своих недавних покупателей. Длинный словно циркулем отмерял огромные шаги, а коротышка, часто перебирая своими короткими ножками, смешно подпрыгивал, размахивая руками. Остановившись под фонарем, длинный восторженно закричал:

- Ведь это наша последняя ночь! Вы понимаете? Последняя ночь!

- Бессмертие! – толстяк опять подпрыгнул.

От таких и неприятностей дождаться можно, подумала Лида. Преодолевая страх и прячась за кустарником, она незаметно приблизилась к странной парочке и навострила уши.

- Здесь, - указывая пальцем на круглый люк коллектора, шумно выдохнул толстяк. – Именно здесь находится точка перехода. Открывайте, наконец, бутылку и становитесь на него рядом со мной! – его буквально трясло от возбуждения.

- Господи, я ждал этого момента семьдесят три года! - продолжал он чуть не плача. – Нам, людям, в отличие от рептилоидов, намного сложнее обрести бессмертные тела. Другая кровь. Но мы останемся все теми же сущностями, что и теперь. Только представьте себе, что весь наш опыт, все наши знания останутся с нами навсегда и будут только приумножаться! Это невероятно, восхитительно, прекрасно!

- Вы знаете, Пафнутий Капитонович, я поначалу предполагал, что бессмертие - это жизнь в своем теле, а тут такой сюрприз.

- А оно вам надо? Жить развалившимся стариком? Вы родитесь юным и свежим, сами выберете тело и, главное, все, чем вы являетесь сейчас, останется с вами. Ваше сознание будет вечным, вот что важно! И, меняя тела, вы будете жить в этом мире, пока не поймете его пронзительной, немыслимой красоты до конца и, впитав все это, пойдете дальше, в следующий мир!

- Да, поразительно! - кивнул длинный. - А мы с вами еще встретимся?

- Конечно, мой милый друг, конечно! Да мы договоримся прямо здесь и сейчас, - он на минуту задумался. - Решено! Через двадцать лет у Эйфелевой башни. В день первой Луны. Я надену, к примеру, красный плащ, и вы узнаете меня.

Да, старики явно выжили из ума и, по всей видимости, решили друг друга убить, предварительно напившись…

- А когда мы родимся?

- Завтра на рассвете.

- В этой стране? – испугался длинный.

- Вы возникнете там, где родится выбранное вами тело. Ребенок. И уж поверьте, с вашими знаниями в двадцать лет у вас будет все, о чем только может мечтать человек. Вы ведь прошли полный курс?

- Конечно. Тридцать лет изучения материала. Все знания мира. Главный принцип. Мастер был милостив ко мне. Это он открыл мне тайну бессмертия. Сознание вечно, но, тратя его на глупости и низменные наслаждения, мы теряем…

- Да-да, все так, а ведь каждый мог бы! Но люди глупы и ленивы. Впрочем, не будем их судить.

С этими словами толстяк разлил по пластиковым стаканчикам коньяк.

- Как странно, - сказал длинный, - простой коньяк, продающийся в супермаркете и есть последний эликсир.

- Он не так прост, - подмигнул толстяк, - и его покупают только посвященные. К тому же надо знать время и точку перехода. И ведь именно сегодня Луна в Сатурне и октябрь!

Странная парочка, стоящая на чугунном люке под фонарем, чокнулась пластиковыми стаканчиками. Лида еле сдерживала смех. Вдруг их фигуры заискрились и устремились ввысь двумя красивыми спиралевидными столбами. От неожиданности Лида села на землю и долго сидела, не мигая, пытаясь осмыслить произошедшее. Затем поднялась и со страхом подошла к люку. Рядом с ним стояла початая бутылка коньяка. Она прочитала название – «DEUS XOXOXO elixir».

III

- Я тоже хочу в вечность! - произнесла Лида, с надеждой глядя в небо, - я хочу новое тело, я хочу жить в большом красивом доме, я хочу навсегда забыть о том, что не хватает денег на жизнь и на новые шмотки!

Она встала на люк, запрокинула бутылку и принялась глотать обжигающий горло эликсир. В ушах зазвенело. Звезды смазались, превратившись в яркие, космические стрелы, и она почувствовала, как тело, распадаясь на мириады горячих частиц, уносится в небо. Впрочем, никакого тела теперь она не ощущала. Ей хотелось кричать, но это было невозможно. Она видела все вокруг, хотя у нее не было глаз, она ощущала дивные звуки и вибрацию вселенной… Лида почувствовала приближение к живой светящейся сфере, которая была больше Солнца. Ее неудержимо влекла, всасывала туда, какая-то неведомая сила. Перед ней открылся неописуемый мир, состоящий из множества фракталов дикой и немыслимой красоты. Видения ежесекундно менялись, становясь еще более прекрасными. Ей показалось, что она уже когда-то видела нечто подобное. Теплый и проникновенный голос возник ниоткуда:

- Душа, ты прошла свой жизненный путь, ты впитала все знания, постигла до конца опыт одной жизни, данный человеку, и теперь ты свободна от круга сансары – забвения. И если ты жила праведно и чисто, если энергия твоего сознания не была растрачена впустую, ты с легкостью ответишь на вопрос – что есть жизнь?

Лида заметила, что теперь она снова имеет подобие тела, только оно было прозрачным и переливающимся радужными цветами, как мыльный пузырь на солнце.

- Жизнь? Ну, так как же это, типа того, что, - она замялась, - ну как сказать? Жизнь это типа не легкая штука. Жизнь прожить - не поле перейти…

В этот же миг откуда-то возник гибкий, как змея, стебель, венчающийся бутоном с сияющим сапфировым глазом. Он стремительно приблизился к лицу Лиды и удивленно моргнул.

- Чего? – испугалась Лида.

- Нарушитель! – все вокруг мгновенно сгустилось и завибрировало. Бутон вдруг превратился в цепкую кисть, схватил ее и швырнул с такой силой, что она полетела сквозь пространство и время. Вокруг мелькали тысячи чужих жизней, событий и умов. Что-то больно ударило в лоб, и Лида в ужасе зажмурила глаза.

IV

Она словно проснулась после дикого кошмара. Вокруг все кружилось, и Лида никак не могла сосредоточиться. Потом ее крутануло раза три и ударило оземь.

Подняв голову, она увидела, что находится в странном помещении вроде клетки, в углу которой стоит большое, в два ее роста сооружение, напоминающее барабан. Похоже, из него ее и вышвырнуло только что.

- Где я?! Выпустите меня! - закричала она и подбежала к решетке. За ней просматривалось громадное помещение, в котором за столом у компьютера сидела девочка-гигант.

- Что происходит?! – ее голос сорвался на какую-то тонкую ноту.

Девочка-гигант встала и подошла к клетке, приблизила огромное лицо к Лиде и ласково спросила:

- Дуся? Дуся, ты что, с ума сошла, что ты так пищишь?

В комнате появилась еще более огромная женщина.

- Мам, гляди, хомячиха наша с ума съехала, кричит ни с того ни с сего.

- А ты ее покормила?

Лида потеряла сознание и опрокинулась без чувств на дно клетки, посыпанное опилками…

I

Все утро новый жилец разгружал мебель. Нет, сам он не носил стулья и не втаскивал циклопический диван с кожаной обивкой. Он расхаживал возле машины и отрывисто командовал. Мрачные грузчики чертыхались, сплевывая, но безропотно исполняли его приказы.

– Доброго денечка! – пропела Ирина Петровна, аккуратная старушка, колдующая над кустами белых роз в небольшом палисаднике перед домом. – Вы в двадцать пятую переселяетесь?

– Угу, – буркнул мужчина и тут же бросился к грузчикам. – Боком, боком вноси! Глаза есть, безголовые?

– Вы очень смелый, – продолжила Ирина Петровна. – Заселяться в такую квартиру...

– Какую квартиру, мамаша? Ты бы, мамаша, не лезла в чужие дела! – сверкнув глазами, рявкнул новосел.

Старушка поджала губы, но упрямо добавила:

– Я бы на вашем месте поинтересовалась историей квартирки.

Мужчина демонстративно повернулся к ней спиной.

– Все чисто. У меня проверка через прокуратуру, – буркнул он. Но это услышал только лохматый дворовый пес, мирно дремавший под скамьей у подъезда. Он приподнял одно ухо и пошевелил ноздрями, знакомясь с новыми запахами. Лоснящийся от пота мужик походил на что-то жирно-копченое, напоминающее краковскую колбасу, а грузчики – на обглоданные куриные ножки. Пес длинно зевнул и расслабленно замер, пригретый ласковым солнышком.

II

Его разбудили визги Мухиной из тридцатой квартиры. Старуху он недолюбливал за неприятный, скрипучий голос, но она частенько выносила ему остатки ужина, хотя и ругалась, что пес чавкает, как свинья. Мухина напоминала сдобную сладкую печеньку, которую иногда совала ему в миску вместе с коктейлем из рассольника, котлет и кислой сметаны. За это дворовый страж терпел и ее неприятный тембр, и склочный характер.

– Ишь, начальник нашелся! – вопила Мухина, размахивая руками перед новым соседом. – Только приехал, а уже порядки свои разводит! У себя командуй, а к нам не лезь! Мы здесь сроду не запирались!

– Дверь должна быть закрыта, – отрезал мясистый. – Чтобы не шлялись... Наркоманы, алкаши, рвань всякая. А ты иди куда шла! Разоралась тут.

– Кто разоралась? Я разоралась?!

Мужчина рукой отстранил от себя скачущую Мухину и, достав мобильник, куда-то позвонил, после чего довольно заметил:

– Завтра дверь поставят. Нам тут посторонние не нужны.

– А как Толик будет заходить? – снова всполошилась Мухина. – Он вечно ключи теряет! Квартиру-то ему мать откроет, а в подъезд как войдет?

– Кто такой Толик?

– Толик у нас особенный, он... он инвалид, – мягко ответила Ирина Петровна, выглядывая из своего окна на первом этаже.

– Психов надо лечить, – брезгливо сморщился «колбасный». – Или пусть живут в интернате.

– Интересно вы за всех решили, – покачала головой старушка. – Вы не правы, сосед. У нас тут злых людей никогда не было, потому что дом у нас добрый.

– А кошки? – продолжала бушевать Мухина. – Им-то как?

Кошек пес не любил, хотя и не трогал. Зачем? Мясо у них невкусное, а пока придушишь, расцарапают до крови.

– Кошки пусть дома сидят, – отмахнулся мужик, вытирая платком вспотевшую лысину.

…К следующему вечеру подъезд украсила бурая железная дверь, а прикрепленный к ней скотчем листок гласил: «Для выдачи электронных ключей обращаться в квартиру 25».

– Опять двадцать пять! – проворчала Мухина, высыпая на газетку перед псом куриные косточки. – Что за квартира? Одни идиоты вселяются.

Пес завилял хвостом. Он делал это мастерски – задирал хвост к небу и крутил им, как лопастями вертолета.

III

На двери сосед не остановился. Через неделю наряд полиции выволок из подъезда чету Семеновых «за злостное нарушение общественного порядка».

– Зря он так, – сказала Ирина Петровна, выразительно поглядывая на окна нового жильца. – Семеновы совершенно безобидны.

– Подумаешь, выпивали, – поддакнул ей дедок с третьего этажа. – Ведь не тунеядствовали! Работали, свои же деньги прогуливали. А что пели громко... У самого-то до полуночи то телевизор орет, то пылесос гудит.

– Не так уж и громко пели. Они надо мной живут – я ничего не слышала.

Пес внимательно прислушивался к разговору. Семеновы – это те, что прямо из окна нередко бросали ему колбасу. Они чокались, тихо позвякивая, и каждую опрокинутую рюмку сопровождали подачкой. Колбаса у Семеновых была дешевая, но пес радовался и такой. Не хуже, чем плов без мяса от Михалыча, собеседника Ирины Петровны.

Старичок, помахав жалким кулачком, тоненько пожаловался:

– Не к добру это – мирных людей обижать! А хотя бы и выпивающих.

– Мне кажется, – медленно произнесла Ирина Петровна, – что ничего у него с дверью не выйдет. Правда, Вертолет?

Пес покрутил хвостом с двумя репьями на кончике и облизнулся. Старушкины угощенья – превосходнейшее меню из всех возможных! Путовые суставы, куриные головы… И рубец! От божественного запаха рубца Вертолет терял разум, впадая в щенячий восторг. Он одобрительно гавкнул. Пес жил здесь испокон веков и со дня сотворения его собачьего мира рядом ходил, кормил и почесывал за ухом лучший человек на свете по имени Ирина Петровна – Творец Нерушимой Тверди Мироздания.

IV

Старушка оказалась права. Новенький замок сломался почти сразу – сосед не успел продать ни одного ключа-таблетки.

– Что за черт?! Кому руки повыдергивать? – злобно выругался он, обнаружив поломку. Дело было почти ночью, когда дом уже затих и редкие горящие окна отбрасывали квадратики света на темную асфальтовую дорожку. – Завтра видеокамеру повешу. А-а-а!.. – отскочил он от неожиданности. Это лохматый Вертолет бесшумно возник перед новоселом.

– А ну, пшел отсюда! Пшел, кому говорю!

Вертолет повертел хвостом, но мясистый грозно выпятил нижнюю губу.

– И с тобой, тварью, разберусь, – пообещал он. – Попадешь в живодерку, узнаешь, как людей пугать.

Слово «живодерка» Вертолету было известно. Пес его не боялся. Еще задолго до появления живодерной машины во двор вползал тошнотворный запах смерти, опутывая липкими нитями стволы деревьев, детские грибочки с качелями и ноги проходящих мимо людей. Пес неспешно вставал и уходил к школе. Там он забирался под крыльцо и спокойно пережидал облаву в компании с собаками из соседних дворов. В живодерку попадали только глупые дворняги и, может, так оно было и надо.

-- Пшел! -- мужик ногой пнул Вертолета в бок. Пес взвизгнул. Бока у него были отбиты еще в молодости, больно даже гладить. А уж если тяжелым ботинком... Да, с мясистым каши не сваришь – и он, поскуливая, поплелся к палисаднику.

Жилец, шагнув в дверь, споткнулся снова. Вязаный коврик, тот, что обычно мастерят, сплетая в спираль старые чулки, сбился, собрался в кучку.

– Понабросали дерьма! Руки бы оторвать!

Коврик полетел в урну, и пес неодобрительно зарычал. Коврик сплела Ирина Петровна, чтобы не тащить грязь с улицы. Раз в месяц половичок меняли на новый, и в этом привычном действе Вертолет усматривал незыблемое течение жизни. То, что коврик вдруг кому-то помешал, пес расценил как крушение привычных устоев. Он взволнованно гавкнул три раза. Ирина Петровна незамедлительно откликнулась, выбежав прямо в домашнем халате:

– Вертолет, что случилось?

Собака красноречиво села около урны. Старушка, расстроенно всплеснула руками и осторожно вытащила половичок. Встряхнула. Приподняла на просвет, убедилась, что коврик невредим. За этим занятием ее и застал новый сосед, неожиданно появившийся из-за дверей.

– Завтра я повешу видеокамеру, – прошипел он. – Ни одна сволочь не посягнет на мое!

– Вы о чем? – удивилась Ирина Петровна.

– Вот об этом! – мясистый постучал жирным пальцем по замку. – Думаешь, я не догадался, кто здесь всем заправляет?

Выдрав половик из рук женщины, он яростно зашвырнул его на козырек над крыльцом.

-- Что вы себе позволяете? – от возмущения Ирина Петровна чуть не задохнулась.

– Я тебя предупредил, старая карга! – колбасный угрожающе потряс кулаком перед лицом старушки. – Я больше предупреждать не буду. Здесь будет так, как живут нормальные люди, – домофон, видеокамера, консьержка и никаких драных тряпок и блохастых псов!

Он распалялся все сильнее и сильнее, брызгал слюной, кривя рот.

– Я отправлю тебя в дом престарелых, а этого, – он указал на зарычавшую собаку, – на живодерню!

Ирина Петровна отступила к стене, в ужасе закрывая лицо руками. Но сосед не унимался, нависая над испуганной женщиной, выкрикивая ругательства и размахивая руками.

V

Черная тень вылетела из темноты, обрушилась на обидчика Главного Хранителя Собачьего Мира и повалила на щербатый асфальт. Мужчина не успел даже всхлипнуть. Вертолет одним точным движением вспорол ему горло, с наслаждением откусил нос. Потом, еще хрипящему, разодрал рубаху и вгрызся в грудь, мощными челюстями ломая ребра и добираясь к сердцу. Урча и чавкая, пес трепал и трепал развороченное тело негодяя в свете луны и двух окон Ирины Петровны. Напоследок, откусив кусок дымящейся печени, он торжествующе глянул на старушку. С морды его капала кровь.

– Я же говорила, зря он так, – произнесла Ирина Петровна. – Мог бы поинтересоваться, куда делись предыдущие жильцы.

Пес с любопытством склонил на сторону лохматую башку.

– Нет, – твердо заявила старушка. – На этот раз мы не будем падать с высоты. Мы просто исчезнем. Давай, Вертолет...

Пока пес волоком перетаскивал останки к канализационному люку у торца дома, Ирина Петровна вернулась с небольшой клеткой, в которой попискивали две серые крысы.

– У вас есть ночь. Чтобы к утру не было следов ни крови, ни плоти. Поняли?

Крысы что-то пропищали в ответ.

– Понимаю, – кивнула Ирина Петровна. – Двоим тут не справиться. Можете позвать подмогу из подвала. Но, чур, потом мытье с шампунем!

Крысы, вальяжно выкатившись из клетки, с нескрываемым аппетитом сожрали надкусанную печень, после чего вразвалочку направились к щели в фундаменте.

– Это ведь ты, голубчик, провода у домофона перегрыз, – сказала Главная Царица Песьей Вселенной. – Ты, я знаю... И правильно сделал! – она ласково потрепала пса по загривку. – Зачем нам домофон? У нас всегда будут открыта дверь, чтобы Толик и кошки могли ходить свободно. И коврик всегда будет. И Семеновы пусть поют. А тебе, забияка, я не дам сегодня куриных гребешков. Вспыльчив ты стал, дружочек, без команды полез разбираться. Подумаешь о своем поведении, а там посмотрим.

Пес счастливо зевнул. Теперь все как надо. Жизнь течет, и в ее потоке пока еще есть место Вертолету, верному стражу людей из доброго дома.

Мы познакомились с мужем, когда он был еще первокурсником. После того, как он узнал, что я на параллельном курсе, и что у меня есть работа и квартира, в которой я жила себе одна-одинешенька, мы быстренько поженились.

- Тебя зовут Валя – прямо как мою бабушку, - говорил муж. (Бабушка мужа, которая его воспитала, умерла, когда он заканчивал школу).

* * *

Я всегда выглядела хорошо. Перед сном я тщательно наводила марафет, чтобы быть похожей на актрис в голливудских кино: в любых ситуациях они причесанные и ухоженные, будь то романтический ужин или крушение поезда. И еще они всегда улыбаются и ведут себя очень мило. И одеты они всегда с иголочки.

Но однажды я заболела. Грипп – это такая штука, когда ты не уверен, зачем живешь на этом свете: после трех дней температуры под 40 приходит мысль о Рае… Конечно же, я замоталась в халат и забыла о всяком имидже. «Да пуcть мы хоть разведемся, - думалось мне, - мне все равно…»

Но муж удивил меня заботой, которой он окружил меня в дни моей болезни.

- Ты в этом халате – прямо как моя бабушка, - говорил он, ласково впихивая в меня таблетки, - когда она болела, я тоже ухаживал за ней…

* * *

Конечно же, после болезни я завела моду носить в доме халат, как это было принято у его покойной бабушки.

Потом я перестала краситься – как бабушка мужа. А вскоре от хорошей жизни я заметно прибавила в весе.

- Бабушка тоже не была худышкой, - успокаивал меня муж. – Набери еще пару килограммчиков, и я буду тебя любить так же сильно, как я любил мою бабушку! – то ли в шутку, то ли всерьез восклицал он.

* * *

Все шло просто прекрасно, пока нас не пригласили на одно мероприятие, где было много людей, которые не знали нас, а мы не знали их.

Когда нас представляли друг другу, некоторым хватило наглости у меня спросить: «Это ваш сын?» - тыча пальцем в моего мужа.

Тогда, вернувшись домой, я впервые за последние годы поставила мужа рядом с собой перед зеркалом и очень внимательно посмотрела на нас двоих «со стороны». «Чужими глазами», так сказать.

То, что я увидела, повергло меня в шок. В свои сорок муж выглядел едва ли на двадцать пять, а я в мои сорок смотрелась на его фоне как шестидесятилетняя, умудренная жизнью женщина… Причем не слишком хорошо сохранившаяся…

Мои глаза раскрывались все шире и шире; я схватилась за сердце.

- Ну что ты, что ты, мать? – засуетился вокруг меня муж, капая мне корвалол.

- Что ты… что ты… сделал со мной? – хрипела я, хватая ртом воздух.

- Ничего-ничего, все будет хорошо, - заспешил муж, - я вызову «скорую», не волнуйся!

* * *

В больнице врачи подбадривающе сообщили мне, что редко сыновья проявляют такую доблестную заботу о своих матерях.

Я не стала говорить им, что это мой муж, чтобы не позориться…

Дома я хотела устроить мужу разгром. Но, когда мы перешагнули через порог, он вдруг разрыдался.

- Я так люблю тебя, мать, - всхлипывал он, - пожалуйста, приготовь мне яблочного пирога… как делала моя бабушка в детстве…

Мое женское сердце не выдержало.

- Сгоняй за яблоками, сынок, - велела я.

* * *

Теперь я частый гость в больницах. Стараюсь ложиться в разные, потому что, в отличие от меня, у врачей хорошая память. Один доктор, увидев меня опять в палате пару месяцев спустя, ужаснулся тому, как быстро я постарела…

* * *

Недавно я разложила перед собой фотографии мужа. С того момента, как мы поженились, он не постарел ни на год, в то время как я выглядела как минимум на девяносто в мои пятьдесят. Прямо как его бабушка. А в последние пару лет он, кажется, даже еще помолодел… Словно он пил из меня молодость и сам наливался жизнью…

* * *

Сегодня я чувствую себя очень плохо. Кажется, это мой последний день на бренной земле. Во дворе муж гоняет во дворе в футбол с пацанами, пока я пеку ему его любимый пирог.

- Сынок, иди ужинать! – кричу я в окно дребезжащим старческим голосом. Он радостно улыбается в ответ, полный молодости и сил, и машет мне рукой. Сколько ему сейчас? Пятнадцать? Скоро бриться начнет… А там и поступление не за горами – ведь он вот-вот школу закончит…

Успеть бы женить мальчишку…

* * *

Порой мы отдаем любимым лучшие годы нашей жизни; а когда любовь проходит, мы начинаем жалеть о пропущенном времени. Я не жалею ни о чем; ведь я пожертвовала свой срок, отпущенный мне на этой земле, в пользу того единственного человека, которого я буду любить вечно, – думаю, даже в загробной жизни…

* * *

…А, кстати, человек ли он?

Проклятие.

Каждый вкладывает в него свой смысл.

Очень часто, желая показаться более несчастными в глазах друзей и близких, мы высокопарно нарекаем этим именем череду мелких, бытовых неурядиц. Чего греха таить, всем иногда хочется разделить свои переживания, а чтобы хоть кто-то поспешил со словами утешения, надо лишь добавить драмы... Убежал любимый хомяк, все валится из рук, пообщались с трамвайным хамом - не иначе как проклятие! А самые впечатлительные еще сделают выразительный взгляд, мол, знают, кто их сглазил или порчу наслал.

Увы, дорогие друзья и любители мистики, далеко не все беды можно списать на происки темных сил и злых духов. Иногда нам просто не везет. Человеку свойственно совершать глупые ошибки, которые, повинуясь вселенскому закону равновесия, возвращаются к нам в виде проблем.

Но, что если суть постигшего Вас проклятия кроется как раз в мелочах, душевном или физическом дискомфорте. Словно отложенное до срока наказание, оно неотступно следует за Вами. Его присутствие легко ощутить, когда Вы остаетесь один на один. Нечто гнетущие и злое притаилось в углу комнаты, прямо за Вашей спиной. Не оглядывайтесь.

Я расскажу историю моего дальнего и не самого достойного родственника. Представим его как состоятельного дельца по имени Дмитрий. Высокий, холеный, по-своему привлекательный парень. Возраст - чуть больше тридцати лет на тот момент. Дима, к сожалению, типичный баловень судьбы. При скромных талантах и заурядных способностях к коммерции, в двадцать пять возглавил небольшую частную фирму. Папино наследство.

Роль начальника дурно отразилась на, и без того, склочном характере молодого человека. Дмитрий быстро уподобился классическому шефу-тирану с тараканами в голове, которые, как водится, аплодировали стоя каждому его заскоку. А шальные деньги от налаженного бизнеса обратили в бесполезные рудименты остатки совести и чести.

И вот, решил этот «состоявшийся человек» отстроить себе хоромы, достойные столь успешного и блистательного господина. Заказал дорогой дизайнерский проект и заключил договор подряда. Но не с крупной фирмой, хотя и мог позволить себе это, а вольной строй артелью. Скупость так же была в списке его характерных черт.

Стройка шла неприлично долго. В течение трёх лет поменялись пять дизайнеров и около десятка бригад. И ни с одним из подрядчиков Дмитрий не разошёлся миром. Постоянно скандалил, искал причину для разрыва договора и отказывался оплачивать работу. Кто-то уходил, кто-то ругался, а были и те, кто пошёл в суд. В методах противодействия неугодным Дима, также проявил свою дурную натуру – он беззастенчиво сдавал своих работников в милицию или натравливал бравых ЧОПовцев. Когда дом построили, выглядел он крайне уныло. Словно Франкенштейн, скроенный из разных кусков плоти, угрюмый особняк отталкивал и разочаровывал всем своим видом. Внутри дома царил архитектурный хаос. От смешения стилей рябило в глазах. Особенно выделялся английский камин в гостиной. Это было монументальный и грозный атрибут Димкиного величия, своей нелепостью уступавший только итальянской люстре на потолке. Но гордости хозяина не было предела. Он всех приглашал посмотреть и оценить достижение. И я там был… (мёд и пиво не пил). Однако, не нашёл чему позавидовать. Хотя камин и впечатлил меня. Ну, так на то и был расчёт.

Шло время. Дмитрий обживался в своей цитадели. Но вот беда… Что-то было не так на новом месте. И каждый вечер, мой родственник проводил где угодно, только не у себя. Жаловался, что не может уснуть. Слышит шумы и какие-то непонятные звуки в доме. Стоит выключить свет, как дом, буквально, оживает. Всё скрипит, трескается, ухает. В камине завывал ветер, и хотелось бы верить, что это был именно сквозняк. Поскольку завывания пугали очень сильно. В них чудились плач и стоны. Атмосферу кошмара дополнял внезапно появившийся резкий и неприятный запах. Словно что-то забилось в щель и издохло, заполняя смрадом каждый кубический миллиметр пространства. Поначалу, все беспокойства списывались на усадку дома, неполадки в водоотводах и канализации. Но проверка систем обеспечения дома и самого фундамента ничего не выявила.

Днём же всё тихо и спокойно. Разве что проблема с отоплением: сколько не нагревай – дом выхолаживается в момент. Вдобавок, постоянно работает кондиционер (вонь не выветривалась уже несколько недель). Одна радость – английский камин. Дима любил разжигать его, и подолгу сидеть перед пляшущим в каменном коробке огнём. Как-то раз, он задремал в кресле. И очнулся уже ближе к полуночи. Пламя угасло, даже угли потускнели. Комната была погружена во мрак. В этой пустоте были ясно слышны шаги. Нечто крохотное бегало вдоль стены от угла к углу. Когда шаги приближались к камину, таинственное существо замирало, и, через мгновение, бежало уже обратно. Дима почувствовал, как от страха волосы встали дыбом. Он прекрасно мог отличить крысу или кошку от человека, и сейчас был уверен, что вместе с ним в гостиной находится ребёнок… Ужас, вызванный этим явлением, парализовал его и держал в оцепенении четверть часа. Когда ночной гость набегался и спокойным шагом пошёл прямо к креслу, нервы не выдержали, и Дима заголосил, как сумасшедший. Он преодолел свой паралич и побежал включать свет. Но стоило отступить тьме, как всё стихло. Осмотр места не дал никаких ответов. Дима рассказал обо всех своих злоключениях родным и близким. И кому-то показалось умным пригласить гадалку, предложение не понравилось Дмитрию, но идея с освящением дома ему была еще более противна. Нашёл нужного специалиста через знакомых. Это была опытный экстрасенс и маг в стопятисотом поколении. Женщина деловито обошла с рамками жилище, и сказала, что на хозяине страшное проклятие – зависть недоброжелателей, и теперь, в доме бродит призрак. И еще много всяких пугающих диагнозов. За чистку и снятие порчи пришлось выложить серьезную сумму. Недолго было тихо. Хотя тухлый запах так и не выветрился. Но потом оно вернулось, шумы и шаги стали слышаться каждую ночь. Нечто с каждым своим приходом прибавляло в весе и уже громыхало посудой на кухне или топало тяжеленными ножищами на втором этаже. Дима перестал ночевать в доме и перебрался на съёмную квартиру. У парня прослеживались все признаки глубокой депрессии и психоза. Никто не верил ему. От отчаяния, он решил продать эту постройку и попытать счастья в другом месте. Однако, проклятая недвижимость словно отпугивала потенциальных клиентов…

Как говорится: не было бы счастья, да, несчастие и помогло! Зимой лопнула одна из труб отопления, и пришлось вызвать ремонтника. Им оказался дедок, лет за шестьдесят, приехавший на заработки аж из Белоруссии. Крепкий старикан только переступил порог и сразу заявил хозяину, что в доме нечисто, и дело не в канализации… Дима думал было наорать, но любопытство оказалось сильнее. Разговорились. Дедушка выслушал печальную историю. Предложил помощь за умеренную плату. Дмитрий согласился и, вопреки своему обыкновению, заплатил вперёд.

Странный сантехник взял из ящика с инструментами молоточек и пошёл простукивать стены и полы. Как и что он слушал непонятно, однако всякий раз заслышав или почуяв подозрительное место, мужик бесцеремонно орудовал молотком, вскрывая пустоты и тайники с бомбами замедленного действия - обычными куриными яйцами, которые успели протухнуть. Через пять часов на столе в гостиной лежало уже два десятка аккуратно изъятых яиц. Каждая «бомба» была проколота иголкой, чтобы гниль потихоньку просачивалась наружу. Закончив с этим сантехник, потратил всего двадцать минут на изначальную причину вызова – прорыв трубы. Дмитрий щедро благодарил своего избавителя. Страхи и параноидальные фобии отступили. Ведь, всё оказалось просто и понятно. Кто-то из строителей решил вот таким нехитрым способом отомстить. Вонь отравляла воздух и вызывала галлюцинации. О своих умозаключениях он сказал рабочему, тот покивал и так, между прочим, бросил – мол, еще бы камин разломать, но это только хозяину можно. Дима значения не придал этим словам. Распрощались.

Несколько ночей ночевал он у родственников, рассчитывая выветрить зловоние и повторно заселиться в свой милый дом. Но, по возвращении, стоило только закатиться солнцу за горизонт, всё повторилось. Невидимый гость бил в стены и передвигал мебель в соседних комнатах. Даже, когда включили свет, шумы не прекращались – оно набрало достаточно сил. Тогда и припомнилась фраза о камине. Наутро Дима вызвал каменщиков и вместе с ними без предисловий стал крушить свою гордость. Когда сбили облицовку, то в одном месте нашли углубление не больше половины ладони и детскую игрушку, пупсика с выжженными глазами и ниткой вокруг шеи…

Человек, строивший камин был очень рассержен на заказчика, и оставил в отместку кое-что страшное и опасное.

Последнюю находку вынесли за порог. Всё прекратилось, но жизнь в особняке не задалась и его пришлось продать за бесценок одной риелторской канторе. Научило ли это Диму быть более сдержанным и честным, не знаю. Время покажет.

***

- Ну, что там, Кать? Что сказал доктор? – Глеб бросился навстречу жене, но остановился как вкопанный, увидев странное выражение на лице молодой женщины. Отчаяние и боль сквозили во взгляде Екатерины. Девушка шмыгнула носом и посмотрела на мужа. Глаза ее были заплаканы.

- Все напрасно. Понимаешь, все напрасно! Все это долгое лечение было бессмысленной тратой времени и сил! – исступленно закричала Катя, и тело ее сотряслось от рыданий. Прижав жену к груди, Глеб с ненавистью поглядел на врача, вышедшего к ним.

- Успокойтесь, Екатерина Андреевна, прошу вас, - забормотал доктор и сделал приглашающий жест, обращаясь уже к Глебу: - Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет, нам надо поговорить. Наедине.

Осторожно посадив еще вздрагивающую от слез жену в мягкое кресло в приемной и пообещав ей скоро вернуться, Глеб вошел в кабинет доктора. Неприязненно осмотрелся. Роскошная обстановка кабинета служителя Гиппократа вызвала в нем невольное раздражение. Сколько же людей, не теряющих веру и надежду на продолжение рода, удалось этим шавкам обвести вокруг пальца? Сотни? Тысячи? Но… разве кто-то силой вел их в эту клинику? Успокоившись, мужчина сел на стул.

- Мне очень жаль, но лечение, к сожалению, не дало того результата, на который мы рассчитывали, - доктор говорил осторожно, подбирая правильные слова. – Репродуктивная система вашей жены не поддается лечению гормональными препаратами, то есть, заместительная гормональная терапия не принесла положительного результата. Но и отрицательного тоже, - поспешил добавить он, увидев волнение Глеба.

- Это что же получается? – тихо процедил мужчина. – Она не сможет забеременеть? Не сможет иметь детей?

- Естественным путем – вряд ли. Но всегда есть запасные варианты… Наиболее приемлемый – экстракорпоральное оплодотворение, ЭКО, проще говоря. Суррогатное материнство и усыновление я бы посоветовал вам в последнюю очередь...

- Хорошее же у вас в клинике лечение, - мрачно усмехнулся Глеб. – Сначала пичкали мою жену всевозможными гормонами, как подопытного кролика, а теперь предлагаете искусственное зачатие ребенка? Или чтобы моего ребенка вынашивала чужая женщина? А потом усыновление? Вы всех так лечите, что ли? Или просто не все деньги еще с нас выкачали?

На лице доктора расцвели малиновые пятна.

- Простите, но вы пришли сюда добровольно, - заикаясь от волнения, залепетал он. – И были ознакомлены с договором и прейскурантом цен. Вас все устраивало. Мы делаем все возможное, чтобы наши пациенты были здоровы и счастливы, но бывают особо тяжелые случаи, которые невозможно решить без хирургического вмешательства. Ваш именно такой. Это при том, что наша клиника лучшая в области. И моим долгом является предложить вам…

Глеб порывисто встал.

- Мы подумаем над вашим предложением.

Тихий стук закрывшейся двери отразился в голове доктора оглушительным хлопком. Он не мог потерять этих денежных клиентов!

***

- И что теперь делать, Глебушка? Как быть? – с грустью спросила Катя, лежа на груди мужа.

Тот вздохнул, заерзал.

- Котенок, я не знаю. Такое со мной бывает нечасто, но сейчас я и правда не знаю, что делать. Этот насос для выкачивания денег предложил мне варианты, которые меня, честно говоря, не устраивают. Я хочу, чтобы все было естественно, понимаешь? – он пытливо заглянул в глаза жены. – Никаких операций и чужих теток… А уж о детдомах я вообще думать не хочу. Своего хочу. Мы что-нибудь придумаем. Мы пойдем в другую клинику. Хорошо? Катюш?

Но жена уже забылась беспокойным сном. В нем она качала на руках пухлого малыша, который улыбался ей своей искренней беззубой улыбкой. И она знала, что это только сон, который повторяется каждую ночь, и после которого она проснется со слезами на глазах. Но это будет завтра. А пока… Она нежно прижимала к груди комочек, пахнущий молоком, и тихо улыбалась во сне…

***

- Катюш, смотри, что я нашел! – Глеб мчался к ней, размахивая каким-то листочком, зажатым в руке. – В почтовом ящике лежало. Вышел за газетой, а там… Не знал, что почтальоны теперь такое носят.

Катя внимательно прочитала содержимое листовки и подняла на мужа удивленные глаза.

- Глеб, почему ты это принес?

- Как это почему? – в свою очередь изумился муж. – Да потому что это шанс, дорогая!

- Я тебя не узнаю, - растерянно произнесла Катя и присела на стул. – Ты же никогда не верил в гадалок и знахарей, называя это шарлатанством. А теперь… даже не знаю, что и думать.

- А разве ты об этом не думала? – выдохнул Глеб. – Сколько раз я замечал, как ты с особым вниманием рассматриваешь рубрики магии в газетах.

- Я просто боялась тебе признаться, зная твой характер, - призналась Катя. – Я действительно размышляла о том, чтобы обратиться к знахарке.

- Я тебя поддерживаю, родная, позвони этой ведунье или как там ее и договорись о встрече в ближайший выходной. Мы съездим к ней.

- Ох, Глебушка, - засмеявшись и заплакав одновременно, Катя бросилась на шею мужу…

"Знахарка Авдотья. Снятие сглаза, порчи, "венца безбрачия" и тому подобное. Подробности по тел…" - красовалась надпись на листовке.

***

- Ты всерьез думаешь, что здесь кто-то живет? – с сомнением спросил Глеб, глядя на ветхую лачугу, едва ли подходящую для жилья человека.

- Ну, по крайней мере, адрес совпадает, деревня та, - нетерпеливо ответила Катя, так же внимательно оглядывая унылое жилище из окна машины.

- Будем надеяться, что бабка не любительница прикалываться, - покачал головой мужчина и трижды посигналил клаксоном.

Щербатая дверь отворилась, будто приглашая их войти в дом. Переглянувшись, Глеб и Катя вылезли из машины и, поднявшись по скрипучим ступеням, осторожно вошли внутрь. В помещении было темновато и пахло старостью. Впустив посетителей, дверь со свистом закрылась. Супруги оглядывались, тщетно пытаясь рассмотреть в полумраке хозяев жилища, но дом был будто необитаем.

- С чем пожаловали? – внезапно раздался позади них глухой голос. От неожиданности посетители вздрогнули и обернулись: в проеме распахнутой настежь двери стояла старуха и, подперев своим грузным телом косяк, недобро взирала на них из-под густых мохнатых бровей. Непонятно, когда дверь успела открыться, и как под дородной бабищей не заскрипели ступени…

- Мы по объявлению, - Катя протянула ей листовку. Глеб заметил, что пальцы жены едва подрагивали. – Зайцевы мы. Помните, я вам звонила в среду?

- Не помню, - отрезала бабка и прошла мимо них вглубь избы. В нос Глебу ударил едкий запах пота. – Так с чем вы пришли? Порчу снять али еще что? Да садитесь уж, в ногах правды нет, - Авдотья кивнула в сторону деревянной лавки…

... - Ребеночка, говорите, не можете родить? – задумчиво протянула знахарка и пытливо оглядела протянутую Катей ладонь. – А вам и не положено.

- Т..то есть как – не положено? – от реплики бабки Катя аж заикнулась.

- Не положено, и все тут, - упрямо процедила Авдотья. – На линиях твоей руки я не вижу ребенка. Бездетные вы, бездетными и помрете.

- Знаете что… - попытался было осадить бесцеремонную старуху Глеб, но осекся, встретившись с выцветшим, как старые ситцевые занавески, взглядом знахарки.

- Знаю, знаю, - криво усмехнулась она. – Не надо тут голос повышать. Не таких усмиряли. А ребеночек, если не передумаете, будет стоить вам дорого.

- Сколько? – быстро спросил Глеб.

- Э, нет, - покачала головой старуха. – Тут дело не деньгами измеряется, а совсем иными вещами. Вам бы все в бумажки переводить. А ведь существуют на этом свете и иные средства расчета…

- Что вы хотите? – дрожащим голосом произнесла Катя. – Только помогите – и мы в долгу не останемся.

- Не могу сейчас сказать, - мрачно ответила знахарка. – Могу только сейчас помочь. А заплатите потом, попозже…

Она неуклюже проковыляла к печке и что-то стала искать на ней, смешно приподнявшись на носочках. Наконец, она что-то нашарила и, зажав в руке засаленную тряпку, вернулась к супругам. Те недоуменно переглянулись. Сорвав ткань, бабка явила свету маленькую бутылочку с содержимым буроватого цвета.

- Добавляй это лекарство в любой напиток по три капли, принимай два раза в день. Делай так неделю. За это время с мужем не спи, - зашелестела бабка, глядя Кате в глаза. – А потом пробуйте… Должно получиться…

***

- Я вас поздравляю: четвертая неделя беременности, - несколько удивленно произнес доктор и поглядел на обоих супругов. – Очень странно, ведь еще месяц назад, когда вы были у меня на приеме, об этом и речи быть не могло. Вы еще куда-то ходили? В другую клинику? – врач пытливо всматривался в радостные лица пациентов.

- На все воля Божья, - сдержанно улыбнулась Катя. – Не важно как, но это чудо произошло. Спасибо вам, Евгений Игоревич, за консультацию.

Супруги Зайцевы вышли из кабинета, оставив доктора в чрезвычайном смятении. Обхватив лысеющую голову руками, он о чем-то крепко задумался…

***

- Катя, да у тебя внутри живет настоящий богатырь, - рассмеялся Глеб. – Срок еще только три месяца, а живот – будто ты глобус проглотила.

Супруги сидели на кухне и обедали.

- Да уж, - ответила жена. – Он уже и толкается, разве это должно быть в три месяца? А пинается чересчур сильно, иногда даже неприятно. Можно представить, что будет в девять… Ох!

Сильный приступ пронзительной боли сложил Катю пополам. Глеб взволнованно вскочил и с ужасом увидел, как по ногам жены медленно стекают струйки крови. Холодея от нехорошего предчувствия, он подхватил жену на руки и помчался во двор…

… - К сожалению, мы не смогли спасти ребенка, произошел выкидыш, - равнодушно сказал врач с бесконечно уставшими глазами Глебу, ожидавшему в коридоре.

Глеб закрыл лицо руками и тут же, вспомнив о чем-то, отнял их.

- Что с моей женой?

- Гхм… - замялся врач. – Мне очень жаль… Примите мои соболезнования…

***

Глеб вновь стоял на пороге знакомой лачуги. В этот раз дверь открылась не сама: ее распахнула знахарка.

- Что ты наделала! – с порога заорал Глеб. – Ты убила мою жену!

Авдотья осклабилась.

- Я же вам сказала, что не положено… Да кто же послушает… Ребеночка они, видишь ли, захотели… Вот и получили, да только плата высока оказалась… Как и всегда...

С этими словами она захлопнула дверь. Обезумев от ярости, Глеб забарабанил по старому выцветшему от времени дереву, но ответом ему послужила тишина. Дверь не поддавалась. Мужчина уже потерял счет времени, стуча и матерясь, когда его окликнула какая-то женщина, проходящая мимо:

- Что вы делаете? Побойтесь Бога! Зачем ломитесь в этот дом? Нехорошее это место. Ведьма тут жила, да уже лет десять как померла.

Вмиг прозрев от услышанного, мужчина воззрился на свои сбитые в кровь кулаки, после его взгляд переместился на наглухо заколоченную дверь…

***

- Ну, здравствуй, родная. Как ты тут поживаешь без меня? Скучаешь, небось? Не беспокойся, я не позволю тебе быть без дела. Всегда будут те, кому нужна твоя помощь. Там, где не сумею помочь я, поможешь ты.

Лысеющий доктор вздохнул и с обожанием поглядел на свою молчаливую собеседницу – потрепанную от времени и непогоды фотокарточку, неаккуратно приделанную к будто бы наспех сколоченному кресту, больше похожему на перекособоченную швабру. Со снимка на окружающий мир сурово взирала толстощекая баба с мохнатыми бровями и колючим взглядом. Еще раз вздохнув, доктор сложил в портфель визитки с адресом деревни и медленно побрел по направлению к своей машине. Пора в город. Уже вечерело, может, он еще сегодня успеет разнести листовки по нужным адресам. Завтра понедельник, а значит, новые пациенты со своими извечными проблемами. Конечно, им помогут. Не он, так его матушка... Задержавшись на миг, он развернулся и послал в сторону могилы воздушный поцелуй, после чего торопливо засеменил прочь. Лицо на фото едва заметно усмехнулось… А может, просто робкий солнечный лучик скользнул по хмурой фотографии, но быстро исчез, не в силах развеять темноту внутри...