Пустельга. Часть 4⁠⁠

Предыдущая часть.

Алелекэ сидел через костёр от Ерохина. В сгущавшихся сумерках фигура чукотского шамана выглядела зловеще. Оранжевые языки пламени плясали на лице и отражались в глазах адским огнём. С наступлением вечера туман всё сильнее наползал на лагерный городок Аненербе, наводнял проходы между палатками и стеной обступал ритуальную поляну. Он бы просочился и дальше, но сила чукотского обряда не пускала его внутрь. Рыжая птица тревожно пищала на ветвях дерева. Ерохина бил озноб.

Рядовой боялся до ужаса. Ему предстояло испытать на себе силу чукотского шамана. А слова Алелекэ, что он делает это впервые, уверенности в успешном исходе не добавляли. Шинкевич и Довлатов тоже сидели возле костра и с любопытством следили за чукчей. Они оглядывались то на Ерохина, то на Алелекэ, то друг на друга, и в их взглядах тоже не было понимания или уверенности. Аскольд бродил вокруг и исследовал границы тумана.

Костёр для Ерохина выглядел переходом между мирами, между старой жизнью и новой. Он не знал, что ждёт на той стороне, и ужасно боялся. Вдруг Алелекэ запел. От неожиданности Аскольд вскрикнул — он проверял остроту иглы патефона и неловко дёрнулся, когда услышал звуки пения.

Алелекэ пел странную, монотонную песню и подкидывал в костёр травы и порошки. Пламя плясало и вспыхивало колдовскими огнями синего, зелёного, красного цветов. Вместе с песней в круг костра пришла тундра. Ерохин чувствовал запахи северных трав, еловых иголок и дуновения ледяной метели. Он не задавался вопросом, как это возможно? Возможно и всё.

Рыжая пустельга пронзительно закричала и вспорхнула с ветки. Ерохин испугался, что она опять попытается выклевать ему глаза, и оглянулся на неё. Птица исчезла. Когда Ерохин обернулся к костру, прямо перед собой увидел лицо Алелекэ, нависшее над пламенем. Шаман сдул с ладони порошок, и Ерохин погрузился во тьму.

***

В темноте перед лицом Ерохина зависла пустельга. Она быстро махала крыльями, чтобы оставаться на одном месте. Юноша испуганно закрылся от неё, но птица не напала, и продолжила висеть в воздухе, словно чего-то ожидая.

- Куда мне идти? - Спросил Ерохин и вздрогнул. Здесь он мог говорить! Мысли в этом месте громче выстрела танка.

Ерохин не чувствовал дуновения воздуха от крыльев пустельги, не слышал ни единого звука и как будто парил в абсолютном нигде. Темнота, тишина и рыжая птица. Но она никуда не вела рядового, просто висела в воздухе, слегка покачиваясь.

- Так что мне делать?

Пустельга пролетела маленькую мёртвую петлю и снова зависла в ожидании.

- Чёртова птица, - машинально буркнул Ерохин.

Пустельга рыжей молнией бросилась к его глазам, он даже зажмуриться не успел. Но птица остановила когти на таком малом расстоянии от зрачка, что волосок не протиснется. И отлетела обратно.

- Да что я тебе сделал?! - Закричал Ерохин в отчаянии.

Вспомнил слова Алелекэ. «Она — мой энен. И я её чем-то обидел...» - Подумал Ерохин.

Он набрал полную грудь воздуха, чтобы выпалить все слова прощения разом, и… выдохнул. Оказалось, это не так просто. Из-за пустельги он чуть не утонул в болоте, разбил голову - ссадина до сих пор болела. И непонятно за что! Чем он её обидел? Если это его энен, то почему так ужасно к нему относится? Остаётся надеяться, что позже он найдёт ответ. А пока…

- Я… прошу прощения, если обидел тебя. Признаюсь, я не ведаю в чём моя вина. Но обещаю, что узнаю и обязательно заглажу её.

Птицу висела в воздухе и внимательно разглядывала его лицо. Как будто пыталась узнать врёт он или нет. Видимо удовлетворённая результатом полетела вперёд. Ерохин замешкался всего на секунду, но её хватило, чтобы птица превратилась в рыжую точку, и бросился за ней.

***

Ерохин бесплотной тенью бродил между палаток. Лагерь казался пустым, но повсюду горели факелы. Особенно много их стояло в центре. Там же собрались все люди. Ерохин чувствовал опасность, но если оставить всё как есть, то станет ещё опаснее. Он не мог понять, откуда это странное ощущение, но его правдивость не вызывала сомнений. Ерохин пошёл туда, куда ему меньше всего хотелось.

Он узнал ритуальную поляну, хоть это было непросто. Вокруг неё горели факелы, повсюду стояло странное, незнакомое ему оборудование. На камне лежал распятый человек и истекал кровью. Весь лагерь собрался на этой поляне. В её центр смотрела сотня солдатских ружей. Около распятого стоял патефон и громко произносил слова мёртвого языка.

Он не слышал их так давно. Но сейчас они желали ему зла.

В центре суетились несколько человек в белых халатах поверх чёрных кителей с молниями на воротниках. Они держали в руках приборы, которые мигали разноцветными огнями. Люди возбуждённо перешёптывались. Один, видимо самый главный, в фуражке со знаком смерти, довольно улыбался.

- Er wird bald hier sein! Er kommt schon! (нем. Он скоро будет здесь! Он уже идёт!) - Закричал один из белых халатов.

В круг света что-то упало.

- Granate! - Разнёсся крик над ритуальным капищем.

Огненные росчерки разорвали темноту. Загремели ружья, застрекотали пулемёты, полетели гранаты и мины. Земля вздымалась от взрывов. Приборы искрили и горели, факелы падали, а рядом с ними валились убитые солдаты. Кровь пропитывала землю.

- Nein! - Исступлённо закричал главный в фуражке. - Setzt das Ritual fort! (нем. Нет! Продолжайте ритуал!)

Несколько солдат телами закрыли патефон.

- Ура, товарищи! - Раздался из темноты боевой клич. - В атаку! За Родину! За Сталина!

В лагерь ворвались десятки человек. Кто в форме, кто в фуфайке или ватнике.

- Остановим кощунство врага! - Кричал тот же голос.

Солдаты и партизаны убивали врагов без разбора, гремели выстрелы, пули вгрызались в тела, ножи рассекали плоть. Ночь наполнялась предсмертными хрипами и криками ярости.

Но патефон не замолкал.

Ерохин почувствовал смесь страха и ярости. Не владея собой, он кинулся в центр лагеря. Его когтистые лапы раскидывали людей в стороны, ноги втаптывали тела в грязь, кровь лилась рекой. Выстрелы, крики, хрипы, хруст костей, всё слилось в какофонию смерти. Ерохин наслаждался каждой частичкой давно забытых ощущений. Больше крови, больше ярости, больше смертей вашему богу!

Рыжая пустельга явилась из ниоткуда и вцепилась ему в глаза. Ерохин снова упал в темноту.

***

Крики, кровь, смерть, боль и бесконечная ярость. «Прочь! - вопило естество Ерохина. - Это не я!»

- Рядовой, слушай мою команду! Приказываю очнуться!

Тьма взорвалась тысячей алых звёзд.

Ерохин открыл глаза. Щека нещадно болела.

- Очнулся, наконец, - склонился над ним Довлатов. - Тебя трясло, будто за оголённые провода взялся. Ещё птица это проклятая, еле отогнали. Ну, ты как?

Ерохин попробовал подняться, и подоспевший Алелекэ помог ему сесть. Костёр почти догорел, и Шинкевич подбросил дров.

- Пей, однако, - сказал он, протянув кружку с вонючим отваром. - Легче станет.

Только сейчас Ерохин понял, что у него болит голова, а во рту появился металлический привкус крови. Похоже, прикусил язык.. Его всего трясло, как в лихорадке. Перед глазами ещё стояли кадры кошмарного видения: смерть людей, зловещий ритуал, взрывы гранат  и бесконечная трескотня выстрелов. Ощущение невыразимого ужаса не покидало его.

Глоток горячего густого зелья чукчи обжигающим комком упал в желудок. Ерохину полегчало.

- Готов? - Спросил капитан Вебер, присев рядом.

Ерохин сделал ещё один большой глоток и выдохнул.

«Готов!» - хотел сказать он, но слова как обычно застревали в горле, поэтому просто кивнул.

Холодные пальцы капитана коснулись его виска. Сначала ничего не происходило, и Ерохин успел подумать, что так, наверно, и должно быть. Прохладное прикосновение, вонючий отвар, снимающий боль, плечо товарища… Но затем его будто пронзил электрический разряд, и видение жутким калейдоскопом пролетело перед взором. Так же быстро, скомкано и непонятно, если крутануть виниловую пластинку на проигрывателе.

Зрение вернулось к Ерохину, и он увидел, как капитан Вебер со стоном оседает на землю рядом с ним. Его била крупная дрожь, а глаза закатились. Пугающее зрелище, но несколько минут назад он выглядел не лучше.

Шинкевич понюхал кружку в руке Ерохина, сморщился и спросил:

- Хадость. Ищо есть? Кажись, над будет.

Ерохин с облегчением протянул остатки старшине.

Аскольд очнулся. Он глубоко и часто дышал, а в глазах полопались капилляры. Шинкевич протянул Веберу кружку с варевом, от которой тот, едва почуяв аромат, отшатнулся. Довлатов помог подняться Аскольду и опереться на себя, закинув руку на плечо.

- Всё хуже, чем я думал, - слабый голос Вебера едва пробивался сквозь потрескивание костра. - Я знаю, чего ты боишься, Ерохин, но это был не ты.

- О чём ты, Асик?

- Он видел демона. Был им. Похоже, Аненербе удалось совершить ритуал.

- Тьху! Бес их задери! - Возмутился Шинкевич. - Чтоб их всех приподняло да разорвало!

Вебер слабо кивнул.

- Об этом можете не беспокоиться, товарищ старшина. Они своё получили. К несчастью, как и предыдущая разведгруппа.

Аскольд закашлялся и охрип. Знаками попросил пить. Довлатов дал ему свою фляжку.

- Спасибо. Из увиденного товарищем рядовым предполагаю, что отряд слишком поздно узнал о ритуале и был вынужден действовать по обстановке. Они приняли решение объединиться с группой партизан и атаковать лагерь Аненербе.

- Нет… - прошептал Шинкевич. - Токмо не говори.

- Все погибли, - кивнул Аскольд. - Все до единого. Кроме разведчика и немца.

Капитан Вебер взглядом указал на тело мёртвого пленника возле ритуального камня.

– То есть, - начал Довлатов. - Они призвали демона?

- Предполагаю, да. И не просто демона, а Фелеса. В наше время он известен как Мефистофель. Один из ближайших сподвижников Сатаны. Раньше он был тёмным германским богом, позже примкнул к адскому воинству.

Повисло ошарашенное молчание. Никто не знал, что делать в такой ситуации. Прежде им не приходилось сражаться с потусторонними силами. Партия учила, что этих сил просто не существует.

Первым очнулся Шинкевич. Он зло сплюнул на землю.

- Ежели эт правда, - старшина вытащил нагрудный крестик. - Я этого демонюку так свинцом нашпигую, что Сатана на порог не пустит!

- И спасём товарища снайпера, - нарочито холодно сказал Вебер. - Он мне должен товарища старшину подержать.

Шинкевич самодовольно осклабился.

- Ну, попробуете, чертяки, когда выберемся, старшину на зуб.

Ерохин почувствовал, что бойцы воспрянули духом. Появилась маленькая, но надежда. А это уже что-то, можно работать. И сам он ощутил прилив сил и решимости встретиться с демоном лицом к лицу.

- Отставить. Опять балаган устроили, - беззлобно ругался лейтенант Довлатов. - Про снайпера ты верно подметил, Асик. Но между нами и Нехлебко демон. И не просто демон, а правая рука Люцифера, если я правильно понял.

Вебер кивнул.

- Значит, нам нужно его как-то убить. Но у нас нет ни танков, ни артиллерии для такого боя. Я вообще не представляю, что вся Красная армия может поставить против Мефистофеля! Ставка вряд ли учитывает нашествие демонов в планах.

- А вот здесь ты ошибаешься, Дмитрий, - хмыкнул капитан Вебер. - Но есть и истина в твоих словах. Демона почти невозможно убить. Одним отрядом дело точно не обойдётся. Проще будет вернуть его назад, обернув ритуал вспять. Но сперва я должен кое-что обсудить наедине с нашим новобранцем.

Капитан оглянулся на Ерохину, но не успел ничего сказать. Из тумана донёсся зловещий громоподобный рёв, от которого кровь стыла в жилах.

Следующая часть.