GAME OVER для овощей
Есть этот неоновый гул в черепной коробке, этот электрический зуд, который ты называешь сознанием. А в центре всего — маленький, сука, хромированный шарик. И вот он срывается.
Щелк! — и он летит сквозь кортикоидные джунгли, рикошетит от костяных бамперов памяти, где каждая зазубрина — это шрам от старых истин, каждая царапина — призрак вчерашней любви или позавчерашнего предательства. Он несется, набирая скорость, и иногда, о да, иногда он попадает в эти теплые, вибрирующие гнезда, в эрогенные зоны внутреннего космоса, и тогда по всему твоему существу разливается сладкая патока инсайта, вспышка чистого, незамутненного кайфа. Дзинь! Тысяча очков в твою карму. Ты на коне.
Но чаще эта серебряная сволочь летит не туда. Она скатывается в вязкие, липкие желоба самокопания, застревает в зловонных топях обид, бьется о глухую стену «а что, если». И вот уже на табло мигают красные цифры, отнимая у тебя последние крохи воли, высасывая свет из зрачков.
А внизу, над самой пропастью, над черной дырой окончательного «похуй», дергаются две убогие, жалкие культяпки. Два флиппера твоей воли. Последний рубеж обороны перед тотальным забвением. И вся твоя жизнь — это судорожная, отчаянная попытка вовремя нажать на невидимые кнопки, чтобы подбросить этот ебучий шарик обратно в игру, не дать ему кануть в бездну безразличия, где нет ни очков, ни правил, ни даже самого автомата.
И вот ты смотришь по сторонам. И видишь ИХ. Легионы. Армии тех, кто свой шарик не просто уронил — они его проебали. Они даже не помнят, что он был. Их внутренний пинбольный автомат стоит в темном углу, покрытый пылью и паутиной, давно отключенный от сети. Их глаза — мутные, выцветшие экраны с надписью GAME OVER, которую никто уже не читает.
Это ходячие некрологи самим себе. Сомнамбулы на автопилоте, щепки в канализационном стоке чужих желаний и социальных директив. Они жуют, что дают. Они смотрят, что показывают. Они чувствуют то, что им разрешили чувствовать. Их разговор — это пересказ чужих заголовков, их смех — фонограмма из ситкома, их трагедия — кассовый провал фильма, на который они даже не хотели идти. Они — овощи на грядке чужой воли, и единственный их бунт — выбрать кетчуп вместо майонеза.
Они сдали не бой. Они сдали саму возможность боя. Они променяли неистовый, кровавый, но живой грохот шарика в собственной голове на тишину и покой кладбища. Они смотрят на тебя, на твои горящие глаза, на твои подергивающиеся пальцы, вечно готовые ударить по флипперам, и крутят пальцем у виска. «Успокойся, — шепчут их пустые рты, — расслабься, плыви по течению».
Плыть по течению? Да вы охуели! Это течение несет прямиком в отстойник!
Настоящий игрок знает: уронить шарик — это не провал. Это передышка. Это возможность перевести дух, протереть тряпочкой стекло, плюнуть на руки и, может быть, даже прихуярить к своей машине новый бампер из свежепрочитанной книги или укрепить флипперы сталью нового, выстраданного принципа. Это шанс заглянуть под капот своего сознания, подкрутить там пару гаек, смазать заржавевшие механизмы и снова запустить этот серебряный шар, но уже с новой, дьявольской силой.
Потерять шарик — вот настоящая смерть. Это забыть, что ты — игрок и механик в одном лице. Это согласиться с тем, что ты — всего лишь автомат, а не его безумный, гениальный конструктор. Это стать зрителем собственной казни.
Так что пока внутри тебя есть этот грохот, пока пальцы нащупывают кнопки, пока ты видишь отблеск своего безумия в полете этого маленького серебряного ублюдка — ты жив. Ты не просто существуешь. Ты ваяешь себя из хаоса, высекаешь искры смысла из камня абсурда. Ты — лабиринт и Минотавр одновременно.
Пусть они там, снаружи, стоят в своих очередях за порцией серой баланды для мозга. Пусть их шарики ржавеют в бездне. Твой — летит. И каждый удар флиппера — это не защита. Это акт творения. Это твой средний палец, показанный энтропии.
Так что жми на кнопки, пока они не отвалились.