Дети, санки, два кота
(навеяно Днем кошки и конкурсом на Пикабу)
Отправляясь в климатическую эмиграцию с Урала в Казахстан, мои родители, в принципе, догадывались, что едут на юг, но санки все же прихватили.
«Пригодятся» – подумала мама сквозь ноябрьский буран, садясь со мной в самолет в Магнитогорске.
«Не пригодятся» - передумала мама, вытряхивая меня из шубы возле клумбы с цветущими розами в Джамбульском аэропорту.
А санки были лютые. Не какие-то там складные алюминиевые эпохи застоя и благоденствия, а батины, эпохи послевоенного Возрождения. КОВАНЫЕ. Из стального витого прута. А прут - из фашистских танков, переплавленных в мартеновской печи Магнитки. С такой родословной санки сочетали в себе ненависть ко всему живому и героизм народа-победителя.
За следующие 7 лет они пригодились ровно 1 раз – снег удачно выпал вечером и по пояс. Это означало, что у нас есть ночь на всё про всё – завтра снова будет асфальт. Вообще, мы с братом были уже в преклонном для катания возрасте (мне лет 12, ему 6), но упустить такую возможность было нельзя. Вначале конём был батя, но уже через полчаса мы загнали его до мыла. И тогда я придумала запрячь коренным Фарса – здорового немецкого кобеля. Гонщиком-испытателем назначила Ромку. И всё у нас шло просто отлично, пока кобель не погнался за котом. Кот виртуозно свернул за угол дома. Собака попробовала повторить маневр, но прицеп занесло. Санки с дремлющей в их металлической решетке яростью на полной скорости влетели в угол веранды, обрушив часть фасада. И шифер с крыши. Ну и стекла выбило. И фундамент немного повело.
Батя, который в этот самый момент находился на этой самой веранде, осторожно выглянул в образовавшееся технологическое отверстие. Вышел во двор. Оценил ущерб. Закурил. Я, как автор-теоретик этого пиздеца, на всякий случай стояла поодаль, ближе к открытым воротам. Ромка – невредимый – вылезал из-под санок в облаке строительной пыли. Кобель, навострив уши, чтобы не пропустить знакомый сигнал к эвакуации, косился на кота, переводя стрелки. Кот нагло развалился на крыше летней кухни и всем своим видом цитировал знаменитую (в будущем) дипломатическую формулу «дебилы, блядь».
Такого сильного и меткого броска, каким батя закинул санки на чердак, я больше в жизни не видела НИ КОГ ДА.
С тех пор они там и валялись.
Шли годы…
Помня о том, что бабушки-дедушки радуются внукам дважды – в день приезда и день отъезда, я старалась радовать родителей почаще и приезжала с детьми по три раза в год. Младшая была идеальным ребенком. Вся генетическая мутация под названием «шило в жопе и реактор в мозгах» досталась старшему -Степану.
Зима. Вечер. Мирное семейное чаепитие после ужина. На улице валит снег – как тогда - чисто по-южному – комьями и готовыми снежками. Дети с тремя собаками и одним котом возятся во дворе.
Вдруг распахивается дверь. Неспешно вваливается Степан – отрок 5 лет от роду- и тоном, не терпящим возражений, копируя дедовскую интонацию заявляет:
- Дед. Мне кажется, ты должен помочь коту.
Дед, не отрываясь от телевизора:
- Ну, раз ты так думаешь, давай помогу. Что с ним?
Степан говорит: ща! Убегает. Возвращается через минуту.
- Вот
«Вот» представляло собой литровую стеклянную банку, инсталлированную на голову коту неизвестным науке способом. Даже мне, гуманитарию, было понятно, что размеры не совпадают и банка коту мала. Должна быть, по крайней мере, мала. Обмякшее тулово кота свидетельствовало, что нераспознанное внешнее устройство изменило конфигурацию системы и операционка легла. Сквозь ярко-рыжий окрас пробивался цианоз, мех выглядел помятым. Очевидно, кота не только заинсталлировали, но и уже какое-то время пытались выинсталлировать из банки.
Самое умное, что мог сказать дед после «нихуясе»:
- А зачем он туда полез?!
- Дед. Ну как, зачем…Не лез он, конечно – внук выразительно посмотрел на деда как на ребенка - Корячился. Но потом ничё. П о м е с т и л с я.
- Коллеги, извините, что вмешиваюсь, но прямо сейчас у вашего пациента на фоне асфиксии развивается отек гортани, и если вы не снимите банку, то без интубации пациент сдохнет. У вас минута.Это мама, как всегда - буднично, профессионально, жестко - разъяснила положняк, не отрываясь от книги. Все-таки скоряки, реаниматологи и летчики – не люди, а полубоги. Кажется, им вместе с профессией выдают гайд на все случаи жизни.
- Блдь. Точно. А как? Тащить кота из банки? Или банку как-то скручивать? Или массаж сердца ему делать, а, Валюш? – заметался батя.
Мама, одной рукой придерживая страницу книги, второй дотянулась до дверцы кухонного стола, не глядя нашла молоток для отбивания мяса и протянула отцу.
- В смысле? Ненене. Я не могу, у меня лапки рука не поднимется
- Дно банки разбей. Ему воздух нужен. БЫСТРО!
Дальше – как в сказке. Дед бил-бил – не разбил. Боюсь, говорит, не рассчитать и добить. Укутали полутруп в покрывало. В покрывале перестало быть понятно, куда бить – все мягкое. Ну…куда-то били…услышали приглушенный треск.
- Надеюсь, это не череп – сказала мама.
Развернули.
Кошачья душа только приготовилась реинкарнироваться во что-то более совершенное (хотя куда уж больше?), как ее грубо вернули обратно.
Кот пришел в себя и хрипло втянул воздух ртом. Пошатываясь, сел. Оглядел обстановку. Беззвучно открыл пасть, разминая челюсть. Покосился на острое стеклянное ожерелье из остатков банки, которое болталось на шее.
- Щас он начнет зевать после отходняка и артерию себе перережет – мама снова дала душе кота надежду на реинкарнацию.
Пришлось повторить операцию – кота снова обмотали покрывалом и еще пару раз хряснули молотком. Развернули. Окончательно освободили от осколков. Мама осмотрела пациента, признала состояние удовлетворительным и выписала из реанимации.
Бесшумно падал снег.
Батя достал самогон.
Со двора донёсся звук, как-будто экскаватор упал в карьер.
- Внук!!! Ты чё там опять творишь?!?
- Да ниче, дед, не переживай! Я тут саночки на чердаке нашёл...
- Пиздец веранде...
- И во двор их сбросил! Ща кота упакую и повезу на прогулку, чтоб он это...УПОКОИЛСЯ.
- И коту...
- А пока я слезаю, ты Лизу на санках покатай!
- И мне...
Отец накапал валерьянки себе в самогон и коту в колпачок...
- Рыжий, наше здоровье!
...надел шапку и вышел во двор