13 лет⁠⁠1

чушь не пишите. там от удара всех разбросало. В том числе сизова выкинуло. при таких ударах ремни не работают. Ремни нужны не для того, чтоб в авиакатастрофе выжить, а чтоб во время воздушных ям или при посадке черепом панель или переднее кресло не пробить.

«Правду узнаем лет через сорок»

Неподалеку взлетал самолет. Звук тяжелый, густой.

Я замер.

Взлетел!

— Взлетел, — произнес в тон папа Александра.

— Скажите, Саидгерей... — начал я.

— Зовите меня просто Гера, ладно?

— Конечно.

Я хотел расспросить обо всем том, о чем писали газеты. Мол, папа Галимова очутился на месте крушения почти сразу. Раньше спасателей. Неужели увидел обожженного сына?

Обо всем этом хотел спросить. Но мне было страшно.

Он словно понял — по взгляду в сторону взлетной полосы. Начал говорить без всяких расспросов.

— Лучше и не рассказывать, что увидел, — поморщился Гера. — Валялись пацаны как поросята. Вы же были на этом месте, видели мемориал? Вот вдоль по этому склону все и лежали. Обгорелые. Ночью, накануне этого дня, непонятный сон — будто я на войне, все кругом горит, таскаю раненых. Во сне кричать начал. Жена растормошила: «Гера, Гера, что ты...» — «Господи, надо же такой ерунде присниться. Какие-то обгорелые тела, я среди них». А вечером увидел своими глазами.

— Все обгорели?

— Нет. Гена Чурилов, Ваня Ткаченко словно уснули, прямо в креслах. А от кого-то вообще ничего не осталось. Я-то не знал, что Саня наш живой и его уже увезли. Подъехал с другой стороны к реке, переплыл — и стал искать сына среди тел. Хоть уже оцепление выставили. Не он. И этот не он... У кого-то золотая цепь как у Сани, переворачиваю — нет, не он. Наткнулся на Марека. Еще рыженький мальчишечка мне в глаза бросился, Даня Собченко. Пожарные подошли: «Ладно, ладно, пойдемте». Кто-то куртку на меня набросил. Вода-то ледяная. Из-за этого инвалидность получил.

— Из реки вытаскивать никого не пришлось?

— Там уже не было никого. Когда переплывал, сплошной керосин вокруг. Носа самолета не было вообще, а хвост торчал из того места, где сейчас ступеньки к воде. Его еще тушили.

— Поначалу спасатели приняли Александра за пьяного рыбака?

— Да. Иди, говорят, отсюда. Он и пошел в сторону. Потом вернулся: «Я с этого самолета...» Тогда его под руки подхватили, подняли на катер.

— Я был на этом месте, взлетная полоса рядом. Высоко взлететь не успели. Почему ж одни трупы?

— Потому что баки полные. Думаю, и взрыв был. Погибли из-за огня и дыма, а не из-за удара. Если смотреть на взлетку, там небольшой сарайчик. Так колеса шасси прямо по крыше прошли. Из-за поврежденного крыла стало заваливать набок. Снес березу, ее обломок до сих пор лежит у часовенки. Думаю, правду мы узнаем лет через сорок. Как в случае с «Пахтакором». Хвост самолета до сих пор хранится где-то в ангаре.

— Саша прошел через полосу огня?

— Скорее всего, просто вылетел. Касание, взрыв и разлом — кого-то выкинуло. И он, и Сизов не были пристегнуты. Сизову повезло — он был в служебном костюме, который не сгорел. Это и спасло. А ребята в джинсах, еще в чем-то, что на них же полыхало. Поэтому все голые лежали.

— Говорят, Сизова и вашего сына уберегло то, что сидели сзади.

— Саша никогда не пристегивался. Пока стюардесса не подойдет: «Молодой человек, ремень!» — «Ну, ладно...» А когда с командой летал, даже во время взлета ходил по салону. С кем-то поболтать, посмеяться. Сейчас не поймешь, кто где был. Сизов точно сидел в последнем ряду. Обычно Саня Беляев был сзади. Когда нашли — он был страшно обгоревший. А волна огня шла спереди.