"Революция предпочитает молодых любовников" — крылатая фраза Троцкого. Смысл понятен: всякая революция зажигает на небосклоне новые звезды. Горят они ярко, но и сгорают обычно быстро. А "любвеобильная" революция тут же в толпе находит нового фаворита. Примерно ту же мысль на эшафоте высказал Дантон: "Революция пожирает своих детей". Одним из таких "любовников" революции был и Яков Блюмкин: убийца германского посла Мирбаха, левый эсер и большевик, разведчик и каратель, приятель Есенина и Маяковского.
К женщинам он вообще был неравнодушен. Страсти в его жизни бушевали нешуточные, и боевые подруги попадались прямо роковые. Левоэсеровскую расправу, например, инспирировала эсерка-боевичка Лида Сорокина, чернобровая красавица, с которой у него была сумасшедшая любовь в 1918 году.
В 1929-м Блюмкина выдала чекистам его пылкая возлюбленная Лиза Горская. Ее как раз собирались вычищать из партии, и она, рассчитывая сохранить членство в ВКП(б), настучала на милого дружка-троцкиста.
Впрочем, и здесь звериная интуиция поначалу не подвела Блюмкина: в ночь, когда его ожидала на квартире чекистская засада, он остался у давнего друга - поэта Сергея Городецкого. Не помогло: на другой день все равно взяли и вскоре расстреляли. За связь с Троцким, которого Блюмкин боготворил.
Не будучи большевиком вполне, он оставался фанатиком террора и авантюризма. Бесценный кадр самых горячих лет революции, Блюмкин подлежал уничтожению при первых признаках ее окаменения. И был ликвидирован в самый канун тридцатых тридцати одного года от роду, прожив жизнь, приключений и перемен в которой хватило бы на десятерых.
В юности окончил лишь еврейское духовное училище. Но занимался самообразованием — в автобиографии, написанной для ГПУ после ареста, рассказывает, что читал "запойно". Судя по обилию выученных Блюмкиным позже восточных языков, был человеком очень способным. К идишу и ивриту добавил турецкий, арабский, китайский и монгольский, причем владел ими на уровне, который позволял ему изображать и монгольского ламу, и индийского дервиша, и палестинца.
В юности писал стихи, которые публиковались в одесских газетах. Позже это помогло ему войти в круг известных поэтов. Один из вариантов "Манифеста имажинистов" подписан вместе Есениным и Блюмкиным. Вел диспуты между поэтами.
Этого оказалось достаточно. Правда, в ту пору он уже был знаменит как убийца Мирбаха, чекист и человек, близкий к Троцкому. Даже Николай Гумилев, позже жертва большевиков, в стихотворении "Мои читатели" написал: "Человек, среди толпы народа застреливший императорского посла, подошел пожать мне руку, поблагодарить за мои стихи". Не знаю ни одного стихотворения самого Блюмкина, но графоманом, видимо, он не был. Иначе позже, когда Блюмкина пытались обвинить в убийстве Сергея Есенина (было и такое), не возникло бы подозрение, что это он написал и подкинул знаменитые предсмертные строки: "До свиданья, друг мой, до свиданья".
Еще совсем молодым был в еврейских отрядах самообороны, которые противостояли в Одессе черносотенцам, стал эсером. Вместе с Мишкой Япончиком, прототипом Бени Крика у Бабеля, участвовал в формировании Добровольческого "железного отряда".
Известность пришла в 1918 году. В ВЧК в ту пору работали и левые эсеры: после Октября большевики и эсеры, постоянно конфликтуя, тем не менее сотрудничали. Одним из чекистов-эсеров был и Блюмкин (в 18 лет возглавлял отдел по борьбе с международным шпионажем).
Однако немцы на разрыв с советской властью после убийства Мирбаха не пошли. А восстание левых эсеров , которое некоторые исследователи называют "третьей" или "четвертой революцией" (с учетом 1905 года), провалилось. Блюмкин в различных версиях обстоятельств теракта выглядит либо отчаянно смелым, либо комедийно. Кое-кто даже утверждал, будто убегая, он получил пулю в зад, а выбрасываясь из окна, повис на ограде. На самом деле был ранен в ногу, суматохи там хватало, но ничего комедийного в том террористическом акте нет.
Здание германского посольства.
Укрылся раненый в штабе ВЧК, которым командовал эсер Попов, туда его пришел арестовывать сам Дзержинский. Кое-кто полагает, что Блюмкин был любимцем "железного Феликса". Возможно, поскольку позже Блюмкин стал блестящим разведчиком. Но сразу же после убийства Мирбаха, которое совершили с помощью удостоверения с поддельной подписью Дзержинского (на время расследования его даже отстранили от дел), "рыцарь революции", полагаю, не испытывал к Блюмкину ни малейшей симпатии. Эсеры героя остригли, побрили и под чужим именем спрятали в больнице. Чекисты нашли, поставили охрану, но он все равно сбежал.
Гетман Скоропадский(весь в белом).
Известно, что на Украине в 1918-1919 годах Блюмкин пытался устранить гетмана Скоропадского, но не сработало взрывное устройство. Позже вынашивал планы ликвидации Колчака и Деникина, однако повторить "германский успех" не сумел. Охотились и на него: бывшие товарищи эсеры подозревали в измене. Пережил три покушения. Однажды, когда он, тяжело раненный, снова оказался на больничной койке, в окно бросили бомбу, хотели добить. Однако везло этому человеку удивительно. Опять бежал. Потом попал в плен к петлюровцам, пытали зверски и, сочтя мертвым, выбросили голым на железнодорожные пути. Выжил. Пришел к большевикам, покаялся в убийстве Мирбаха. Ревтрибунал приговорил к расстрелу, но (похоже, благодаря Троцкому и Дзержинскому) смертную казнь заменили на "искупление вины в боях по защите революции".
Искупал старательно. В должности комбрига воевал на Южном фронте. Участвовал в налете на персидский порт Энзели — это первая крупная спецоперация Советской России на международной арене. Туда белые успели вывести немалую часть каспийского флота. В итоге вернули 23 судна.
После переворота занимался организацией компартии Персии, стал членом ЦК компартии Персии и комиссаром штаба Красной Армии Гилянской Советской Республики на севере Ирана. Участвуя в боях, Блюмкин руководит обороной города Энзели от наступавших войск шаха Ирана. Блюмкин был делегатом от Ирана на Первом съезде угнетённых народов Востока созванный большевиками в Баку.
В Монголии, командуя 61-й бригадой, разбил части барона Унгерна. Был начальником охраны Троцкого, мотался с ним в поезде по фронтам. Революция сделала его и карателем: подавлял восстание крестьян Нижнего Поволжья, Вешенское восстание на Дону, восстание в Грузии, расстреливал пленных белых офицеров в Крыму. В итоге добился полного доверия и стал большевиком.
Персидская "красная армия".
В 1920-1921 годах Блюмкин — на курсах Военной академии РККА, где готовили и разведчиков. Специализация — Восток. Правда, учебу постоянно прерывали миссии за рубежом по линии ИНО (иностранный отдел) ВЧК, который как раз тогда, в 1920-м, и был создан. На его счету немало блестящих операций. Среди них — миссия в Персию, где он участвовал в свержении Кучек-хана, а после переворота стал членом ЦК иранской компартии.
Осенью 1921 года занимался расследованием хищений в Гохране. Ездил в Ревель под псевдонимом Исаев. Полагают, что именно этот эпизод использовал Юлиан Семенов в книге "Бриллианты для диктатуры пролетариата". На связь со Штирлицем намекают и другие псевдонимы Блюмкина: Макс и Владимиров. Все-таки Штирлиц у Семенова — и Максим Максимович Исаев, и Всеволод Владимирович Владимиров. Впрочем, и это из разряда "вроде бы".
В 1926 году Блюмкин направлен представителем ОГПУ и Главным инструктором по государственной безопасности Монгольской республики. Выполнял спецзадания в Китае, Тибете и Индии. В 1927 отозван в Москву в связи с трениями с монгольским руководством и дезертирством начальника Восточного сектора ИНО Георгия Агабекова. Бежав на Запад Агабеков рассекретил сведения о деятельности Блюмкина в Монголии.
Якобы пытался свергнуть далай-ламу. Афганистан, Индия, Персия, Палестина и Китай — все это по тем временам английские болевые точки, на которые большевики пытались надавить, добиваясь от Лондона уступок. Мог в этом раскладе появиться и поднебесный Тибет. Есть еще версия, будто Блюмкин искал там мифическую Шамбалу, но кремлевским атеистам, да еще в те времена, было, думаю, все же не до того.
Блюмкин в конце 20 годов.
В 1928 году Блюмкин — резидент ОГПУ в Константинополе. Курирует весь Ближний Восток. По заданию ЦК ВКП(б) он занимался организацией в Палестине резидентской сети. Он работает то под видом набожного владельца прачечной в Яффо Гурфинкеля, то под видом азербайджанского еврея-купца Султанова. Блюмкин завербовал венского антиквара Якоба Эрлиха, и с его помощью обустроил резидентуру, законспирированную под букинистический магазин. Блюмкин наладил через каналы ЧК вывоз еврейских манускриптов и антиквариата из СССР. ОГПУ проделало огромную работу в западных районах СССР по сбору и изъятию старинных свитков Торы, Талмуда, 330 сочинений средневековой еврейской литературы. Чтобы подготовить Блюмкину материал для успешной торговли, в еврейские местечки Проскуров, Бердичев, Меджибож, Брацлав, Тульчин направились экспедиции ОГПУ с целью изъятия старинных еврейских книг. Блюмкин выезжал в Одессу, Ростов-на-Дону, в местечки Украины, где обследовал библиотеки синагог и еврейских молитвенных домов. Книги изымались даже из государственных библиотек и музеев. В Палестине Блюмкин познакомился с Леопольдом Захаровичем Треппером, будущим руководителем антифашистской организации и советской разведывательной сети в нацистской Германии, известной, как «Красная капелла».
То, что Блюмкин был большим авантюристом, и то, что на его руках немало крови, неоспоримо. Но… не знаю, кем мог бы стать этот, бесспорно, талантливый человек, если бы ему не начала строить глазки г-жа Революция. Именно она вылепила из своего "любовника" того, кем он стал. Революция катастрофично и безжалостно ломает судьбы миллионов людей. Ломает изощренно, умудряясь даже романтика превратить в палача.
К тому же Блюмкин не просто был поклонником Троцкого, в чем, кстати, нет ничего удивительного, эта личность, как магнит, одних отталкивала, а других притягивала. В показаниях Блюмкина — а арестовали его как раз за контакты со Львом Давидовичем в Константинополе — хорошо видно, как он мечется между верностью партийной дисциплине и тем, что многое в установках того, уже сталинского времени ему не по душе. Изо всех сил пытался быть верным и ВКП(б), и не предать Троцкого.
Наступила уже сталинская эпоха, поэтому бог его знает, но не исключено: если бы пришел сам, то, учитывая ценность такого работника, Блюмкина, возможно, снова бы простили. Тем более его склонность к оппозиционерам секретом не была, однажды он даже подавал заявление о выходе из партии по идейным соображениям, но именно ГПУ его и отговорило. А незадолго до доноса без проблем прошел партийную чистку. Как пишет сам Яков: "Мои колебания всегда шли справа налево, всегда в пределах советского максимализма. Они никогда не шли направо".
Дом,в котором жил Блюмкин в Москве перед арестом.
Формально "тройки НКВД" появились в 1937-м. Однако Блюмкина "тройка" судила уже в 1929-м. Вероятно, это был "пилотный проект". Дело рассматривали Менжинский, Ягода и прямой руководитель Блюмкина в ИНО Трилиссер. Трилиссер был против смертного приговора, другие — за. Версии расстрела разные. Кто-то настаивает, что Яков Блюмкин пел "Интернационал", другие, что крикнул: "Да здравствует Троцкий!"
Поскольку Блюмкин был лишь одним из "любовников" революции, она, разумеется, этот расстрел пережила и продолжила свой путь, только уже под ручку с другими фаворитами. Их расстреляют чуть позже, в годы Большого террора.
