grigorykiryakov

Для подписчиков, неравнодушных к истории Титанового борца с остеосаркомой.

В память о самом сильном и оптимистичном безгранично любимом человеке. 

Если кто-то заинтересовался началом истории: Как я узнал, что у меня рак

С момента Гришиного ухода в лучший мир прошло почти три месяца. Говорят, что время лечит, но либо должны пройти годы, либо люди врут – с каждым днем боль от утраты ощущается все острее. Однако, Гри не хотел, чтобы мы, его родные и близкие, раскисали. Почему-то на ум приходит песня любимой Гришиной группы «Король и шут» «Похороны панка»:

Слёзы ненавидел

И если б их увидел,

Он бы разозлился…

Поэтому стоит вспомнить положительные моменты, которых в нашей жизни было гораздо больше, чем негатива – брать от жизни все, пока есть такая возможность. Банальная истина, которая, к сожалению, редко воспринимается людьми всерьез в силу обстоятельств.

Апрель 2019 года. Гриша полностью отошел после операции, на которой ему вырезали из правого легкого «законсервированный» метастаз, очаги в левом легком были совсем маленькими и неактивными – один из них даже не всегда описывали на КТ. В больничке нужно было показываться исключительно с целью получения волшебных таблеток (слава вотриенту, химиотерапевтам слава!) и КТ. Именно это время мы и считали началом ремиссии – счастливой и, что самое главное, полноценной жизни. Поэтому нас и озарила идея летом махнуть из «родного болота» (да простят меня петербуржцы, но климат у нас действительно не самый благоприятный для жизни) на юга – организовать наш первый человеческий отпуск.

Вариантов было несколько: либо вдвоем отправиться на 10 дней за границу – я пропагандировала Черногорию с ее волшебными пейзажами и сравнительно небольшими ценами, потому что валяться 24/7 аки шашлык на пляже я не хотела, да и противопоказано Грише было под солнцем долго находиться; либо взять с собой нашу близкую подругу Аню и рвануть на отечественный курорт (а именно, в Анапу) аж на 3 недели! Однако, если я еще думала над этим выбором, для Грини все было очевидно – перспектива провести 17 дней в девчачьей компании радовала его гораздо больше, чем Черногория.

В комментариях к предыдущим постам много писали на тему вреда ультрафиолета для онкобольных. Мол, эта летняя поездка возможно и послужила причиной возникновения mts в лимфоузлах в средостении, и что врачи обязаны были предупредить о всех возможных последствиях. Гриша спрашивал – все ему говорили: «Езжай, родной, только не загорай и без слоя солнцезащитного крема на улицу не выходи». Поэтому никаких опасений у нас не было вообще – нам же разрешили!

Билеты на поезд решили брать заранее – аж за 90 дней до поездки, и по классике жанра столкнулись с первой проблемой: в плацкарт, которым мы, бедные студенты, и собирались ехать, можно было купить только верхние боковушки у туалета. Остальные доступные билеты были только в купе; приличные плацкартные места были «выкуплены». О системе частичного выброса билетов всеми любимым организатором железнодорожных перевозок на сайт мы были еще не осведомлены. Поэтому было принято совместное решение занять ¾ купе (Гриня внизу ввиду его титановой составляющей, девочки сверху). Потом, правда, помимо билетов во все вагоны, на эту дату пустили еще дополнительный поезд, ну да ладно – в купе удобнее, а разница в цене получилась не очень существенной (последний пункт для Гри был основополагающим – экономить он любил, но только на себе).

Лето в Петербурге выдалось своеобразным – май-июнь, которые по всем питерским канонам должны были быть прохладными и дождливыми (одним словом, серыми), порадовали ярким солнышком и высокими температурами. За май Гриня успел сгонять аж в два выезда – на гору Парнас и в Кавголово, все свободное время июня мы проводили в парках родного города (к сожалению, этого времени у меня было не так много – производственная практика. Только сейчас приходит понимание, что можно было тратить гораздо меньше времени и нервов на те несущественные «дела», но в тот момент казалось, что жизнь прекрасна – интересная, хоть и нервная работа, прогулки с любимым человеком, счастье одним словом).

Ездили к Ане на шашлычки на дачу, в парк 300-летия на берегу Финского залива, Петергоф, Удельный парк, на Кавголовское озеро… список довольно велик. Ну и, конечно, торговые центры – Гри очень-очень хотел выглядеть на отдыхе красавчиком, поэтому на обновление его гардероба ушло довольно много времени. Но это были довольно веселые и приятные хлопоты:

– Ася, а мы же купим мне футболку с раком?

– Простите, что?

– Ну смотри, какой тут рачок нарисован, а главное – вообще без намека!

Спойлер: купили.

И вот она, долгожданная поездка. Доехали действительно с комфортом, попутчица в купе оказалась вполне милой и спокойной девушкой (наше с Гри воображение заранее нарисовало картину попутчицы – неадекватной женщины с безостановочно кричащим ребенком на руках – место-то в купе оставалось только одно. Причем Гриша такую перспективу рассматривал со смехом, а я – на полном серьезе. Но нашим «мечтам» не суждено было сбыться).

«Кто в Анапе не бывал, тот курорта не видал», – говорят местные жители. Или не местные. Жители Анапы, которые связаны с туристическим бизнесом, скажем так. И ведь они правы – атмосферу «настоящего русского курорта» мы почувствовали, как только сошли с поезда – толпы детишек всех возрастов с их родителями, лица кавказской национальности… В воздухе стоял запах креозота с легкими нотками морской соли и вкусной шавермы. Красота да и только!

Поселились мы в гостевом доме на одной из самых красивых улиц туристической части Анапы – улице Кати Соловьяновой, больше напоминающей прогулочный бульвар. Народу там было, конечно, как на Невском проспекте в выходной день, но нас это нисколько не смущало. Сразу после поселения, даже особо не разбирая чемоданы, побежали на пляж (благо он был совсем недалеко), несмотря на то, что на улице уже потемнело – вечера и ночи на юге черные, непроглядные. Однако Гриня заверил нас, своих девчат, что будет освещать нам путь своей белоснежной шевелюрой (да, во время приема вотриента пигмента у него не было ни в волосах, ни в коже, поэтому всем окружающим он казался настоящим альбиносом). Легкий шум моря, пустынный пляж, трактор, разравнивающий песок, где-то неподалеку подростки бутылками звенят – атмосферно!

Следующие несколько дней прошли по стандартному сценарию – утро-пляж-обед-отдых-прогулки по городу-посиделки во дворе нашего домика. Выход на пляж сопровождался целым ритуалом обработки Гришиного тела солнцезащитными кремами и пенками, несмотря на то, что ему никто и не разрешал лежать на солнце. На самом пляже брали лежак на целый день – простым смертным он стоил 250 рублей за день, непростым смертным со справкой об инвалидности – 0 рублей. «Берем от жизни все!» – говорил Гри и ложился на свой халявный лежак под навесом (каждый раз мы располагались в одном и том же месте). Мы же с Аней довольствовались покрывалом под открытым солнцем (по итогу были похожи на двух африканок, с тела загар сошел не полностью и по сей день). Также в нашу традицию входило каждый день брать на пляже по кукурузке и мороженке, причем за всеми вкусностями Гриня всегда бегал сам. Уже к середине отпуска его знали все местные продавцы и всегда давали самые большие початки и шарики мороженного.

На пляже (да и в принципе на прогулках по городу) Гриша привлекал очень много внимания: мускулистый красавчик под 2 метра ростом с неестественно-белоснежными волосами, бледной кожей, шрамом на ноге от середины бедра до середины голени и немножко прихрамывающей походкой (полностью от хромоты нам удалось избавиться только ближе к осени). Помню, один раз шли мы по улице, сзади, судя по голосу, шли бабушка с внучком. До нас долетали какие-то обрывки их фраз, но мы обратили внимание на бабушкино нравоучение: «Осторожнее, не беги, а то вон видишь, дедушка идет, не врежься в него». Гриня аж обернулся. Говорил потом, что смог прочитать на лице бабули стыд. С тех пор шуточки про деда, который вывез своих внучек на море, вошли в наш обиход настолько же прочно, как и черный юмор про онкологию («Я ж не над кем-то смеюсь, а над самим собой, да над Изольдой своей», – иногда оправдывался Гри, но на него никто обиды и не держал).

Были и более забавные моменты. Например, по пляжу практически каждый день ходили аниматоры – представители негроидной расы, лихо игравшие роль представителей диких африканских племен и активно предлагавшие фотоуслуги лениво загорающим туристам. Добрались они и до нас. Точнее, не совсем до нас, а до несчастного Гриши, который выглядел слишком контрастно на их фоне: «Привет, альбинос! Фото?» С одной стороны, это было довольно смешно, с другой – Гри потом несколько дней ходил с размышлениями на тему того, почему люди с темным цветом кожи обижаются, когда им на этот самый темный цвет указывают, а «альбинос» – это нормально, и не является ли подобное отношение к нему проявлением нетолерантности. Шутки шутками, а под конец дня даже мы с Аней призадумались.

Конечно же ленивые походы на пляж – это здорово, особенно для северян с хроническим недостатком витамина D и нормального морского воздуха – несмотря на непосредственную близость Петербурга к Финскому заливу, морем у нас и не пахнет, только влажностью. Шутка про формирующиеся у петербуржцев жабры уже не кажется такой стереотипной, когда относительная влажность воздуха стремится к 100% (даже я, не бессмертный пони, хожу в такие периоды с дикой головной болью, а уж Гриня, который после замены пораженной кости на титановый эндопротез, стал очень чувствительным к погодным условиям, чуть ли ни вешался от болей. Виду не показывал от слова вообще, но я все прекрасно понимала). Но нашим молодым и инициативным душам хотелось не только погреть косточки на песочке, но и оторваться по полной программе. Поэтому однажды ночью отправились мы покорять ночную Анапу – нарядились (все трое), намарафетились (только мы с Аней, Гриша отказался от моих услуг визажиста) и пошли на поиски приключений и годного ночного клуба. Увы, той ночью нас ожидало целых 2 разочарования.

Анапа – город для семейного отдыха. По крайней мере, мы так поняли. Иначе как можно объяснить тот факт, что в туристической части города все работает ровно до 00:00? Под словом «все» я имею в виду несколько парков аттракционов, кафешки и, что самое обидное, стойки с шавермой. Прогулявшись по местным улочкам, по набережной, и не найдя ни одного интересного для себя заведения (может быть, мы, конечно, плохо искали, но на глаза нам попадались только слишком элитные рестораны и своеобразные площадки «для тех, кому больше лет, чем нам»). А после полуночи создалось такое ощущение, что город вымер. Обескураженные, мы решили взять по шаверме и уже двигаться в сторону дома, с трудом нашли открытую лавочку с странным для нас названием «Гиро-шаурма». То, что нам сделали, не поддается ни малейшей критике: тонкая длиннющая палка с крупно нарезанными овощами и не очень вкусным мясом. Даже Гриня плевался, несмотря на то, что в прошлом был вполне себе всеядным. С тех пор ночью гулять мы особо не ходили.

После недели тюленьего лежания на пляже мы решили немного разнообразить нашу жизнь и отправились на поиски интересных экскурсий (благо туристических стоек в Анапе чуть ли не больше, чем гостиниц). Правда, экскурсии везде предлагались однотипные: грязевые вулканы, джипы, морская рыбалка. Вот мы и решили перепробовать все эти радости жизни, начиная с грязевого вулкана Тиздар, что на Азовском море, и заканчивая экскурсией на джипе по окрестностям Анапы. Краткие итоги:

1. В грязевой вулкан мы Гришу не пустили: одним из противопоказаний купания в «лечебных грязях» была онкология. Не знаю, как лужица грязи может повлиять на мутирующие клетки, но Грине пришлось довольствоваться только купанием в теплом-теплом Азовском море (однако он не был особо расстроен таким раскладом, Азовское ему понравилось даже больше, чем Черное).

2. Экстремальный джиппинг по Шапсуге оказался не очень экстремальным – мы ожидали гораздо большего в плане «острых ощущений». Но сама экскурсия по живописным местам была очень интересной. Занимательный факт: после катания по лужам все в джипе были с головы до ног облиты грязью; Гриня же как был белоснежным котиком, так им и остался. «Дейенерис Таргариен Белорожденная, повелительница Изольд и раковых клеток», – отшутился тогда Гри.

На фото белый-белый Гри и темная-темная Аня.

3. На морской рыбалке нашему герою повезло чуть меньше – несмотря на то, что Гри всегда был неравнодушен к охоте на рыб, первую монстра из морской пучины выловила я. И второго тоже. А третьего – Аня. Правда, в результате мы все равно сравняли счет.

На фото: "Моя реакция, когда сравнял счет"

4. Джиппинг по окрестностям Анапы оказался гораздо более экстремальным, чем Шапшугский выезд. Это была наша последняя экскурсия (хотелось бы написать заключительная, но, к несчастью, именно последняя). И на протяжении всей поездки Гриня ворчал: «А раньше тут было всё по-другому! А вот лет десять назад…!». Как оказалось, инфраструктура добралась и до тех мест, которые раньше были полудикими: поселок Сукко, Кипарисовое озеро – теперь это чуть ли ни туристический центр Краснодарского края. «Раньше было лучше», – со смехом говорил Гри.

Домой мы возвращались уже плацкартом. Поездка была омрачена лишь кашляющими соседями по купе, но мы особо не переживали. Гри в принципе ни по какому поводу не переживал, по крайней мере, не подавал виду. Даже когда в самом конце пути (уже на подъезде к Петербургу) у него дико поднялось давление, он все равно старался сделать вид, что «все хорошо, ничего страшного, пройдет!». В нашей аптечке (довольно внушительной, мало ли что) было довольно много медикаментов на все случаи жизни… кроме давления. У проводницы не оказалось вообще ничего. Так Гри и провел последние часы дороги стоя в тамбуре – там было немного прохладнее.

Наверное, в тот момент мне казалось, что наш отпуск мог бы быть гораздо более удачным. «Гри, мы же следующее лето проведем еще лучше, правда?» – спросила я его на следующий день. «Асенька, у нас был самый лучший отпуск, но обещаю тебе, дальше будет гораздо лучше», – получила я в ответ. Говорят, что надежда умирает последней. Но, мне кажется, что и вера, и надежда, и любовь Гри умерли одновременно – в момент его последнего вдоха. И его нескончаемые оптимизм и сила духа в свое время помогли не только ему, но и многим его окружающим: не только родным и близким, но и людям «из интернета», с которыми в последние свои месяцы он очень много общался.

Спасибо всем, кто прочитал. Как оказалось, для нас это действительно оказалось важным: до сих пор слышу его голос: «Ася, а мы будем постик новый делать?»

Памяти Григория Кирьякова.

31 августа 2018 года мне принесли результаты контрольного КТ, которые четко и ясно гласили: метастазы в обоих легких. Так получилось, что в это время я еще лежал в больничке на курсе химиотерапии, которая, как оказалось, была больше направлена на развитие моей выносливости, нежели на предотвращение появления новых очагов.

Человеческая психика – вещь непознанная. Когда врач чуть ли ни со слезами на глазах рассказывал мне про мое новое образование (и я сейчас говорю не про медицинский техникум), я не чувствовал практически ничего: ни ужаса, ни отчаяния, ни даже страха (или что еще могут испытывать люди, которым зачитывают очередной приговор?). Может быть, это такая защитная реакция организма?

Единственное, за что я немного переживал – это за реакцию Аси, которая, так уж вышло, была в тот момент со мной. Несмотря на то, что нам уже на тот момент пришлось пройти многое, она всегда оставалась человеком эмоциональным и несдержанным. В какой-то момент мне даже показалось, что она набросится на несчастного онколога и просто-напросто прибьет его. Маленький ребенок, что с нее взять)

Новообразования были в обоих легких: в правом побольше, в левом поменьше. Могу ли я сказать, что чувствовал их? Нет. Никого дискомфорта, никакой боли, ни-че-го. Просто понимание того, что они есть, и что от них надо как-то избавляться. Так, метатрексат не помог, значит, должно помочь что-то другое. Надо думать.

Моя химиотерапевтиня (или как лучше сказать? Я не очень силен в новомодных фементивах, их даже Word красненьким подчеркивает) не была сильно удивлена тому, что мой организм решил немного преобразоваться. «Первичная опухоль была слишком большой, на что мы рассчитывали?». И не поспоришь. Да я особо и не пытался. Было, правда, немного стыдно: опять не оправдал надежд и ожиданий, придется лечиться дальше. Но позитив все равно никогда не оставлял меня, в отличие от моей группы поддержки, которая немного сдала позиции, пришлось еще и им мозги вправлять. Ну что поделать, их тоже можно понять – все смертельно устали от постоянных переживаний, от больницы, от этого неблизкого пути из дома до веселого поселка Песочное (песочное печенье больше дома никто не ест).

Новый курс придумывали недолго – месяц с небольшим, хотя Ася говорит, что время для нее тянулось невероятно медленно и нервно. Но она всегда предпочитает торопить события: я активно борюсь, а она себе черное платье ищет (спойлер: нашла, до сих пор его на праздники надевает). Только не подумайте, все это в рамках черного юмора.

Новая химиотерапия представляла собой волшебные таблетки – так называемую таргетную химиотерапию, довольно инновационное лекарство от вторичных образований. Я даже не представляю, сколько исследований просмотрела моя спасительница-химиотреапевт (не будем всё-таки ударяться в фементивы, не люблю, когда Word подчеркивает слова красненьким). Вотриент. Именно так назывались мои новые вкусняшки – огромные белые таблетосы, которые в основном используют для лечения печени/почек, но и для легких тоже вполне себе сойдет.

Когда нам выдали это чудесное драже, и я достал инструкцию применения, меня больше всего впечатлили размеры этой «бумажки» – если бы нам нужна была скатерть на обеденный стол, это полотно очень подошло. Отдельным пунктом в ней, конечно же, стояли побочные эффекты, и я долго думал: читать их или лучше не надо? А то мало ли: прочитаю, и сразу возникнет соблазн прочувствовать весь спектр этих побочек на себе (очень бы не хотелось внезапно ощутить такой эффект как «внезапная смерть). Однако любопытство взяло верх, и я все-таки внимательно изучил эту инструкцию – ничего радостного я для себя там не нашел, забавного тоже, кстати говоря. Даже шутить не о чем.

С этого момента начался долгожданный период свободы. Мне не надо было регулярно ложиться в больничку – только приезжать в Песочку за новой порцией таблеток и регулярно делать КТ, чтобы отслеживать динамику. Таблетки оказались на удивление действенными – рост метастазов прекратился, они даже начали уменьшаться! Единственное, что меня немного смущало – это воспаленные лимфоузлы, но такая проблема была довольно закономерной. Как мне тогда казалось.

Одной из необычных побочек Вотриента оказалось блокирование пигмента цвета волос и кожи. Поэтому через некоторое время после начала приема таблеток я превратился в «пожилого человека» – у меня стали расти абсолютно белые волосы! Причем не только на голове) Пришлось делать модную прическу, чтобы быть похожим больше на хипстера, нежели на человека «за 60». Честно говоря, новый цвет мне очень понравился: внимание людей на улице мне было обеспечено! Очень часто на меня даже оборачивались, хотя Ася утверждала, что это любуются ее красотой и таможенной формой. Но мы-то знаем правду :)

Я спокойно ходил на первый курс техникума, несмотря на то, что «учеба» там мне казалась довольно скучной и нудной – ничего нового для себя я там не находил, в моем лицее, в котором я учился 10-11 класс, программа была намного насыщеннее, про 1 курс университета я вообще молчу. Однако Ася настаивала на том, чтобы я продолжал обучение, все же шло очень-очень хорошо, надо было подумать о том, как кормить свою семью.

Честно признаюсь, хватило меня ненадолго: всего лишь на один семестр. Зимой я приял решение не возвращаться в эту абсолютно бесполезное, как по мне, учебное заведение и на следующий учебный год пойти на заочное куда-нибудь на психологический факультет – для инвалидов предусмотрены специальные квоты (ах да, не поделился с вами – мне поставили первую группу инвалидности, пенсия и бесплатный проезд на электричке, еее). Ася сначала ругалась, но потом смирилась (зачеркнуть!) приняла мой выбор.

Февраль ознаменовался для мня новым сюрпризом: на ноге, в том месте, откуда у меня брали биопсию, начала расти непонятная шишка. Шишка увеличивалась; она не болела, но довольно сильно мешала жизни – не очень хотелось ходить и задевать ею все поверхности. В конце концов мне стало очень интересно, что же это такое? И, честно говоря, результат меня довольно сильно удивил, несмотря на то, что кто в онколожке лежал, тот в цирке не смеется (зачеркнуто) тот уже ничему не удивляется.

Оказывается, когда мне еще в далеком 2017 году делали биопсию до операции, при заборе образцов каким-то образом оставили в ранке клетки первичной опухоли, которая решила, что надо бы начать расти. Возвращение блудной Изольды, так сказать) Но врачи пришли к выводу, что удалять шишку бессмысленно, ведь на ее месте в любом случае вырастет новая, а эту можно просто убить химией. Я с таким решением был совершенно не согласен, но врачи умнее, врачам виднее.

Весной консилиум принял решение прооперировать правое легкое – вырезать окостеневший мертвый кусок (его размеры были не то чтобы приличные, но лучше всего было бы от него избавиться). Поэтому март я провел в больничке – операция была не очень сложной, восстановился я после нее довольно быстро. Только сбоку остался шрам от разреза, который, как мне кажется, придает мне еще больше брутальности. Когда-то в далекой юности меня очень привлекало шрамирование, а тут судьба сама предоставила мне возможность быть исполосованным вдоль и поперек) Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться, как говорится. Эту фразу мне ни раз говорила Ася, когда вспоминала, как сильно она хотела, чтобы я вернулся в Петербург с учебы в Смоленске. «Ну я же просто хотела, чтобы ты перевелся, а не вот это вот всё!» – оправдывалась она.

В мае я, по традиции, ездил на свой 9-майский скальник на Парнасе, где мне предложили помочь в организации спортивных мероприятий весенне-летнего сезона. Я с радостью согласился, поэтому весь май я протусил за городом на природе. Ночевки в палатке, походная еда, свежий воздух – это был самый настоящий кайф! Моему счастью не было предела.

Прошла весна, настало лето – сезон жары, солнца и отпусков. Я не был привязан к месту, Ася спокойно закончила свой четвертый курс академии (она на специалитете, эта каста учится 5 лет, но в магистратуру им потом поступать не надо), и мы спокойно отправились в отпуск – три недели в Анапе! Пляжик, море, экскурсии, ю-ху! Мы предпочли активный отдых: какие только экскурсии мы не выбирали! И джиппинг экстремальный, и джиппинг не экстремальный, и морская рыбалка, и грязевые вулканы… Оторвались на славу. Мне, правда, нельзя было много загорать (мне вообще нельзя было загорать, честно говоря), поэтому я больше был похож на северного альбиноса, в отличие от Аси, которая смахивала на представителя негроидной расы (у нее до сих пор не до конца загар сошел, несмотря на то, что уже почти декабрь, а отдыхать мы ездили в июле).

Однако жизнь – это череда взлетов и падений, настоящие американские горки! Ехали мы из Анапы поездом, в плацкартном вагоне, контингент был довольно спокойный, но насквозь простуженный – постоянное апчхи и кхе-кхе сопровождали нас на протяжении всей поездки. А под конец, уже на подъезде к Петербургу мне стало немного нехорошо (по крайней мере, мне так показалось – Ася говорила, что мне было очень нехорошо). У проводницы, как оказалось, не оказалось в аптечке ничего от слова вообще, поэтому последний час путешествия я провел в тамбуре: дышать было гораздо проще.

Приехал домой – а там брат гриппом болеющий. Ну, думаю, лазаре-лазарет.

Однако, как мне показалось, грипп и простуда обошли меня стороной. Да, самочувствие немного ухудшилось, но это было, скорее всего, из-за акклиматизации и нехорошего петербургского воздуха, который не шел ни в какое сравнение с морским воздухом Анапы – там дышалось намного легче.

Вот и конец августа, Ася была в предвкушении возвращения в свою академию, я грезил пойти в автошколу и наконец-то получит права – а то непорядок, у моей дамы водительское удостоверение есть, а у меня нет. Планировал на работу устроиться, денежку подзаработать, наконец-то расписаться с Асей (наши кольца, которые внимательные читатели заметили еще в прошлом посте, мы носим аж с 2015 года – тогда мы были маленькими наивными влюбленными, в дальнейшем же эти кольца превратились в наш символ веры, надежды и любви, как бы «ванильно» это ни звучало. Но… жизнь была бы не жизнью, если бы не предоставила очередной сюрприз.

Последнее КТ показало, что воспаленные лимфоузлы оказались вовсе не воспаленными, а пораженными метастазами. Вотриент на них не действовал, либо действовал не так эффективно, как на легкие, поэтому образовался целый конгломерат из лимфоузлов, скопившись в средостении (это в груди). Помимо этого оказалось, что какая-то вредная клеточка перелезла с легкого в печенку и пустила туда свои корни, проросла, так сказать. Но печенка – это вообще ерунда, пересаживают ее совершенно спокойно.

Довольно интересное совпадение, узнал я об этом ровно спустя год после обнаружения метастаз в легких. Моя врач-химиотреапевт уже давно уволилась из моей больницы, хорошие врачи плавно перешли в клиническую больницу РАН, и я перетек туда вместе с ними. Такая ситуация никому из моих родных не понравилась, особенно сильно возмущался отец, но что поделать? В Песочке моя история уже мало кому была интересна.

Возникает логичный вопрос: что делать дальше? Какой курс лечения избрать? Никто не знал ответа на этот вопрос, должны были подумать. Ну, раз надо, значит, думайте! Я подожду.

Оптимизм сопровождает меня каждый день, без него бы я не прожил больше 2 лет с момента операции – выживаемость после сарком крайне низка, сухие цифры статистики не обнадеживают. Даже когда начались страшные боли в груди, я не терял бодрости духа. Даже когда пришлось ночью вызывать скорую, чтобы они вкололи мне обезболивающее, я ободрял своих родных и близких. Все будет хорошо, и не из такого выбирались!

Наконец-то был придуман новый курс, предложены новые таблетки – Нексавар. Правда, вместе с ними были прописаны тонны обезболивающих, которые способны улучшить качество жизни, пока таблетки делают свое дело, и это было довольно непривычно – до этого боль почти не тревожила меня. С началом приема последовало небольшое облегчение, по моим ощущениям, таблетки подействовали довольно быстро)

От первичной опухоли-шишки в ноге мне также предложили избавиться – сначала провести косметическую операцию по удалению нароста, а потом – инновационная технология, кибер-нож. Собственно говоря, шишку уже вырезали.

В принципе, для моего пострадавшего средостения был предложен примерно такой же вариант избавления, только вместо операции врачи предложили подождать, пока химия сожмет метастазы, а потом вырезать этим же самым кибер-ножом. Окей, не проблема! Кибер-нож для кибер-человека.

Итак, новая надежда! Новые таблетки действуют, новые метастазы уменьшаются, но… Но внезапно появилась новая проблема: у меня начала неметь кисть левой руки. Я не мог делать ею практически ничего, даже нажимать на клавиши компьютера. Это было для меня довольно фатально: компьютерные игры были хорошим отвлечением для меня на протяжении всей жизни, а с начала болезни – тем более. Собственно говоря, именно в этот момент мне и пришла идея рассказать о себе миру и начать вести на Пикабу свой маленький блог)

Сначала я подумал, что это метастазы в средостении каким-то образом давят на нервы, поэтому левая рука и не арбайтен. Однако новое КТ шеи показало, что во мне живет еще парочка новых образований, которые вообще появились неизвестно откуда. Прямо какая-то магия вне Хогвартса, которая, по идее, должна быть запрещена!

Но неужели мы сдаемся? Ну уж точно нет. Решили так: кибер-нож на шею, химию на средостение, кибер-нож на ногу. Варианты есть, будем пробовать. Но…

Во время операции по удалению шишки-нароста химические таблетки мне временно отменили – при их принятии полностью отсутствует возможность ранке заживить себя, поэтому во время операции и некоторое время после нее прием химиотерапии невозможен. А когда я вернулся к их приему, то обнаружил для себя неприятный сюрприз – они перестали помогать.

Вот, собственно говоря, я и добрался до конца истории.

Успевайте делать добрые дела! ЦЕНИТЕ ВРЕМЯ, потому, что завтра может не быть, и у всех есть только сегодня.

_________

Григория не стало 26.11.2019 он боролся до последнего. Еще в понедельник он ждал результат теста на NTRK, к сожалению для нас он был бы безрезультатным.

Спасибо всем, кто читал посты Грини, это было для него важно. Он хотел разбить этот пост на несколько, и Ваша поддержка давала ему силы, которые у него были на исходе. Он очень трепетно относился к каждому голосу и комментарию. И даже когда уже не мог читать, просил, чтобы ему читали комменты и писали под диктовку ответы. Он надеялся, что станет лучше, и он сам выложит посты. Мы не хотели опубликовывать уже ничего, но т.к. в личку пишут люди, решили, что должны довести важное для него дело до конца, и думаем, что он рад. Возможно это будет для кого-то важно.

Прощание состоится 29.11.2019 (пятница) в 12-45 по адресу: Санкт-Петербург, Екатерининский проспект, д. 11 (Ритуальное агентство). Будем рады видеть всех, кому была не безразлична эта история.

Новый пост готов!

С чего все начиналось:

Как я узнал, что у меня рак

Как я жил с раком первые месяцы

Как меня обманула Изольда

Как события развивались дальше

Высокодозная Химиотерапия как стиль жизни

Итак, держим курс на следующую высокодозную химиотерапию! Никаких серьезных побочных эффектов она у меня не вызывала, титановая нога потихонечку приживалась – тогда я уже был в ожидании начала нормальной человеческой жизни: той, которая так внезапно оборвалась летом. Ничего не предвещало беды, так сказать. Все шло своим чередом: госпитализация, подключичный катетер, прегидратация.

В палате, помимо меня, лежало еще двое, и выглядели они, честно говоря, не самым лучшим образом. Дело было даже не в химиотерапии – в палате стояла атмосфера простуды и гриппа.

Я вышел из палаты, пошел на пост. «У нас в палате лазарет?» – поинтересовался у знакомой медсестры. «Вроде все в порядке, но если хочешь, мы можем тебя перевести в другую палату», – предложили мне в ответ. Но тогда я посчитал это неуважением к сопалатовцам и отказался. А зря.

Подключичный катетер представляет собой два длинных усика, один из которых отводится к сердцу, другой – в правую руку. Снаружи ранка от катетера прикрыта только пластырем. Итого мы имеем постоянный доступ микробов к сердцу. Плюсом ко всему, по городу именно в это время был объявлен карантин. Это было идеальное стечение обстоятельств для того, чтобы я познал сепсис.

Сепсис (или заражение крови) – это тяжелое состояние организма, которое вызвано попаданием в кровь и ткани организма какой-либо инфекции что приводит к воспалению. Сопровождается это дело очень неприятными симптомами: высокой температурой с ознобом, одышка, высокий пульс. У кого-то могут быть даже помутнения сознания, галюны.

К вечеру первого дня пребывания в больничке я почувствовал первые звоночки: прошиб сильный озноб, трясло так, будто меня ударили электрошокером. Это было довольно странно: никогда ничего подобного со мной не происходило, но поначалу я списал это на побочные эффекты: все-таки высокодозная химиотерапия, я слышал, что люди ее переживают довольно тяжело. Однако прошло время, но мне становилось все хуже и хуже. Пришлось обратиться за помощью к медсестре. Померила она мне температуру… не забуду ее бледное лицо, когда я протянул ей градусник. Как оказалось, намерили мне 40, 5 градусов)

Следующие несколько дней прошли как в тумане: меня то колбасило не по-детски, то чуть-чуть отпускало. Моих двух попутчиков куда-то выдворили из палаты, и я переживал свой сепсис в гордом одиночестве. В больничке тоже объявили карантин (не из-за меня, если что), посетителей к пациентам не допускали, по крайней мере, официально. Те, кому это было действительно нужно, проходили на отделение по старой схеме обхода КПП; на самом отделении врачи закрывали глаза на таких диверсантов, но с одним условием: наличием защитной медицинской маски на лице. В Песочке начался настоящий бал-маскарад!

Мои родные, конечно же, пользовались такой возможностью, их вниманием я обделен не был (впрочем, как обычно, за что я им очень благодарен – несмотря на неблизкий путь и довольно напряженный график, Ася приезжала практически каждый день, если ее не было, то приезжала мама, если их обеих не было, то меня посещал отец).

В результате я провел безвылазно в своей одиночной камере почти три недели. Настоящий карцер: еду приносили прямо в палату. Одним из немногих развлечений был смартфон с перебойным интернетом – сеть в то время в Песочке ловила неважно.

Во время сепсиса химию мне разумеется, отменили, и продолжили только после того, как мне стало немножко получше. И после всех этих событий я ушел в нейторпению пятой стадии, которая была практически неизвестна медицинской науке.

После этой химии мой врач дал мне отпуск на восстановление. Так получилось, что этот отпуск продлился больше месяца, за который я успел совершить немало великих дел. Сами понимаете, планов у меня тогда было превеликое множество, и первым из них в списке стояло небольшое майское приключение.

Каждый год 9 мая мы с друзьями ходим на Парнас – самую высокую горную точку в Ленинградской области. Чем мы там занимаемся? Лазаем по скалам, отдыхаем в хорошей компании. Помимо нас, здоровых лбов, там тусуется и молодняк во главе с нашим походным инструктором – приучаем постепенно последующие поколения к здоровому образу жизни на природе:) Походы и скалолазание всегда были моей страстью.

Чтобы попасть к горе Парнас, нужно сначала проехать три с половиной часа на электричке, а потом еще двадцать километров топать по болотам. Конечно, можно арендовать машину, но даже джип не всегда способен проехать к Ястребиному озеру, что находится у подножья горы.

Сначала мои родные не очень хотели меня отпускать. Я их прекрасно понимал с одной стороны, но позицию их не принимал ни при каких обстоятельствах. В смысле «мне может стать плохо»? Как это «а вдруг ногу подвернешь, а там даже скорая не доедет»? Мне всегда было море по колено, а вы боитесь за какое-то болото! Не без труда мне удалось убедить их; почему-то особенно сложно было переубедить Асю, которая в принципе не разделяла моей страсти к походам, однако относилась с пониманием к моему хобби.

Несмотря на то, что с момента протезирования прошло всего лишь полгода, я уже мог позволить себе переносить некоторые тяжести. Конечно, ни в какое сравнение с моим походным мешком, что я носил до болезни, это не шло: спальный мешок да личные вещи. Великая ноша великого походника! И то, мои товарищи на протяжении всего пути порывались у меня эту ношу отнять) Как говорится, хочешь идти быстро – иди один, хочешь идти далеко – иди с кем-то.

Благодаря этому походу я вновь почувствовал себя именно тем, кем был раньше – настоящим походником, которому и болото по колено. Я снова был в своей стихии и мог позволить себе некоторые ребячества, которые для меня недопустимы в повседневной жизни:) Тогда мне казалось, что все мои ненастья позади, впереди целая жизнь со своими страшными, но интересными чудесами.

Лето 2018 года было аномально жарким. Говорят, что это было сделано искусственно, аккурат к Чемпионату мира по футболу, некоторые матчи которого проводили в Петербурге. Мне не довелось особо понаблюдать за буйством, которое творилось в городе в это время, да, честно говоря, не очень-то и хотелось. Моя Ася на это лето устроилась поработать продавцом-консультантом в дьюти-фри в Пулково, поэтому я получал истории про иностранных болельщиков из первых уст. Она у меня вообще любит поболтать, что порою очень сильно облегчает мне жизнь. А иногда наоборот, но это уже не так важно)

Все лето помимо химиотерапии, я получал большие дозы дексаметазона – стероида, который очень сильно провоцирует Аппетит с большой буквы. Поэтому в этот период времени я был больше похож на Шрэка – огромный бугай, стремящийся к форме шара (и лицом, и телом), плюс ко всему еще и немного лысенький. К чести моего окружения, надо мной никто не издевался по поводу моей внешности, даже беззлобно. Даже Ася, которая слишком любит в черный юмор.

К середине лета я чувствовал себя практически здоровым человеком. Да, протез еще не был на 100% освоен, но самочувствие мое было довольно хорошим, курс адъювантной химиотерапии должен был подойти к завершению уже к концу этой осени, поэтому я задумался о получении хотя бы среднего специального образования – не только ж с высшим онкологическим ходить. В конце концов, у меня есть дама сердца, перед которой тоже не хотелось ударить в грязь лицом.

Пораскинув мозгами и придя к определенным для себя выводам, я подал документы в медицинский техникум, который находится недалеко от моего дома. Да, средний балл аттестата, по которому сейчас и принимают в «шараги» у меня был не очень высок – в школе я предпочитал заниматься тем, что мне интересно, а школьная программа, к сожалению, не слишком разнообразна. Но даже этого мне хватило, чтобы поступить на первый курс.

Итак, «маршрут построен», как говорит Яндекс навигатор. Приказ о зачислении издан, любимая девушка всегда под боком, нога слушается все лучше и лучше… Казалось бы, что может пойти не так?

31 августа 2018 года мне принесли результаты контрольного КТ, которые четко и ясно гласили: метастазы в обоих легких.

___________________________

P.s. Большое спасибо за ваше внимание и слова поддержки! Вы лучшие!

У меня ещё есть инстаграм:  grigory.kiryakov

Это продолжение моей истории
С чего все начиналось:

Как я узнал, что у меня рак

Как я жил с раком первые месяцы

Как меня обманула Изольда
Как события развивались дальше

-------------------------------------------------------------------

Существует такое направление лечения онкобольных как адъювантная химиотерапия – лекарственная терапия после опреации, направленная на уничтожение раковых клеточек, гуляющих по организму и готовящих "БУУУУУУНД". Перед ее началом пациента готовят похлеще, чем космонавта в полет: заряжают различного рода протекторами организма – «разноцветными витаминками» – и только потом уже вводят химический коктейль, способный снести башню не только тебе, но и непрошеным «членистоногим» гостям. Ибо как говорит моя дама сердца, под словосочетанием «богатый внутренний мир» должны подразумеваться интеллект и одаренность, а не разнообразие мутировавших клеток.

Мой курс терапии состоял из нескольких блоков, каждый из которых был представлен трем видом химий: слабеньким апперетивчиком (2 захода в больничку по 3 дня в ней), более крепким алкоголем *зачеркнуто* (2 захода по неделе) и, наконец, Его Величеством Абсентом – высокодозной химиотерапией. На ней можно остановиться поподробнее.

Мощное и действенное оружие массового поражения против солдат раковой армии (и это я не про игроков в Доту) – это высокодозная химиотерапия, и имя ей метотрексат. Если обычно людям капают по 9 000-10 000 мг, то мне, большому мальчику-супермутанту, нужно было накапать 24 000 мг. От химозы дохнут кони, ну а я – бессмертный пони!

Зимне-весенний сезон 2018-го года казался мне одним большим днем сурка: Песочка-капельницы-дом-Песочка. Сама химия капалась 12 часов, а вот протекторы... Они весели круглые стуки, кап-кап по венам. Сильных ударов от первых двух препаратов я не чувствовал – переносил всё прекрасно. Правда, это больше относилось к моему самочувствию, по анализу крови всё было не так радостно. Но если бы и кровь была огонь, то это означало, что химия вовсе не помогает, поэтому я и не жаловался.

Единственное, что как-то меня напрягало – это жор, который преследовал меня от волшебного противовоспалительного препарата дексаметазона (стероиды, хе-хе), и режим беременной женщины – от химии. Сейчас ты хочешь одно, через пару часов понимаешь, что в жизни это никогда не съел бы (даже если блюдо не представляет из себя кулинарный изыск по типу селедки, панированной в кофейных зернах и разогретой в микроволновке).

По бумажкам, в Песочку меня клали в пятницу, но выходные, по договоренности с врачом, проводил всегда дома. Какой смысл лежать в больничке, когда есть возможность провести два лишних дня за любимым компьютером в кругу семьи? Благо все это понимали, поэтому отпускали без проблем. У меня даже была выработана своя схема: раскидать в палате вещи (вдруг проверка? Узнают – по голове настучат всем) и уехать на 109-м автобусе домой. Тяжелый у этого автобуса маршрут – целых четыре онкологические больницы на пути. Утренняя фура с кровью для вампиров КНПЦСВМП(о) для сдачи крови вечно забитый битком и обязательно с людьми с диагнозом страшнее чем у тебя. Война костылями!!! Однажды я даже стал свидетелем того, как при резком торможении автобуса мужичок случайно выбил костылем стекло-перегородку, осыпав миллионами осколков переднюю площадку.

Выходные перед курсом химии всегда пролетали практически незаметно. И всякий раз неизменно в 9 утра я появлялся на пороге своей палаты, заряженный отдыхом и с большим мешком стеклотары, наполненной волшебным напитком, делающим всех моих сопалатовцев немного счастливее (вот и подумайте теперь, о каком напитке идет речь). Как правило, я приносил 9 литров – к обеду, собственно говоря, не оставалось ничего.

Далее шла подготовка к бою: для того чтоб вены на руках не сгорели окончательно, на время проведения химиотерапии мне ставили подключичный катетер. Это очень удобная штука – благодаря ей у тебя свободны руки. Ничего не тянет и полная свобода действий, только вешалку толкай. Этот катетер этот ставят в реанимационном отделении, где так не любят гостей с четвертого этажа (отделение химиотерапии и солидных опухолей – ударение на первый слог) – уж очень мы частые мы гости их подвала.

Помню, когда мне делали высокодоз впервые, в лаборатории, заведующей препаратами, не знали заранее о моей нехилой дозировке, поэтому в их арсенале имелись только ампулы по 100 мг. Итог: на одного человека им пришлось вскрывать… хмм…несложными подсчетами… 240 ампул. Думаю, меня возненавидела половина лаборатории. Запомнила, по крайней мере, точно.

В день в меня вкачивалось 5-6 литровых банок протекторов. На отделении меня прозвали богатырем, потому что вешалку с банками я не толкал, а носил на весу и всегда набирал все банки – уж очень надоедал этот звук колёсиков об линолеум, он чем-то напоминал аэропорт или вокзал. Время не теряем, спортом занимаемся, так сказать – в добавок к зверскому аппетиту я не мог себе позволить не делать хоть какие-то нагрузки, пусть и самые малые.

Для проведения высокодозной составляющей моего блока лечения требовалась специальный подход. Каждый день мне выдавали листочки с таблицами, где я должен был заполнять показатели своего здоровья, где самым странным показателем было Ph мочи. Мне выдали специальные индикаторы этого показателя, и каждые 3 часа я должен был делать замер. Если в норму не попадал, то у меня было два варианта развития событий: либо сода внутривенно, либо зеленая стеклянная бутылка (это важно!) Ессентуков 17 орально. Минералогическая составляющая – наше все! Да, именно это пойло я приносил в стеклотаре своим сопалатовцам, а не то, что вы подумали.

Далее из таблицы была кровь. Серьёзно? Кровь?! Да. Каждые 6 часов сдача крови на выведение этой химии, до тех самых пор, пока она не выведется до определенного показателя. У меня мощные войска, но даже они не могли так быстро выводить метотрексат. Полностью вывелся он только через 4 дня. В месте, где была венка для забора крови на всю жизнь остался рубец – она исстрадалась изрядно…

Развлечение, конечно, с этими заборами и замерами было ещё то. Именно тогда я очень сблизился с медперсоналом: с процедурными и постовыми медсестрами, с некоторыми из них я общаюсь и по сей день. Им был выдан такой-же лист-таблица, где они должны были отмечать мои показатели. Иногда даже ставки делали)

Таким образом, что мы имели к концу битвы – печень не первой свежести (но в базарный день продать можно). В марте подхватил какую-то ОРВИшку, но тогда она мне точно не казалась проблемой для моих целей. Крякнем, плюнем и надежно склеим скотчем. Все починим и будем готовы к следующему сражению – именно такая установка была у меня на момент.

5.03.2018
____________________

Спасибо большое, что Следите за моей историей, мне это действительно очень важно!
У меня ещё есть инстаграм, в котором я стараюсь делать посты. Не всегда получается, к сожалению. @/grigory.kiryakov

Натянул штаны, сел на край кушетки; уже двигался резче, дальше самое сложное — носки. Ортез не давал согнуть ногу.

Рядом отец, спросил:

- Может, тебе помочь?

- Пока одеваюсь сам, - ответил я, - буду здоров!

Получилось. Носки надеты, сумки собраны. Кроссовки натянуты. Жека (сопалатник), наблюдавший раньше, как я складывал медсёстрам оригами, сделал для меня на память модельку. Убрал её в карман, осторожно, чтобы не повредить.

Психа к тому времени уже выписали.

С отцом возвращались на такси. Когда я ложился в больницу, на улице не было ни намёка на осень. Мир вокруг зеленел и дышал. Но сейчас… Я словно переместился в будущее, как на машине времени.

Путь от посёлка, где больница, к трассе проходил сквозь лес. В окно смотрел с восторгом пятилетнего ребёнка: там, в лесу - осень во всей красе. Волшебно. Хотя, может, я просто отвык, месяц провёл в четырёх стенах.

А дома… Дома меня ждала она. Та, ради кого я живу.

Ася.

Мы познакомились, когда я был ещё в школе. Мои пристрастия к походам требовали экономических вложений, а денег в семье было не так много, и я устроился через центр занятости населения курьером. Она работала в этой компании дольше и, будучи по трудовой книжке «курьером», сидела в отделе кадров, помогала перекладывать бумажки. А я… я мог только смотреть на неё издалека.

Проработал в компании два года. В учебное время позволяли работать и лицам до 18 лет, но недолго. В конце концов я заслужил определённое уважение и «статус» среди начальства и попросился в отдел кадров. В коллектив влился быстро. Через пару месяцев предложил ей встречаться, а ещё через двадцать три дня сделал предложение, от которого она не смогла отказаться. Быстро это произошло, зато без сомнений.

Шестнадцать. Мне было тогда шестнадцать лет. Ей – семнадцать. Два ребёнка, думавшие, что они самые умные.

На работе узнали о том, что мы вместе. Нашей трудоспособности отношения не мешали, и всё же нас решили разделить. Ее оставили в отделе, меня отправили обрабатывать звонки.

Когда уходил в походы, она с горечью отпускала меня. А когда возвращался, она всегда ждала на вокзале. В дождь, и в снег, и в солнце. Она всегда была там.

Беззаботно прошёл с ней последний учебный год. Подготовка к ЕГЭ. Я завалил тестовую часть, и рассчитывать на поступление в Питере, как мечталось, уже не мог. Проверяя результаты очередного экзамена, я напевал песенку «грузчик, грузчик, парень работящий». Ну, помните, ту, из КВН? «Прёт кладёт и тащит…»

В итоге я поступил в Смоленский Медицинский Институт, а она осталась в Питере доучиваться на таможенницу.

За любым великим мужчиной всегда стоит великая женщина - это вроде бы английская пословица. Так было и со мной. Все мои старания, все успехи я посвящал ей. Она осталась со мной, и мы приняли удар болезни вместе. Но о ней я расскажу отдельно позже, в специальном посте, потому что она этого заслуживает. Она заслуживает всего самого лучшего.

Период реабилитации дома давался немного сложнее, ведь дома нет больших длинных коридоров, и на костылях далеко не перебежишь.

Прогулки по осенним улочкам никто не отменял. Ортез смотрелся очень круто. Кибер-нога! Мне нравилось, что детвора обращала на это внимание. Через пару недель я отказался от двух костылей и передвигался на одном подлокотном. Через боль я проходил, чтоб скорее встать на ноги в прямом и переносном смысле. К концу ноября я уже ходил с тигровой тростью. Как настоящий английский джентльмен.

За время, пока я реабилитировался, моя мама добилась аудиенции с директором Песочки. Они пришли к решению, что просто так меня не отпустят - будут лечить. Сказали ждать звонка. Благодарность, которую я чувствовал, не описать. От родственников невероятно многое зависит.

Я всё ждал, что же будет дальше с лечением

Ох уж эти очереди в больницах! Перед каждой химией нужно сдавать кровь и по значению (чаще всего нейтрофилов) смотрят, можно ли назначать химию. В Песочной не так давно поставили аппарат, который превращает живую очередь в электронную. Самые неудачные дни для сдачи крови - понедельник и среда.

Анализы сданы, и солдат готов идти на службу. Как бы странно то ни было.

Странным был курс. По большей части - надоедливый. По 3 дня - и домой. Даже с Попутчиками особо не познакомишься.

Но не все химии были такими щадящими, да и от той коротенькой были проблемы. Она накапливалась в организме. Я никогда не подавал виду, что у меня что-то болит или поднялось давление. Молчать – неправильно, но мне всегда было стыдно, что кто-то из-за меня переживает.

На четвёртый курс адьювантой химии мне сказали, что поменяют врача. Я тогда попросил подвезти меня до больницы моего знакомого, Сашу. Хоть ему и было 53 года, общались мы на равных.

Я очень долго ждал, пока меня оформят на отделение и мы с Сашей начали бурчать про нового врача. Мы слышали, что она молодая, и думали, что не так опытна. Мы ошибались.

Более ответственного врача я ещё не встречал. Она рассказала мне про всё: действия препаратов, планы в нашей войне, всё. Теперь мои ряды пополнил очень мощный генерал, с помощью которого мы собирались выиграть эту войну.

Генерал сразу дала мне свой телефон и сказала, что можно звонить в любое время. Но - не с вопросами «а можно ли запивать таблетки апельсиновым соком».

____________________

Спасибо большое, что продолжаете читать мои посты! Я извиняюсь, что вам пришлось так долго ждать: на выходных очень сильно болело, не было никаких сил и возможности писать. Получилась такая маленькая часть-филлер.

Как в прошлый раз: у меня ещё есть инстаграм, в котором я стараюсь делать посты. Не всегда получается, к сожалению. @/grigory.kiryakov

После того, как меня привезли из операционной, я пролежал 3 дня – на большее меня просто не хватило. Душа требовала действовать, мне очень хотелось начать разработку своей новой ноги как можно быстрее.

На первой перевязке я увидел их – металлические скобы, которыми был стянут шов. Они были по периметру всего шрама – ровно 60 штук – что делало его похожим на гигантскую сороконожку.

Было ли мне больно физически? Нет. Тогда меня глодала лишь одна мысль (обгладывающую мою кость Изольду уже со мной разлучили, поэтому она не в счет) – долгая реабилитация может сделать из меня обузу семьи, своеобразным чемоданом без ручки (и без «колес», но это вопрос спорный).

На четвертый день трамадольщики с отцом помогли мне ступить на ноги. В тот момент я чувствовал, как кровь растекается по сосудам ноги – это было приятно и немного больно. Всю ногу фиксировал ортез – чудо медицинской науки, позволяющее суставу двигаться до определенного момента и фиксирующее ногу в нужном положении. Согласитесь, легкая металлическая конструкция гораздо удобнее и практичнее тяжелого несъемного гипса.

Еще одним верным помощником в тот момент была пара привезенных мамой в больницу костылей. Ходить с ними, несмотря на то, что я к тому времени стал почти скелетом было не так легко. И вот, шажок за шажком, я одержал свою первую победу в новой титановой жизни – практически самостоятельно дошёл до уборной!!! Окрыленный успехом, я уж было собрался в путешествие по коридору, но, к сожалению (хотя на самом деле, конечно же, к счастью) меня остановили.

Я очень хотел поскорее выбраться из больницы – каким бы ни был хорошим медицинский центр, но дома и стены помогают, как говорится. Скучно, конечно, в палате не было – мы, трамадольщики, просто не давали друг другу закиснуть. Однако всем людям нужен отдых, Псих с Доном Евгением не были исключением. Тогда им на смену приходил телефон с музыкой и залитыми в него книжками.

Большую часть времени – когда я не прыгал на костылях – я лежал на спине. Кровать у меня была удобная, современная, «как в лучших домах Парижу», и над ней висело очень удобное приспособления для поднятия корпуса вверх. Через какое-то время я сообразил, что это можно использовать в качестве бесплатного тренажёра – нужно же было приводить тело в тонус. Сопалатовцев это очень смешило – думаю, со стороны это выглядело довольно комично. Но мне было все равно, стремление как можно скорее привести себя в порядок было важнее смешков в мою сторону.

С каждым днём дистанция моих марафонов на четырех ногах увеличивалась, время разминок увеличивалось (ненамного, но все же для меня это было достижением). Правда в коридорах отделения я всякий раз ловил на себе косые взгляды пациентов, их родственников и персонала. Еще бы: лысый с парень на костылях в ортезе, чем то напоминающий попаданца из эпохи киберпанка, дренажом полном крови, в разрезанных сбоку трусах на завязках (переодеть нижнее бельё из-за ортеза и дренажа не представлялось возможным от слова вообще), в футболочке и наушниках прыгает по отделению взад-перед, как воробушек. Согласитесь, «достойное зрелище».

Повествуя о своем пребывании в больнице, не могу не сказать об отделении, которое стало моим домом на тот месяц. Работают там действительно профессионалы своего дела, которые спасли уже немало жизней, несмотря на то, что онкология – невероятно сильный противник. Низкий им за это поклон.

Условия существования на отделении были воистину царскими, особенно по сравнению со смоленскими медицинскими учреждениями. Единственное, что меня смущало (впрочем, все люди, волею судьбы лежавшие в Песочном, со мной, думаю, согласятся) – это еда. С ней были большие проблемы, ведь если у тебя нет заначки, то ты ешь свой безвкусный несоленый ужин в 18:00 и все.

Почти месяц я пролежал в больнице. Конечно, первую неделю была подготовка к операции – формальность, обязательная де-юре, но совсем не нужная де-факто. Мой лечащий врач это прекрасно понимала, поэтому спокойно отпускала меня и на длительные прогулки по поселку (да, один из лучших онкологических центров России находится в богом забытом поселке Песочное), и даже домой на выходные. Но это было лишь на первой неделе моей госпитализации… и на последней неделе моей совместной жизни с Изольдой (как я тогда думал).

Посещение пациентов в Песочке – странный предмет: он вроде и по расписанию, а вроде и нет. Согласно бумажке, висящей над головой милой женщины в регистратуре, приходить к узникам КНПЦ(о) можно исключительно с 09:00 до 14:00 и с 16:00 до 19:00; доступ к лежачим пациентам открыт с 09:00 до 21:00. С двух до четырех – тихий час, и никаких компромиссов – все двери под замком! И охрана у входа, и вертушка стоит, и бюро пропусков работает. Но если ты – стреляный воробей (и это я сейчас про опыт, а не про протонную терапию), то единственное место, куда ты не можешь попасть – это помещения под магнитными замками (исключительно потому что это физически сложно). Поэтому доступ к моему бренному телу у родных был. Схема была продумана еще летом – берёшь пропуск на, допустим, УЗИ или КТ, спускаешься на первый этаж, доходишь до лифта – и всё, тебе доступна почти каждая локация этой MMORPG.

В любой жизненной ситуации человек, в первую очередь, остается человеком, со своими желаниями и потребностями. Не был исключением и я, мальчик, нуждавшийся в общении со сверстниками, а не только с сопалатовцами, которые были старше меня чуть ли ни в три раза.

На отделении работала одна девушка – студентка 5-ого курса мединститута Соня. Волею случая мы с ней стали довольно много общаться: я помогал ей писать научные работы и делать контрольные вечером и в ночные смены. Она мне давала задания, а я искал в интернете информацию, и вечером мы принимались за работу.

Тогда мне казалось, что Соня проявляет неподдельный интерес и симпатию – в отличие от моих близких, которых я на тот момент совсем не мог понять. Соня видела, что я борюсь, и верила в меня, родные же приходили ко мне как на могилку – согласно неведомому пророчеству, они приходили сразу моих побегов по отделению, когда я выглядел, как ходячий (точнее, уже не ходячий) труп. В тот момент я вбил себе в голову, что я ей не безразличен (наивный), и начал уделять ей повышенные знаки внимания.

Когда я был молод и здоров, в кругу семьи я прослыл хорошим массажистом, поэтому когда однажды вечером Соня пожаловалась на боль в руке, я понял что это мой звёздный час и предложил размять ей кисть. Мы пошли в пустую палату, где были новенькие удобные кровати (иногда я отпрашивался спать туда, потому что отделение там было закрыто на ремонт, а кровати унести ещё не успели). Сами понимаете, какие картины рисовало моё воображение… К слову, массаж ей очень понравился).

Тогда я совсем не хотел думать о том, что такие отношения – это не совсем правильно. Я пациент, а она медсестра. И она давала мне делать больше, чем должно. Поэтому после долгих раздумий, я решил с ней поговорить напрямую. Дождавшись её следующей смены мы как раз закончили её научно-исследовательскую работу и наши отношения.

Пришло время снимать швы. Несмотря на то, что эта процедура, по словам людей, довольно (очень) болезненная, происходящее в процедурной вызвало у меня не боль, а заливистый смех. Наверное, это была своеобразная защитная реакция организма, однако мой смех был довольно заразителен – смеялась половина маршрутки процедурной.

И вот, наконец-то, долгожданный момент – выписка домой! Однако нам нужно было узнать, что со мной будет дальше – обычно после таких операций продолжают курс адьювантной химиотерапии или отправляют на облучение. Пока я собирал вещи, моя мама пошла на прием к моему лечащему врачу-химиотерапевту, чтобы узнать направление моего дальнейшего лечения… но услышанное было слишком безрадостно.

«Дальнейшая химиотерапия не имеет никакого смысла, послеоперационная гистология показала, что больше половины клеток были живы. Просто идите домой». Для человека с онкологическим заболеванием такие слова – приговор.

-----------------------------------------------------------------------------------
Спасибо большое , что продолжаете  меня читать )
Всем здоровья и счастья! Ваш Гриня
Не знаю, может, кому-то неудобен пикабу, есть ещё инстаграм @/grigory.kiryakov

С чего все начиналось: https://pikabu.ru/story/kak_ya_uznal_chto_u_menya_rak_7029474

Продолжение: https://pikabu.ru/story/kak_ya_zhil_s_rakom_pervyie_mesyatsyi_7031240

Собрав наспех вещи, мы выехали в сторону СПб. Мама уехала раньше на пару дней договариваться о записи к врачу в НИИ Петрова. Не заезжал домой. Перехватили на трассе, и мы поехали в этот институт. Серое здание, от которого веет холодом. Могильным, разумеется.

Врач опытный – заведующий отделения кожа-кости. Дождавшись своей очереди, мы вошли к нему в кабинет.

– На что жалуетесь?

– Нога болит.

Протягиваю ему снимки КТ.

–Что хирург сказал?

–Мышцу порвал.

– За такие диагнозы...

Меня направили делать биопсию в этом же центре, а после – на Ленинградская шоссе 68а в КНПЦ(о) Песочный. Процедура элементарная: прокол, забор материала. Вернулся домой. И радость, и сожаление – но я дома.

Меня встретил отец, с мамой они в разводе, но живут вместе. Она ему все рассказала. Это было очень тяжело. Нас в семье трое: старшая сестра, средний брат и я. Отец возлагал на меня большие надежды.

Анализ биопсии сделали быстро. Диагноз подтвердился окончательно: хондробластическая остеогенная саркома high grade. С этой информацией я отправился в Песочку. Мне повезло, что были талончики к врачу – день промедлений очень много стоил, как выяснилось потом. Онколог очень удивилась, как я вообще ещё хожу, и почему кость не сломалась. Посоветовала не падать и не ударяться, а так же заглянуть в банк планирования семьи )))

И тут моя жизнь приобрела новые обороты. Заполнилась различными красками химии: и красненькая, и желтенькая, и в пакетике. Ух! Доксорубицин, красненькая высокодозненькая, ммммм. Ставили мне химию на три дня + поддерживающие и ещё какой-то химией, вроде цисплатин.

Первый курс прошёл быстро и весело. Хотя тогда я уже весил намного меньше и не так угрожающе выглядел.

На втором курсе случился небольшой форс-мажор. Вообще красненькая прокатилась за 1 день. Вместо трех. Просыпаюсь я, а весь мир красноватого оттенка, смотрю на бутылку – пустая. Наверное, перед сном, когда настраивал, давление прыгало и выставил не верно. Держась за вешалку, дополз до процедурного кабинета.

– Что делать будем?

– Иди в палату и срочно ляг!

– Ладушки.

Парадокс: я по сути передознулся красной химией, полежал и всё прошло. А так там вообще любое вмешательство было бы бессмысленно. Врачи думали, я отъеду. Зависело от тела: вычистит оно урон или нет.

Чтобы ни происходило с моим телом, как бы сильно его ни травили, я никогда не терял контроль над собой: всегда ясный ум и трезвые решения. Я понимал, насколько я отравлен, понимал всю ситуацию. Я выдержал. Печень оказалась сильнее химии.

Густые проволочные волосы не хотели сдаваться! Выпали только после второй такой химии. Наверное, именно этот момент – лишение волос – и делает тебя онкобольным. Волосы были везде и выдирались большими клочками.

Поняв, что шевелюру уже не спасти, мама настояла на том, чтобы сделать пару фото, после чего я отправился в ванну с машинкой для бритья. Сбривая дорожку за дорожкой, я понимал, что увижу себя прежнего очень не скоро. Да и увижу ли?

Ближе к делу я смог отвлечься от всех негативных мыслей и просто доделывал эту нелёгкую работенку. Когда я вышел из ванной, первое, что я увидел в глазах родных – это ужас, хотя они всеми силами старались не подавать виду. По-видимому, мой лысый череп дал им понять, что всё действительно серьезно, и Изольду за летние каникулы не прогнать.

За то время, пока лежал на химии, а лежал я там по две недели, я познакомился с очень интересными людьми. Хоть они и были намного старше меня, мы легко находили общий язык.

3 курс терапии был жестким – я понял, что человек, оказывается, умеет уставать, и менять баклаги с водой в кулере уже не так просто, как раньше. В один прекрасный момент я настолько устал, что мне было тяжело даже жевать еду… никогда этого не забуду.

С персоналом я так же быстро сдружился. Медсестры были очень добрые и веселые. На отделении химиотерапии-1 все быстро разузнали, что по этажу ходит такой лысый мальчик и раздает людям добро и позитив.

В связи с избытком свободного времени я собирал оригами и отдавал его на пост. К тому времени я весил уже 76 кг. Химия и опухоль – их аппетиты было очень сложно удовлетворить. Ну что поделать? Прожорливые они у меня.

Опухоль осталась жива, чувствовала себя прекрасно и уменьшилась далеко не так сильно, как хотели бы врачи. Предложили сделать операцию. Вероятность того, что останется нога - 30%. Нога осталась, но 2/3 бедренной кости и колено заменили титаном. Я теперь частично железный человек.

С последней химии меня хотели как можно быстрее спихнуть. Это было видно и очень обидно. Мне не докололи препарат, стимулирующий иммунитет, и почти сразу начался стоматит, который перешел в мукозит. Никому никогда не пожелаю этой болячки – ты не можешь ни кушать, ни говорить, ни пить, ни дышать, ничего. Просто все через боль. Мне еще «повезло», что язвочки располагались у корня языка; до врачей не дозвониться – самый пик пришелся на выходные. Препарат только по рецепту.

Что я имел на тот момент: высушенный организм, который ждет операция, отсутствие химии, отсутствие лечащего врача. Полное непонимание, что и когда будет дальше. Давать волю своим эмоциям я мог только в первые дни диагноза. Все остальное время надо подбадривать родню, да и сам я понял — без боя не сдамся. Это будет жёсткая битва. Могло быть хуже.

Операция: сегментарная резекция бедренной кости с эндопротезированием правого коленного сустава от 18.09.2017 г.

Мне очень повезло с сопалатовцами. Мы называли себя «трамадольщики», ведь нам всем кололи трамадол. Дон Евгений, Псих (когда-то психиатром работал) и я. Анекдоты, смех, подколы... это было очень весело, мы даже сейчас созваниваемся и поддерживаем общение.

Мама принесла мне костыли еще за день до операции, я попробовал пройтись на них. Нелегкая эта работенка, честно говоря. Боялся ли я операции? Нет. Наверное, многих бесил мой оптимизм. На операцию ехал спокойно. Я был уверен, что все будет хорошо. Небольшая беседа по душам с анестезиологом, и его обещание непристойного сна с морем удовольствия, 10, 9 , 8 , 7 , 6 , 5 …

Очнувшись в реанимации, я чувствовал, что накачен обезболивающими, но я смог сделать это – я погладил свою правую ногу. И она была! Её не отрезали. А это значит, что я выиграл очередную битву! Да, не войну! Но партия пока за мной.

Псих с Доном Евгеньё встретили меня с почестями. А ещё я был безумно рад тому, что в палате меня ждал отец – он ждал с самого утра. Как выяснилось в реанимации я пролежал целую ночь, а операция длилась 7 часов.

______________________________

Спасибо большое за поддержку, которую вы выразили к первому посту! Пока читал комментарии, удалось пережить ночь (адски болела рука)
Не знаю, может, кому-то неудобен пикабу, есть ещё инстаграм @/grigory.kiryakov
Берегите себя!