А зомби здесь тихие
Осень 1942 года. Холодный ветер трепал пожухлые листья, а небо над разъездом №47 было серым, как душа предателя. Пахло смертью и бюрократией. Здесь, в этой забытой богом точке, судьба свела вместе тех, кого смерть уже должна была забрать. Но смерть, как известно, любит пошутить, особенно если у неё есть чувство юмора уровня пятиклассника или ТС.
Упырь Дракулов стоял на перроне, поправляя свой потрёпанный плащ. Его бледное лицо освещала странная улыбка — смесь цинизма и обречённости. Рядом с ним застыли пять девушек-зомби, каждая со своей историей превращения в то, чем они стали.
Маша — бывшая учительница, теперь с вечно открытыми учебниками в глазах. Её мозг, хоть и частично разложившийся, всё ещё пытался решать квадратные уравнения.
Катя — медсестра, чьи руки всё ещё помнили тепло живых тел. Она до сих пор пыталась делать перевязки, даже когда от пациентов оставались только кости.
Света — комсомолка, чей энтузиазм теперь направлялся на поиск свежих мозгов.
Зоя — крестьянка, превратившая свой серп в оружие против нежити.
И Люба — актриса, продолжающая играть даже после того, как занавес жизни опустился.
Так и стояли они вшестером. Непреодолимой преградой для вторженцев в СССР и страшным забором для пытающихся из этого СССР сбежать.
Но этот вечер был особенным. С нашей стороны была попытка прорвать кардон одним интеллигентом, писателем-сатириком, критиковавшим Иосифа Зомбарионовича. За что он был через три минуты пойман и законсервирован по кусочкам в неприкосновенный запас наших героев. А вот с другой же стороны было тяжелее... Тысяча зомби-штурмовиков нацистов двигалась по направлению к разъезду. Их цель — распространение нового штамма зомби-вируса по всему Советскому Союзу. Они шли, скрипя костями и рыча от голода. Их предводитель, оберштурмбанфюрер Штрудель, мечтал о том дне, когда последний советский гражданин станет частью его армии.
Штрудель был особенным зомби — его форма была настолько выглажена, что даже после смерти он выглядел как с обложки модного журнала для нежити. Его сапоги скрипели так, что можно было подумать, будто он идёт по свежевыпавшему снегу, хотя на самом деле это просто его кости тёрлись друг о друга.
Первый удар пришёлся на закате. Немецкие зомби, завывая на своём мертвецком языке, ринулись в атаку. Дракулов поднял руку:
— За Родину! За Зомбарина! И за то, чтобы не превратиться в кашу! Хотя, постойте… Кажется, уже поздно.
Маша, Катя, Света, Зоя и Люба заняли позиции. Их оружие было разнообразно: от ржавых винтовок до кухонных ножей. Но главное — у них был дух. Дух, который, как известно, не протух, даже когда всё остальное уже давно сгнило.
Немецкие зомби накатывались волнами, словно морские приливы, только вместо воды — гниль и вонь. Дракулов, словно призрак войны, скользил между врагами, его клыки сверкали в тусклом свете рассвета.
— А ну-ка, кто тут у нас? — прошипел он, вцепляясь в горло очередного штурмовика. — Опять эти недобитки решили устроить зомби-апокалипсис? Ну-ну, посмотрим, как вы справитесь с настоящим упырём!
Маша, размахивая учебником по алгебре, кричала:
— Дважды два — четыре! А если не верите, получите по лбу!
Катя, перевязывая очерелного зомби, а точнее делая шибари, приговаривала:
— И почему у вас все раны такие грязные? Неужели нельзя было умереть в более чистом месте?
Света, размахивая серпом, пела:
— Мы — комсомольцы, зомби-молодцы! Нам не страшны ни пули, ни черви!
Зоя, превратившая свой участок обороны в настоящий ад для наступающих, рычала:
— Кто там ещё хочет попробовать мой серп? Давайте, подходите! Только потом не жалуйтесь, что у вас нет головы!
Катя, несмотря на свою нежить-природу, продолжала спасать раненых. Она перевязывала их… ну, почти перевязывала. Света использовала свой серп с такой эффективностью, что даже самурай позавидовал бы, её серп сверкал в лучах заходящего солнца. Вокруг неё валялись останки немецких зомби, а она продолжала петь свою любимую песню:
— Серп мой острый, серп мой верный,
Режет зомби, как консервы!
Кто тут хочет потанцевать?
Голову свою потерять!
Ночью стало ясно - силы неравны. Немецкие зомби превратились в океан, словно пытаясь утопить разъезд в тысячах тонн гнилой плоти. Но тут произошло то, чего никто не ожидал. Люба, собрав последние силы, вышла вперёд и начала… петь. Её голос, хоть и немного скрипучий, проникал в самые глубины душ. Даже зомби-нацисты на мгновение замерли, забыв о своей миссии.
— Товарищи! — прокричала она, раскинув руки, словно примадонна на сцене Большого театра. — А ну-ка, все вместе! «Вставай, страна огромная!»
И знаете что? Они запели. Все пять зомби-девушек, Дракулов и даже несколько особо чувствительных немецких зомби, которые ещё помнили, как это — иметь душу.
Штрудель, увидев это безобразие, взвыл от ярости:
— Прекратить! Это не по уставу! У нас план по поеданию мозгов, а они тут концерты устраивают!
Но было поздно. Маша, размахивая учебником по геометрии, как булавой, кричала:
— Теорема Пифагора гласит: гипотенуза в квадрате равна сумме квадратов катетов! А я сейчас покажу, как применять эту теорему на практике!
Маша, словно терминатор в юбке, носилась по полю боя, раздавая удары учебником. Каждый её удар был точен, как решение квадратного уравнения. Немецкие зомби разлетались в разные стороны, а она продолжала:
— А теперь решим задачку: сколько будет зомби минус один удар учебником? Правильно! Ноль!
битва продолжалась 17 дней и 17 ночей.
Разъезд №47 остался стоять. Немногие выжившие зомби-штурмовики отступили. Дракулов и его отряд победили, но какой ценой?
Маша, Катя, Света, Зоя и Люба пали в бою и накормили наконец червей своими телами. Их история — это история о том, как даже в самые тёмные времена можно найти свет. О том, как важно защищать свою Родину, даже если ты уже не совсем живой.
И пусть их тела истлели, а души отправились в мир иной, их дух продолжает жить в сердцах тех, кто помнит о подвиге упыря Дракулова и его отважных зомби-девушек.
Конец.
P.S. Говорят, по ночам на разъезде №47 всё ещё можно услышать эхо боевых криков и смех героев, которые, возможно, не совсем ушли…
