-Я бы хотел никогда не существовать! - сказал он так тихо, что если бы Серафим стоял чуть дальше, то не услышал бы его из-за раздражающего скрипа цепей, на которых ветер покачивал чашку с горящим маслом.

Холодный пронизывающий ветер медленно полз по каменному полу казематов, которые уже давно служат тюрьмой для тех, кто не заслужил смерти, но и не получил дозволения жить на поверхности, среди людей. Тут был и его дом. Этот человек жил среди отступников - падших, заблудших. И каждый раз, когда он шел меж тюремных решеток в маленькую келью, что позже стала его домом, он видел, как все это отребье опускало глаза. Он не был святым, он был жестоким и злым. К таким людям обычно не приходят ангелы, но Серафим приходит именно к нему, именно к этому изувеченному озлобленному мужчине, что изо дня в день ищет смерти на поле брани.

-Я бы хотел, - продолжил он чуть громче, - что бы все прекратилось! Но мне так страшно умирать... Ты знаешь, я ведь ничего не умею. Любовь чужда мне, хоть у меня и есть дочь, но я ее не люблю. Я сторонюсь ее, даю жить, а она из раза в раз хочет сблизиться... подержать меня за руку. Мне чужда жалость, ведь на войне ее нет, а ты тянул меня из раза в раз за собой, туда, где кровь и пепелище - обычное дело. И все это превратилось в то, что происходит сейчас. Ты постарел, устал, ушел, оставил нас. А я остался и сражаюсь за тебя, повелеваю сильнейшей армией, лью реки крови и всем своим естеством олицетворяю твою волю, как избранный. Но твоя ли эта воля? Нужны ли тебе мои страдания? Все что я делаю? А может все должно быть иначе? Может хватит мне сдерживать всю гниль, что сочится по венам людей, может скинуть оковы закона и пусть все захлебнутся в крови?

Серафим молчал.

-Ты знаешь, отец, я знаю, почему ты молчишь! Ты ведь еще хуже чем я! Скольких ты убил, до того как небесный град рухнул на землю? Скольким ты отсек крылья, сколько погибло под тяжестью твоего меча? Все эта история, о том, что темные силы напали на святыню - ложь! И что ангелы пали защищая ее - ложь. Единственное что правда, так это то, что на город напали. Но ведь это был ты! Ты ворвался в небесный град и заливал улицы ангельской кровью, ведь это ты, то самое зло. Скажи, мне отец, ведь ты заставил бога смотреть на тебя? Ведь именно так ты получил свое долголетие и силу? Ведь именно так ты получил это благословение!?

-...проклятье...

Серафим отвел свои зеленые глаза в сторону. Тень скрыла лицо, а лучина могла проявить лишь контуры тела.

-Взгляни на меня, Серафим! Я - усталый старик, что война рвала своими зубами все эти долгие годы! Когда то же было не так, когда то мне приходилось прятать страх! А сейчас? Сейчас лишь страх заставляет меня ощущать себя живым и у меня нет ничего кроме войны! Я жалею, что ты спас меня! Я ненавижу тебя за это! Лучше бы я болтался над дорогой туда и сюда, повешенный. Но вместо этого, ты вырезал деревню, зная, что я вор, и взяв меня за запястье, увел  за собой. Твоя рука была теплой и мягкой, я почувствовал свет, но ведь ты меня обманул! Ты привел меня туда, где хрип огня, обгорелые кости, вопли, истошные крики и лязганье металла. Ты бросил меня там и ушел, а я до сих пор не могу найти выход!

Холодный ветер сочился под дверью кельи. Серафим стоял в углу, облаченный в грязный балахон из мешковины, нервно потирая края капюшона. Перре лежал на соломе, что заменяла перину и смотрел в высокий потолок, в ту черноту, что не смог разогнать тусклы свет лучины.

-Ты говорил слишком громко... - прошептал Серафим, -... придется вычистить клетки. Теперь эта тюрьма будет только твоей.

Мешковина зашуршала, металлическое кольцо лязгнуло и дверь громко хлопнула. Серафим ушел. За дверью послышались вопли, крики, мольба о прощении. Перре задрожал, ведь самый могущественный человек, воплощение самого света, тот, в ком живет бог, высший, среди небожителей - Серафим, был настоящим безумцем. Под маской благодетеля скрывался настоящий зверь и сейчас этот зверь улыбается, наслаждаясь этими самыми воплями. Но никто не узнает! Он все так же будет светилом, а Перре припишут эту резню.

-...лучше бы я не существовал...