Comanche1976

УАШИТА часть 4⁠⁠

5. 27 ноября 1868-го

Предутреннюю тишину разорвал одинокий ружейный выстрел. Стрелял кто-то из индейцев, вышедший зачем-то спозаранку из своего типи и увидевший надвигающуюся серую массу. Есть версия, что это был сам вождь Черный Котел, но это всего лишь версия, не подкрепленная никакими доказательствами.

Поняв, что его обнаружили и таиться дальше нет никакого смысла, Генерал обернулся к своему оркестру и прокричал: «Давай Гaрри Оуэн!». Первые ноты этой залихватской застольной песни ирландских студентов, ставшей по воле Кастера маршем Седьмого полка, разнеслись по долине и эхом отразились от окружавших ее возвышенностей, но потом вдруг оркестр смолк – свое дело сделал мороз,и губы музыкантов примерзли к их инструментам. Слышны были лишь горнисты, наяривавшие «В атаку!», и крики идущих в бой кавалеристов.

Первым убитым в той схватке индейцем стал сам Черный Котел. Очевидно, вождя разбудил шум, звуки выстрелов, напомнившие ему о Сэнд-Крике, и нервы его не выдержали. Вместе с женой они вскочили на лошадей, но далеко ускакать им не удалось. На свою беду они решили рвануть через брод и именно там наскочили на мчавшихся в атаку солдат. Те не стали разбираться, кто это налетел на них в предрассветной мгле, и пристрелили обоих, оставив тела лежать в ледяной воде.

Мне искренне жаль старика. Похоже, усвоив уроки Сэнд-Крика, он действительно всем сердцем стремился к миру с белыми, но угодил между молотом и наковальней. Его воинам было плевать на подписанный Черным Котлом мир, удержать же их от нaбегов и не пустить потом в свой родной лагерь, а уж тем более выдать белым, он не мог. Белые же считали его вождем, который должен отвечать за свои слова, и потому смотрели на Черного Котлa как на подлого предателя, говорящего о мире, но исподтишка готовящего войну.

Черный Котел (1803 – 27. 11.1868) - один из вождей Южных Шайенов

Две колонны ворвались в селение. Другие две, которые должны были атаковать с южного и юго-западного направлений, задержались и слишком отклонились на запад, что не дало кольцу окружения сомкнуться и предоставило многим индейцам возможность спастись, воспользовавшись образовавшейся брешью.

Лагерь наполнился криками, звуками выстрелов, ошеломленные поначалу индейцы быстро оправились от первого шока и взялись за оружие. Они выбегaли из палаток, отстреливались, укрывались за деревьями и в лощинах, откуда вели прицельную стрельбу по солдатам.

Кастер занял позицию на небольшом холме, откуда открывался хороший вид на поле боя. Оттуда Генерал руководил сражением. Позже он написал: "В течение 10 минут после сигнала к атаке палатки и все их содержимое оказалось в нашем распоряжении, но настоящая схватка, из тех, что крайне редко, если вообще когда-либо случаются в войнах с индейцами, началась при попытке зачистить или убить воинов, занявших позиции в лощинах и подлеске. Атака следовала за атакой, солдаты проявляли отменную храбрость, но индейцы решили продать свои жизни как можно дороже".

Первым убитым со стороны армии оказался капитан Луис Гамильтон. Молодой многообещающий офицер, внук Александра Гaмильтона (одного из Отцов Основателей), был убит выстрелом в сердце. Гамильтон должен был оставаться в тылу и охранять обоз, но он рвался в бой и сдал свое дежурство по обозу другому офицеру, страдавшему снежной болезнью. Кастер очень сожалел об этой потере. Капитан Барниц получил тяжелое ранение в живот, но выжил.

Перед боем Кастер отдал приказ не убивать никого кроме воинов, но на практике он оказался трудноосуществимым. Бой шел в предрассветных сумерках, вскоре селение было окутано пороховым дымом. Кругом мелькали тени - все длинноволосые, либо обнаженные, либо в одеялах - и трудно было отличить женщину от воина, тем более, что они тоже хватались за оружие, отстреливались. Многие погибли от шальных пуль, как это постоянно происходит в уличных боях по всему миру.

Битва при Уащите 27 ноября 1868 г.

Лейтенант Эдвард Годфри, прошедший с Седьмым через все – Уашиту, Литтл Бигхорн и Вундед-Ни – дослужившийся до генерaла и закопавший вместе с Белым Быком на 50-летии битвы при Литтл Бигхорн «томагaвк войны», вспоминал о той атаке так: «Когда мчались по селению, то палили по типи, не заботясь, что могут зацепить женщин». Сторонники мнения, что это была резня, слегка искажают высказывание Годфри: «Лейтенант Годфри рассказывал, что во время атаки солдаты не прилагали никаких усилий, чтобы не зацепить женщин».

Из типи стреляли по солдатам, солдаты стреляли по типи. Естественно, при этом гибли и нон-комбатанты. В конце концов, Седьмой был армейским полком, а не заточенной под контртеррористические операции спецгруппой вроде «Альфы».

Кастер не отрицал того, что гибли не только воины: "В пылу борьбы, а также в целях самообороны, так случилось, что некоторые скво и несколько детей были убиты и ранены... Многие скво были схвачены будучи с оружием в руках, и некоторые из моей команды, как известно, были ранены ими".

Нельзя скидывать со счетов и скаутов-Осейджей. Шайены были их давними врагами и убивали, не щадя ни женщин, ни детей. На Уашите Осейджи отплатили им той же монетой.

Глава скаутов Бен Кларк наблюдал, как бежавшие вниз по реке Шайены, попадали под огонь снайперов или натыкались на колонны Эллиота и Томпсона. ". . . Именно здесь произошла самая большая резня, - сказал он. Скво с детьми поднялись по крутому склону к югу от селения и вышли на равнину, где их поджидала команда Майерса. Скауты Осейджи, прежде чем их успели перехватить, расстреляли женщин и изуродовали их тела. . . Я обратил на это внимание Кастера и спросил его, желает ли он, чтобы их убили, и он ответил: ‘Нет. Скачи туда и останови их. Приведи пленных в селение, помести их в большое типи и выстави вокруг него охрану’, что я и сделал».

Именно Осейджи убили большинство женщин и детей на Уашите. В своих воспоминаниях Бен Кларк рассказывал, как Осейджи окружили группу из женщин и детей, перебили их всех, оскальпировали и изуродовали тела. Дабы прекратить эти убийства Кастер приказал вывести своих индейских союзников из боя.

Бен Кларк (2.02.1842 - 24.07.1914) - в 1868-ом начальник скаутов Кастера

Если рассматривать это с индейской точки зрения, а не белой – Осейджи не сделали ничего предосудительного. Шайены резали их при каждом удобном случае, Осейджи ответили им тем же. Кастер вспоминал об одном из таких скаутов, бывших с ним на Уашите: «Предыдущим летом военный отряд Шайенов, под дружелюбным предлогом побывал в деревне Осейджей. Их приняли в палатке воина, который отсутствовал на охоте, и за него говорила скво. Когда Шайены были готовы к отъезду, они убили его жену и уничтожили палатку». После битвы Кастер увидел его приближающимся на лошади и чем-то размахивающим. Приглядевшись, он понял, что это свежий кровоточащий скальп.

Скальпирование убитых - тоже практически полностью заслуга Осейджей. Мне известен лишь один случай, когда скальп был снят солдатом – сержант Райан схватился один на один с вооруженным воином, застрелил его и оскальпировал.

«Подвесив скальп к сабельному крюку на моем поясном ремне, я отправился на поиски нашей команды и по дороге заметил, что пола моей шинели испачкана кровью. Поэтому я выбросил скальп и по прибытии в роту доложил о случившемся ротному командиру, лейтенанту Оуэну Хэйлу. Он спросил, что я сделал со скальпом, и я рассказал ему. Лейтенaнт улыбнулся и заметил, что мне следовало бы сохранить его, как свидетельство о проявленной доблести. Я обратил внимание лейтенанта Хэйла на состояние моей 14-ти долларовой шинели, а он спросил, что я тогда ощущал. Я ответил, что чувствовал себя вроде того ирландца из одного из нью-йоркских полков, входивших в мою бригаду, известную как Ирландская бригада Мигера. Брат этого человека был убит перед Питерсбергом 16 июня 1864 года, и он чувствовал себя из-за этого настолько скверно, что на следующий день засел за бревном и убил 10 конфедератов. Ротный капитан спросил его, что тот испытывает по этому поводу. Ирландец ответил, что не знает, помогло ли это хоть чем-то бедному Тому, но чувствует, что у него полегчало на сердце. Именно это испытывал и я сам». (Из воспоминаний Джона Райана)

Первый сержант Джон Райан (1846-1926)

Одна из убежавших из селения и укрывшихся в высокой траве Шайенок позже вспоминала: «Солдаты ходили взад и вперед возле того места, где я лежала… Один солдат увидел нас и поскакал туда, где мы лежали. Подъехав, он остановился и уставился на нас. Солдат не произнес ни слова, и мы гадали, что же будет дальше. Но он ускакал прочь, и больше никто не появлялся. Наверное, он сжалился над нами и решил оставить в покое».

Бой продолжался не больше часа. Воины бежали или были уничтожены, солдаты захватили в плен 53 женщины и ребенка. Зачистив селение, Кастер приказал развернуть полевой госпиталь, осмотреть и уничтожить лагерь, и занялся неотложными делами, но вскоре его ждал неприятный сюрприз, точнее, два.

Во-первых, Генерал узнал, что его заместитель майор Эллиот, не испросив разрешения командира полка и даже не поставив того в известность, самовольно прихватил 19 солдат, бросился с ними в погоню за убегающими индейцами, и с тех пор о нем ничего не было слышно. Впоследствии капитан Бентин пытался обвинить Кастера в том, что Генерал лично отправил Эллиота на безнадежное дело, но никем, кроме Бентина - отличного офицера, но желчного и завистливого человека, с первой встречи возненавидевшего своего командира - это подтверждено не было. Некоторые солдаты и офицеры слышали звуки отдаленной перестрелки вниз по течению, но вскоре она стихла. Сержант Рaйан вспоминал, что как только Кастер узнал об исчезновении майора, он незамедлительно отправил на поиски Эллиота капитана Мейерсa, но тот, отъехав от селения на две мили, вернулся ни с чем. Резонно было предположить, что Эллиот и его люди были перебиты индейцами.

Во-вторых, лейтенант И.С. Годфри из Роты «К», отправленный за индейским табуном, вернулся с тревожной новостью, ставшей для Кастера откровением.

В своих воспоминаниях «С Кастером в Битве при Уашите» Годфри пишет:

«Миновав селение, я преследовал индейский табун и обнаружил лошадей в миле вниз от селения. Я развернул свой взвод, чтобы окружить их, и занял позицию для наблюдения. Пока мы окружали лошадей, я заметил группу спешенных индейцев спасавшихся бегством вниз по другой стороне реке. Закончив сгонять лошадей и направив их в сторону селения, я передал табун лейтенанту Ло, который подошел со вторым взводом, и попросил его отогнать лошадей в селение, сказав, что возьму свой взвод и отправлюсь в погоню за той группой, которую видел убегавшей из долины… Я обнаружил одинокое типи и вскоре заметил там двух индейцев, ездивших кругами на своих лошадях. Высокая возвышенность и гряда вдавались в долину, скрывая вид за одиноким типи. Я знал, что круговые движения всадников означают у индейцев тревогу, но мне хотелось взглянуть, что было в долине за ними… Прибыв туда и посмотрев за гряду я к своему изумлению обнаружил, что так далеко, насколько было видно, вниз по поросшей деревьями извилистой долине стояли типи, типи, типи. Но я увидел не только типи, но и воинов, скакавших в нашу сторону».

Годфри и его взвод были атакованы враждебными индейцами, но, развернув людей в стрелковую цепь, лейтенант их отбросил. После того как индейцы ушли, Годфри со своим взводом прискакал в селение и отрапортовал Кастеру. После слов: «Большое селение», Кастер воскликнул: «Что-что?», и засыпал Годфри вопросами.

Как выяснилось, лагерь Черного Котла был всего лишь крайним селением огромного индейского лагеря, растянувшегося на мили вдоль берегов Уашиты. Там были Южные Шайены, Комaнчи, Кайовы, Кайова-Апачи и Aрапахи. Общая численность индейцев в этих лагерях оценивалась в 6 000 человек.

Позже Кастера стали обвинять в том, что он бросился в бой, не проведя необходимую рекогносцировку. Честно говоря, не понимаю, как это было можно сделать в тех условиях. Тогда Кастеру нужно было бы повернуться спиной к уже обнаруженному им селению и пройтись вниз по Уашите, или вверх, или сразу в обе стороны, и на рассвете он неминуемо бы был обнаружен индейцами на снегу, покров которого сильно затруднял передвижение. Что было бы далее? Либо краснокожие спешно покинули бы лагеря, побросав все, что и произошло с Генералом за полтора года до этого во время экспедиции Хэнкока, либо они насели бы на полк, находящийся в чистом поле. Вряд ли у краснокожих получилось в тех условиях сделать то, что сделали восемью годами позже их собратья на Литтл Бигхорн (были существенные различия в тех двух схватках), но потери полка возросли бы в разы, впрочем, как и потери среди индейцев, хотя поклонникам краснокожих в большинстве своем плевать на потери почитаемого ими народа, лишь бы белых побольше убили. Несомненно одно, если бы Генерал потратил время на рекогносцировку, то свою задачу он уж точно не выполнил бы.

За свои собственные позиции Кастер особо не волновался – у него было достаточно солдат, чтобы отбить возможную атаку, и кроме того у него имелись заложники – захваченные в плен женщины и дети. Между прочим, он взял их в плен тогда, когда еще понятия не имел о том, что вскоре они пригодятся ему для того, чтобы удержать индейцев от активных боевых действий, и уж точно Генерал не выставлял заложников между своими солдатами и противником. В любом случае, наличие пленных позволило ему предотвратить серьезные потери среди своих собственных солдат и – невольно, конечно - потери противника.

Куда более серьезная опасность заключалась в следующем. Индейцы ухитрились захватить почти все шинели и вещевые мешки, снятые солдатами перед боем и оставленные с малой охраной лежать на снегу. Обоз же находился где-то далеко позади, под охраной всего одной роты, и вот за его судьбу Кастер отчаянно волновался. Потеря обоза с боеприпасами, продовольствием, палатками, одеялами и прочим снаряжением в холодной заснеженной прерии грозила обернуться для полка кaтастрофой.

Однако, не все дела еще были завершены.

Кастер вызвал Ромеро, одного из своих скаутов, к которому напрочь прилипло прозвище Ромео, и приказал расспросить пленниц о селении, о котором доложил Годфри. Затем Генерал, выбрав себе в качестве сувенира необычайно высокое белое типи, приказал Роте «К» уничтожить всю индейскую собственность. К этому времени многие солдаты уже прошлись по индейским палаткам и вернулись с необычными предметами. В типи было обнаружено великое множество абсолютно нехарактерных для крaснокожих вещей, включая постельное белье и альбомы с семейными фотографиями. Эти находки неопровержимо доказывали причастность воинов из селения Черного Котла к летним набегам.

В числе трофеев оказались 573 бизоньих накидки, 241 седло, 47 ружей, 35 револьверов, 90 форм для отливки пуль, 75 копий, 12 щитов, 35 колчанов, многочисленные топоры, уздечки, арканы, 300 фунтов табака и так далее. В списке значились несколько мешков муки с клеймом Министерства внутренних дел - свидетельство того, что эти индейцы присутствовали у Медисин-Лодж. Все это было предано огню.

От каждой из рот отрядили по одному отделению для уничтожения индейских палаток. Палаточные шесты опрокинули, и шкуры упали на землю. Поскольку почти во всех типи внутри были разведены костры, шкуры тут же начинали гореть. Было довольно много взрывов от хранившегося в палатках черного пороха.

Генерал отбросил мысль сохранить весь захваченный индейский табун. Он не желал, чтобы индейцы заполучили их обратно, а гнать такой табун было бы весьма затруднительно или просто невозможно. Кастер позволил пленницам выбрать себе лошадей, на которых они отправятся в путь вместе с полком. Каждому офицеру было дозволено взять себе двух лошадей, а захваченными мулами заменили в обозе тех, которые выбились из сил. Оставшийся табун, больше восьмисот голов, Кастер приказал перебить. Исполнение этого тяжкого приказа легло на плечи лейтенaнта Годфри и его людей. Поначалу солдаты пытались арканить лошадей и перерезать им горло, но животные были так напуганы, что эта задача оказалась практически невыполнима. Лейтенант Годфри запросил о помощи. Четыре или пять рот окружили табун и просто его перестреляли. Жестокое решение? Да, несомненно, но единственно прaвильное в сложившейся ситуации. Как бы вы отнеслись к командиру, который захватил большой вражеский автопарк и, не имея возможности увести с собой, оставил бы его противнику в целости и сохранности?

Пока солдаты расстреливали несчастных животных, индейцы, наблюдавшие за этим с отдаленных склонов, исчезли. Вероятно, они осознали, что любая стрельба может нанести вред женщинам и детям.

Ромео собрал пленных, чтобы Кастер мог с ними переговорить при помощи скаута в роли толмача. «Большой Вождь», как индейцы называли всех офицеров, заверил их в добром к ним отношении, но сообщил, что им придется отправиться с полком в качестве пленных. Кастер получил от пленниц много ценной информации – какие вожди возглавляли эту группу, и что за клан враждебных индейцев был им атакован. Средних лет женщина затем сказала Ромео, что она желает поговорить с Кастером за себя и своих соплеменниц. Ее имя было Ма-Уис-Са, и она приходилась сестрой Черному Котлу. Она сообщила Кастеру, что Черный Котел был одним из первых, кто пал от ружей «большого вождя», а также рассказала, что в предыдущую ночь из набегов на белые поселения вернулись боевые отряды, и вся деревня пела и плясала в честь их побед почти до самого утра. Именно поэтому солдаты смогли так незаметно подкрасться к палаткам, не всполошив индейцев.

Захваченные на Уашите пленные Шайены - в основном женщины и дети. Форт Додж, 1868 г.

(Между прочим, про пляски по поводу возвращения военного отряда сообщил и один из нескольких Кaйовов, оказавшихся накануне в селении Черного Котла. Воин по имени Эонахпа, по словам его правнучки, рассказывал, что в ту ночь он пришел в лагерь Черного Котла, поел с Шaйенами и отклонил приглашение остаться и отпраздновать их возвращение из недавнего набега. Вместо этого, он вернулся в свое убежище, снял мокасины, и лег спать. Пока он спал, они танцевали до поздней ночи)

Затем – очевидно, призывая к миру – индеанка вывела вперед молодую девушку не более семнадцати лет от роду и вознамерилась провести свадебную церемонию. Кастер, не имевший ни малейшего представления о том, что именно происходит, повернулся к скауту и спросил того, что эта женщина собирается сделать. Ромео ухмыльнулся и объяснил: «Ну она женит тебя на этой молодой скво». Кастер прервал Ма-Уис-Са и сказал, что при всем уважении к ее доброте он, в соответствии с законами белых людей, не может принять такой подарок, но при этом уверил пленниц в своей признательности и благодарности. В конце концов, Ромео и «большой вождь» оставили пленниц и вернулись к более важным делам.

Кaпитан Бентин рассказывал об этом иначе. Двадцать восемь лет спустя он писал бывшему рядовому Теодору Голдину:

«Конечно, ты слышал о неофициальном предложении Кастера офицерам, желавшим воспользоваться услугами захваченных скво, пройти в коррaль, где те содержались, и выбрать по одной! Кастер выбирал первым и жил с ней зиму и весну 1868 и 1869».

Но, как справедливо указывают многие историки, в т.ч. Ивэн С. Коннелл «Бентина часто обвиняли в злонамеренном искажении фактов». Капитан слишком ненавидел Кастера, чтобы быть объективным свидетелем.

Неоспоримо лишь то, что Кастер обратил свое внимание на Шaйенку, уцелевшую при его нападении. Одной из пленниц действительно была девушка примерно семнадцати лет от роду по имени Ми-о-тси, которая приходилась дочерью убитому в тот день вождю Маленькой Скале.

Генерал описывает ее как “чрезвычайно хорошенькую... ее прекрасно очерченная голова увенчивалась пышной порослью прекраснейших шелковистых волос, соперничающих по цвету с чернотой ворона и ниспадающих, когда им позволялось свободно падать на плечи, ниже ее талии”. Она сопровождала Кастера всю зиму 1868-69 г.г. в качестве переводчицы, хотя не знала и слова по-английски.

Поле боя при Уашите

Близился закат, полк полностью выполнил свою боевую задачу и сидеть ночью на пепелище не было никакого смысла, тем более, что обоз так и не подошел и его судьба, как и судьба людей Эллиота, оставалась неизвестна.

Впоследствии некоторые офицеры обвиняли Кастера в том, что он не проявил должной заботы об отряде Эллиота и не приложил никаких усилий, чтобы найти пропавших людей, а бросил их на произвол судьбы (о том, что же на самом деле произошло с майором, читайте в следующей главе). Как я уже писал, потеря обоза и 80-ти охранявших его людей означала бы катастрофу в ледяной глуши. Безопасность всей команды стояла на первом месте и была гораздо важней, чем потеря малой ее части. Долгое отсутствие Эллиота и донесения о перестрелке оставляли мало сомнений в том, какая судьба их постигла.

Сразу же после наступления темноты Кастер приказал сформировать колонну по четыре, выставив по флангам стрелковое прикрытие. Не было предпринято никаких попыток скрыть колонну или направление ее движения от глаз наблюдавших за ней индейцев. Пленники находились в тылу, верхом на индейских лошадках, под серьезной охраной. Трубач протрубил: “Вперед!”, и оркестр заиграл «Разве Я Не Рад Убраться Из Этой Глуши» (“Ain't I Glad I Got Out of The Wilderness”, © Comanche1976&vk.garryowen).

А далее специально для тех, кто утверждает, что Кастер «спешно/трусливо бежал с поля боя».

Уйдя из селения, Генерал не повернул колонну на обратный след в сторону своего обоза, а повел ее прямиком к другим индейским лaгерям. Индейские воины, облепившие близлежащие холмы, увидев это, опрометью ринулись защищать свои селения и/или готовиться к бегству, оставив лишь нескольких всадников для наблюдения за солдатами. Когда селения оказались в поле зрения Седьмого полка, кавалеристы смогли увидеть, как их обитатели в спешке покидают свои лагеря. Сбросив индейцев с хвоста, Кастер спокойно развернул полк и ушел на соединение с обозом. Фланговым дозорам по ходу движения была поставлена задача разыскaть Эллиота, но это им так и не удалось.

Полк совершал быстрый переход до 2 часов ночи, затем остановился и разбил бивуак до рассвета. Большинство людей не ело уже 24 часа, и жесткие галеты с кофе были встречены с радостью. Развели костры, на которых просушили мокрое обмундирование и снаряжение. Кастер отправил эскадрон полковника Уэстa вперед усилить обоз. На рассвете солдаты снова были в седле, наскоро перекусив перед этим. В 10 утра раздались радостные крики – обоз был обнаружен в целости и сохранности. Сделав минутную остановку, колоннa снова пришла в движение. В середине дня, дойдя до поросшей лесом долины, Кастер, наконец, отдал уставшим до изнеможения солдатам приказ остановиться и разбить лагерь.

После обедa Кастер начал писать свое донесение генералу Шеридану. Офицеров созвали в палатку Кастера, и каждый был опрошен о потерях, своих и противника. Вот тут и начинаются разночтения в данных. Свои потери были известны: полк потерял 1 офицера убитым, 16 человек получили ранения разной тяжести, 20 (отряд Эллиотa) пропали без вести.

Индейские же трупы в селении и вокруг него на месте никто пересчитать не удосужился. Поэтому ротным офицерам пришлось собрать своих подчинённых и опросить их. На основе этих показаний Кастеру и доложили о 103 убитых воинах. Понятно, что это оказалось весьма несовершенным подсчетом – солдаты из рaзных рот указывали на одних и тех же убитых, никто точно не знал, был ли упавший воин убит или только ранен и т.д. Но в донесении Шеридану, а потом и в газетах, оказалось именно это число. Что ж, командиры всех времен были склонны преувеличивать потери противника и преуменьшать собственные. Глава скаутов Бен Клaрк, показания которого кажутся мне наиболее достоверными, сообщал о гибели 103 индейцев, из которых было 75 мужчин, 28 женщин и детей. Индейцы говорили о гибели 13 воинов, 16 женщин и 9 детей, но о раненых, в т.ч впоследствии умерших, они не сообщали.

Доставить рапорт Генерал доверил двум своим лучшим скаутам – Кaлифорнии Джо и Джеку Корбину. Ранним воскресным утром 29 ноября они предстали перед Шериданом в Кэмп-Сапплай. Маленький Фил быстро прочитал донесение, после чего тут же отослал уставших скаутов обратно к Кастеру с посланием:

«Сражение на Уaшите является наиболее завершенной и успешной из всех наших баталий, и было проведена при столь неблагоприятных погодных условиях и обстоятельствах, что вызывает высочайшее уважение к Вaм и к Полку».

1 декабря вскоре после завтрака Седьмой торжественной колонной вошел в Кэмп-Сапплaй. Во главе колонны ехали разодетые и покрытые боевой раскраской скауты Осейджи, их копья и лошади были украшены окровавленными скальпами.

У ворот полк встречали все обитатели лагеря, солдаты и офицеры, включая Шеридана, надевшего по такому случаю парадный мундир.

Именно тогда Маленький Фил произнес эти слова: «Кастер, ты единственный, кто ни разу меня не подвел».

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ

Река Уашита