Тихое небо⁠⁠

– Вот гандониво.

Роман сказал это на автомате, без злобы. А говорят, что к плохим новостям привыкнуть невозможно. Асфальт под ногами еще дрожал, по серому полотну дороги бежала свежая паутина трещин. Он нехотя обернулся, вздохнул. За сорок лет он прекрасно выучил, что сопровождают эти толчки.

В пятидесяти метрах позади него дорогу штормило – асфальт собирался складками, крошился, кусками растворяясь в прущей снизу траве. Из неё тут же поднимались молодые деревца, крепли, превращаясь в густой лес.

Зеленая волна медленно приближалась, расползалась, поедая маленький городок. Роман взглянул на небо – по ту сторону временного разрыва клубились большие черные тучи. Они появлялись прямо из воздуха и, кружась, как в ускоренной съемке, тут же исчезали, падая на землю густыми пятнами дождя. Казалось, воздух и на его стороне разлома посвежел, будто пахнуло сыростью и мокрой травой. Вот только этого быть не могло.

Старик сглотнул. Оглянулся. Нет, у него здесь все по-прежнему – ветер метет по асфальту сухую пыль, а среди бетонных развалин ни одного пучка травы. Даже высохшей. В пластиковой бутылке оставалось воды глотка на четыре. А в лес ему хода нет, слишком резкое изменение скорости течения времени на границе. Решив, что жажда пока терпима, он поставил ноги на педали и покатил велосипед по центральной улице.

Вскоре он наткнулся на еще один сюрприз – очередной темпоральный разрыв проходил через центральную площадь, и, судя по обстановке на другой стороне, там все остановилось прямо во время катастрофы. Словно мир за невидимой границей поставили на паузу: люди, навсегда застывшие посреди улицы, зависшая в воздухе стая голубей, собака – словно чучело, стоит возле дороги, пропуская легковушку. Парень с девушкой как два обнявшихся манекена. Девушка держит на вытянутой руке телефон. Временной импульс застал их прямо за попыткой сфотографироваться на фоне городского фонтана. Роман усмехнулся: хотели сделать снимок на память, а сохранились целиком. А ведь они даже еще не в курсе, что случилось, счастливчики. Ничего, скоро все изменится.

Плохо было то, что сам фонтан находился прямо за границей разрыва и теперь напоминал искусно вылепленную изо льда скульптуру. Прозрачные струи тянулись вверх, раскрываясь на концах бутонами стеклянных лилий, с лепестков которых свисали нитки тяжёлых капель-бусин.

Старик поднял горсть щебенки с края бордюра и кинул в фонтан. Мусор резко замедлился в полете и окончательно завис в воздухе прямо на самом краю чаши. Градиент где-то пять сантиметров, слишком резко: начни он переходить границу, сразу же заработает инсульт или разрывы внутренних органов. Шла бы граница чуть дальше, можно было бы попробовать выцарапать воду с той стороны. Ну как так-то?

Походив вокруг, Роман нашел внутри одного из разграбленных магазинов стальной половник и все же попытался протолкнуть его за разрыв. Высунув от усердия язык, он, предельно медленно, насколько позволяли слабые мышцы, погружал половник внутрь стазиса, чтобы как-то сравнять временные скорости. И поначалу все шло неплохо.

Пять сантиметров градиентной полосы половник преодолел за двадцать минут. Плечи затекли от напряжения, пот заливал глаза. Еще чуть-чуть, главное не делать резких движений. Он представил, как на той стороне в атмосферу с чудовищной скоростью влетает поварешка, срывая со своих мест атомы воздуха. А ведь он даже не дошел до воды.

Затекшая кисть предательски дрогнула, толкнув половник вперед и вбок. Ручка отвалилась с хлопком, разбрызгивая в стороны капли раскаленного металла, которые медленно двигались в воздухе. Сам ковш так и остался висеть в пространстве.

– Сучье гандониво!

Роман отбросил бесполезную железку. Слишком много усилий, проще все же поискать воду здесь. Подойдя к велосипеду, он снял с багажника полторашку, допил, аккуратно смял и закинул в мешок, поджав резиновыми стяжками. Открыл верхний клапан. Проверил и подтянул крепления деревянного ящика, достал из кармашка карту и две ручки. Синей пастой он отмечал зоны замедленного времени, а красной – те, где время обгоняло его собственное. Все это было относительно. Старик не мог определить, какая скорость времени теперь истинно верная и в каком времени находится он сам. На земле были обширные области с плавным градиентом в десятки километров. Можно было съездить в соседнее село на пару дней, а вернуться обратно через сто местных лет.

Карта была его личной, вся в помарках и надписях. Хотя смысла в ней особо не было – границы разрывов постоянно смещались, и чем ближе подходил он к генератору, тем сильней и резче искажалось время. Вот теперь красная граница добралась до города, преследуя его по пятам.

Супермаркеты были пусты, люди покинули город в поисках более стабильного места, прихватив даже сухой корм для животных. Воду удалось слить со стояка одной из многоэтажек, а прогнав её несколько раз через фильтр, даже наполнить три бутылки. Повезло, зря только мучился с дурацким половником. Наскоро перекусив консервами, он принялся искать безопасный проход дальше.

В голове до сих пор сохранились обрывки разговоров бывших коллег. Искажающее время поле не было сплошным, сам генератор состоял из секторальных антенн и имел диаграмму направленности излучения в виде гигантской ромашки. Роман был уверен, что вояки оставили хотя бы одну полосу безопасности между лепестками. Ну как безопасности – узкий коридор относительно устойчивого времени с какой-то вероятностью выжить.

Роман колесил на велосипеде до вечера. Граница застывшего времени изгибалась волной с запада, охватывая почти весь город. Именно с той стороны должен был находиться секретный военный комплекс с установкой «Тихое небо». Роман плюнул и решил обойти город по грунтовке через поля, поискать другой маршрут, но уткнулся в сплошные заросли. Границы двух разрывов медленно стягивались друг к другу, загнав его в западню. Оставалось надеяться на отлив, тогда временная волна отступит назад, такое тоже случалось часто.

В сумерках он добрался до городского парка. Высоко в небе, затмевая звезды, горели яркие голубые огни. Спутники? Роман насчитал более пяти десятков. Выходит, темпоральное поле простирается так высоко. Сколько он помнил, откуда бы ни смотрел – это странное созвездие всегда оставалось неизменным. Облокотив велосипед о спинку скамейки, он постелил пенку и улегся. Достал пачку сигарет. Осталось шесть штук, и он растягивал их, позволяя себе покурить лишь раз сутки. К небесным огням добавился и огонек в руке.

Должна же быть дорога? Или за сорок лет временные поля слились совсем, переместились так, что исчезли даже узкие коридоры. Как долго он готов ждать, чтобы они открылись снова?

Какой-то мелкий зверь лениво пробежал мимо лавки. Роман увидел его лишь краем глаза, да в сумерках сразу и не понять. Он поднялся, присмотрелся. Зверь, остановившийся неподалеку, оказался котом. Крупным, рыжим, будто только что сбежал из дома, где питался хорошо и помногу.

– Кис-кис, эй! Рыжик! – позвал Роман, медленно и осторожно подходя ближе.

Кот сидел боком, чесал ухо и всем своим видом показывал, что человек ему не интересен. Но стоило тому подойти ближе – рванул вперед, метров на двадцать, а затем нырнул прямо за границу временного разрыва. Старик замер и на секунду закрыл глаза, боясь увидеть, как котика разорвет на части. Но тот спокойно сел и, как ни в чем ни бывало, облизывал переднюю лапу, издалека поглядывая на человека.

Роман удивленно присвистнул. Нет, коты не могут свободно переходить через временные разломы. Но зато они хорошо чувствуют коридоры между ними. Такой проход самостоятельно Роман бы не заметил никогда. Едва различимая разница в цвете неба слева и справа – с одной стороны солнце зашло совсем, с другой еще светилось красной полосой на горизонте. А посередине – как и здесь, уже видны звезды. Но меж деревьев небо и не разглядеть. Да и сам проход не шире двух метров.

Кот встал и, прижав уши, выжидательно посмотрел на Романа. А потом развернулся и направился вглубь коридора. Старик кинулся к лавке, у которой остался велосипед с укрепленными на нем пожитками. И, покатив его рядом, последовал за котом.

Рыжик бежал впереди уверенно, явно бывал тут не раз. Потому Роман тоже шел быстро, боясь потерять своего проводника.

«Может, наконец-то повезло? – думал он, перекатывая велик через коряги. – Может, это именно тот путь? Тогда осталось всего ничего. А если бы не кот?»

За последние дни он впервые задумался и отвлекся. А потому слишком поздно понял, что чем дальше идет, тем ниже и теснее становится коридор.

***

Заведующий отделом отложил листы, потер переносицу. Потом перевел глаза на инженера.

– Какого лешего, Тимофей?

Тимофей смутился. Видимо, он совсем не такой реакции ожидал.

– Ну… это, я же вам объяснял, диссертация. Вот результат.

– Я спрашиваю, какого лешего, Тимофей, ты в рабочее время занимаешься херней вместо того, чтобы работать над проектом? Ты думаешь, выиграли тендер, получили бабки и можно теперь забить на заказ? Рассказики он синтезирует, ты вообще своем уме?

– Роман Сергеевич! Я этим по вечерам занимаюсь. Ну да, использую производственные мощности и наработки проекта, но нам же технику субсидируют, и электричество тоже. Я же вам говорил, диссертация по синтезу сюжетного текста. Рассказ полностью искусственный. С нуля. Что, плохо получился?

Босс еще раз пробежался глазами по тексту.

– То есть, это твоя нейросеть написала? Сама?

– Да.

– И за сколько?

Тимофей мысленно считал, глядя в потолок, потом выдал.

– За три месяца. Это двадцать восьмая итерация.

– Ха, три месяца. Да я тебе сам за три месяца десять таких напишу.

– Все упирается в ресурсы. Если подключить еще два сервера… и она обучается. Уверен, время синтеза можно существенно сократить.

– Ты знаешь, сколько стоит санкционное оборудование? Знаешь. Так что работай с тем, что дали. У института лишних денег нет.

– Но технология очень перспективная, – пробурчал инженер, растеряв всю уверенность, – вы даже не представляете, сколько Гугл предлагает за ее разработку…

Роман Сергеевич пропустил фразу мимо ушей.

«Сейчас заплачет, – думал он, – что за детский сад «Козюлька». А вроде технический склад ума у парня».

Заведующий опять пробежался по первой странице текста.

– Задумка в целом неплохая. Перебои со временем. Интригует. Интересно, где твоя программа отрыла эту идею? Ведь не могла же придумать на пустом месте? А кот просто супер. Рыжий, упитанный, прям как у меня. И что, правда можно научить нейросеть писать осмысленный текст?

Тима приободрился. Ну вот, уже лучше.

– Там на самом деле ничего сложного, Роман Сергеич, есть определенные правила построения сюжета, они не меняются со времен Гомера. Переложить их на язык формул просто дело техники. Загрузил с торрентов триста гигабайт книг, да еще с разных литературных сайтов информации надергал. Новостную ленту подключил, медийные порталы для реализма. Обновление базы данных раз в сутки.

– Угу, а чего рассказ такой грустный? Я сам фантастику люблю, но перечитываю классику. Современную прозу читать невозможно, одни страдания, постапокалипсис. К твоей задумке можно прикрутить комедийный модуль какой-нибудь?

Тимофей кивнул.

– Да я пробовал. Но тут такое дело, любое творчество – это отражение текущих событий, которые творец пропускает через фильтр своего восприятия. Какие события, такие и рассказы. Вы же видите, что в мире творится. Откуда позитив брать?

Теперь уже кивнул заведующий отделом. После смерти дочери, а потом жены, все как-то пошло наперекосяк. Новости он даже не включал – информация об очередных терактах, эпидемиях, кризисах, блокировках залетала к нему в уши прямо по воздуху изо всех щелей. Спасали только покатушки. Встать в субботу пораньше, сумку на багажник, музыку в уши и крутить педали за город, по грунтовке либо в горы, либо на озера. Никому еще не рассказывал, но в пустующей комнате своей трешки, переделанной под мастерскую, он собирал уже третий кастом специально под даунхилл. Основные запчасти успел заказать до того, как перекрыли торговые границы, электромотор на кареточный узел и обвязку покупал уже у китайцев.

Смотрел ролики, как экстремалы несутся вниз по крутым трассам. Боялся, но все же собирал. Друзья, узнав, обязательно покрутят пальцем у виска, мол, Рома, куда ты собрался в свой полтинник, колени не железные, с твоей поясничной грыжей только лежать на диване и изучать сериалы. Заведующий еще раз посмотрел на Тимофея: не рыбак, не охотник, ну, хоть увлечение работой есть.

– Слушай, а что там со светом происходит? Если скорость течения времени разная, то как этот старик видит предметы по ту сторону разрывов без искажений? Даже цвет не меняется, а вроде как должен.

Тимофей задумался.

– Да нет, не должен, энергия фотона не зависит от времени, и длина волны не увеличивается, по крайней мере на масштабах Земли. А вообще да, хорошее замечание. Я добавлю в базу данных научные статьи и учебники.

– Ну вот и славно. Подытожим: денег на новое железо не дадут, а увижу, что ты рассказики клепаешь в рабочее время – лишу годовой премии.

До обеда заведующий успел поругаться на двух совещаниях, подписать пачку бумаг и провести экскурсию для представителей госкомиссии. Рассказывал серьёзным дядям, как из вороха найденных в сети данных алгоритм по определённым сигнатурам вычленяет важное. Грубо говоря, собирает реальные факты из множества слухов и оговорок. Например, планы совершить противоправное деяние определённого человека или группы лиц, и даже их примерное местоположение. Или незаконное хранение оружия. Или подготовку теракта. В перспективе такие предсказания позволяли бы их предотвращать. Посетовал, что мощностей на разработку не хватает. Ему пообещали подумать над расширением бюджета. Как обычно.

Запустив специально написанную эмуляцию успешной работы для дорогих гостей, Роман Сергеевич подошел к знакомому в темно-зеленой штабной униформе, который задумчиво скучал в уголке.

– Ну как там, на западном фронте, без перемен?

Военный скривился.

– Да лучше бы без них. Сидели спокойно столько лет, а сейчас на уши всех подняли, старые проекты запускают. Я заколебался по командировкам мотаться. Не к добру это.

– Скорей бы это все уже закончилось. Слушай, я тут краем уха прочитал – а ваши могут со временем экспериментировать?

Заведующий хотел спросить что-то еще, но замер под взглядом знакомого. Слишком внимательным и напряженным стал этот взгляд. И говорил он, что лучше бы сдать назад.

– Это ты откуда взял такое?

– Да рассказ один прочитал месяц назад.

– Где?

– На сайте одном, уже не помню, просто интересная технология.

– Тебе бы лучше об этом забыть и заниматься делами. Мало ли что дураки пишут.

– Да я так сразу и подумал, – заведующий улыбнулся.

Военный, наконец, расслабился. А в голове Романа Сергеевича мелькнули слова инженера о том, что его поделка берет данные из открытых источников. Может совпадение, а может… он действительно предпочел об этом забыть, благо дел хватало и так.

После обеда заведующий растянулся в кресле подремать. Взгляд упал на распечатку Тимофея. Листы лежали на краешке стола, развернутые на том же месте, где он остановился.

Прочитав еще несколько страниц, заведующий поднял спинку кресла и придвинулся к столу. Сон как рукой сняло. Он перелистал на пару страниц назад, прочитал второй раз. Потом третий.

– Вот гандониво, – процедил он.

***

Велосипед Роман тянул до последнего. Прижимался к нему так плотно как мог. Кожу на предплечьях начало саднить. Он немного потерял равновесие, коснувшись градиента левой кистью, и тут же всю руку обожгло болью, мизинец и безымянный покраснели от лопнувших капилляров. Старик перехватил руль у самого выноса. Слишком много он видел за свою жизнь, как люди оставляли в незаметном временном разрыве часть своей плоти, на секунду потеряв бдительность на знакомой тропинке.

Городок остался далеко позади. Парк плавно перешел в подлесок. Катить велик стало невозможно – либо завалишься вместе с ним, либо сдохнешь, толкая колеса по кочкам. Впереди в темноте мелькал рыжий проводник. Кот не особо торопился, иногда останавливаясь причесаться и оглянуться на попутчика, но расстояние между ними все увеличивалось.

Для начала Роман отцепил сумку от багажника, самое ценное, что у него осталось. А после отпустил руль. Велосипед наклонился чуть вбок, да так и остался стоять. Глотнув воды, Роман включил налобный фонарик и развернул карту. Судя по тому, что кот вел его по прямой, это, и правда, был тот самый аварийный проход к секретному объекту. Тот самый и единственный. Он ходил кругами по области, потратив полгода, пока не сообразил, что к началу прохода должна вести трасса для подъезда техники, а сам путь свободен от заборов и иных препятствий. И точно, за то время, пока он шел, ему не встретилось ни одно стоящее на пути дерево или здание, которое невозможно было обойти. На карте он примерно отметил пункт назначения, оставалось каких-то десять километров.

Сумка пригнула его к земле довольно быстро. По груди разлилась тяжесть. Тело в миг вспотело. Роман сел прямо на сумку, тяжело дыша. Хотел было покурить, да передумал. Не хватало еще, чтобы сердце отказало у самой цели. Шевелиться надо было с самого начала катастрофы, а не мотать сопли на кулак. И ведь в курсе был про эксперименты военных. Роман тогда работал ведущим инженером на одном оборонном предприятии, занимающемся микро-ядерными генераторами энергии, и кое-что знал о других профильных направлениях. По слухам, работа над искажением пространства-времени велась еще с девяностых годов прошлого века. Чего они пытались добиться не – ясно. Но что-то явно пошло не так.

После катастрофы мир распался на части, на миллион временных аномалий. В тот же момент пропала связь, исчезли СМИ, рухнула экономика… Но Роману плевать было и на мир, и даже на себя. Для него время остановилось в тот момент, когда он, после нескольких дней поисков, нашел жену и дочь.

Маленькая девочка в голубом платье бежала по траве. Она оглянулась на мать, с хитрой улыбкой, видимо ожидая, что та будет догонять. Александра улыбалась в ответ и протягивала руки к дочери, будто и правда собиралась поймать. Обе застыли, словно в стеклянном шаре. Красивая летняя картинка – солнце, в воздухе пух одуванчиков, волосы и юбки развевает ветер. Вот только шар оказался с трещиной. Прямо через центр поляны прошла полоса временного разлома, похожая на молнию. По одну ее сторону остался зеленый газон, а по другую – сухая серая пыль. Молния разрезала пополам куст – половина его продолжала цвести белыми цветами, вторая лежала на земле, черная и засохшая. А дальше… дальше разлом проходил сквозь его дочь. Отсекая от плеча руку, часть туловища и ноги.

В первый момент Роман ничего не понял, а когда понял – кинулся к разлому. Боль обожгла руки, едва он коснулся градиента, и здравый смысл все-таки уступил место отчаянию. Так он им не поможет, погибнет сам и даже не успеет войти в их временной поток. Он не хотел думать, но знал, что даже если получится отключить поле – Софию уже не спасти. А сейчас ее лицо оставалось счастливым, она пока ничего не чувствовала, не понимала. Все еще была там, на прогулке с мамой.

Роман приходил туда каждый день. Он не знал, как там на самом деле идет время. На его стороне сменялись сезоны – лил дождь, шел снег. А его жена и дочь оставались в бесконечном лете как две бабочки в янтаре.

«Что ж, так даже лучше, – думал он. – Для них катастрофа не произойдет никогда. Они в безопасности. А мне пора забыть и постараться выжить здесь».

Но куда и на сколько бы он не уходил, он всегда возвращался. Просто увидеть, просто узнать, что у них по-прежнему все хорошо.

Много лет ничего не менялось. Почти сорок – по расчетам Романа. Хотя время стало понятием очень относительным и считать годы было трудно. Но теперь он стал совсем стариком, а Саша осталась такой же молодой, как раньше, Соня не выросла…

На что он надеялся, он сам не мог объяснить. Боялся сделать хуже? Или ждал, что этот нескончаемый кошмар прекратится сам? Как-нибудь, как угодно.

Но так не бывает. И вот, вернувшись как-то раз после особенно долгого отсутствия, Роман увидел то, от чего его бросило в дрожь.

Все вроде бы было как раньше. Золотое солнце, трава, одуванчики. По-прежнему счастливая Соня. Такая же красивая Александра. Но… Ее волосы лежали не так. Рука поднялась чуть выше, совсем немного, почти неуловимо, но достаточно, чтоб он это заметил. И даже наклон травы был не тот. Роман столько раз не отрываясь глядел на эту картину, что не мог не запомнить.

Там все-таки есть время.

И оно идет. Очень медленно, очень. Сколько его еще потребуется, перед тем, как его дочь наконец почувствует разрывающую ее тело боль и умрет на глазах матери? Ему придется смотреть на это еще сто лет. До самой смерти, зная, что защитить он их так и не смог.

Первым делом он посчитал. Получалось, что у него в запасе еще почти тридцать лет. Достаточно много, но чего он ждал раньше? И что он может теперь? Сейчас, когда он уже старик и кое-как передвигается только благодаря велику?

Вспомнив о них сейчас, Роман разозлился. Сердце заболело? Идиот… Раньше надо было думать... На злости он прошел еще километр. Рассвело. Судя по механическим часам на руке, ночь пролетела часа за три.

Граница разрыва стала опускаться ниже. Ему пришлось встать на колени. Толкать сумку перед собой было невыносимо, она вязла в земле. Тогда Роман примотал ее за лямки к ноге и поволок за собой. Накатила паника – вдруг проход уменьшится настолько, что пролезть дальше он не сможет? Кот-то проскользнет.

Роман перевернулся на спину. Созвездие спутников здесь оставалось видимым, даже не смотря на то, что уже рассвело. От открытого неба приступ клаустрофобии только усилился.

«А, в жопу все», – руки дрожали, с третьей попытки он попал сигаретой в рот, подкурил. Солнце уже не ползло, оно прыгало от горизонта до горизонта, скрываясь на пару секунд, уступая место синим огням. От калейдоскопа тошнило. Старик закрыл глаза рукой.

Ногу, к которой он привязал груз, свело судорогой. Роман попытался ее потянуть, но боль не унималась. С досады он пнул по деревянному корпусу. Внутри что-то щелкнуло.

Старик выругался. Не хватало еще того, чтобы что-то сломалось или сдетонировало раньше времени. Он вновь затянулся сигаретой. Надо успокоиться.

На содержимое этого ящика он потратил пять лет. Наконец-то ему по-настоящему пригодились знания инженера-микроэлектронщика. Внутри была бомба, эквивалентная трем килотоннам тротила. Такая маленькая, какую только получилось сделать, чтобы довезти на велосипеде. Для легкости внутри он заменил на пластик все детали, которые можно было заменить. И все равно она весила около двадцати килограммов.

Докурив, Роман перевернулся и пополз дальше. Ящик, привязанный к ноге, тяжело тащился следом, застревая в мягкой земле.

Нет, если он еще может сделать хоть что-то – он сделает.

Он доберется до «Тихого неба». Взорвет генератор темпорального поля, или что бы то ни было.

Его дочь не должна почувствовать столько боли. Его жена не должна увидеть, как умирает дочь.

Пусть лучше весь мир разлетится к чертям.

***

Роман Сергеевич набрал внутренний номер на настольном телефоне.

– Пойдем покурим. Я знаю, что ты не куришь, выходи давай.

Заведующий сидел на скамейке под навесом, поднеся тлеющий окурок к губам. На кончике висел нарост пепла сантиметра в два, вот-вот отвалится. Но он так ни разу не затянулся. Он смотрел сквозь дым в сторону проходной и дальше, сквозь бетонный блочный забор, в пустоту.

– Роман Сергеевич, что случилось?

Начальник даже не взглянул на инженера.

– Почему главного героя рассказа зовут так же, как меня?

– Ну, я же вам не договорил про перспективную технологию, синтез текста настраивается индивидуально…

– Да-да, Тимофей, я сам догадался. Особенно после вот этого… – Заведующий поднял со скамью стопку листов и зачитал вслух: - Половина тела Софы давно истлела, а ее мозг до сих пор этого не осознал. Электрический импульс завяз в градиенте, не достигнув мозга. На той стороне разрыва София была по-прежнему счастлива, она еще не чувствовала боли. Как только отключится генератор, она будет умирать в страшных мучениях на глазах у ничего не понимающей матери. Сашка стояла, протянув руки к дочери. Для них конца света пока не случилось. Счастливые.

Тимофей побледнел.

– Ты что, скормил нейросети мои данные? Без моего разрешения?

– Э… ну… информация была в открытом доступе. Роман Сергеевич, я не знал, что так выйдет, в первых итерациях не было такого…

Заведующий наконец, сделал затяжку.

– Какой же ты мудак. То, что Сонечка сгорела от рака за полгода, а жена после ее смерти наглоталась таблеток, ладно, я сам тебе как-то рассказывал, некрологи там всякие в сети, соболезнования, но ты же мог, сука, хотя бы имена поменять! Застыли они, блядь, на сорок лет во времени! Временные, мать твою, парадоксы! А то, что они у меня перед глазами стоят постоянно, что я забыть их не могу! Ни хера себе у тебя аналогии. Я был о тебе лучшего мнения, старичок.

Инженер глядел глазами побитой собаки, был бы у него хвост, он бы его поджал.

– Роман Сергеич, я исправлю все, я правда не думал, что алгоритм будет так прямо действовать… Нейросеть генерирует текст под конкретного человека на основе данных о нем. В этом весь смысл. Вызвать эмоциональный отклик. Я ваш профиль удалю, подправлю методику выборки. Извините меня…

Заведующий немного успокоился, достал новую сигарету, сделал глубокую затяжку. Пять минут пролетело в тишине. Зав курил, Тимофей стоял истуканом. Наконец Роман Сергеевич взглянул на инженера.

– Зачем это нужно? Какой практический смысл генерировать рассказики, когда люди сами прекрасно это делают?

Инженер приободрился. Перестали ругать – добрый знак.

– А вы помните, пятнадцать лет назад группа энтузиастов запустила нейросеть, создающую картинки по текстовому описанию. Сначала все смеялись над ляпами, но сеть обучалась, качество росло, росло и разрешение, детальность.

– И через три года тысячи художников остались без работы. Никакой конкуренции машине, которая генерирует десятки иллюстраций за секунды, они составить не могли. Ну так там картинки привязаны к бизнесу, к деньгам. Художественная литература – это совсем другое.

Тимофей кивнул.

– Да, другое. Но не совсем. Шесть лет назад еще одну нейросеть обучили на основе текстового описания или голосовых команд строить динамическое изображение. Короткие сумбурные видео выросли в полноценные видеоклипы. Теперь разработчики миллиардеры. У них самый популярный канал на крупнейшем видеохостинге, где они очень качественно визуализируют рассказы известных писателей. А за определенную плату любой начинающий писатель может превратить свой рассказ в короткометражку. Музыку и звук пишет еще одна нейросеть. Через месяц выходит полнометражный фильм по известному бестселлеру, полностью построенный искусственным интеллектом.

Роман Сергеевич вертел в руках недочитанные страницы.

– Теперь ты хочешь еще и писателей по миру пустить?

– Кому невмоготу, тот и так писать будет. Я к тому, чтобы полностью автоматизировать процесс генерации контента. И не просто автоматизировать, а создавать его индивидуально для каждого! Это вам не однотипные голливудские сиквелы, приквелы и перезапуски.

Глаза инженера нехорошо сверкнули, он принялся размахивать руками, стараясь выразить полнее свою идею.

– Только представьте, Роман Сергеич. Вы приходите домой, заходите на сайт, выбираете жанр и смотрите уникальный, эксклюзивный фильм. А хотите сериал? Пожалуйста! Никакой больше вкусовщины, никакой войны хейтеров. И самое главное – с развитием нейросети качество контента будет только расти.

– Контент. Везде этот контент, - заведующий сплюнул, - контент по-английски означает содержимое. Не осталось уже ни читателей, ни слушателей, ни зрителей, кругом одни потребители содержимого. Критическое мышление у большинства атрофировано, а ты предлагаешь добить тех немногих, кто остался. Кто еще самостоятельно способен создать что-то новое.

– Дело не во мне. Прогресс не остановить. Завтра все равно кто-то придет к этому, и его купит мегакорпорация. Ведь на самом деле все дело в деньгах.Подправить алгоритмы, и будет открыта широкая дорога для целевой рекламы, уникальной для каждого человека.

– И для пропаганды нужных идей.

– Это происходит уже сейчас. Будет чуть быстрее.

– Знаешь что, – Роман Сергеевич встал, щелчком отправил бычок в урну, – чтобы я посторонних разработок у нас в институте больше не видел. Удали все.

– Вы разозлились на то, что бездушная нейросеть задела вас за живое? Я погорячился, признаю, забудем про рекламу, согласен, но ведь хорошие истории пробуждают в людях тягу к новому, любопытство, фантазию, скажете, нет? Будет то же самое, только больше и лучше. Если в рассказе убрать эпизод с семьей, разве он плохо получился, интересно же, чем все закончится?

– Рассказ твой, – смятые листы полетел в урну вслед за бычком, – рассказ твой – говно. Мне вообще не интересно. И нейросеть твоя – говно. Придумай действительно что-то полезное. Если не согласен, принесешь заявление по собственному и расстанемся спокойно.

Инженер хмыкнул.

– Да я прямо сейчас уйду. Думаете, я свои наработки только вам показывал? У меня уже предложение о работе из Китая на руках. Просто хотел в России работать, страну развивать. Дурак. До свидания.

Не подавая руки, Тимофей направился к проходной.

К вечеру заморосил дождь. Часть сотрудников коротала остаток рабочего времени под крышей курилки, дожидаясь служебного автобуса. Толпа оживилась, когда из здания вышел главный инженер под ручку с улыбающейся секретаршей. Но вот подошел транспорт, и двор быстро опустел. Через две минуты на крыльцо вышел заведующий отделом разработки нейросетевых технологий обработки информации. Подняв воротник пальто и втянув шею, он добежал до беседки. Порывшись в мусорке, вытащил смятые, во влажных пятнах, листы. Расправил и присел на лавочку.

Продолжение и окончание в комментарии...