Семья⁠⁠

Он шёл за ними от самого дома, накинув капюшон, чтобы не быть узнанным.

Она – высокая светловолосая женщина, несущая в руках розовый пластиковый детский самокат, и хозяйка самоката – маленькая девочка с пухлыми щеками и смешными косичками.

Чтобы дождаться их, ему пришлось просидеть на скамейке у соседнего подъезда несколько часов с самого раннего утра, но терпение было вознаграждено. Они просто не могли остаться дома в такую чудесную погоду.

Октябрь в этом году был особенно приятным: жёлтым, ярким и сладким, как медовик.

Девочка без умолку лопотала и иногда взвизгивала от радости, когда с силой топала в очередной луже своим синим резиновым сапожком. Мама делала ей замечания, но прыжки не пресекала.

Иногда они останавливались, и он останавливался тоже.

Отворачивался, пряча лицо и делая вид, что интересуется афишами на рекламных щитах или изучает витрину ларька с газетами, коллекционными монетами и всяким пластиковым барахлом.

Однажды его чуть не заметили, но повезло, что это случилось на автобусной остановке: как раз подъехала «четвёрка», зашипели, открываясь, двери, и на тротуар хлынули пассажиры, среди которых он успешно затерялся.

Впрочем, Она, похоже, и не задумывалась о возможной слежке. Улыбалась, говорила по телефону и лишь иногда кричала дочке не отходить далеко или не лезть к собаке-бабаке.

Так они и дошли до парка – все трое. Счастливая, хоть и неполная, семья, и он, глядящий им в спины омертвевшими от тоски глазами. Каждое движение приносило ему мучения: настолько сложно было себя контролировать. Держаться на расстоянии от самых близких людей, несмотря на желание прямо сейчас подбежать к ним, стиснуть в объятьях и больше никогда не отпускать, было невыносимо.

Всю дорогу он присматривался к правой ладони, в которой Она несла самокат: не сверкнёт ли кольцо на безымянном пальце? Иногда казалось, что на нём что-то блестит, и в его груди поднималась горячая волна отчаянной надежды.

Затем он смотрел на свой безымянный палец. Старое обручальное кольцо, покрытое царапинами, тускло блестело на неярком осеннем солнце.

Возле киоска со сладостями дочка закапризничала: подбежала к холодильнику с мороженым и начала хныкать, но мама помотала головой, убрала телефон в карман и, взяв дочь за руку, увела подальше от искушения.

Решение было принято мгновенно, и через пару секунд он оказался у того же киоска. Взял из холодильника первое попавшееся эскимо, затем на миг задумался, потёр замёрзший нос и решил, что шоколадка будет уместнее.

Достал из внутреннего кармана кошелёк, расплатился и, пока продавец отсчитывал сдачу, неотрывно смотрел на фотографию, лежащую за пластиковым «окошком».

На ней они были вместе. Совсем недавно – этим летом. Совсем рядом – в этом же парке.

Он – в глупой гавайской рубашке, Она – в просторном белом платье, а дочка в розовом комбинезоне и с плюшевым драконом в руках.
Он часто заморгал и отвёл взгляд: слишком уж несвоевременно защипало в глазах.

Дочь убежала качаться на качелях с остальной мелкотой, а Она присела на скамейку и снова кому-то позвонила. Теперь он подобрался поближе и, стоя практически у неё за спиной, рассмотрел, что кольца на её пальце не было.

Помотав головой, будто это могло помочь отогнать душевную боль, он вытащил из кошелька фото и решительно шагнул к детской площадке, сжимая тающий от жара ладони «сникерс».

*

Заметив, что дочка что-то жуёт, Она вскочила и подбежала, чтоб отобрать непонятно откуда взявшуюся шоколадку.

Но надкушенный сникерс был не единственным, что нашла мама: в руках малышки откуда-то взялась фотография странного мужчины в глупой гавайской рубашке.
На фото он был один.

© Писатель Силоч