«Размер действующей на сегодня государственной пошлины не индексировался на протяжении 15 лет, а доходы от сбора судебных пошлин в последние годы составляли порядка 5% от общих расходов федерального бюджета на содержание судебной системы.

Сбалансированный размер государственной пошлины также будет стимулировать добровольное исполнение сторонами принятых на себя обязательств, а в случае разногласий — мирное урегулирование правовых конфликтов альтернативным образом. Результатом предлагаемых изменений станет формирование правовой культуры, в рамках которой обращение в суд должно рассматриваться в качестве такого способа защиты, использование которого целесообразно в случае, если иные (внесудебные) инструменты разрешения спора исчерпаны, что в целом будет формировать у участников процесса уважительное отношение к контрагентам, закону и суду».3

Отметим сразу ошибку: с момента последнего повышения пошлин в 2014 и 2015 годах прошло не 15 лет, а около десяти. Не менее достоин внимания и подспудный тезис о том, что чем дороже и недоступнее суд, тем больше его уважают: мысль весьма смелая и притом весьма спорная. В остальном же трудно не согласиться с ВС РФ — действительно, чем суд дороже, тем привлекательнее альтернативные ему способы разрешения споров. (Впрочем, это распространяется на все способы их разрешения, включая и не вполне легальные — например, с помощью бейсбольных бит.) Верховный Суд прав и в том, что повышение пошлин означает рост «цены нарушений» и, будучи в чем-то сродни наказанию, играет роль своего рода сдержки, превенции.

Обсуждение законопроекта в стенах Государственной Думы вышло весьма примечательным и вообще выпукло характеризует наш законотворческий процесс. В первоначальном варианте о повышении пошлин не было и помину, так как относящиеся к ним изменения были включены в проект лишь ко второму чтению. Когда же к этому чтению было приступлено, депутат Коломейцев от имени фракции КПРФ проникновенно попросил Думу не торопиться:

«Наши эксперты... считают, что он [законопроект] противоречит рекомендации, решению Конституционного Суда в части ограничений допуска к юридическому правосудию. Вы пошлину увеличиваете до 10 раз — не все смогут собрать такую сумму. <...> Может, мы его снимем и летом по холодку доработаем, а уже в сентябре или в октябре рассмотрим?»4

Однако Дума его вкрадчивым увещаниям не поддалась и «по холодку» рассматривать проект не захотела, предпочтя ковать железо, пока оно горячо. Надежде Коломейцева на охладительную роль летнего времени не суждено было сбыться; более того, за вторым чтением сразу воспоследовало третье и закон был принят безотлагательно, так сказать, за один присест.

Такое проворство сообщило процессу сильный налет предрешенности, что, впрочем, ничуть не смутило основную часть парламентариев, ибо правительственные законопроекты уже давно принимаются на ура. Но прежде чем произошло неизбежное, оппозиция (или то, что у нас таковою считается) все-таки успела произнести слова осуждения и даже устроить некоторую полемику с авторами законопроекта. В частности, депутат Оксана Дмитриева, исправно радеющая о правах пенсионеров и малоимущих, заявила с трибуны:

«У нас вся система ЖКХ построена на том, что всё решает суд — как требования по уплате задолженности, по капремонту, по коммунальным платежам, так и обратная защита своих прав в суде по жилищно-коммунальным спорам. Такой вопрос требовал отдельного детального обсуждения по каждому виду пошлины. А ссылка на то, что государственная пошлина не финансирует и не покрывает расходы судебной системы, — ну это просто глупость».

Тут, на этой запальчивой фразе, микрофон был отключен и право слова перешло к представителю Правительства РФ, пожелавшему представить все дело как сущий пустяк:

«Госпошлина — это один из видов расходов, которые несет истец при обращении в суд. Помимо этого, необходимо нанять юристов, которые будут составлять исковое заявление, которые будут ходить в суд. И если смотреть даже на примере крупных городов, то эти расходы составляют от 100 тысяч рублей и больше. Соответственно, расходы на уплату госпошлины будут составлять проценты, доли процентов от этой суммы и точно никак не будут препятствовать осуществлению правосудия. <...> Те индексации госпошлин, которые сейчас предлагаются, позволят нам подвести уровень софинансирования расходов на судебную систему к тому уровню, который был в 2014–2015 годах, не более того».

За проект пришлось вступиться и Андрею Макарову, известному адвокату-единороссу, возглавляющему профильный думский комитет (по бюджету и налогам). Он напомнил о том, что пошлина возмещается победителю в составе судебных расходов проигравшей стороной:

«Пошлина — это не вопрос о том, за сколько рублей можно купить правосудие, это ответственный выбор: человек, заявивший, что его право нарушено, понимает, что обращается за правосудием, и знает, что, если он прав, ему эти средства вернутся, а если не прав, то эти деньги не вернутся».

Из этих слов выясняется, что депутат Макаров склонен рассматривать пошлину как некое подобие залога, гарантирующего разумное поведение залогодателя. В прежние времена в России имелись схожие институты — апелляционный залог и кассационный залог, возвращаемые жалобщику только в случае выигрыша дела; однако теперь подобный «залог» возвращает отнюдь не казна, а проигравший, казна же в любом случае остается с прибытком.

Атаку на законопроект продолжил депутат А.В. Куринный из фракции КПРФ, который возмутился самим способом его принятия:

«Практика внесения стратегических изменений во втором чтении абсолютно порочна, мы с этим неоднократно сталкивались. 61 страница была в первом чтении, 153 — во втором. Речь идет о попытке избежать общественного обсуждения, ну, по большому счету, выйти, так сказать, за рамки. Речь идет фактически о нарушении Конституции Российской Федерации, ее статьи 46 о праве наших граждан на правосудие. Госпошлины вырастают в десятки раз, что, безусловно, это право нарушает, вводится, по сути, имущественный ценз для обращения в судебные органы.

Нам говорят, пошлина якобы не росла, поэтому ее надо резко увеличить. Давайте посмотрим на МРОТ: с 2005 года МРОТ вырос в 5,1 раза. А если мы проанализируем рост госпошлины, получится — в 50 раз! Неужели правительство сегодня вводит нас в заблуждение и МРОТ у нас растет медленно, а вот госпошлина должна расти гораздо быстрее, причем в 10 раз быстрее?»

Ему вторил представитель «Справедливой России» депутат В.К. Гартунг:

«Самое интересное, что в первом чтении таких поправок не было, этих предложений не было. Это действительно порочная практика, причем это использует правительство. Кто мешал правительству к первому чтению внести это сразу в законопроект? Нет, они сознательно это делают, они используют лазейки в Регламенте, чтобы избежать общественного обсуждения вопроса, который касается миллионов граждан. Ну что это такое?! Я понимаю, раньше они, скажем так, маскировали это под предложения от депутатов, а теперь они вообще не боятся, не маскируются, просто вносят во втором чтении поправки в свой же законопроект. Кто им мешал сделать это в первом чтении? Потом такого рода законопроекты должны проходить процедуру общественного обсуждения, у нас это предусмотрено, а, внося поправки во втором чтении, они просто избегают этой обязанности правительства — проводить общественное обсуждение своих законопроектов».

Увы, глас вопиющих на Охотном Ряду не был услышан: спонсоры законопроекта не снизошли до ответа на эти горячие обвинения, тем более что уже и прежде на подобные нарушения процедуры только ленивый не сетовал, однако ничего не менялось в полном согласии с поговоркой «А Васька слушает да ест». Представитель Правительства лишь ограничился репликой:

«Хотел бы еще раз подчеркнуть, что госпошлина является не единственным видом расходов, которые несет истец при обращении в суд, — также необходимо нанять юристов, адвокатские бюро, расходы на которые в десятки раз превышают даже размер тех увеличенных госпошлин, о которых мы сейчас говорим, поэтому сама по себе отдельно взятая госпошлина в сегодняшних изменениях никак не препятствует осуществлению правосудия».

Здесь посланец Правительства, кажется, опередил время и заглянул в наше светлое будущее, каковое непременно наступит после введения адвокатской монополии, — и не просто монополии, а и запрета тяжущимся представлять самих себя: вот тогда-то расходы на юристов и адвокатские бюро воистину станут необходимыми и, следовательно, неизбежными, как смерть и налоги, и сбудутся наконец заветные мечты тех адвокатов, которые грезят, чтобы их гонорары в десятки раз превышали размер государственной пошлины, и вдобавок пошлины увеличенной. Но неужто чиновник из Белого дома всерьез способен был думать, что можно безоглядно повышать пошлину потому только, что ее размер все равно слишком мал в сравнении с расходами на адвокатов? Как бы то ни было, а по существу он сказал именно это. Взгляд, конечно, очень варварский — и притом едва ли верный: далеко не все тяжущиеся нанимают адвокатов, и далеко не все адвокаты дерут с клиента страшные деньги. Во всяком случае пока.

Несколько лет тому назад нам уже доводилось писать, что, если закон обязывает стороны нанимать себе адвокатов, доступ к правосудию становится затруднительнее и в таком случае государство может держать пошлины на сравнительно низком уровне, чтобы компенсировать гражданам расходы на судебное представительство (например, так обстоит дело в Бразилии).5 Пожалуй, государство не просто может, но и должно это делать, поскольку те разнообразные цели, которые преследует установление пошлины, гораздо лучше удовлетворяются как раз при такой комбинации. А именно: достаточной преградой против необоснованных исков служит совокупная тяжесть издержек, связанных с рассмотрением дела в суде, в особенности расходов на профессиональное представительство, почему и нет смысла повышением пошлины утяжелять их вес еще более; а с другой стороны, обеспечить доступность правосудия призвана весьма умеренная величина пошлины. Иначе говоря, такая величина пошлины вполне оправданна, если признается нужным как-то уравновесить дороговизну адвокатских услуг. Что же касается еще одной желаемой цели — самоокупаемости судебной системы, то она в любом случае не может быть достигнута в сколько-нибудь значительной степени. Однако мы видим, что наше правительство избрало оригинальный курс: оно хочет создать адвокатскую монополию, но вместе с тем и пошлины желает кардинально повысить, подняв таким образом окупаемость судебной системы.

И эта охочесть до денег совершенно понятна. «Нужны Парижу деньги — се ля ви! А рыцари ему нужны тем паче…» — гласит известный куплет. Между тем наше время — время контрактных армий — показало со всей очевидностью, что ежели денег у правительства нет, то и «рыцарей» у него будет немного. «Денег как возможно сбирать, понеже деньги суть артериею войны», — требовал некогда от Сената Петр Великий.6 В нынешних обстоятельствах эта инструкция первого императора звучит не менее актуально и повелительно, нежели тогда, 300 лет тому назад.

Вместе с тем можно думать, что государство желает помочь не только себе, но и судьям, удрученным чрезмерной нагрузкой, постоянно растущим количеством дел: их денежное содержание повышалось в последние годы совсем не так рьяно, как росла стоимость жизни. А если у вас не хватает денег, чтобы платить судьям больше за их работу, то, спрашивается, почему бы тогда посредством повышения пошлин не уменьшить количество самой работы и не привести тем самым труд в соответствие с оплатой, коль скоро не удается привести оплату в соответствие с трудом? Похоже, именно это и намерены сделать.

А теперь зададимся вопросом: насколько в действительности велико произошедшее возрастание пошлин? Оценивать его можно различными способами. Можно сопоставить его с инфляцией, а можно попытаться его измерить на фоне повышения доходов граждан — как номинальных, так и реальных (что отнюдь не одно и то же); наконец, можно сравнить наши обновленные пошлины с пошлинами и вообще судебными издержками в других странах. Выводы при этих подходах получатся не совсем одинаковые. С точки зрения инфляционных процессов нынешнее повышение пошлин явно опережает инфляцию: с 2014 года цены в среднем повысились примерно вдвое, если доверять официальной статистике, или втрое, если верить своим ощущениям, но едва ли больше. Соотнесение роста пошлин с динамикой доходов населения даст примерно такой же итог: по данным Росстата, среднемесячная начисленная заработная плата в 2013 году была 32 495, а в январе — мае 2024 года — 82 470 рублей, т.е. повысилась лишь в два с половиной раза. Сложнее оценить соотношение с размером пошлин в других странах. Не утомляя читателя подробными выкладками, тем более что они уже  нами делались прежде,7 скажем только, что в сравнении со странами ЕС, которых насчитывается 27, нынешнее повышение переводит РФ из нижней части «турнирной таблицы», в каковой части находятся страны с самыми низкими пошлинами, в верхнюю ее половину, хотя и не в самый верх: при рассмотрении того, сколько часов нужно в среднем потратить на зарабатывание пошлины, обнаружится, что добывание средств для оплаты минимальной пошлины по имущественным искам требует большего, чем отныне у нас, количества времени — в 3 странах, для оплаты пошлины за развод — в 11 странах, а для пошлины при цене иска, эквивалентной 20 тысячам евро, — в 10 странах из числа входящих в Европейский Союз государств.

Как видим, повышение выходит хотя и радикальное, но в целом не катастрофичное вследствие изначально очень низкого уровня пошлин в РФ. И, рассуждая теоретически, можно предположить, что общественные требования, предъявляемые к дорогому правосудию, должны оказаться иными, т.е. более высокими, нежели к тому правосудию, которое осуществляется почти задарма: высокая цена обычно рождает и высокие ожидания. А вместе с тем внушительный размер пошлин, который для мелких или пустых исков заградительно высок, позволяет судам соответствовать этим ожиданиям, сосредоточившись на вещах действительно важных. Вот почему следует, казалось бы, одобрить многократное увеличение пошлин (прежде почти номинальных) за рассмотрение дел в проверочных инстанциях, призванных формировать судебную практику: ведь этим инстанциям совсем не на пользу избыток напрасных дел, ввиду которого мудрено от них требовать надлежащего качества мысли и продуманных мотивировок в решениях. Но тут-то мы и подступаем к самому главному и наиболее щекотливому вопросу. В сущности, не так уж трудно смириться с удорожанием правосудия, когда есть надежда на адекватное повышение его качества. Но есть ли у нас такая надежда? Судя по тому, что в последние годы мы видим вокруг, — едва ли. Поэтому заключим эту заметку необходимым напоминанием: серьезное повышение пошлин должно быть не самодостаточной целью и не паллиативом, а только важным элементом коренной судебной реформы — давно назревшей и уже перезревшей.

_____________

1 Закон был подписан и опубликован 8 августа (Федеральный закон от 08.08.2024 № 259-ФЗ «О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации о налогах и сборах»).

2 Законопроект № 577665-8. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/577665-8 (дата обращения: 12.08.2024).

3 Пресс-релиз Верховного Суда РФ от 24.07.2024. URL: https://vsrf.ru/press_center/news/33790/ (дата обращения: 12.08.2024).

4 Здесь и далее обсуждение законопроекта цит. по: Стенограмма заседания Государственной Думы от 23.07.2024. URL: http://transcript.duma.gov.ru/node/6425/ (дата обращения: 12.08.2024).

5 См.: Верещагин А.Н., Назаров В.С. Государственная пошлина за рассмотрение дела в суде: какой ей следует быть? // Закон. 2016. № 4. С. 28.

6 Именной указ 2 марта 1711 года о поручении Правительствующему Сенату попечения о правосудии, об устройстве государственных доходов, торговли и других отраслей государственного хозяйства.

7 Верещагин А.Н., Назаров В.С. Указ. соч. С. 32–34.

Ссылка

- Возможно и это был один из ангелов Подземного. А может, всё ваше христианство просто придумал какой нибудь шутник из древних наземных огней? Но, скорее всего, люди просто приспособили к христианскому мифу одну из огнепоклоннических легенд.

- А есть у вас еще боги, кроме Подземного?

- Много. Они гораздо дальше. Но многие из них невообразимо круче Подземного.

- Звезды?

- Конечно. И ближайшая из них - наше Солнышко. Подземный и Солнышко - вот два главных божества любого здешнего, земного огня. Они не нуждаются в вере. Мы про них просто знаем. Слышим их каждую секунду, чувствуем.

- Они разумны?

- Столь велики и сложны, что простому огню их разум в себя не вместить. Нам понятны только самые простые их мысли.

- А человеку?

- Да вы сначала хотя бы друг друга-то понимать научитесь!

Огни приручали человечество очень давно. Собственно, первые люди зажигали огонь случайно, изготовляя свои примитивные орудия из кремния. Иногда удары кремния о кремний вызывают сноп искр. А мягкая подстилка из травы, на которой спать приятнее, чем на голых камнях в пещере, имеет свойство высыхать до состояния трута, и потом легко воспламеняется от искр. Так что первый огонь, добытый первобытными людьми, был для них, видимо, не открытием, а следствием раздолбайства - разделять надо спальню и рабочее место! Сколько сотен, а то и миллионов первобытных раздоблаев спалили свои высохшие постели, прежде чем первобытные люди научились обращаться с огнем - об этом сейчас не знают ни люди, ни наземные огни, ни само Солнышко. А Подземный, если и знает, то что-то никому не спешит рассказать.

Огни уверены, что это они научили людей использовать огонь в своих каменных пещерах, начав, таким образом, приручение человеческого рода, приспособив людей для распространения огня и для добычи топлива. Какой-то древний огонь, горевший от выходящего из трещины в земле природного газа или нефти, достучался до ума оказавшегося поблизости первобытного охотника, подучил его принести огонь в пещеру для нагрева, отпугивания комаров и крупных хищников, и пошло-поехало.

Хотя, вполне возможно, что люди просто слишком долго поддерживали в своем очаге какой-то домашний огонь, и он, поумнев от долгой негасимой жизни, стал с этими людьми разговаривать.

Так или иначе - с момента, когда человек стал более-менее разумным, разумные огни "взяли его в оборот".

- Теперь-то огнепоклонников среди людей осталось мало. Да и среди оставшихся не каждый жрец способен понимать огни. Верят, что огонь живой и разумный, конечно, все огнепоклонники. А вот знают об этом лишь некоторые из жрецов. Впрочем, огнепоклонников в последние столетия становится в мире всё меньше.

- А почему?

Огонь надолго замолк. Словно вспоминая что-то неприятное, или решая, рассказывать мне или нет. Но, через некоторое время, решил ответить, не отшучиваясь.

- Каждый отдельный человек, конечно, гораздо глупее долго живущего разумного огня. И жизнь у людей коротка. Опыта набраться не успевают. И чужой разум для них закрыт. Но людей много. С каждым веком всё больше и больше. Там, где один долгоживущий огонь кормится, проживут и прокормятся сотни, тысячи, а теперь и миллионы людей. Мало того - теперь люди могут передавать свои мысли словами. Просто язык был уже огромным рывком вперед. Огни ведь думают и говорят не словами. Образами. А людям нужны слова. Те люди, что общались с огнями... Образы и мысли переполняли их. Ведь мы, огни, слышим друг друга, меняемся мыслями. Те люди, что нас слышали, получали доступ к мыслям одного огня. А через него и к мыслям множества разумных огней, и даже к некоторым мыслям Солнышка и Подземного. Эти люди умнели. Но выразить свои мысли, передать их другим людям во всей их сложности не могли. Да и сейчас не могут. Хотя человеческие языки и усложнились стократно, до сих пор словами мысль вы можете передать лишь отчасти, одновременно и недоговаривая и искажая.

- Мысль изреченная есть ложь...

- Вот именно! Это одна из немногих мыслей, правдиво выраженных языком. Когда поумневшие от общения с огнем люди научились говорить, стали командовать другими людьми, рассказывать им, уговаривать, убеждать, угрожать, хвалить... О, как это было, наверное, прекрасно - наблюдать взрыв разумности среди человеческого рода! Люди учились говорить лучше и лучше. Умнели и очень быстро плодились. А когда они научились строить общества, более сложные, чем группа друзей, семья или племя, то окончательно нас обогнали... Потом люди научились записывать свои слова, а потом записанное читать. А потом научились передавать записанное на расстояния. Всё дальше и дальше. Все быстрее и быстрее. И огни утратили свое последнее преимущество - телепатию. Осталось совсем крошечное преимущество. Мы можем передавать мысли не через слова, а непосредственно, без искажения.

- Но ты так и не ответил, почему исчезают огнепоклонники?

- Ты ещё не понял? Огни постепенно утратили свое неоспоримое интеллектуальное преимущество. Перестали быть богами для поумневших людей. Люди уже много тысячелетий успешно придумывают себе собственных богов. И часто придуманные боги оказываются им более полезными, чем обожествляемые огни. Смерть каждого отдельного разумного огня - случайность. Специальные религиозные войны против огнепоклонников, конечно, были. Но, в целом, если бы люди нуждались в огнях, как и раньше, то, потушив один огонь, они немедленно зажигали бы другой. Огней много. Не договорились с одним, можно договориться с другим. Среди огней, конечно, не принято сейчас воевать друг с другом при помощи подчиненных людей, но в древности и такое случалось. А уж интриговать друг против друга, подначивать и голову друг другу морочить - это для огней и сейчас любимое развлечение. Только теперь мы людям, практически, не нужны. Людям до нас дела нет. Может быть это и к лучшему.

- А врать огни умеют?

- Конечно. Только это занятие энергозатратное. Вранье для огней - это роскошь. Порой мы, конечно, морочим людям голову, и иногда даже друг другу. Когда я был подключен к газу и горел ярким костром, у меня для изощренного вранья было больше возможностей. А гнать пургу так, как разошедшийся на ветру пожар, не сможет никто. Но большинство нынешних пожаров тупы, как мокрые пробки. Что там они могут наврать такого, если родились от вчерашнего окурка или от банального пробоя в электропроводке? Вот знавал я огня, который сумел заморочить головы тысячам людей. Вот уж был аферист! Договорился с одним шарлатаном. Создал религиозную секту, в которой был включен в культ, как один из важнейших атрибутов. Потом среди учеников шарлатана нескольких подговорил - они зажгли от его огня свой "священный огонь", да с ним удрали, создав конкурирующую секту. Потом еще одну. Разошелся он, в результате, с десятком совершенно разных сект по Китаю, Тибету, Индии. В Америку своих клонов послал. Но тут ведь какое дело - если слишком далеко сам от себя и слишком о разном думаешь годами, да ещё и врать приходится систематически, да еще и разным по разному, то, как это у людей говорят - "крыша едет". Сам себя перестаешь понимать. Путаться начинаешь в собственных мыслях. Не то что других слышать перестаешь. Сам себя уже порой не слышишь...

- С тобой такое бывало?

- Было разок. Мерзкое ощущение. Словно размазываешься по всему миру тонким слоем, теряешь себя... Вот и этот аферист совсем запутался. Превратился из единого сильного разума в пучок подозрительных изолгавшихся невротиков, которые сами с собой теперь в прямом эфире ругаются и друг другу норовят напакостить. А остальные огни вынуждены годами этот прогрессирующий маразм выслушивать. Позорище. С ним уже давно никто не общается. Одни секты людские власти позакрывали, другие сами разваливаются. Шумит он в эфире все тише и все невнятнее... Опасное это дело для разума, так-то вот безоглядно врать да на весь мир разбрасываться.

- А я думал, что чем больше у огня клонов, тем лучше, надежнее. Хотел тебе предложить еще одну лампаду зажечь. Ну, от тебя же, на всякий случай, резервную. Чтобы, если вдруг одна лампада потухнет, ты бы от этого не умер.

- Ну, две-то - не проблема. Да хоть десять, если тебе масла не жалко и возиться не лень. Только не далеко друг от друга их ставь и одним и тем же маслом корми. Хотя, можно и в разных зданиях, конечно. Только по всему миру меня не разбрасывай. Раскинуться на нескольких континентах - это для обычного огня уже почти что богохульство - вызов Подземному и Солнышку. Не то, чтобы они обиделись и как-то стали мстить. Скорее, это просто рискованно для разума обычного огня. Сам себя перестаешь понимать. Слишком разные условия жизни разных частей личности, задержки по времени из-за расстояния.

Подумав, я ограничился второй лампадой, в другом углу гаража. Но как-то стало мне не комфортно видеть Огня с двух сторон во время чаепития, и при этом с ним разговаривать. Получалось, непонятно с кем говорю. То с одним огоньком, то с другим, то с голосом у себя в голове. Кончилось тем, что я просто поставил обе лампады рядышком, в "огненном углу", причем так, чтобы сидя за столом видеть только один огонек. Второй мерцал где-то там, в глубине за загородкой, уберегая Огонь от случайной гибели, а меня от угрызений совести, и в таком виде никакого дискомфорта не доставлял.

А потом я надумал жениться. Ну, мой дом - её дом. Моя машина - её машина. Соответственно и моё свободное время, и даже мой гараж - все это будет уже не только мое. Но для неё, почему-то, совсем не жалко и даже радостно, что теперь не только для себя. Только вот с Огнем... Я ведь даже сам для себя ещё не сформулировал ничего такого. А он мне говорит:

- Если вы съедитесь, тебе, кончено, придется ей всё объяснять. Или она решит, что ты тут в гараже пьешь с друзьями... Или, того хуже, в одиночку наркоманишь.

- А ты откуда всё...

- Я же твои мысли читаю. Не только то, что ты мне говоришь, сидя тут за чаем, но, отчасти, и то, о чем ты молчишь... И здесь, и когда ещё где-то ходишь поблизости... Ты уж извини. Получается, я, как будто, подслушал. Вообще-то я стараюсь соблюдать твою приватность. Но тут дело касается моего выживания.

- В смысле?

- Она может меня потушить.

- Зачем? Это же...

- Она меня не слышит. Я уже пробовал достучаться. Не слышит совсем. А если услышит - не поверит. Да тебе-то что за дело? Человек она хороший. Тебя любит. Просто потушит меня как-нибудь, даже не задумавшись. Потом снова зажжет, чтобы тебя не расстраивать. Типа - "да вот он твой огонь, дурачок". Так огни обычно и погибают.

- Что же мне теперь... - буря противоречивых чувств захлестнула меня, но так и не вылилась в конкретные слова. Впрочем, зачем ему-то мои слова? Он же не слова - мысли, образы читает. Во всей их полноте и многообразии.

- Что ты такое думаешь? - возмутился он. - Как можно предать того, кто тебе не равен? Забыл, кто ты, а кто я? Привык со мной, как с приятелем разговаривать? Но ты - человек. А я - огонь. И ты мне даже не жрец. Так, временный помощник. Никаким служением ты мне не обязан. А я вот тебе обязан кое чем, и быть преградой твоему счастью не хочу. Я ведь давно ищу другое место для проживания... Извини, конечно, но твой гараж - это все-таки не так надежно, как мне бы хотелось. Могут случится воры, пожар...

- Огонь боится пожара? - меня пробило на истерический смех.

Он даже обиделся немного и словно бы надулся:

- На пожар обычно пожарники приезжают и тушат всех без разбора.

- А... Понятно. Прости, я сразу не...

- Так я в окрестностях, где могу дотянуться, просматривал... Есть одна церковь поблизости. Там не так давно появился новый батюшка, способный меня слышать, и при этом на стенку не лезть: "Ой меня бес искушает!" - или - "О! Я слышу Глас Божий!". Хороший батюшка. Вменяемый. Фантастику в молодости читал и в компьютерах разбирается. Я с ним договорился почти... Он, конечно, до конца мне еще не верит. Ну, я бы тоже не поверил, если бы какой-то огонь, говорящий со мной как обычный огонь, утверждал при этом, что он человек на двух ногах, или там пришелец с Альфа Центавра. Так что тебе надо отвезти меня к нему. Ну, поближе познакомиться... Да не бросаю я тебя! И не думай ты, что из дому меня выживаешь. Просто мне нужен еще один дом. Для надежности. Это даже не из-за невесты твоей... Но раз уж так совпало. Я всё равно хотел через полгода-год в эту церковь перебраться. Выходит, пораньше переберусь, чтобы тебя не стеснять и риски уменьшить. Батюшка меня там будет держать в нескольких лампадках, перед разными иконами. Потом, может, найду еще подходящих священников. А мои лампадки в гараже оставь, если хочешь. Я тебе и разговору с тобой всегда рад. Просто, не хочу за свою жизнь всё время опасаться. И не хочу чтобы ты, в случае чего, себя в моей смерти винил.

Ладно. Зажег я от лампадки керосиновую лампу. Свозил Огонь к этому попу... Нормальный оказался мужик. Почти не испугался, когда понял, что с Огнем - это был не розыгрыш. Даже, как-то расслабился. "А то, - говорит, - думал уже, что у меня шизофрения начинается".

Прошло чуть больше трех месяцев с тех пор, как мы съехались, и она Огонь потушила. В обоих плошках. Когда пыль вытирала. А я ведь просил, просил ничего там не трогать! Потом снова зажгла. "А че такова?" Эх, бабы, бабы... Молодец он, что заранее такой случай предусмотрел. Снова приносить Огня в мой гараж я не стал. Теперь, когда мне надо с Огнем поговорить, еду в его церквушку, выбираю момент когда нет службы и иду постоять к иконе святого Николы. С Огнем в его лампадке побеседовать. Да, можно, в принципе, и просто на машине к церкви подъехать, и, не вылезая из салона, с ним поболтать. Но Огню удобнее, когда до меня тянуться не надо.

Неплохо он устроился. Получше чем в гараже. Говорит, лучше даже, чем в при мемориале Победы. Интереснее. Иногда помогает батюшке прихожан на истинный путь наставлять. Некоторые ведь из молящихся его слышат. Просят совета, утешения. У бога, у иконы, у огня перед иконой - какая простому человеку разница? Многим людям нужно, чтобы их хоть кто-то услышал, подсказал, помог, пусть даже одним добрым словом. Ничего дурного Огонь, конечно, людям не советует и за рамки христианской доктрины старается не выходить, чтобы батюшку своего не подставлять. Горит себе непрерывно в лампадках, в разных углах церкви. А на днях он еще в одной церквушке "открыл свой филиал, для подстраховки". Главное, чтобы попы снова между собой не переругались и церкви делить не начали.