6

Книга "Рубиновый рассвет. Том I"

Глава 13, продолжение

Дверь распахнулась без предупреждения, впуская в камеру ледяное дыхание коридоров. Сайлос вошел с мертвенной тишиной, его черный плащ, пропитанный запахом железа и старых книг, едва шевельнулся за спиной. Его холодные серо-голубые глаза, острые как скальпель, сразу отметили спящих охранников.

Они развалились кто где: один, свалившись на бок, храпел, уткнувшись лицом в локоть; двое сидели, запрокинув голову, рот открыт; четвертый и вовсе свалился с табуретки, растянувшись на полу. Карты, монеты, пустые кружки — все говорило о долгой, беспечной ночи.

Сайлос не спешил. Шаг к клетке. Его сапоги, черные, отполированные до зеркального блеска, ступали по каменному полу беззвучно, будто он был не человеком, а тенью. Он остановился перед рунным кругом, склонился, пальцы скользнули по символам, проверяя, ощупывая линии магии.

Ничего. Ни единой ошибки, ни малейшего изъяна. Клетка цела. Пленник на месте. Но что-то не так. Воздух был слишком тихим. Даже дыхание Гилена, обычно едва уловимое, сейчас казалось... слишком ровным.

Сайлос пинает ботинком ногу ближайшего охранника — несильно, ровно настолько, чтобы тот очнулся, но не настолько, чтобы сломать кость.

Охранник вздрагивает, глаза распахиваются, зрачки сужаются от ужаса. Он вскакивает, лицо белеет, как мел.

— Мастер Сайлос! Простите! Это непростительно!

Его голос громкий, хриплый от сна, но этого достаточно, чтобы остальные мгновенно пришли в себя. Они механически встают в строй, вытягиваясь в струнку, руки по швам, взгляды прикованы к полу.

— Готовы нести наказание! — хором бросают они, но в их голосах — не страх, а стыд.

Он не кричит. Его голос тихий, но каждое слово — как удар хлыста, рассекающий воздух.

— Сон на посту — предательство.

Пауза. Охранники не дышат.

— Каждого из вас ждёт неделя в ледяных шахтах.

Они понимают — отделались легко. Ледяные шахты — это холод, голод, изнурительная работа, но не смерть. Из-под полуопущенных век его рубиновые глаза следят за сценой. Безразличие. Расчёт.

Они не знают, что он уже был свободен. Что он ходил по этому подземелью, говорил с тварями в клетках, изменил их узы. Что он вернётся к этому состоянию. Скоро. А пока — он просто закрывает глаза и снова погружается в медитацию, оставляя Сайлоса с его сомнениями, а охранников — с их страхом.

Сайлос застыл посреди комнаты, словно внезапно превратившись в статую. Его длинные, бледные пальцы сжали серебряное перо так крепко, что костяшки побелели под тонкой кожей, проступая сквозь нее, как мраморные узелки.

— Что-то не так...

Его голос был низким, почти шепотом, но охранники замерли на месте, будто услышали оглушительный крик. Даже воздух в комнате, казалось, сгустился, наполняясь невысказанной угрозой.

Он не мог объяснить — но кожа на его затылке горела, будто по ней провели раскаленным лезвием. Ощущение было таким отчетливым, словно кто-то невидимый наблюдал за ним из самых глубин теней, дыша ему в спину.

— Никому не двигаться.

Резко развернувшись, он вышел — его плащ взметнулся за ним, как крыло хищной птицы.

Спустя двадцать минут он вернулся с Тревисом, мастером по рунам. Тот вошел, тяжело дыша, его лысина блестела от пота, а в руках он сжимал хрустальный диск — древний артефакт, внутри которого плавали призрачные символы, переплетаясь, как стая светлячков.

Тревис поднес диск к рунам, водил им по контуру, его губы шевелились, беззвучно повторяя заклинание анализа. Глаза сузились до щелочек, впитывая каждую деталь.

Но диск оставался прозрачным — никаких аномалий, никаких следов вмешательства.

Сайлос обернулся к провинившимся охранникам. Его взгляд был холоднее ледяных шахт, куда он их отправлял.

— Ледяные шахты. Без выходов в город. Никаких таверн. Никаких теплых постелей. Никаких утех. Вы проведете там неделю — как пленники. Может быть, тогда поймете, что значит бдительность.

Его взгляд говорил яснее слов: «Это ещё милость. В следующий раз будет хуже».

Охранники щелкнули каблуками, вытянувшись в струнку:

— Слушаюсь!

Они ушли поникшие, но безропотные — плечи опущены, взгляды прикованы к полу. Вошли четверо новых стражей — плечи расправлены, спины прямые, взгляды острые, как клинки. Никакой сонливости. Никакой халатности.

Сайлос оценил их молча — и отступил, скрестив руки на груди.

— Тревис?

Тот вздохнул, потер переносицу, устало опуская диск.

— Всё в идеальном порядке. Даже артефакт ничего не нашёл.

Но Сайлос не расслабился. Его интуиция, вопреки логике, кричала об опасности. Что-то было не так. Что-то ускользало.

Он притворялся неподвижным, но за черными стеклами его рубиновые глаза отслеживали каждое движение, каждую эмоцию, каждую слабость.

"Они ничего не нашли."

Мысль была тихой, но торжествующей. Он уже победил. Осталось лишь дождаться.

Спустя два часа. Тени в коридорах Башни удлинились, будто сама тьма нехотя отступала перед тусклым светом магических светильников. Воздух был густым, пропитанным запахом старого пергамента и металлической пылью артефактов.

Сайлос, высокий и невозмутимый, остановился у выхода, его тёмный плащ едва колыхнулся от резкого движения. Он обернулся, холодный взгляд скользнул по Тревису, будто проверяя, услышал ли тот его.

— Смена каждые три часа. Без исключений. — его голос прозвучал как скрип замка, защёлкивающегося на века.

Тревис лишь кивнул, но пальцы его дрогнули — нервным жестом он похлопал по карману, где лежал тот самый артефакт. Маленький, тёплый, почти живой. На месте. Он сжал кулак, словно боясь, что вещица может испариться, исчезнуть, оставив его без защиты.

Они ушли. Их шаги растворились в тишине, но напряжение осталось, как тяжёлый пар, висящий в воздухе.

Новые охранники заняли пост — четверо, плечистые, с грубыми лицами, привыкшими к дисциплине и скуке. Гилен, сидевший в клетке из Света, наблюдал. Его Кровавый Туман почти невидимыми нитями потянулся к полу, где были скрыто начертаны руны. Он добавил новый слой к уже существующим символам спокойствия.

Снаружи — ничего не изменилось. Охранники стояли, лениво перебрасываясь словами, ощущая лишь лёгкую безмятежность, будто выпили слабый успокоительный отвар. Но когда они выходили из комнаты... Эффект начинал работать.

Старые обиды, давно похороненные под слоем времени, всплывали в памяти ярче, чем вчерашний день. Слова, когда-то прощённые, теперь жгли изнутри, как раскалённые угли. Незначительные оскорбления, на которые раньше не обратили бы внимания, теперь казались кинжалами в спину. Даже вкус еды из столовой — пресный, жирный, отвратительный — вспоминался с острой горечью.

Гилен знал. Он чувствовал, как ядовитые мысли ползут по их сознанию, разъедая изнутри, как ржавчина по лезвию.

Четвёрка новых стражей ввалилась в кабинет, громко, с хохотом, будто пытаясь прогнать скуку.

— Эй, старички! Не уснули ещё? — гаркнул самый крупный из них, ударив кулаком по столу.

Смешки, шутки, похабные намёки на ленивую предыдущую смену — всё это гремело, как пустые банки, катящиеся по каменному полу.

Но уже через час... Настроение изменилось. Один из них, мрачнея, вспомнил, как начальник накричал на него неделю назад. Несправедливо. Голос тогда звучал громче, чем сейчас, слова — острее. Второй заметил, как его коллега косо посмотрел на него. Что это было? Презрение? Насмешка? Третий вдруг осознал, что еда сегодня была отвратительной. Пересоленной. Как будто специально. Как будто его хотели унизить.

Атмосфера сгущалась, как буря перед ударом молнии. Спустя сутки.В Башне начался тихий хаос. Две смены чуть не схлестнулись у выхода — один "случайно" толкнул другого плечом. Взгляды, полные не сказанных слов, ножей, готовых вылететь из-за пазухи.

В столовой перешёптывались, голоса шуршали, как крысы в подполье.

— Ты слышал, как он про тебя говорил?

Даже мастера, обычно холодные и собранные, стали раздражительнее. Сайлос, всегда сдержанный, разнёс подчинённого за медленный отчёт, его голос гремел, как гром среди ясного неба. Никто не понимал, что происходит. Но Гилен — понимал. Его руны работали.

Чёрная Башня за последние 48 часов. Казалось, сам воздух пропитался ядовитым раздражением — тяжёлым, густым, как дым от тлеющего пергамента. Он оседал в лёгких, въедался в кожу, заставлял зубы сжиматься от неосознанного напряжения.

В узких коридорах инквизиторы, обычно бесстрастные и дисциплинированные, теперь сталкивались плечами, не уступая дорогу. Взгляды, бывшие когда-то пустыми и холодными, теперь сверкали, как лезвия, готовые вонзиться в спину.

— Слепой, что ли? — шипел один, нарочито медленно протискиваясь мимо другого.

— Сам-то? Или место уже себе присмотрел — в сточной канаве? — отзывался второй, пальцы непроизвольно сжимаясь около рукояти кинжала.

В трапезной, где раньше царили лишь звон ложек и редкие деловые разговоры, теперь бушевали страсти. Драка из-за последнего куска пирога началась с глупой шутки, переросла в перебранку, а затем — в потасовку с ножами. Кровь брызнула на деревянные скамьи, и никто даже не попытался вмешаться.

Даже старшие мастера, те, чьи лица всегда оставались каменными масками, теперь теряли хладнокровие. Сайлос, чей голос прежде резал тишину, как лезвие, теперь кричал на подчинённых за малейшие оплошности.

— Это что за бездарный отчёт?! Ты вообще думаешь, прежде чем писать, или пальцы сами шевелятся?!

И всё это начиналось здесь — в подземелье, в бывшем кабинете Реми. Каждый, кто заходил сюда, уносил с собой невидимую заразу — искажённое рунами восприятие. Оно цеплялось, как паутина, разъедало мысли, как кислота.

Последняя смена. Они вошли спокойными. Двое — крепкие, закалённые мужчины с потрёпанными плащами инквизиторов. Ещё двое — помоложе, но с тем же стальным блеском в глазах. Первые два часа прошли в молчании, прерываемом лишь глухими ударами костей о стол да редкими шутками.

Но Гилен знал — достаточно искры. Он приподнял голову в своей клетке из Света, мерцающей, как золотая паутина. Его голос, тихий, но отчётливый, разрезал тишину.

— Странно...

Охранники замерли, повернулись к нему. В их взглядах — настороженность, привычное недоверие, но и любопытство.

— Предыдущая смена очень громко обсуждала новые доспехи... и двойные порции в столовой. А ещё — закуски. — Он медленно повёл головой, указывая взглядом на пустые тарелки в углу. — Видите? Вон они. Обглоданные, брошенные. Но про вас... ни слова. Как будто вас нет.

Пауза. Гилен усмехнулся — едва заметно, уголком рта. Эффект не заставил себя ждать. Первый охранник сжал кулаки так, что кости затрещали. В его памяти всплыло, как его "забыли" при раздаче премии — тогда начальник лишь отмахнулся, сказав, что "в следующий раз".

Второй заскрипел зубами, и звук был похож на скрежет точильного камня. Ровно вчера его обошли при распределении новых мечей — тому рыжему задохлику достался клинок с рунами, а ему всучили старую заточку.

Третий резко встал, опрокидывая стул.

— Так я и знал! Нас всё время игнорируют! — его голос сорвался в крик, эхом отразившись от каменных стен.

Четвёртый уже тянулся к ножу. Неясно, против кого — против ли товарищей, против ли Гилена, или просто хотел вонзить лезвие во что-нибудь, лишь бы выпустить пар.

Гилен наблюдает. За чёрными стёклами его очков рубиновые глаза отслеживают каждую эмоцию, каждый микродвижениe, каждый нервный вздох.

Гнев. Горячий, слепой, как пламя в печи. Обида. Глубокая, старая, как ржавчина на доспехах. Жажда доказать свою значимость. Острая, как голод. Он не вмешивается. Просто ждёт. Пока ядовитые мысли сделают своё дело.

Гилен медленно приподнялся. Его голос, притворно-сочувствующий, дрожал едва уловимо — будто он и правда переживал за них, будто его сердце сжималось от несправедливости, которую они терпели.

— Вы терпите... А за что? — он произнёс это мягко, почти шёпотом, но каждое слово падало, как камень в тихую воду. — Вас держат здесь, как сторожевых псов, кормят объедками, а потом швыряют в ледяные шахты за малейшую провинность...

Он вздохнул, покачал головой, будто искренне огорчён. Пальцы его дрожали, когда он снимал чёрные очки, открывая на мгновение рубиновый блеск глаз — но тут же прикрыл их веками, сделав вид, что просто устал.

— Я бы поделился с вами, будь у меня хоть крошка... Но мне даже воды не дают без плесени.

Первый, рыжебородый, с грубым шрамом, пересекающим щёку, как отметина былой жестокости, швырнул карты на стол. Бумажные прямоугольники рассыпались веером, задев край грязной кружки.

— Заткнись, тварь! — его голос прозвучал хрипло, будто ржавая пила. — Ты ничего не понимаешь!

Второй, молодой, с нервным подёргиванием левого глаза, огрызнулся, даже не поднимая взгляда:

— Да, мы сами решим, что терпеть, а что нет!

Но третий, коренастый, с вечно сжатыми кулаками, вдруг затих. Его глаза, узкие, как щели в броне, сузились ещё сильнее.

— А... а он прав. — он произнёс это медленно, будто впервые осознавая что-то. — Нас и правду последний раз нормально кормили... когда?

Тишина повисла, густая, как дым. Четвёртый, самый тихий до этого, буркнул, не глядя ни на кого:

— А помните, как в прошлом месяце Кельвина отправили в шахты без разбора?

Провокация под видом заботы. Гилен резко меняет тактику. Его голос становится тише, почти заискивающим, будто он уговаривает их не слушать его.

— Нет-нет, не слушайте меня. Я же пленник. Вам лучше знать, как поступать...

Он нарочито отворачивается, делает вид, что замолкает, опуская голову так, чтобы свет лампы выхватил лишь бледную линию его скулы. Но этот жест — последняя капля.

Рыжебородый вскакивает, стул с грохотом падает на каменный пол.

— Всё, я не могу это терпеть!

Коренастый хватает его за руку, но не чтобы остановить — а чтобы поддержать.

— Давай пойдём к складу. Возьмём то, что нам положено.

Молодой колеблется, его пальцы теребят край плаща, но в конце концов он кивает.

— Один остаётся. Этот-то никуда не денется.

Они указывают на четвёртого — того, кто молчал больше всех. Гилен остаётся наедине с одним стражем. Оставшийся инквизитор нервно поправляет меч, его пальцы то и дело дёргаются к рукояти, будто он ожидает нападения из теней.

Гилен снова надевает очки, чёрные стёкла скрывают рубиновый блеск его глаз. "Идиоты." Но вслух он просто молчит. Теперь — ждать.

Тени сгущались в подземелье, лишь редкие светильники бросали дрожащие блики на каменные стены. Гилен медленно наклонился вперед. Его голос, низкий и вязкий, шёпотом прорезал тяжёлую тишину:

— Ты... слышал, что они говорили о тебе?

Охранник вздрогнул, пальцы его непроизвольно сжали рукоять меча, но лицо осталось непроницаемым. Лишь капелька пота, медленно сползающая по виску, выдавала его напряжение.

— Нет? Жаль. — Гилен покачал головой, делая паузу, чтобы каждое слово проникло глубже. — Они смеялись... Говорили, что ты слишком слаб, чтобы стоять на посту... Что тебя держат только из жалости.

Его слова обволакивали сознание, как яд, просачиваясь в самые уязвимые уголки разума, разъедая уверенность, пробуждая сомнения.

Инквизитор стиснул зубы до хруста, ноздри его раздулись от ярости:
— Молчи...

Но ноги его уже двигались — шаг, второй... Он остановился у самого края рунного круга, точно вне зоны досягаемости, дрожащая рука занесена для удара.

— Ты ничего не сделаешь, — прошипел он, пытаясь убедить себя больше, чем пленника.

Гилен улыбнулся. Эта улыбка не дошла до глаз, оставшись всего лишь игрой лицевых мышц.
— Ты прав.

И в этот момент — Кровавый Туман, клубящийся и живой, просочился сквозь решётку, коснулся клетки — и Туманный Сдвиг разорвал её изнутри, окончательно нарушив Код. Металл скрипнул, как живой, искры магии вспыхнули ослепительным заревом и погасли, оставив после себя лишь тлеющие руны.

И Гилен вышел. Свободный.

Охранник застыл, глаза его широко раскрылись, отражая ужас:
— Н-нет...

Он отступал, спотыкаясь, рука судорожно шарила по поясу в поисках сигнального свистка — но наткнулась лишь на пустоту. Пятясь, он споткнулся о разбросанные книги и рухнул на пол, ударившись затыком о каменные плиты.

Гилен не спешил. Его движения были плавными, почти гипнотическими. Кровавые Когти блеснули в полумраке, отражая тусклый свет — один молниеносный удар, и горло охранника раскрылось, как алое жало.

— Хар-Гаал.

Кровь приподнялась в воздух, закружилась в жутком танце — и влилась в Гилена, насыщая его древнюю силу. Тело охранника съёжилось, почернело, превратившись в мумию за считанные секунды. От него осталась лишь пустая оболочка, обтянутая иссохшей кожей.

Снаружи — тишина. Но твари в клетках уже чуют перемену. Вампиры шипят, их длинные когти скребут камень, высекая искры. Демоны бьются в оковах, слюна, едкая как кислота, капает на пол, оставляя дымящиеся пятна. Все они знают — чувствуют древней, первобытной частью своего существа.

Началось.

Продолжение следует...

Если хочется узнать, что будет дальше, книга полностью доступна на АТ/ Загляните, обещаю, вам понравится! А если не понравится, уделите ей хотя бы какое-то время и добавьте в библиотеку. Скажу заранее, что это не боярка и не гаремник. Спасибо, что читаете!)

Сообщество фантастов

8.9K постов11K подписчика

Правила сообщества

Всегда приветствуется здоровая критика, будем уважать друг друга и помогать добиться совершенства в этом нелегком пути писателя. За флуд и выкрики типа "афтар убейся" можно улететь в бан. Для авторов: не приветствуются посты со сплошной стеной текста, обилием грамматических, пунктуационных и орфографических ошибок. Любой текст должно быть приятно читать.


Если выкладываете серию постов или произведение состоит из нескольких частей, то добавляйте тэг с названием произведения и тэг "продолжение следует". Так же обязательно ставьте тэг "ещё пишется", если произведение не окончено, дабы читатели понимали, что ожидание новой части может затянуться.


Полезная информация для всех авторов:

http://pikabu.ru/story/v_pomoshch_posteram_4252172