Кем быть⁠⁠

Я рос без отца. Мать говорила, что он был капитаном дальнего плавания. При этом она показывала мне фотографию красивого сильного мужчины в морской форме в бескозырке и тельняшке. По малолетству я не знал, что это форма матроса. Я также не уточнял, почему его нет с нами. Просто по своей детской глупости я думал, что он утонул, не предполагая детали.

Со временем смерть отца обрастала подробностями. Сначала это была геройская гибель на капитанском мостике от вражеской пули, непременно фашистской. Потом мне представлялось, что отца захватили в плен пираты, или те же фашисты, и он умер под пытками, не выдав военной тайны. Временами отец прыгал за борт в бушующее море, спасая матроса. Матрос был спасен, а отец погибал в неравной схватке с ледяным морем или акулами. Я был горд за отца, и мне было его очень жаль. В те годы я тоже хотел стать капитаном дальнего плавания.

Потом смерть отца стала мне представляться не столь героически. Причиной могла быть болезнь, или он просто оступался и падал за борт.

А в тринадцать-четырнадцать лет, насмотревшись на вечно пьяного соседа по коммуналке дядю Ваню, смерть отца стала выглядеть и вовсе криминальной.

Мы с матерью жили в коммуналке и занимали одну комнату, другую - тетя Тоня, ее муж дядя Ваня и две их дочери. Маляр дядя Ваня регулярно «халтурил» по квартирам и «левые» деньги позволяли ему возвращаться домой «на бровях». В такие дни он, сидя за столом на общей кухне любил петь песню про капитана из кинофильма «Дети капитана Гранда». Исполнив первый куплет, он бесконечно, как заезжая пластинка повторял припев: «Ка-пи-тан, ка-пи-тан, подтянитесь, только смелым покоряются моря».

Повторение куплета могло происходить несколько часов подряд, и никакие уговоры тети Тони и моей матери не могли его остановить.

Ради развлечения, чтобы не совсем «одуреть» от пения соседа, мать посылала меня на кухню «сменить пластинку». Там я запевал новую песню, например «Катюшу». Дядя Ваня подхватывал ее, пропевал один куплет, но потом снова возвращался к «капитану». Репертуар соседа был скуден, поэтому много песен послушать не удавалось.

Услышав в кино песню про капитана, я полюбил ее. Смелые герои фильма, и, даже, смешной Паганель стали для меня примером. Я полагал, что именно таким был и мой отец. Он тоже стоял за штурвалом под брызгами волн, исполнял эту замечательную песню, и вся команда пела вместе с ним.

Но после дяди Ваниного исполнения, я стал ее ненавидеть. И матросы на корабле моего отца, наверняка тоже стали ее ненавидеть. Она им так надоела в исполнении пьяного капитана, что они не выдержали и утопили его.

Про утопление моего отца матросами я подумал, позже. Случилось это, когда тетя Тоня от своей безысходной кручины на пару со старшей дочерью решили избавиться от неугомонного родственника, представив милиционерам утопление, как несчастный случай.

Соседка давно грозилась прибить мужа, но дальше угроз дело не доходило. Но в этот раз, когда «чаша ее женского терпения дала наклонную трещину», она, стоя перед пьяным мужем, крикнула во весь голос: «Все, сил моих больше нет! Ленка, тащи веревки, сейчас мы его топить будем!»

Я услышал этот отчаянный призыв и тут же выскочил на кухню. Тетя Тоня затолкала меня обратно в комнату, чтобы «не мозолил глаза». Мне было любопытно посмотреть, как будут топить дядю Ваню, и неслышно вышел из комнаты в коридор.

Я следил, как тетя Тоня набирала в ванну воду. Она трогала струю и старательно регулировала кран, чтобы вода не была холодной. Когда ванна наполнилась до краев, я подумал, что «тело дяди Вани, погруженное в ванну, вытеснит воду в объеме равном объему его тела», и вода выльется. Только дядя Ваня не выскочит из ванны, и не побежит в журнал «Наука и жизнь» с криками «Эврика», потому, что ноги у него будут связаны.

Дурака соседа спасла моя мать. Она вовремя вернулась с работы, поняла намерение соседки и предостерегла ее: «Тоня, когда придут милиционеры, то следы на руках от веревок приведут в твою комнату». Я представил себе, как милиционер развяжет веревки, и они поползут как змеи в соседскую комнату и укажут на убийцу.

Пение дяди Вани для нас с матерью закончилось, когда соседи «по улучшению» переехали в новую квартиру.

Капитан дальнего плавания, наверное, замечательная профессия, жаль только, что опасная. В тринадцать лет мне уже не хотелось им быть.

Я рос и скоро осознал, что мой отец просто удрал, возможно, на корабле, возможно и утонул где-то в борделях Сан-Франциско, и мне не было его совсем не жалко.

Кем же мне быть?

Мать хотела, чтобы я стал следователем, гонялся за преступниками, и выводил жуликов на чистую воду. Я же хотел быть дирижером, стоять на скамеечке и махать дирижерской палочкой. Музыканты будут играть серьезные сюиты, а зрители будут слушать музыку и восторженно наблюдать, как я прокалываю и рассекаю воздух лакированной палочкой. Потом все встанут и станут мне аплодировать: зрители хлопать в ладоши, а музыканты бить смычками по струнам.

Про капитана дальнего плавания я уже позабыл.

Но я не стал ни дирижером, ни следователем, ни, тем более, капитаном дальнего плавания. И вообще, я выбрал совсем не романтичную профессию. Я стал строителем.

Пять лет семейной жизни, из них два года в аду с дьяволом в юбке помогли понять поступок моего отца.

Я люблю свою профессию, знаю, как заделать трещину в любой конструкции. Только трещину в семейных отношениях я залатать не могу.

Теперь я иногда жалею, что не стал капитаном дальнего плавания, что бы уплыть и не вернуться.