Как-то плоско. Но всё-таки.
В связи с окружающей меня действительностью в голове в один момент сложилась такая картина.
Вот есть Охотник, у охотника есть копьё. Охотнику нужно кормить семью, поэтому он должен время от времени убивать животное. Для этого он берёт копьё, идёт в лес, прячется в засаде, а когда увидит зверя, одним метким броском копья прерывает тому жизнь. И вот после очередной удавшейся охоты, наш добытчик выходит с трофеем на поляну и видит странное.
На поляне в одной шеренге стоят человек пятьдесят. У каждого в руке по копью. А на некотором расстоянии лицом к ним стоит ещё одна такая же шеренга с копьями на перевес. И все как один кидают копьё перед собой. Они ни в кого не целятся, ни о чём не думают, они просто кидают копьё перед собой. Каждый день с восьми до шести, с перерывом с часу до двух, они кидают копьё перед собой. Причём нет ни единого намёка на наличие зверя. Они просто кидают.
Естественно, при таком использовании, копья быстро выходили из строя. Но к поломанному копью уже стремглав мчались люди с верёвками и новыми наконечниками, наперебой предлагавшие свои услуги за небольшую долю будущей добычи.
Здесь же находятся и советчики, руки которых уже давно атрофировались за ненадобностью, которые без конца дают рекомендации о том, как нужно подкручивать кисть и какому божеству молится в момент броска, для наибольшей эффективности.
Охотник решил пронаблюдать, что же будет дальше. События начали развиваться только ближе к вечеру, когда раздался восторженный крик – копьё крикуна попало в оленя, удивлённого произошедшим не меньше, чем сам хозяин копья.
Толпа уже мысленно представляла, как каждый с гордостью несёт домой часть добычи.
Но не прошло и нескольких секунд, как к свежей добыче явился один весьма представительный человек со свитой, состоящей из родственников различной степени дальности и далёкости. Человек этот бесцеремонно отрезал себе львиную долю оленя, аргументировав это тем, что все копья принадлежат ему, а значит часть добычи также принадлежит ему.
Вслед за ним явился менее представительный, но не менее наглый гражданин и проделал с оленем те же манипуляции, что и его предшественник. Увидев недовольные и местами злобные лица столпившихся, он пояснил, что владеет землёй, на которой убили оленя, а значит также имеет право на часть добычи.
После явился ещё один властьимущий и, под разговоры о важности командной работы и коллективного духа, умыкнул себе кусочек оленинки.
Охотник примерно догадался о том, что будет дальше, и поэтому отправился восвояси. На следующий день он снова пришёл на ту же поляну понаблюдать за толпой (благо убитого им зверя ему с семьёй хватит минимум на неделю, поэтому пока он волен делать что пожелает). Охотник ничуть не удивился, увидев на поляне ровно ту же толпу – он понимал, что каждому из тех, кто кидал копьё, достался только крохотный кусочек оленины и его едва хватило на один ужин, поэтому они вновь были вынуждены идти в поле.
И вновь кидать копьё с восьми до шести с перерывом с часу до двух.
А охотник смотрел на всё это. Смотрел. И охуевал.
Вот есть Охотник, у охотника есть копьё. Охотнику нужно кормить семью, поэтому он должен время от времени убивать животное. Для этого он берёт копьё, идёт в лес, прячется в засаде, а когда увидит зверя, одним метким броском копья прерывает тому жизнь. И вот после очередной удавшейся охоты, наш добытчик выходит с трофеем на поляну и видит странное.
На поляне в одной шеренге стоят человек пятьдесят. У каждого в руке по копью. А на некотором расстоянии лицом к ним стоит ещё одна такая же шеренга с копьями на перевес. И все как один кидают копьё перед собой. Они ни в кого не целятся, ни о чём не думают, они просто кидают копьё перед собой. Каждый день с восьми до шести, с перерывом с часу до двух, они кидают копьё перед собой. Причём нет ни единого намёка на наличие зверя. Они просто кидают.
Естественно, при таком использовании, копья быстро выходили из строя. Но к поломанному копью уже стремглав мчались люди с верёвками и новыми наконечниками, наперебой предлагавшие свои услуги за небольшую долю будущей добычи.
Здесь же находятся и советчики, руки которых уже давно атрофировались за ненадобностью, которые без конца дают рекомендации о том, как нужно подкручивать кисть и какому божеству молится в момент броска, для наибольшей эффективности.
Охотник решил пронаблюдать, что же будет дальше. События начали развиваться только ближе к вечеру, когда раздался восторженный крик – копьё крикуна попало в оленя, удивлённого произошедшим не меньше, чем сам хозяин копья.
Толпа уже мысленно представляла, как каждый с гордостью несёт домой часть добычи.
Но не прошло и нескольких секунд, как к свежей добыче явился один весьма представительный человек со свитой, состоящей из родственников различной степени дальности и далёкости. Человек этот бесцеремонно отрезал себе львиную долю оленя, аргументировав это тем, что все копья принадлежат ему, а значит часть добычи также принадлежит ему.
Вслед за ним явился менее представительный, но не менее наглый гражданин и проделал с оленем те же манипуляции, что и его предшественник. Увидев недовольные и местами злобные лица столпившихся, он пояснил, что владеет землёй, на которой убили оленя, а значит также имеет право на часть добычи.
После явился ещё один властьимущий и, под разговоры о важности командной работы и коллективного духа, умыкнул себе кусочек оленинки.
Охотник примерно догадался о том, что будет дальше, и поэтому отправился восвояси. На следующий день он снова пришёл на ту же поляну понаблюдать за толпой (благо убитого им зверя ему с семьёй хватит минимум на неделю, поэтому пока он волен делать что пожелает). Охотник ничуть не удивился, увидев на поляне ровно ту же толпу – он понимал, что каждому из тех, кто кидал копьё, достался только крохотный кусочек оленины и его едва хватило на один ужин, поэтому они вновь были вынуждены идти в поле.
И вновь кидать копьё с восьми до шести с перерывом с часу до двух.
А охотник смотрел на всё это. Смотрел. И охуевал.