Из детства помню, как моя семья оказалась в таком положении, но у нас это оказалось временно
Мои родители приехали в деревню в 80х, мама по распределению в совхоз, отец по приглашению от совхоза. Получили для житья половину нового кирпичного дома, как трехкомнатная квартира, только с крыльцом и огородом. "Для житья" - это для тех, кто думает, что в СССР квартиры дарили прям насовсем. Нет, это тот случай, когда выдавали на время работы.
Деревня тогда для родителей была перевалочным пунктом, оба были только со средне-специальным и хотели учиться дальше. Однако, к окончанию отработки мамы в деревенском клубе родился мой брат, спустя год родилась я, деревня активно застроилась и стала уже почти селом к тому времени (статус села был получен в нулевых), и мама устроилась на работу в детсад, который был в нашей деревне, но относился к соседней деревне (другой совхоз). Отец продолжал работать на той же должности, куда был приглашен совхозом, до своей смерти в 1996 году.
В 1997 году, подкопив денег, мама стала собирать документы на приватизацию жилья, в котором прожила на тот момент больше 15 лет. Совхоз к тому времени был переименован в колхоз, в сельской администрации за срок с 1992 по 1997 год сменилось больше 10 председателей (это отдельная сага, некоторые умерли, некоторые погибли, некоторые пошли под суд за воровство).
И придя за очередной справкой в сельскую администрацию, мама узнала, что:
- Ее мужа на работу тут нанимали в начале 80х, и уволили почти сразу.
- Сама она в этом совхозе вообще не работала, и из садика уволена, а сейчас отрабатывает две недели.
- Жилье ваше не просто муниципальное, а числится на балансе общежитием для специалистов.
- Собирайтесь-убирайтесь.
Мне тогда было 13 лет, помню из того времени, что сперва мама пришла, села и просто заплакала - она в 15 лет уехала из дома в педучилище, в 18 приехала в эту деревню в этот дом, и просто не знала, что делать. Спустя несколько дней в комнату рядом с кухней, как бы отдельный кабинет, привела тетенька из администрации мужика, сказала ему располагаться в общежитии. Напомнила маме собирать вещички. Мужик этот напивался, буянил, ночами шарахался по кухне и сараям, однажды ночью попытался на закуску зарезать перочинным ножом нашего маленького поросенка, пришлось той же ночью отнести его к соседке.
Маме еще даже 40 лет не было, она собрала что-то из одежды, сперва ездила по ближним деревням - может, кто-то примет хотя бы детей, дать в школе доучиться. Это был конец весны-начало лета перед моим 8 классом и брат должен был идти в 9й. В деревнях никто не принял, и в начале августа мы к соседке-старушке и некоторые свои вещи, сами уехали за 20км в город, к школьной подруге мамы.
Она жила в общежитии для медработников в одной комнате, на 20 метров. Мы там поселились вчетвером, мама устроилась на работу в городской садик сперва кем-то на низкую оплату, потом воспитательницей, мы с братом вставали часа в 4 утра и ходили на подработку дворниками и кухонными работниками к кухне больницы, в которой работала хозяйка комнаты, и в садик, где работала мама.
Это все было похоже на ужасный сон - сперва после смерти отца мы просели в деньгах, и как-то держались за счет огорода, грибов и поросенка. И тут лишились и всего этого, и жилья, и спали втроем на раскладном диване, готовили на общей кухне, мылись в подвальной холодной душевой. И было понятно, что такая жизнь надолго. Были там рассуждения, что вот потерпеть год и брат пойдет в общагу ПТУ или техникума, и потом потерпеть год и я тоже пойду в другую общагу, а мама после того, как мы будем пристроены, поедет к своим родителям в глухую деревню, искать работу в их колхозе, или может у нее получится снять что-то в городе, но тогда придется бросать работу воспитателя и идти работать на рынок, а там без оформления, зато денег больше и хватит на съем жилья. Она тогда работала смену в садике и потом бежала на рынок, сколько-то ей платили за подмен продавщиц.
Осенью нас как-то зачислили в школу, но какие-то школьные документы из деревни все не пересылали и не отдавали маме, которая ездила за ними лично. Потом уже получили новогодние подарки в школе как малоимущие или сироты, и тогда кто-то из работниц школы озаботился несоответствием в наших документах. Та женщина, из школы, за время зимних каникул сама по своим каналам через администрацию города навела суету, брала маму вместе со всеми бумагами ходить по кабинетам города, ездить в областной город. И где-то в начале февраля (помню, т.к. в новой школе делали подарки мальчикам) к маме на новую работу прилетела делегация из сельской администрации.
Уговаривали ее что-то там подписать задним числом, якобы она сама решила уехать из деревни, и говорили ей, что так и было ведь - она сама уволилась из деревенского садика и сама уехала. Но у мамы на руках были и документы о увольнении, и бумажки о выселении, она не купилась.
И к апрелю мама уехала обратно в деревню в наш домик, где уже мужик был выселен и все в деревне делали вид, что никакого мужика там не было, а просто как-то вот недопонимание. Мы остались доучиться я до конца мая, брат там в городе еще и выпускные сдавал за 9й класс. В общем, вернулись в свой домик, там было мебель загажена во всех комнатах, еще мама немного судилась с администрацией сельской насчет коммунальной оплаты - почти год там ничего не платилось. Какую-то сумму через суд маме выплатили потом даже сверх оплаты коммунальных, в деревне опять посадили нового председателя (старого посадили тоже, но там нюанс))). Ну и наконец приватизировали свою квартиру и участок, прилегающий к нашей половине дома (возможно, все возбухание и было из-за участка, он был больше 12 соток и прилегал к дому бывшего председателя). Мама вернулась на работу в садик в деревне, в город оказалось ездить неудобно, я вернулась в деревенскую школу.
Что было дальше - наша квартира считалась как бы в коттедже, и когда на лето в деревне отключали котельную в квартирах нескольких панелек, у нас была своя горячая вода. И до нашего выселения все знакомые-друзья-коллеги матери из панелек, из частных домов ходили к нам мыться. На работе мама обычно задерживалась после работы, то для оформления своей группы, то для оформления чужих групп, то для помощи методисту, то еще кому. В деревне почти все выращивали только картошку, капусту и иногда огурцы, т.к. было принято пахать трактором участки - у нас были теплицы и парники, мы выращивали зимний чеснок, клубнику, помидоры, снимали мелкие огурцы, кабачки и делились этим. После возвращения все эти помывки с посиделками, помощь в работе, раздавание овощей-ягод были прикрыты резко и бесповоротно для всех, кроме соседки-старушки.
Причем, вот все годы до выселения эта старушка-соседка была скорее вредной дамочкой, нас с братом родители гоняли к ней помогать с огородом ее и заготовкой сена для коз - но они и к остальным своим друзьям и коллегам гоняли на помощь в таких делах. Однако, она единственная приняла наши вещи на хранение в дом и поселила нашего поросенка к своим козам, выкормила его и заколола. Нас принимала переночевать когда тот мужик "общежитский" буянил в нашем доме. Она собирала летом нашу клубнику и выкопала наш зимний чеснок и возила это к нам в город прямо ведрами, говоря "сложно что ли, у меня билет бесплатный". С началом морозов привозила в мешке за плечами мясо от поросенка, которого выкормила сама с 10 кг веса. И привозила и своих каких-то грибов-ягод, нам эта помощь в то время была очень ценной.
Все старые знакомые-подруги-коллеги матери и отца после нашего возвращения стали считать, что это мы в городе испортились. До нашего отъезда, когда уже было ясно, что нас выгоняют, и что у нас в доме поселили постороннего мужика, они или говорили "ну ты справишься", или перестали здороваться. Некоторые давали советы, как тогда в 80х надо было оформить квартиру, чтобы сейчас не выселяли, но помочь - никто не помог. Максимум вздыхали "ой, сколько на тебя навалилось".
Страшно представить, что кто-то оказался в таких обстоятельствах и может рассчитывать только на себя
