Говорят, что если смотреть на прошлое через замочную скважину, то будущее посмотрит на тебя через прорезь прицела… Так оно чаще всего и бывает. То, что произошло в России, нужно изучать не через скважину, а через открытые окна. 1991 год — наверное, самый насыщенный год в новейшей истории России. "Павловская реформа", смерть КПСС, финиш "перестройки", ГКЧП, развал СССР…
Для того чтобы понимать прошлое и не наступать на исторические "грабли", нужно знать все, даже самые диковинные эпизоды реальных событий. Почему-то мне запомнился именно насыщенный событиями головокружительный 1991 год. Впрочем, и многим другим людям моего поколения именно этот год и запомнился. Ну и еще, пожалуй, 1993-й тоже памятен — "да, да, нет, да", расстрел Белого дома, первые выборы в Госдуму…
Автор этих строк в 1991 году служил на атомной подлодке в заполярной базе Оленья Губа, недалеко от города Полярный Мурманской области. Без улыбки, например, события ГКЧП почему-то никак не вспоминаются. Уже в первые часы показа по "ящику", установленному в береговой казарме экипажа, балета "Лебединое озеро" наш мичман-радист "прилепил" к картинке совсем другие звуки — мастера и мастерицы балетных искусств дрыгали ножками под Вилли Токарева и "Машину времени". Веселенько так получилось… Вот так путч и запомнился — вместо Чайковского "Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой!".
Беловежские соглашения и похороны СССР запомнились суетой флотского начальства всех рангов. Матросы, призванные с окраин бескрайней советской империи, вдруг как один запросились домой! Все без исключения междугородние телефоны были оседланы должностными лицами всех рангов и званий — звонили в столицу, начальству: что делать-то? Мы же, мол, СССР присягу давали, а теперь его и нету как бы.
Ситуация была мутной, понять, как поступать в таких случаях, не было никакой возможности. Наконец, на всех флотах решили: подержать новоявленных "иностранцев" до очередного призыва, дождаться им смены (должны же будут хотя бы граждан России призвать на стратегический атомный флот!) и отпустить восвояси. Ну, на том и успокоились. Матросы тоже притихли. Суверенитет суверенитетом, а из Оленьей Губы далеко не уйдешь — сопки, тундра и полярная ночь.
У меня в дивизионе живучести служило трое армян, прекрасные матросы, хорошие трюмные. Не поленились, сходили на гарнизонную почту и дали телеграммы родным: мол, приезжайте. Забирайте нас! Однако прилетевших в Мурманск родственников в Оленью Губу даже не впустили. Простояв сутки на морозе возле КПП, уехали они восвояси. Мои армяне дослуживали с пониманием ситуации и больше на суверенитет не претендовали.
А сумбурная "Павловская реформа" (по фамилии министра финансов СССР, а позже и премьер-министра) — это же настоящий кладезь воспоминаний. Кто не помнит (точнее, кто не знает), для тех рассказываю: это когда всего за три дня 1991 года надо было поменять все купюры номиналом 50 и 100 рублей. Боролись якобы с коррупцией, нетрудовыми доходами, фальшивыми деньгами и так далее.
По-видимому, подозревалось, что 50- и 100-рублевки имеются только у бандитов и коррупционеров. Прикидываете — за три дня, с 23 по 25 января, целой стране поменять столько денег. Очереди в сберкассы были сумасшедшие. Планы правительства реализовались лишь частично: конфискационная процедура, конечно, позволила изъять из обращения 14 миллиардов наличных рублей. Но на практике главным последствием реформы стала утрата доверия населения к действиям правительства. Может, именно поэтому народ в декабре 1991-го и встретил ликвидацию СССР на удивление спокойно…
К тем памятным дням относится история, которую сохранит в веках могучая флотская память. В общем, приснопамятная "катастройка" — гибрид "катастрофы" и "перестройки", канун всенародной охмуряловки под названием "Павловская реформа", январь 1991-го. Атомная подлодка из серии знаменитых "Акул" бороздит океан уже месяц. Автономка. Лодка лишь в положенные часы на мгновения подвсплывает на сеансы связи.
Вдруг связисты, почесывая "тыковку", приносят командиру загадочную циркулярную радиограмму с базы: "Срочно доложить, сколько находится на руках у членов экипажа денежных купюр достоинством в 50 и 100 рублей". Командир машет рукой: "Да ну вас с такими подколами, не смешно!"
Но после следующего сеанса связисты снова бумажку несут. Текст примерно такого содержания: "В стране объявлен обмен денежных знаков! Кто не успеет поменять купюры на дензнаки нового образца в течение трех дней, может считать их туалетной бумагой". То есть настоящий текст-то был посерьезней, но подлодочное начальство именно так его и донесло до обитателей отсеков.
Что тут началось! Ну, "женатики" — те только вздохнули скорбно: зарплата, полученная за три месяца вперед, все равно отдана "вторым половинам". А оставленные при себе заначки… Что ж поделаешь, такова "се-ля-вуха". А вот холостые подводники, в основном лейтенанты и молодые мичманы, которые всю трехмесячную зарплату (а волею случая как раз полтинниками и сотками тогда в основном зарплату и выдали) с собой в море взяли, не вздохнули, а завыли в голос. Пропали денежки, пропали!
Впрочем, вой длился не очень долго: молодые холостяки смирились. Служба еще только начинается, все деньги впереди. Лейтенанты в лодочной подводной курилке гордо поджигали сигареты от пламени 100-рублевок (хоть раз в жизни попробовать!), двери кают как-то сами собой обклеились купюрами (а куда они еще годятся!). Весело!
Лишь старый уважаемый мичман-турбинист, лучший служака флотилии, кавалер всех Досок почета, полжизни собиравший на "Москвич", ходил чернее тучи. Все свои накопления он традиционно хранил не в сберкассе, а в личном отсечном сейфе с диким количеством накладных и врезных, внешних и внутренних замков. Причем специально всю мелочь аккуратно менял на купюры покруче. Наконец, и он махнул рукой, достал толстую пачку сотенных и… разрубил аварийным топором на мелкие кусочки, подложив под место "денежной казни" красную аварийную доску.
После чего сгреб бумажки (по сути, обломки своего "Москвича"), сунул в пластиковый мешочек и уложил обратно в сейф, успокоенный. И тут командиру снова радио приносят: "Почему не доложили, сколько на борту 50- и 100-рублевых купюр? По возвращении корабля в базу заказанное вами количество денежной массы будет обменяно!" И тут лейтенанты заплакали, а старый мичман из турбинного отсека надел на себя изолирующий противогаз и завещал подчиненным матросикам-турбинистам в таком виде себя и похоронить. Причем на памятнике изобразить не его портрет, а автомобиль "Москвич"…
В общем, командир заказал денег по максимуму, на всякий случай. Вернулась лодка из морей. Потянулись "автономщики" в финчасть с остатками заначек и сбережений. Не пошел только мичман, "казнивший" свою автомобильную мечту…
Лишь через месяц командир письменным приказом обязал его в финчасть сходить со своим "денежным мешком". И буквально через полгода мичман… купил-таки себе, правда не "Москвич", а "Жигули"! Вот такой хеппи-энд. Секрет прост: командующий флотилией приказал всем без исключения береговым "финслужащим" восстановить мичманские деньги по-любому! И целую неделю все финансисты базы складывали мозаику…
