KobrinaT

Есть у меня кент Ромка, кайфовый мужик точнее парень, молодой ещё, ну для меня молодой а вот для жены своей и не так уж. И вот сын у него Тимурка, три года, хворастый мальчишка, прям дает бате по щщам, мать то нервами покрепче и с Богом с рождения за руку а Роман страдает, иной раз, больше чем сын если тот засоплил.

Говорю ему, ну наверное не к месту умничаю а может с высоты, так сказать, прожитых, вы второго рожайте Ром, второго пора. А он такой, то акула глухая то свисток поломанный, в общем как то туго ко второму, совсем не прёт.

И вот вспомнилась мне соседка моя, царство ей небесное, баба Маша. Тоже говорила

"Сына кохала,  на второго так и не решилась. Куда ж второй в колхозе, тяжело. Я всё Петеньке. Кусочек побольше, картошечку поприжаристей. У меня Петенька хороший вырос добрый, в армию сходил, на электрика выучился. Один раз только и ослушался на шалаве городской женился, да и то ничего трех лет не прожили я их развела. И дом мы с Петенькой сами построили, кирпичик к кирпичику, какой нарисовали такой и построили. Планировка, видала, очень для семьи удобная. А как было Петеньке тридцать восемь, ехал сынок мой с работы на мотоцикле с люлькой да встретился с автобусом и развалил автобус Петеньку моего пополам, верхняя часть на автобусе уехала а нижняя за мотоцикл зацепилась, далеко разъехались половинки сына моего, два часа мужики с асфальта да с автобуса сына соскребали. Вот уж почти двадцать лет сама живу и дом у меня удобный и планировка для семьи хорошая...."

Она за последние три года своей жизни восемь завещаний накатала, то на соцработниц своих, то на родню, всё мучилась кому же дом такой удобный оставить. Чужие люди там сейчас живут, скоро крышу сменят, орех спилят и вида от него останется.

К чему это всё мне башку крутит, а вот к чему.Когда Бог дает нам ребенка, а я сто процентов уверена что детей дает Бог, Он обязательно,кровь из носу в другую руку дает нам чем ребенка кормить. и если ребенок недокормлен то мы либо не взяли, либо профукали, либо на другое потратили. Детей не бывает много их бывает мало и вот в Пасхальную неделю хочется пожелать, молодым здоровых деток чтоб Господь в животики положил а старым внуков крепких таких, глазастых и побольше и не говорите мне про тяжелые времена,хрень это всё.С Красогорицей вас)))

От первого лица

Нагулявшись на приемах гостей по поводу рождения недоношенной Аньки, мамка с Толиком решили, что дома пить не интересно - ребенок отвлекает. Поэтому они стали регулярно отчаливать к кумовьям да друзьям, и, естественно, присматривать за дитем остались мы с Олькой. Бабка-соседка научила нас пеленать, варить молоко с водой, и замачивать подгузники, чтобы отстирывались. В школе мы с Олькой удачно попали в разные смены, поэтому жизнь потихоньку вошла в колею, тем более мамка постоянно привозила продукты, а дедушка давал денег. Я, конечно, дурила Ольку, чтобы вечером смыться на лавочку, но спать клала Аньку себе на живот, приматывая одеялом: из-за маленького веса она мерзла даже летом. Ела она все, что попадалось под руку, и как-то со временем заблестела у неё башка, вылез беспроблемный зуб, в полгода она села, а потом к нам постучался районный доктор.

С ним были две представительные тетеньки с папками - что то хрустнуло у них там, может, отчет какой подошел... В общем, вспомнили про беглянку с полуторакилограммовой девочкой.Тетеньки возмущались, что в доме бедно, что колонка за двором, что жилой выглядит только детская. Доктор Виктор Федорович, взвесив и измерив Аньку, писал что-то в своем журнале, когда мы посадили её в кровать и, загородив своими спинами, встали рука об руку. Он сказал что ребенок добрал весь свой положенный вес с лихвой,что у неё нормальный рост, немного "шумит" сердце, "у недоношенных это часто бывает и проходит", потом взял журнал, весы под мышку и сказал тетенькам:"Пойдемте".Те затормозили у двери, и тогда доктор им всё объяснил: "Во-первых, бедно - не грязно. Во-вторых, в доме если кто и недоедает, то не малышка. А в-третьих, гляньте на них. Кто вам её отдаст?Да и, зачем?"

Они еще долго потом спорили в коридорчике, и на веранде, шли по двору, размахивая руками, но больше этих тетенек мы не видели. Доктор приезжал еще несколько раз с плановыми, как он сказал, проверками,а соседи посмеивались: "Вишь как: ко всем патронажная сестра ходит, а к девчатам целый Доктор!"

Когда мне было одиннадцать мамка, в очередной раз, привела нового папу, мне было все равно потому что с семи лет я жила у бабушки с дедушкой. Но когда они расписались и она решила рожать стало понятно что стокилограммовый, татуированный и безбожно бьющий её Толик это надолго. Я стала чаще оставаться у них ночевать чтобы иногда "отвлечь огонь на себя" , бегала я быстро поэтому отхватывала не каждый раз. Весной она родила недоношенную, полуторакилограммовую Аньку, удрала из роддома и началась обмывка. Это было на Пасху, мы с сестрой Олькой и подружкой сидели во дворе лопали паски с конфетами и из за забора раздался мамкин крик. В одну секунду, мы вылетели за двор, он ударил её тычком кулака в лицо, она завалилась назад и подкинув выронила кулечек с Анькой, соседка упала под ребенка и успела таки подхватить дитя, а он пьяно прицепился к проходящему мимо мужику и тот врезал Толика в грудину он упал. Это было мое торжество! Лежащий, копошащийся Толик! Я подбежала и начала его бить, била руками, ногами, прыгала ему на живот и старалась размазать его лицо кедами по тропинке, за всё, за три мамкиных шрама на лице, за вечно разбитые губы, за избитого дедушку который кормил и поил всю семью, за свои бессонные ночи и постоянные бронхиты после ночевок где спрячусь, и за вечную скорую моей бабушке наконец. Я била и не могла остановиться а никто и не пытался меня остановить. Все соседи были на улице, весна, Пасха и все молчат. Никто даже не шевельнулся в нашу сторону. Я выбила ему зуб и сломала два ребра. Потом лежа и припивая супчик он всё пытал мамку

-Кто меня так?

Спрашивал у соседей, никто не сказал. А мне стало легче, он оказался не всесильным. Они пожили еще год и он свалил в неизвестном направлении. А через пять лет, когда я уже училась в Ростове и мамка собиралась рожать другому отчиму он приехал проведать дочь. Я зашла в дом, они выпивали и он спросил

-Помнишь меня побили на Пасху?

У меня скрутилось что то в животе, и я глядя ему в глаза ответила

-Да,и что?

- Я всегда знал что это ты. 

Когда мне было 5 лет сестре Ольке 3, наши родители развелись и мамка пошла в разнос.  Не сказать что пила запойно но время у неё проходило весело. И вот однажды в пятницу,покормив и укладывая нас спать, она сказал

-Я ухожу к тете Кате, приду утром, вас замкну так что ничего не бойтесь.

Мы спокойно уснули, не пуганные детки, только утром она не пришла. В столе лежала пол буханки хлеба, в коридоре стоял горшок, в ведре была половина воды. В общем мы макали хлеб в воду потом в сахар, смотрели телик, играли и день прошел. На следующий день достали из кухонного стола сырую вермишель, макали её в сахар а на третий день у нас закончилась вода. Олька к вечеру стала хандрить, я уложила её, сама поставила стул к окну в коридорчике, выбила окно, накидала туда подушек, чтобы не больно прыгать было, кинула  бидончик для воды и еды,  вылезла и побежала к бабушке. Не знаю сколько было времени, темно, жарко, кое где люди, бежать через весь райцентр, да ещё первый раз в жизни сама,было не страшно,интересно.Когда я постучала и дед открыл дверь вид у него был настолько ошарашенный что он не мог ничего сказать, я деловито зашла, проверила холодильник, говорю

-Вы мне борща в банку налейте, а воду я около дома наберу а то нести будет тяжело.

Смотрела и не понимала почему бабушка плачет,дед вывел подводу и запрягает Букета среди ночи,спрашиваю

-Так что вы мне борща не дадите что ли?

Бабушка посадила меня кушать, дед привез сестру а утром пришла мамка.

Дома она меня била, она била меня не за разбитое стекло и замазанные подушки и не за то что я пошла по поселку одна, она била меня за то что у бабушки больное сердце и ей вызывали скорую и виновата в этом была я. Я её расстроила. Потом всю жизнь я знала, хоть в скирде ночуй, хоть неделю не ешь, бабушке ни слова. И ещё, не боюсь ходить по темным улицам.

Хорошо что после смерти деда Ваське подошло время идти в армию и наркотическая мгла навалилась на Румынский дворик когда Васька служил. Завез травку чей то то ли брат, то ли сват сидевший за это дело не однократно и быстро арестованный уже с Румынского. И полетели к барыгам мамкины сережки, кольца невест, хрусталь и люстры, потащили ребята всё что можно было снять, украсть, продать. Тогда же чуть не обворовали дедову кузницу, но оконце которое разбили было слишком мало а дверь слишком крепка и воровство не получилось. Васькин отец застеклив оконце поехал в городскую живодерню за собаками. Думал

- Вот поохраняют пока Васька с армии придет а потом уж никто не полезет...Первого матерого кобеля кавказской породы он выбрал сразу, тот смотрел на него прищурившись от кострового дыма словно дед от парка остужавшейся железяки. Хозяин живодерни не очень хотел отдавать кавказца, говорил шкуру ждет, говорил злобный очень, людей ненавидит, бил его бывший хозяин. Даже приоткрыл клетку на цепь показать насколько зол кобель. Васькин отец кивнул ему, сказал

-Дед пошли, и тот потрусил к нему опустив кудлатую в репяхах голову. Хозяин сдался отдал собаку с условием что вторую выберет сам. И выбрал)))раскормленного бабулькой но смышленого дворнягу у которого мать когда то гульнула с овчаром. Старый,за которым уже закрепилась погремуха Дед, рыкнул на молодого пока грузились в машину и тот не стал огрызаться а бочком -бочком спокойно пробрался на заднее сиденье старенькой шестерки.

-Как с Дед с Васькой,

подумал отец и стал молодой Васькой. Отец так и сказал матери

-Смотри Сашенька я Деда с Васькой привез, кузню будут охранять..

.Мать поохала, как бы тебя не съели, и пошла варить густой, пшенный суп на мослах.

Хотите верьте, хотите нет но попыток подойти к кузнице больше не было никогда. Даже отец, который кормил псов, не пытался зайти дальше чашек для еды и питья а суп на мослах и купание из шланга сделали свое дело и через пару месяцев около кузни жила пара крепких, лоснящихся псов с умными и хитрыми мордами. Дед и Васька.

А наркотики набирали крепость и круг попавших в их обрекающую паутину рос как на дрожжах, теперь Румынский не только курил но глотал, колол, жевал всё что попадалось под руку и предлагалось барыгами.

Васька служил легко, какие могут быть трудности у стокилограммового амбала, без единой капли жира, с наглецой в глазах спокойно гнущего арматуру в калачи. Характер у Васьки был уживчивый, его не трогают и он не трогает. Васька смеялся приговаривая

-Барак он и в армии барак, в бараке жить с бараком выть.)

Демобилизовался он когда половина его друзей с Румынского уже умерла, вторая половина сидела в тюрьме. Один Генчик черноглазый, худющий как трость, встретил Ваську вечером на крыльце барака. Васька налопавшись домашнего вышел покурить. Генчика называли Балык, потому что еще с пивных времен он похлопывая в ладоши приговаривал

-А к пивку бы балыку бы,к водочке селедочки, а с тунцом попить винцо.

Пацаны слабо понимали что такое тунец а уж балык паханы их сами коптили в ржавых бочках из под селитры. Генчик сразу взял быка за рога

-Давай дунем Вась? Такая трава закачаешься!!Или занюхаем чё нить? Давай Вась.

Васька прищурился

-Ото видать пацаны то со второго занюхали что выздохли как тараканы. Отстань Балык, не нуди.

Но отстать Генчик не мог, может и хотел бы да не мог, ему было надо. Ему было всё равно кто даст ему денег, кто купит ему пайку, кого он подсадит на наркоту. Он и не помнил уже скольких он развел на дозу, скольких сделал себе подобными. Он крутился вокруг Васьки ужом, даже слезу пустил и лишь последний аргумент приготовленный заранее и часто действенный остановил Ваську у двери

-Ты ж с армии за бабой голодный Васька, а под этим делом такой секс получается. Умммнюмнюм, никакого фальстарта!!!

Балык не собирался говорить что самому ему секс уже с полгода как до лампочки и умнюмнюм было только несколько первых раз. И что от той химической дряни которую предлагает местный барыга весь сексуальный умнюмнюм накрылся у всех румынских пацанов. И было хорошо что Васька уже нырнул под юбку к своей Бабе и она мгновенно, то ли с радости то ли с тоски, залетела. И было плохо потому что Васька действительно стартанул и секс закончился едва успев начаться.

-Ща олимпийку возьму, разберемся что там за умнюмнюм...

Кошка есть у нас,  Кельпи зовут (я назвала в Ведьмака режусь). Она раньше соседская была, потом одну зиму чуть не замерзла и я её, уже застывшую, в хату забрала. Она прижилась и стала ручная и сосед,еёшний хозяин,её вывез в лесополку, километров за пятнадцать от дома.Он, видите ли,нежности кошачьей не понимает и растит только диких крысоловок.Она пришла через месяц , рот в болячках весь, худющая как доска,глаза вылупила, орёт на весь двор. Жить пришла к нам, крыс и мышей ловит, ласковая бандитка. Вот три дня назад окотилась и к дочке с зятем в койку ляличку свою принесла. Мол, охраняйте я на охоту схожу.)

Васька валялся на диване в отключке. Васькина баба не очень переживала,потому что Васька часто бывал именно в отключке и валялся именно на этом углу старенького продавленного дивана и потому что она была настоящая Васькина баба.Васька и сам называл её Васькина баба, так называл её весь Румынский дворик.Кстати,Румынским двориком этот район называл весь город. Когда то в советское время этот двор себе на временное жилье построили румыны, тут было два двухэтажных барака, почему румыны, что они тут делали уже никто не помнил а дворик как заселился больше полувека назад так и остался румынским. Васька отключился от наркотиков, он всегда отключался от синтетики. Всегда не мог угадать, какую дозу принять ему в этот раз, обычную травку Васька мог выкурить мешок, а вот от синтетики отключался, но отказываться не собирался ни от чего. Васька там жил, там в синтетическом мире пока валялся в отключке.

Васькина баба на самом деле была двадцатичетырехлетней симпатичной, стройной женщиной, а прозвище закрепилось ещё в школе, когда Васька увидел новенькую тонкую как ветка, хлопающую глазами девчонку с огромным ранцем на спине и спросил как её зовут. Девочка-веточка не испугалась как местные и не убежала, да и не убежала бы ранец не давал даже быстро идти, ответила

-Василина.

Васька громко и жестко крикнул

-Это моя Баба!

И всё. Спорить никто бы не посмел, Васька был внук кузнеца, молот таскал с момента как смог приподнят и был силен как откормленный бычок. Так она и стала Васькина баба, потом жена наркомана, мать его сына, гроза грозы Румынского дворика. Васька не был беден, металл в его руках казалось плавился и ковался сам, его дед и прадед и скорее всего прапрадед были кузнецами а вот отец подкачал, отец был учителем. С детства отец мечтал быть учителем и дед гордился и поддерживал рвение сына. Дед думал что с Васькиного отца начнётся новая ветка педагогов по их мужской линии, но когда родился Васька и медсестра крикнула им в окно

-Пять с половиной килограмм!Пятьдесят шесть сантиметров!!!

Дед понял, как началась ветка так и закончилась, такой бугай должен быть кузнецом, так и вышло. Причем в кузню Васька притопал сам едва научившись ходить. Хорошо у мягкотелого Васькиного отца хватило сил приватизировать дедову кузню, ей было лет двести и ценность этого приобретения поняли только когда Васька выучился на сварщика и зашел туда как хозяин...

В общем то всё наркоманское в Васькиной жизни началось с кузницы и отключка первая случилась там же. Когда дед умер кузню отец замкнул и сказал Ваське

-Ума наберись, натащишь дружков в кузницу всё к чертям собачим вынесут.

Васька за кузней тосковал, за дедом тосковал, хотелось жара от кузнечного горна, запаха накаленного металла и главное спокойной дедовой уверенности в себе и завтрашнем дне. Дед свято верил если работает голова или руки человек на земле не пропадет а уж если и голова и руки одновременно тут и других обеспечит. Похлопывал Ваську по спине приговаривая.

-Давай, давай помахал молотом шуруй пошевели мозгами.

И Васька шел шевелить, то бишь читать. Выхода не было за плохие оценки вход в кузню мог быть закрыт на месяц а то и больше. Дед не любил прогонять Ваську и маялся потом выглядывая в оконце, но был непреклонен, в современном мире одних рук мало. Дед умер рано, ему еще и семидесяти не стукнуло, пошел закончить очередную кладбищенскую оградку, закончил, горн притушил, инструмент разложил, подмел даже потом присел на выходе на Васькину первую скамеечку и не встал больше. На деньги от ограды его и схоронили. Отец плакал не скрываясь навзрыд, вскрикивал и растирал слёзы по щекам а Васька стоял набычившись и всё старался отодвинуть подошедших к гробу слишком близко, хотел остаться наедине, хотел что то рассказать и поправить прядь выбившуюся из под бумажного венца. И на поминки не пошел, схватил пару пирожков с ливером, засунул в карман бутылку водки и ушел в стога. Два дня не возвращался, метался по стожку сначала в пьяном бреду а потом в трезвом всепоглощающем горе. Даже Бабе своей не разрешил приблизиться, уж она то знала где его искать. Зашла к родителям, сказала чтоб не беспокоились и ушла ждать...Продолжение будет.