Кремлёвские звёзды кровоточаще багровели в темноте.

В сторону Боровицких ворот по Знаменке промчался правительственный «ЗИЛ». Высокий седой мужчина открыл дверь машины и поставил ноги на тротуар. Затем он выбрался из салона и полной грудью вдохнул ночной воздух.

По тротуару широким шагом приближался помощник седого мужчины. Развевающийся от ветра черный плащ придавал ему сходство со сказочным волшебником, а спрятанное в поднятый воротник испорченное оспой лицо вносило коррективу: злой волшебник-маньяк. Помощник был молод – ему не исполнилось еще и тридцати – но за свою недлинную жизнь он успел приобрести именно такую репутацию. Волшебник. Злой волшебник. Гениальный маньяк.

- Андрей Андреевич! – обратился он к шефу. – Всё получилось! Всё именно так, как я и думал! Они его потеряли!

Седой мужчина растеряно поморгал. Точнее, кому-то могло показаться, что это моргание от растерянности. Но помощник знал – шеф никогда не бывает растерянным. Ни единой секунды.

- Не могу поверить, - признался шеф. – Неужели этот набор железок… ожил?

Оспенное лицо в воротнике колыхнулось – помощник мотнул головой.

- Не совсем ожил. В прямом понимании этого слова он – не живой. Даже не робот. Теперь это – явление. Но оно будет служить НАМ.

- Пострадавшие есть? – хмуро спросил шеф. Он был именно растерян, хотя старался не выдавать чувств. Злой волшебник – не тот человек, которому можно показывать свои слабости. Он предан… но преданность бывает и с обратным знаком. А помощник предан не столько своему шефу, сколько ДЕЛУ шефа.

- Погиб один из чекистов, - сообщил помощник. – Сейчас там чуть не вся Лубянка собралась. Но они ничего не найдут.

- Замечательно, - без выражения произнес шеф. - Значит, теперь у нас есть, как ты выражаешься, «явление». Явление, от которого мы не знаем, чего ждать в будущем.

- Как раз таки знаем, Андрей Андреевич. Разве я когда-нибудь ошибался?

- Надеюсь, что ты и на этот раз не ошибешься. Слышишь? Я очень на это надеюсь.

Светлана выглянула в окно.

На улице шел снег. Он устилал белоснежным ковром узкую площадку между пятым и седьмым корпусами и дальше – насколько глаз хватало – всю территорию клиники. На снегу виднелась цепочка следов – это ушла домой процедурная сестра. Неделю назад снежный покров сохранил ненадолго такую же цепочку – только оставил ее неизлечимый больной с манией убийства. Каким-то образом он выскользнул из палаты, сломал дверь служебного входа – и исчез. Поиски велись до сих пор, но маньяк-убийца словно в воду канул. Вернее – растворился в снегопаде, став его частью, призраком, который материализуется, лишь выбрав себе жертву и приготовив нож для удара. В клинику он попал после того, как изрубил на части топором семью своих соседей.

Сегодня в отделении было до странного тихо. Обычно шум стоял такой, что хоть на стенку лезь. Раньше Светлана работала в более спокойном санаторном отделении: нервотрепки меньше, а зарплата – больше, но, когда вышла замуж, работа сутки через трое перестала ее устраивать, а перевестись можно было только к буйным.

Смена заканчивалась. Напарница Светланы уже пришла, но еще находилась в раздевалке для персонала. Впрочем, Светлане предстояло дождаться ухода посетительницы: главврач лично позвонил на пост и попросил дать этой девушке свидание с одной из пациенток. Это было против правил и уж точно против режима, но раз главврач распорядился... Светлана впустила странную визитершу – девочка как с обложки журнала, чего она, спрашивается, здесь забыла? – и дала ей двоих санитаров для подстраховки. Гаврилова, правда, и так из смирительной рубашки не вылезает, но с «острыми» ничего нельзя знать заранее.

Без пяти восемь вечера. Если через пятнадцать минут она не будет на остановке, то пропустит трамвай до метро.

В коридоре послышались шаги. Светлана поднялась из-за стола и выглянула в дверь: посетительница осторожно шла по кафельному полу, словно стараясь не поскользнуться, а по бокам топали санитары. Один из них – Руслан – зловеще ухмылялся левой половиной лица, но он почти всегда такой.

- Пообщались? – устало спросила Светлана девушку-модель.

Та неопределенно кивнула.

- Я смотрю, она у вас совсем плоха.

- Пичкаем ее успокоительными, по-другому – никак. Четыре раза вскрывала себе вены. Если снять смирительную рубашку, разобьет себе голову. И всё равно она не жилец, рано или поздно что-нибудь с собой сделает. В детстве пережила шок – погиб ее брат, недавно вот мужа потеряла. Он обслуживал лифты и… говорят, его затянуло в механизмы. Всё это произошло у нее на глазах. Но, раз вы ее подруга или родственница, должны сами знать.

- Я далеко не всё знаю, - вздохнула модель. – Но знаю одно. Она уверена, что смерть брата и смерть мужа как-то связаны. Вы ничего об этом не слышали?

Светлана покачала головой. Даже если бы она и слышала что-то подобное, у нее не было ни времени, ни желания выкладывать информацию этой козе.

- Что ж, спасибо, - кротко ответила коза. – Выпустите меня, ага?

Они спустились на первый этаж, и Светлана своим ключом отомкнула замок служебного входа. Визитерша засеменила по снегу на своих каблуках-шпильках, а Светлана, заперев дверь, вернулась в кабинет.

Когда она входила, ей померещилось, что в конце коридора затаилась какая-то тень. Затаилась и смотрит на нее. Наверное, Руслан. Любит подглядывать откуда-нибудь из укромных уголков.

Руслана перевели в отделение для «острых» из морга, где, по слухам, его поймали за актом некрофилии. Светлану это особо не удивляло – за пять лет работы в Алексеевке она чего только не насмотрелась, а с обязанностями Руслан более-менее справлялся. И всё же ей частенько становилось не по себе, когда она ловила его взгляды из тени. Он словно бы ощупывал ее. Да не лапал за грудь или задницу – ИЗНУТРИ ощупывал, грубо прикасался ладонями к легким, печени, селезенке.

Если дать волю фантазии, можно представить, как его руки взметаются над ее телом, разбрызгивая капли артериальной крови…

Всё еще набирая высоту, самолет лёг в вираж, разворачиваясь под прямым углом к взлетной полосе. Крыло провалилось куда-то под фюзеляж, тёмно-синее море леса поплыло. Мотор ревел оглушительно и надсадно, наушники не спасали. Димка сидел в левом пилотском кресле и боялся, что дверца с его стороны откроется, и он выпадет из кабины.

Ему, блин, не следовало этого делать. Не следовало подниматься в воздух. Он приехал на аэродром посмотреть самолеты. Пофотографировать. И как его уломали «покататься»? «Вам понравится, не сомневайтесь… да вы не бойтесь, у нас отличная техника, сами же на ней летаем». Вы и летайте. А у него вот-вот сердце из горла выскочит прямо на приборную панель.

- Высота наша – сто пятьдесят метров, скорость – сто восемьдесят, мы на кругу, - послышался в наушниках голос инструктора. – Сейчас вы можете взять управление. Беритесь за штурвал, Дмитрий, не бойтесь!

Преодолев напряжение в шейных позвонках, Димка повернулся к лётчику. Тот убрал со штурвала руки и приглашающе кивнул. Машина выровнялась, закончив разворот, и спокойно шла по прямой.

Димка недоверчиво положил пальцы на «рога». Ощущение было такое, что «Тэшка» обязательно рухнет просто от того, что штурвал держит не тот человек.

- Смелее, Дим, он не укусит, - Штурвал и правда не кусался, зато подёргивался беспокойно… опс, порыв ветра в борт… ВАЛИМСЯ НА БОК!!!

- Чуть отклоните влево, - сказал инструктор. – Вот так, хорошо. Ориентируйтесь по авиагоризонту, вот, я вам его показывал. Надо, чтобы планка стояла ровно.

Планка стоять ровно не хотела – «Тэшку» мотало совершенно безбожно. Лес внизу, казалось, никогда не кончится. А Димке хотелось, чтобы он кончился. Чтобы они еще три раза развернулись, как положено, и вышли обратно к полосе, и пусть этот Талалихин машину сажает, больше Димка близко к ней не подойдет.

- Отлично, теперь давайте развернемся на девяносто градусов. Старайтесь держать угол наклона не больше тридцати.

Проклиная всю авиацию на свете, Димка наклонил штурвал. Звук мотора неуловимо изменился, и Димка вдруг сообразил: если неприятность может произойти, она произойдет. Именно с ним, именно здесь и именно сейчас.

- Очень хорошо, нормально получается, - похвалил инструктор.

У Димки уже цепенели пальцы. Он прикидывал, как будет отдирать их от «рогов», когда понадобится это сделать. Например, если произойдет чудо, и они успешно сядут.

- Ориентируйтесь на серую высотку, - инструктор махнул рукой вперед. Димка нашел взглядом указанный ему объект и напугался еще больше – высотка виднелась так безнадежно далеко, что до нее, казалось, они не долетят никогда.

- Очень здо… что за?... – краем глаза Димка видел, как летчик склонился над приборной панелью, всматриваясь в подрагивающие стрелки.

Тон звучания двигателя опять поменялся: несколько коротких взвизгов на высокой ноте, опять сухой рёв… визг…

Под капотом что-то задымилось.

Стрелки упали на нули.

Сквозь лобовое стекло сразу стало плохо видно. Дым мгновенно окутал кабину.

- Горим… - прошептал Димка, тут же отцепляясь от штурвала. Если бы он мог, выпрыгнул бы из самолета. Он услышал, как инструктор говорит кому-то: «Это два-один-шесть, у нас проблемы, идем на аварийную». Чужой, бесплотный голос: «Два-один-шесть, что у вас?». Губы пилота зашевелились, и Димка разобрал его ответ: «Движок клина словил».

Пропеллер остановился. Димка хотел закрыть глаза, не смог и начал читать молитву. Он просил бога спасти его, сделать хоть что-нибудь. Всё его существо протестовало против неминуемой и очень близкой гибели.

Пилот-инструктор был молодым, и, возможно, не самым опытным летчиком в аэроклубе, но он прикладывал все усилия, чтобы аварийная посадка обошлась малой кровью. Он вовсе не хотел убить себя и своего пассажира. Самолет резко пошел вниз, к лесу – летчик намеревался набрать в снижении скорость, чтобы ее хватило проскочить над верхушками деревьев и грохнуться не на них, а в поле – или, если очень сильно повезет, сложным маневром вывести «Тэшку» на дорогу. Рывком передернув кран подачи топлива, пилот выругался, но про себя: целую неделю машина подавала сигналы тревоги, двигатель то и дело сбивался с режима, и ни у кого руки не дошли проверить, что за беда. Вот вам и «сами летаем».

Треск. Оглушительный треск. Законцовка левого крыла чиркнула по дереву. «Тэшку» повело в сторону, крутануло, и…

Обломки посыпались в лес, между стволами сосен.

Генка дожидался Алю два с лишним часа. За это время он успел полазить по Интернету, посмотреть фильм «НЛО – необъявленный визит» (четвертый выпуск) и без особого удовольствия провести почти пятнадцать минут, разговаривая по мобильному с бывшей женой. Три года назад Галина без объяснений ушла от него к родителям, а теперь звонила чуть не каждый день и упрекала в том, что он «разрушил семью». Во всех этих упреках легко просматривалась мысль: я хочу вернуться назад… и попортить тебе еще нервов. Отработав стандартною программу, Галина ядовито осведомилась: ты что, опять у ЭТОЙ? И швырнула трубку.

Генка «отомстил» зануде, приготовив для Альки лёгкий ужин. А та где-то капитально застряла.

Генка не был Альке ни мужем, ни любовником, ни даже братом. Тем не менее, у него имелись ключи от ее квартиры и разрешение являться туда в отсутствие хозяйки. Генка был единомышленником – а это порой значит куда больше, чем коллега или даже друг.

Впрочем, за пять минут до того, как в дверь позвонили, Генка уже собирался отваливать. Алькин мобильник не отвечал, а у него и свои дела имелись.

- Где тебя черти носили? – сурово спросил Генка, пропуская Альку в прихожую.

- Не поверишь – была в психушке, - сообщила Алька. – Я бы вернулась раньше, но пришлось потратить кучу времени, чтобы меня туда впустили.

- Странно, что тебя выпустили, - хмыкнул Генка, помогая девушке снять шубку.

- Свои остроты прибереги для цирка. Помнишь, я говорила тебе, что собираюсь раскопать кое-что экстра-экстра-экстра? Так вот, я это сделала. Вау!

- Блин. Только не говори, что дочка мэра опять участвовала в спиритическом сеансе и вызвала дух Филиппа Киркорова.

- Не угадал. Ты мне перекусить сделал?

- Я грел твою овощную смесь собственным телом.

Алька споткнулась об тапочки.

- Гена… если можно… погрей всё-таки в микроволновке. Боюсь, мне твои тридцать шесть и шесть погоды не сделают. А, пока занимаешься разогревом, попробуй вспомнить самое странное из того, с чем мы с тобой сталкивались.

Загрузив в печь тарелку с едой, Генка установил таймер и всунул в зубы сигарету.

- Ну-у-у, эт-та-а-а… Псевдоличности клонов, - он стал загибать пальцы. – Эксперименты с пространством-временем. Свидетельства загробной жизни. Э-э-э… Старые добрые инопланетяне считаются?

- Оставим этот примитив Малдеру со Скалли. Самое таинственное происходит с нами, вокруг нас и поблизости от нас, только никому и в голову не приходит, что в этом есть какая-то тайна.

- Тебя, случаем, не передержали в психушке? – покосился на нее Генка. – Я что-то ни слова не понял из того, что ты сейчас прогнала.

- Тогда давай по порядку, - Алька не обиделась: она с удовольствием дымила сигаретой. Порывшись в сумочке, она достала карманный компьютер и открыла текстовой файл. – Читай всё от начала до конца. А я пока попытаюсь съесть это… эту овощную смесь.

«В конце шестидесятых годов за пределами юго-восточной части города производились буровые работы; достигнутая глубина скважины составила порядка 2-2,5 км. Городские и федеральные власти информацией о назначении скважины не располагали, однако по неизвестным причинам работам не препятствовали. Вскоре после завершения работ прилегающая территория была оцеплена силами (вероятно) КГБ (???); чуть позже на этом месте началось возведение многоэтажного жилого здания.

Бывшие руководители КГБ не подтверждают, что на их сотрудников была возложена охранная функция, и это наводит на предположение: объект охранялся некой сторонней организацией, либо связанной напрямую с высшими уровнями федеральной власти, либо существующей самостоятельно. Руководство Комитета было настолько не в курсе происходящего, что тайно внедрило нескольких своих агентов в строительные бригады для получения хоть каких-то данных.

Проектирование и согласование объекта были проведены установленным порядком. При этом не ясно, по каким критериям выбиралась географическая точка, не отвечающая целому ряду норм безопасности. Так же, будущие жильцы обрекались на неудобства, поскольку ближайшая транспортная линия располагалась на расстоянии километра.

Не исключено, что здание изначально планировалось возвести НАД скважиной, а удаленность относительно автодороги и жилых кварталов обеспечивала некую изоляцию от внешнего мира.

Согласно докладам оперативников, строителям приходилось сталкиваться с многочисленными сложностями: неустранимые поломки техники, перебои в электроснабжении, отставание от графика. Особое беспокойство вызывала скважина в фундаменте здания. Некоторые рабочие утверждали, что слышали глухой шум, доносившийся с глубины; по отдельным свидетельствам, это был шум множества ГОЛОСОВ. Участники стройки находились в постоянном психическом напряжении, которое, несомненно, было вызвано близостью скважины. С этим можно связать и слишком высокий уровень травматизма среди строителей, зашкаливающий за нормальные статистические показатели. Тем не менее, разговоры о негативном воздействии скважины пресекались со стороны начальства стройки.

Руководство КГБ не раз намеревалось посетить строительство лично, но всякий раз получало прямой запрет, поступавший из высших инстанций.

Незадолго до окончания плановых работ на стройку был доставлен механизм неопределенного назначения. Отправитель не установлен. Документации к агрегату не прилагалось, на корпусе имелась только маркировка «ОТК Главный завод». До выяснения подробностей агрегат оставался на стройплощадке перед домом, но исчез оттуда и был обнаружен уже непосредственно в здании, на чердаке. Через несколько минут произошло самопроизвольное срабатывание двигателя, сопровождавшееся раскрытием защитной решетки пропеллера и раскручиванием лопастей. В результате по неосторожности погиб один из оперативных сотрудников (старший лейтенант КГБ Проськов), поднявшийся на чердак с целью осмотра агрегата. До прибытия следователей агрегат некоторое время оставался без присмотра и вновь пропал. Найти его повторно не удалось, несмотря на тщательное обследование всех помещений и технических отсеков здания.

Информация по данному инциденту была немедленно засекречена, однако появилась впоследствии в виде слухов. Возникла легенда, ключевым персонажем которой стал одушевленный (!!!) механизм, скрывающийся (!!!) где-то в здании и нападающий (!!!) на людей.

Через двенадцать лет после сдачи дома в эксплуатацию последовательно, с интервалом в один год на чердаке произошло два несчастных случая. Первой погибла ученица седьмого класса местной школы: по заключению следователя, она упала в шахту воздуховода. Второй жертвой стал бывший одноклассник погибшей, который поднялся на чердак вместе со своей сестрой. Они провели там около четверти часа, затем на чердаке отключилось освещение. Детям пришлось добираться до выхода вслепую, при этом мальчик заблудился и (???) был убит, вероятно, наткнувшись на кабель высокого напряжения».

Геннадий вернул Альке КПК.

- Что это? – поинтересовался он. – Алевтина, признайся: ты эту страшилку всю ночь сочиняла?

Алька кивнула.

- Само по себе это не более чем набор странных, может быть даже искаженных фактов. Но любопытно, что сестра того мальчика, которого – там не указано – разнесло на кусочки, была уверена в реальности легенды о блуждающем механизме. Причем настолько уверена, что подняла все архивные файлы, до которых ей удалось добраться, нашла даже бывшего прораба с той стройки и слепила из всего этого собственную, очень своеобразную гипотезу.

- Что еще за сестра «того мальчика»?

- Некая Мария Гаврилова. Как выяснилось, мы с ней учились в одном институте, только я поступила на первый курс, когда она закончила четвертый. Поэтому встречаться нам не доводилось. До последнего времени жила в квартире своих родителей, неподалеку от той самой многоэтажки, с мужем, от которого ждала ребенка. Муж работал наладчиком лифтового оборудования, месяц назад он тоже погиб. У Марии случился выкидыш, и она угодила в психушку…

- Минутку, это ты к ней сегодня ездила?

- Правильно мыслишь. Я постаралась ее разговорить, насколько это вообще было возможно: она сидела передо мной в смирительной рубашке, накаченная реланиумом, да еще компанию нам составляли двое санитаров. Кое-что она всё-таки сказала. После того, что случилось с ее братом, она всю жизнь ждала, что механизм однажды вернется к ней и опять лишит ее кого-то из близких. Она утверждает, что на упаковке от той детали, которую монтировал ее муж в момент смерти, имелась надпись «ОТК Главный завод».

- И какая у нее была гипотеза по этому поводу?

- Она, видишь ли, разыскала копии с проекта, по которому возводили здание, и обнаружила там разные необычности в планировке. В проект внесли отдельное закрытое помещение на чердаке – в котором, кстати, и нашли агрегат после того, как он исчез со стройплощадки. Кроме того, Гаврилова вытрясла душу из бывшего прораба, и он ей признался, что подозревал сотрудников гэ-бэ в установке спецоборудования между перекрытиями. Но гипотезы у Гавриловой пока еще не было, а появилась она чуть позднее. Кто-то прознал о ее активности и, прикинувшись «компетентным источником», вбил ей в голову мысль, что спецлаборатория Комитета планировала вести на жильцах опыты по реакциям на сверхъестественные явления. Якобы, даже жильцов туда вселили особо чувствительных. Но из-за неуправляемого агрегата, от которого все так и ждали какой-нибудь беды, задумка накрылась.

- Хоть убей, не вижу здесь гипотезы.

- Нет, это именно ее гипотеза. Ей ведь не выдали всё открытым текстом, а так – подбросили мутных намеков. Остальное она додумала сама. И еще она полагала, что механизм – это порождение геологических недр, куда неосмотрительно вторглись прокладчики подземных коммуникаций.

- Оп-па, вон даже как.

Алька достала из сумочки диктофон и поставила его на стол.

- Я хочу, чтобы ты послушал, как об этом рассказывает сама Гаврилова.

Щелкнула кнопка «пуск», динамики зашипели. Генка наклонился ближе к диктофону, вслушиваясь в голоса.

«-…постарайтесь понять, тектонические пустоты – это совсем другой мир, не такой, как на поверхности. Это по сути иное измерение… Там… там какая-то энергия, не электричество, концентрированная субстанция. Я не знаю, что она из себя представляет. Но, но…

(Мужской голос):

- Вам плохо, Маша? Вызвать сестру?

- Нет… нет… не надо. Я должна сказать. Дайте мне сказать… Послушайте, э-э-э…

(Алькин голос):

- Алевтина.

- Алевтина, то, что есть в этих пустотах, в полостях земной коры – оно способно мыслить. Оно осознает себя. Почти наверняка это так. И оно всё знает про нас.

(Алька):

- Энергия обладает самосознанием и может думать?

- Да, да! – (раздраженно). – Она существует сама по себе, может быть, это тот самый ад, преисподняя, понимаете? Понимаете? Коллективный разум, он формировался там со дня, когда принял в себя первую человеческую душу. Люди забрались в землю слишком глубоко и вскрыли этот ад. Он пришел в движение, он… он… Там, под тем домом, пробурена скважина в два километра, вы знаете? Вы ЗНАЕТЕ???

(Мужчина):

- Маша, спокойнее, спокойнее. Сейчас позовем сестру, она сделает вам укол…

- НЕ НАДО!!! Не надо укол, вы меня убиваете этими уколами! Всё равно я не могу, НЕ МОГУ спать!!!

(Мужчина):

- Всё, девушка, свидание закончено.

(Алька):

- Спасибо. Простите, что побеспокоила вас, Маша, - шум – очевидно, Алька придвинула диктофон к себе. – Выздоравливайте.

- А… Аля… Алевтина!!! Это оно, то, что там, под нами, это ЕГО механизм!!! «ОТК Главный завод» - это его шутка, ЕМУ это смешно!...».

Алька остановила кассету.

Генка выпрямился.

- Ну что же, - произнес он. – Вполне тематический бред женщины, перенесшей не один нервный срыв. Химеры воспаленного мозга. Рациональное зерно есть только в истории о запланированных экспериментах с реакциями на аномальщину. Потом, кто тебе сказал, что Гаврилову умышленно сбили с толку дезой? Отставные спецслужбисты частенько неофициальным порядком сливают секретную информацию, иногда – просто из чувства гражданского долга, забесплатно.

- Геннадий, сейчас я тебя удивлю, - Алька закурила новую сигарету. – Я долго и серьезно изучала эту историю. Комплексно: со строительством, с агрегатом-убийцей, с его жертвами и со всем прочим. Так вот. Подземная субстанция – это не шизоидный бред Гавриловой. Это реальность, дружок. А вот по поводу опытов над жильцами – как раз таки полная деза. И пустили ее для того, чтобы Гавриловой даже и в голову не приходило никаких других версий.

- Ну, и?…

- Опыты действительно были запланированы. И их никто НЕ ОТМЕНЯЛ. И они успешно проводились!

- Тогда в чём фишка? – нахмурился Генка.

- Гена, жильцы этого дома сами ставили на себе опыты!

Примерно за месяц до этого разговора очень пожилой человек сидел с газетой у телевизора и слушал, как внучка за компьютером пощелкивает клавишами.

«Слишком много времени она проводит в Интернете», подумал пожилой человек. Он говорил об этом родителям, но тех не очень интересовало мнение чудаковатого старика. Интернет, как-то пыталась объяснить ему дочь, это часть современной жизни. Огромная часть. Ребенок должен участвовать в современной жизни, а не замыкаться только на учебе. Так-то оно так… хотя и непонятно, почему учеба – это плохо… но у внучки появились странные, несвойственные ее возрасту интересы. Пожилой человек разбирался в Интернете куда лучше, чем предполагали дочь и ее муж, и как-то однажды он заглянул на сайты, внесенные внучкой в «Избранное». Это были ресурсы, посвященные аномальным явлениям, НЛО и призракам.

Он отложил газету и потянулся за пультом телевизора, но вздрогнул, услышав вопрос внучки:

- Деда, а что такое «Главный завод»?

- А что там пишут про Главный завод, внучка? – спросил он нейтральным тоном.

- Хочешь, покажу? Иди сюда.

…Девушка, задавшая на одном из сайтов вопрос о Главном заводе, оказалась очень коммуникабельной. Не составило труда убедить ее встретиться в неприметном скверике, неподалеку от Нового Арбата. Пожилой человек узнал Альку первым: задумавшись, она брела по усыпанной гравием дорожке, не глядя по сторонам, и остановилась, когда ее окликнули:

- Алевтина?

- Да, я.

- Очень приятно. Меня зовут Петр Афанасьевич. Может, присядем? – он указал на скамейку.

Алька, по-прежнему ломая себе голову, что от нее хотят, послушно уселась.

- Много лет я держал это в тайне, но сейчас тайну можно раскрыть. Я принимал участие в проекте «Дом на пустыре».

- Вы были строителем? – насторожилась Алька. Ей не так сильно повезло, как Гавриловой: прораб успел умереть, а больше никого вычислить не удалось.

- Нет. Я был в охране. И не при строительстве, а при бурении скважины. Вы слышали про скважину?

- Слышала, - кивнула Алька, подумав немного.

- Сейчас ее закрыли. Очень надежно, я надеюсь; положили сверху бетонные плиты в несколько слоев. Их можно увидеть, если спуститься в подвал – только надо знать, где смотреть.

- Что это за скважина?

Петр Афанасьевич прищурился, глядя на солнце. Он словно не расслышал вопроса, и Алька хотела повторить (вдруг старик вообще забыл о ее присутствии?). Но тут он произнес:

- Заренский.

- За… простите, кто?

- Андрей Заренский. Старое чудовище. Очень умный, очень влиятельный, очень сильный. Это была ЕГО скважина, ЕГО дом, ЕГО идея. Хотя нет, идея принадлежала его помощнику. Скважину бурили в полной тайне от всех, и даже кэгэбэшники туда не лезли. Им запретили. Сам генсек запретил.

- Андрей Заренский был человеком генерального секретаря? Его ставленником, доверенным лицом? Кем?

- Думаю, это генеральный секретарь был ставленником Заренского. Практически уверен в этом потому, что сам работал на Заренского достаточно долго, чтобы кое-что увидеть и сделать выводы. А выводы меня еще в разведшколе учили делать.

- Вы разведчик?

- Да, именно из разведки Заренский забрал меня к себе. Из Швейцарии. Я еще за полгода понял, что меня проверяют, причем проверяют не свои, не чужие… а кто-то еще. Потом меня пригласили на собеседование.

- Теневое правительство?

- Нет, гораздо серьезнее. Теневое правительство так или иначе вынуждено считаться с официальной властью… а Заренский не считался ни с кем. Алевтина, я не буду посвящать вас в подробности его дел. Заренского больше нет в живых. Но я расскажу вам о скважине. Странно это всё было. Больше даже жутко, чем странно. Когда наши бурильщики вышли на заданную глубину, стало слышно, как внизу что-то гудит, словно там электростанция работает. Ночью к нам привезли зэка… вора в законе – серьезный был мужик, весь в наколках – и столкнули его в дыру. Летел он долго, секунд десять, кричал, но всё тише и тише… а потом мы увидели, как в темноте что-то зажглось. Какая-то красная точка, вроде угля раскаленного. Я тогда подумал, что он загорелся. Мне стало не по себе, я отвернулся от скважины; смотрю, а Заренский тут же за всем этим наблюдает и переговаривается с помощниками. Они всегда втроем ходили: сам Заренский, полковник один из контрразведки и еще татарин какой-то, молодой очень; со скважиной – это он придумал. Говорили, Заренский его с физфака МГУ к рукам прибрал за особую гениальность. Так вот, они переговаривались, и вид у них был такой многозначительный, словно заранее знали, как скважина на зэка отреагирует.

- Боже мой, - выдохнула Алька.

- А на следующий день доставили детали от механизма. От ТОГО механизма. Их опускали в скважину в специальных контейнерах, по одной – даже самые мелкие, и держали там по нескольку часов. Когда подъемник вытаскивал их наверх, они светились… фосфоресцировали, будто чем-то заряженные. На всё про всё понадобилось больше трех недель, потом детали под охраной отвезли в лабораторию… в жилой квартал, и там из них собрали агрегат. Это я знаю точно, потому что охранял его всё то время, пока шло строительство на пустыре.

- Маркировку «ОТК Главный завод» нанесли в лаборатории?

- Честно говоря, я не помню. Возможно, что да. Я сам этой маркировки на механизме не видел. Но одно из предприятий Заренского неофициально так и называлось – «Главный завод». Да, о чем это я… Многоэтажку еще достраивали, когда приехал тот парень… младший помощник, велел загрузить агрегат к нему в грузовик, а мне приказал ликвидировать лабораторию… и сборщиков.

- А… а что было дальше со сборщиками из лаборатории? – тихо спросила Алька.

Петр Афанасьевич улыбнулся.

- Милая Алевтина… это не тот вопрос, на который я хотел бы вам отвечать.

Алька непроизвольно отодвинулась дальше по скамейке. Если бывший разведчик и заметил ее движение, виду он не подал.

- Хорошо, - сказала Алька. – Тогда на какие вопросы вы бы хотели ответить?

- Например, я бы ответил на такой вопрос: кого Заренский поселил в новостройку? Отвечаю. Своих людей. Друзей, помощников, приближенных сотрудников… родни у него не было. Собирался и сам туда переехать, но… так и не собрался.

- Что помешало?

P/s к сожалению, весь текст не влез, продолжение в видео в начале)

«Где я?!» — Вера Беляева вскочила с постели. Колючий ужас облепил сердце, заставляя его биться быстрее.

Три стеклянные стены, за ними полумрак. Четвертая из стальных листов, сшитых сварочными швами. В одном углу кушетка, рядом маленькая столешница и табурет, прикрученный к полу; в другом металлический унитаз, отделенный перегородками. Больше в узкой камере ничего не было, даже двери.

— Эй! Кто-нибудь?! — Вера постучала ладонью по стеклу.

За большой прозрачной стеной, через широкий проход, размещалась точно такая же комната из стекла и стали с аскетичным интерьером и холодным светом. На кушетке под одеялом кто-то лежал.

Справа в полумраке виднелась массивная железная дверь, по обе стороны от нее тянулись стеллажи, от пола до потолка заставленные банками. Слева прозрачная завеса из ПВХ, за ней проглядывались аппараты с мониторами, несколько шкафов, этажерка на колесах, холодильник, каталка, а над ней большая операционная лампа, похожая на семенную коробочку цветка лотоса.

В углах камеры, с внешней стороны, Беляева заметила черные глазки объективов, они охватывали все пространство, не оставляя «слепых зон».

— Меня кто-нибудь слышит?! Выпустите! — она махала руками перед камерами. — Эй! Там есть кто-нибудь?! Я здесь! Помогите!

Постепенно страх уступал место ярости. Беляева задыхалась от возмущения, где это видано, чтобы вот так взять и запереть свободного, ни в чем не повинного человека в камере.

— Выпустите! Вы не имеете права! Слышите, не имеете права! Выпустите! Сволочи! Выпустите! — Вера носилась из угла в угол и колотила руками и ногами по звуконепроницаемым стенам.

Выбившись из сил, она забралась на койку, обхватила руками колени и заплакала: «Этого не может быть. Это какая-то ошибка!».

Когда она немного успокоилась, и хаотичные мысли-мотыльки перестали биться друг об друга, из подсознания выпрыгнуло воспоминание.

— Нет! — Беляева вскочила.

Накануне вечером она блуждала в дождливых сумерках между однотипных высоток в поисках пункта выдачи посылок. Сзади кто-то налетел и зажал лицо влажной салфеткой. Резкий запах ударил в нос. Вера брыкалась и мычала, но тяжелый липкий сон быстро ее усмирил.

«Меня похитили?!» — Беляева замерла, отрешенный взгляд уперся в пол.

Боковым зрением Вера уловила движение и бросилась к прозрачной стене.

— Стой! Выпусти!

Между камер шел мужчина в белом халате, медицинской маске и шапочке. Он вез тележку, заваленную лекарствами, шприцами и латексными перчатками. Сосредоточенные графитовые глаза смотрели прямо перед собой, не обращая внимания на Беляеву.

— Умоляю, выпусти! — Вера следовала за ним, стучала ладонью по стеклу.

Незнакомец прошел мимо и скрылся за шторой медбокса.

— Открой! Ублюдок! Ты не имеешь права! — распалялась Беляева. — Я все равно выберусь! Слышишь?! Выберусь и убью тебя!

Мужчина оставил тележку между двух шкафов, распределил лекарства по полкам, разложил шприцы и перчатки по ящикам. Затем открыл холодильник, достал что-то, сунул в нагрудный карман и пошел к массивной двери между стеллажами.

Вера прильнула к стеклу.

— Умоляю! Я сделаю все, что хочешь! Пожалуйста! Я никому не скажу! — она пыталась заглянуть ему в глаза.

Не добившись его внимания, Беляева ударила кулаком в прозрачную стену и завопила:

— Посмотри! Посмотри на меня! Я знаю, ты видишь! Смотри сюда!

Он резко остановился и приблизился к камере. Вера могла бы почувствовать его дыхание если бы не стекло.

— Отпусти! Никто не узнает! Обещаю! Я сделаю все, что… — она невольно вздрогнула, вглядываясь в его холодные, будто мертвые глаза. По ее щекам потекли слезы, — захочешь… По-жа-луй-ста, — беззвучно проговорила Вера.

Он покачал головой и пошел к выходу.

— Нет! Подожди! Не уходи! — она била кулаками в стену, сдирая с костяшек кожу и оставляя на стекле кровавые мазки. — Выпусти! Ублюдок! Выпусти!

Тяжелая дверь закрылась за ним. Общий свет погас, люминесцентные лампы в камерах моргнули и продолжили гудеть. За прозрачными стенами снова скопился полумрак.

Вера сползла на пол, уперлась лбом в стекло и закрыла глаза.

Спустя некоторое время раздался металлический щелчок. В стальной стене открылось неприметное окошко, расположенное вровень над столешницей. Из черного проема появилась бумажная посуда: тарелка с отварной говядиной и овощами и стакан с чаем. Вера вскочила на ноги, подбежала к столику, смахнула еду на пол и заглянула в окошко. В глубине виднелся белый халат.

— Выпусти! Прошу! Я заплачу! Я найду других девушек! — Вера хотела просунуть руку и схватить незнакомца за карман, но створка упала, точно гильотина, и чуть не перебила ее длинные тонкие пальцы.

— Выпусти! Ублюдок! — Беляева лупила ладонью по закрытому окну. Руку охватило болезненное жжение, тогда она извернулась, задрала ногу и несколько раз ударила в створку пяткой.

В соседней камере на кушетке под одеялом кто-то завозился. С постели медленно поднялась безобразная фигура. Вера смотрела на человекоподобное существо, и ослизлый ужас с примесью отвращения растекался внутри нее.

Голые ноги, похожие на громадные бесформенные столбы, шлепали раздутыми ступнями к столику с едой. С икр и бедер мясистыми волнами свисала отекшая кожа. Под пижамой пряталось дистрофичное туловище. На костлявых руках, точно набухшие почки на ветках, выпирали суставы. Голову с редкими пучками рыжих волос покрывали корки болячек. На обескровленном лице темные круги под выпученными глазами, впалые щеки и заостренные скулы. Изможденная женщина с отрешенным взглядом что-то бормотала и кривила рот, будто сильная боль вгрызалась в ее тело.

«Господи! Что он с ней сделал?!» — Вера вздрогнула.

Руки незнакомки беспрерывно двигались, и поначалу Беляева приняла невыразительные жесты за нервный тик, но быстро сообразила, что пальцы женщины разговаривают, и ощутила странное наваждение, будто все происходящее иллюзорная фантасмагория. Каковы шансы оказаться запертой в стеклянной, звуконепроницаемой комнате и встретить глухонемую?

Язык жестов Беляева выучила в старших классах, когда ее отец потерял слух из-за хронической ушной инфекции. Но уже много лет им не пользовалась, с тех пор как похоронила родителя.

«Мая. Еда. Дай. Хотим кушать. Просим кушать» — прочитала Вера в обрывочных жестах соседки.

Женщина со слоновьими ногами и руками-прутиками, сглатывая слюну и облизывая губы в язвах, подошла к столу, склонилась над тарелкой, загребала грязными пальцами густое темно-зеленое пюре и затолкала в беззубый рот.

Руки зачерпнули еще горсть отвратного блюда и зависли в воздухе. Жующие челюсти замерли. Она бросила комок обратно в тарелку и стала шарить пальцами во рту. По губам растеклась кровь, красные капли упали в еду. Женщина вынула черный зуб, положила его на стол и продолжила поглощать комковатое пюре.

Покончив с едой, она вылизала пальцы и ладони, медленно развернулась на ногах-подушках и пошла к кушетке.

Вера махала соседке, но та не замечала ее, даже когда смотрела на Беляеву в упор. Поймав ее взгляд, Вера показала жестами три буквы — М, А, Я. Женщина остановилась и вперилась в нее страшными глазами, без конца жестикулируя: «Я Мая. Я Мая. Я Мая».

— Ты Мая. Я Вера. Где мы? Что это за место? — Беляева с трудом вспоминала подзабытый язык немых.

— Нельзя обижать питомцев, — ответила Мая.

— Ты знаешь где мы? Ты давно здесь?

— Я Мая. Я Мая. Я Мая…

— Что он с тобой сделал?

— Я Мая. Я Мая. Я Мая… — соседка снова не замечала Беляеву. — Я Мая. Я Мая. Я Мая…

— Тупая овца, — обозлилась Вера и рухнула на кушетку.

***

По ощущениям Веры она провела в заточении не меньше недели, а мотивы и поступки похитителя по-прежнему были неясны. Он не пытался ее изнасиловать, не истязал пытками, не избивал, не унижал, он вообще не заходил в камеры пленниц и не разговаривал с ними; и всегда носил белый халат, медицинскую маску и шапочку.

Каждый раз, когда он входил в массивную дверь между стеллажами, Беляева бросалась к прозрачной стене и требовала отпустить ее. Но истерики пленницы, похожие на трепыхание бабочки за стеклом, не трогали его: не обращая внимания на женские слезы и крики, он проходил мимо.

Иногда Вере удавалось перекинуться с Маей несколькими жестами, но чаще она часами следила за беспокойными руками соседки и пыталась уловить смысл в бессвязном потоке слов. Мая все время общалась с какими-то питомцами и обещала больше не обижать их. «Надеюсь, у меня не появятся вымышленные друзья» — Вера с грустью смотрела на обезображенную женщину с искалеченной психикой.

С перерывами на сон, еду и туалет, Вера ползала по камере: изучала стыки, простукивала металлическую стену, рассматривала швы в углах — искала дверь. «Бесполезно…» — отчаивалась она.

Беляева слабела, ее мучали головные боли, и постоянно клонило в сон. Скоро она перестала вставать с постели и отказывалась от еды. Вера лежала с закрытыми глазами и вспоминала…

В шесть лет гуляла с родителями по пляжу и собирала камушки…

В пасмурный день, на уроке сольфеджио, смотрела в окно на желтые деревья, и необъяснимая тоска разливалась в груди. Странное, незнакомое и сладкое чувство…

На десятый день рождения прыгала от счастья и обнимала черного котенка по кличке Рыжий…

В старших классах впервые поцеловалась с мальчиком, который ей совсем не нравился…

Сидела майским утром на набережной и читала «Винни-пух и все-все-все», прогуливая первые пары…

Ходила с одногруппниками на концерты, а после напивалась до беспамятства…

И вспоминая далекие и близкие отрывки жизни, Беляева удивлялась, как много в закоулках памяти хранится коротких ничего не значащих моментов с особой аурой и необыкновенным вкусом, и думать о них приятней, чем о значимых событиях, повлиявших на жизнь.

Из темноты проявилось воспоминание пятнадцатилетней давности. Квартиру Беляевых по щиколотку затопило канализационными нечистотами. Коричневая вода испортила мебель и паркет. Вонь испражнений впиталась в вещи. Грязь осела на плинтусах и обоях. Мать в слезах. Отец в ярости. Никогда Вера не видела родителей в таком отчаянии и гневе ни до, ни после. Семье пришлось влезть в долги, чтобы сделать ремонт, и на время переехать к бабушке…

«Переехать…» — слово укололо и нарисовало план действий. Беляева стянула с себя вверх пижамы. Долго возилась с ней, отрывая рукава, а как справилась, завязала на каждом куске ткани по два-три узла. Затем оделась в остатки пижамы и встала с постели. Ноги задрожали. По телу прошла горячая волна бессилия. Вера плюхнулась на кушетку, немного отдохнула и снова поднялась. Прихватив со стола тарелку с протухшей едой и пустой стаканчик, она медленно пошаркала к туалету.

Беляева смыла в унитаз первый рукав, следом отправила бумажную посуду, подождала немного и спустила второй рукав.

Прошло несколько часов, прежде чем грязная вода поднялась и перелилась через край унитаза, разнося по камере смрад нечистот. От едкого запаха канализации першило в горле. Вера прикрыла лицо воротом пижамы и ждала, когда похититель увидит в мониторах потоп и прибежит устранять засор. Тогда уж она не упустит шанс и сделает все, чтобы выйти отсюда, даже убьет если потребуется.

Поток воды, то замирал, то оживал; то тихо журчал, как декоративный фонтан, то громко бурлил, принося грязь и вонь из труб.

Камеру затопило по щиколотку. Дверь между стеллажами открылась и на пороге показался он, как всегда, в белом халате, медицинской маске и шапочке. Он проследовал между стеклянных камер к прозрачной шторе медбокса, и даже мельком не взглянул на Беляеву. Он был верен себе, смотрел только вперед и казалось ничего не замечал вокруг.

В этот раз Вера не просила о помощи. Она решила, что больше не будет унижаться и выпрашивать свободу, она вырвет ее зубами.

Он вышел из медбокса и ушел.

«Ублюдок все равно откроет чертову камеру, ему придется. Нужно быть готовой» — приободряла себя Беляева.

Время шло, вода прибывала. Похититель так и не открыл дверь в камеру, но поставил на стол тарелку со свежей едой и стаканчик чая.

Вера сидела на кровати, поджав ноги, и тяжело дышала.

— Сейчас… Сейчас он придет. Нужно еще немного потерпеть… — шептала она, прикрыв глаза.

Вонь ядовитых испарений усиливалась. Воздуха не хватало. Голова раскалывалась от боли. Мысли путались. Сон, как назойливая муха, летал вокруг, жужжал, пытался присесть на Веру. Она упрямо отмахивалась от него, но в конце концов истощенный организм сдался. Последнее, что она увидела закрытые решетки вентиляции под потолком.

«Сволочь…» — проскользнуло в засыпающем сознании Веры.

***

После тяжелого сна голова болела, язык прилип к небу, губы засохли и потрескались. Горло саднило. Разбитое тело скрежетало, словно криво склеенные осколки стекла. В животе свербела боль, спутанная с тошнотой.

Вонь нечистот в камере сменилась разъедающими парами хлора. Пол сухой и чистый. На Вере новая пижама.

Пригнувшись и пошатываясь Беляева поспешила к унитазу. Ее вырвало.

Она подошла к столику, взяла стаканчик, отхлебнула и скривилась, точно не воду выпила, а съела горсть гвоздей.

Вера рухнула на кушетку и заснула.

***

Без часов и календарей время для Беляевой превратилось в унылую вечность, она даже приблизительно не могла прикинуть сколько недель или месяцев провела в стеклянной комнате под светом дневных ламп. Бывало, ей казалось, что она уже давно умерла и попала в ад, и душа ее томиться взаперти, изнывает от скуки.

Безделье сводило с ума. Из внешнего мира в камеры ничего не попадало кроме еды и воды. Мучитель ни разу не принес ни книг, ни журналов, ни блокнота с карандашом, хотя Беляева постоянно просила — кричала ему в окошко, когда створка в стене поднималась, и там в глубине мелькал халат, и руки протягивали тарелку и стакан.

Иногда Вера наблюдала за Маей и завидовала. Соседка жила в вымышленном мире с питомцами, не осознавая ужаса происходящего с ней. «Счастливая…» — вздыхала Беляева.

***

Уже долгое время Мая не ела и не спала, она каталась по полу, билась головой о стены, кричала и плакала. Беляева старалась не смотреть на ее страдания и радовалась, что их разделяют звуконепроницаемые стекла, и она не слышит надрывных воплей глухонемой.

«Отмучилась…» — подумала Вера, когда на изможденном лице Маи застыло умиротворение.

Между камерами зажегся общий свет. Похититель в неизменном белом халате, медицинской маске и шапочке прошел от стеллажей к медбоксу, одернул полиэтиленовую штору, достал из ящика пару латексных перчаток, затем снял блокировку с колес каталки и увез ее.

Через несколько минут он вошел в камеру покойницы, и Вера узнала, где находится выход из ада — к двери, замаскированной под стальную стену, крепилась столешница с окошком для еды.

Он подошел к кушетке, ощупал запястье и шею Маи, потом взял ее на руки и вынес из камеры.

Дверь между стеллажами снова открылась. Он вкатил каталку с трупом, прошел с ней к медбоксу, остановил под операционной лампой и зафиксировал колеса. Затем стал готовить хирургические инструменты и банки с растворами.

Беляева внимательно следила за ним, но это его не смущало, наоборот, он будто специально работал так, чтобы не закрывать ей обзор. То, что она увидела потом навсегда лишило ее покоя. Вера захотела сойти с ума, чтобы никогда больше не осознавать происходящего.

В руке мучителя блеснул скальпель. Он сделал широкий разрез на слоновьей ноге Маи, долго копошился в излишках плоти и наконец вытащил пинцетом окровавленного червя. Осмотрев крохотное извивающееся тело, он аккуратно опустил его в банку с раствором, затем достал из ноги еще одного паразита, в два раза длиннее первого, а за ним еще одного, и еще…

— Бругиоз, — захрипел динамик в углу камеры под потолком. От неожиданности Вера вздрогнула. Мучитель издевательски подмигнул ей. За все время он не сказал ни слова, а теперь вдруг заговорил. — Круглый червь, поражающий лимфатическую систему. Из-за него развивается слоновья болезнь, — объяснял он, продолжая вытаскивать из лимфатических сосудов паразитов. — Самцы достигают в длину два с половиной сантиметра, самки дорастают до шести. А толщиной всего до двух миллиметров. Представляешь? — Нежность разливалась в его голосе тягучим медом, словно он владелец кошки или собаки, помешанный на своем зверке. — Передаются через укус комара. Преимущественно в Юго-Восточной Азии. Инкубационный период около двух-трех месяцев. Первые проявления заражения выглядят, как аллергическая реакция. Дальше больше. Если паразита не уничтожить, то в течение нескольких лет лимфатическая система разрушается, жидкость перестает свободно циркулировать по сосудам, пораженные конечности отекают и превращаются в это… — он кивнул на труп. — А Мая прожила здесь шестнадцать лет, выращивая в себе моих домашних питомцев.

Вытащив еще несколько экземпляров червей, он перешел к животу. Вскрыл брюшную полость, вспорол кишечник и стал рассматривать его содержимое. Беляева с ужасом смотрела, как ее мучитель ковыряется в мертвом теле, словно не человеческие внутренности перебирает, а чемодан с вещами распаковывает.

Он быстро нашел то, что искал. Поймал пинцетом белое плоское тело и осторожно потащил, стараясь не порвать бесконечно длинного червя, похожего на ленту.

— Свиной цепень! От бычьего отличается тем, что помимо присосок у него есть крючья, которыми он прочно закрепляется на стенках кишечника хозяина. Свиной цепень опасней, хоть и поменьше. Всего до трех метров вырастает. — Он вытягивал из живота Маи червя и бережно опускал его в большую банку со спиртовым раствором.

Вера с отвращением смотрела на извивающегося кольцами ленточного паразита. К горлу подкатила тошнота. Зажав рукой рот, она бросилась к кабинке туалета.

Беляева опустошила желудок и осталась сидеть на полу возле унитаза, лишь бы не видеть больного ублюдка и его питомцев. Она старалась не думать о тех, кому стала хозяином. Но навязчивые мысли возвращались, как бумеранги, и каждый раз ее передергивало, когда перед внутренним взором появлялся белый клубок червей, копошащихся в ее органах.

Камеру наполнило громкое, резкое жужжание. Вера вздрогнула и высунула голову из кабинки — мучитель хирургической пилой вскрывал грудную клетку Маи. Беляева снова спряталась за дверью туалета.

Скоро жужжание прекратилось и послышалось бряцание инструментов.

— А здесь у нас легочный сосальщик парагонимоз, — он продолжил рассказывать о своих питомцах. — Известно более десяти видов этой крохи, способной инфицировать человека. Конкретно этот Paragonimus westermani. Смотри, похож на сплющенное кофейное зернышко.

Беляева не стала смотреть.

— Как хочешь! Между прочим, довольно редкий вид.

До Веры доносились хлюпанья и лязганье хирургических инструментов. Звуки вгрызались в перепонки, вызывали нервную дрожь, сводили с ума. Она затыкала уши, но все равно слышала возню в трупе, нашпигованном червями. Вскоре к невыносимым звукам примешались всхлипы и неразборчивые причитания. Беляева снова выглянула из кабинки туалета. Ее похититель плакал.

— Жалко их, они умирают. Им так хорошо жилось у Маи. А теперь мертвые в банках. Ненавижу момент прощания! — Он промокнул рукавом халата слезы и посмотрел на ошарашенную Веру. — Думала я черствый и бездушный? Нет! Я люблю своих питомцев. Знаешь, как сложно даже мне паразитологу со стажем и связями достать редкий экзотический вид.

Веру охватила ярость, она подлетела к стеклу и начала месить по нему кулаками.

— Почему я?! Почему?! — Голос Беляевой не покидал пределы камеры, но он понял ее вопрос.

— А почему нет? Так совпало. Я не выслеживал тебя специально. Просто ты оказалась не в то время, не в том месте, а мне был нужен новый дом для моих питомцев. Ничего личного. Вообще женщины для моих малюток идеально подходят. Животных я не люблю, к тому же у меня аллергия. Мужчины слишком упрямы и агрессивны. С вами спокойней. Так что не было особой причины, — понизив голос, он вытащил еще одного червя.

Вера сползла на пол. Если бы в тот день, она по просьбе мамы встретилась бы с ней, а не пошла за посылкой, то не оказалось бы в руках больного урода, не сидела бы сейчас в звуконепроницаемой комнате с червями в брюхе.

Закончив препарировать несчастную Маю, паразитолог поменял окровавленные перчатки на чистые, закрыл банки с червями и переставил их на тележку.

— Обожаю этих прекрасных, разрушительных лапуль, — он любовался паразитами в склянках с подписанными на латинице ярлыками. — Прям, как женщины присосутся к хозяину и тянут все соки, пока не сдохнет.

Паразитолог подкатил тележку к стеллажам, расставил на полках новые экземпляры и вернулся в медбокс. Он накрыл тело Маи брезентом и вывез его за железную дверь.

Вера с тоской смотрела на пустую камеру соседки. Пусть глухонемая, пусть сумасшедшая, но все-таки с ней было не так одиноко.

— Надеюсь, ты в лучшем из миров…

***

Вера больше не думала о побеге. Не утешала себя мечтами о свободе. Не пряталась от страшной реальности в воспоминаниях. Мысли заполонили паразиты. Она ощущала в себе инородную жизнь, и приходила в ужас от того, что не может избавиться от червей, размножающихся в ее теле.

Беляева остервенело расчесывала обломанными ногтями руки, покрытые алыми язвами. На предплечье, у сгиба локтя, она увидела красную борозду длинной со спичку. Вера отметила ее царапиной, а через несколько часов обнаружила извилистую линию в нескольких миллиметрах от ранки. Кривая ползла к запястью. Ужас крючьями вцепился в сердце. Переваренная еда быстро поднималась по пищеводу. Она спрыгнула с постели, подлетела к унитазу и склонилась над ним.

Среди рвотных масс извивался красно-желтый гельминт. Ополоумевшая Вера впала в истерику, с криками и плачем она вцепилась ногтями в предплечье, где сидел паразит, и стала рвать кожу. Кровь бежала по руке и капала на пол.

Она не замечала боли и продолжала расковыривать рану, охваченная иступленной яростью. Добравшись до червя, Беляева схватила его и потянула. Хрупкое тело, перемазанное кровью, порвалось.

— Фууу! — Вера бросила половину паразита на пол и раздавила пяткой.

Дверь в камеру распахнулась. На пороге стоял он. Впервые Вера видела мучителя без медицинской маски и хирургической шапочки — острый нос, рытвины на щеках, узкие губы, скошенный подбородок и сильные залысины. Лицо перечеркнуто гневом.

Он подлетел, замахнулся и влепил Беляевой пощечину. Она упала и схватилась за пылающую огнем щеку. На губах растекся вкус крови.

— Сука! Никогда! Никогда не трогай моих питомцев! Поняла, тварь?! — паразитолог навис над ней. — Они мои! Мои! Не твои! Если еще раз… — он сжал кулаки и резко выдохнул. — Если еще раз такое повторится, будешь лежать пристегнутая к кровати. Питаться будешь через шланги… и в туалет тоже через шланги. Жаль Мая с катушек съехала, а то она бы тебе рассказала, как с трубками лежала, — он достал из кармана халата шприц, всадил Вере укол в плечо и вышел в коридор.

Беляева впервые видела дверь в камеру открытой. Из темного проема тянуло холодом и сыростью. Вера привстала и рухнула, по ее щекам побежали слезы. Тело не слушалось, потеряло твердость, будто его набили ватой.

Паразитолог вернулся, взял Беляеву на руки и вынес из камеры. Он уложил ее на каталку, пристегнул ремнями и повез через тускло освещенный коридор. Гулкое эхо отчеканенного шага и колес, спотыкающихся о неровную плитку, заполнило вытянутое узкое пространство.

Одурманенная Вера то проваливалась во тьму, то выныривала к слабому свету, цепляясь глазами за кирпичную кладку стен и судорожно соображая, далеко ли он ее увез, сворачивал ли по пути.

Паразитолог остановился, открыл массивную дверь и толкнул каталку в широкий проем. В большом помещении Вера увидела две стеклянные комнаты, в одной лужа крови на полу. «Он вскроет меня и заберет питомцев» — хлестнула ее мысль.

— Нет, — жалобно пропищала она.

Он завез Веру в медбокс. Обработал рану на руке, наложил два шва и повязку и поставил ей капельницу. После задрал Беляевой кофту, смазал правый бок гелем и приложил головку датчика УЗИ аппарата.

— Вот, смотри. Это печень, а тут, — он ткнул пальцем в черно-белый экран, — эхинококк. Пока еще маленький. В этом пузыре зреют личинки. Человек промежуточный хозяин, он же биологический тупик для этих малюток, — он еще немного полюбовался пузырем в печени, потом отодвинул УЗИ аппарат и подкатил этажерку с плоским монитором.

Паразитолог отстегнул ремни, перевернул Веру на бок, вставил ей в рот эндоскопический загубник и ввел в горло черный шнур с лампочкой и камерой на конце. На экране появилось изображение. Свет спускался в темный склизкий тоннель. На дне камера уперлась в шевелящийся комок красновато-белых червей.

— Аскариды! Где-то тут еще были кошачьи двуустки. Маленькие такие. А вот! Один, и еще один, и еще… — Он показывал плохо соображающей Вере гельминтов. — Скоро ко мне приедет колючеголовый червь. Слышала про скребней? Удивительные животные! Вооружены крючьями. Достигнув половой зрелости в кишечнике хозяина, самец оплодотворяет самку и закупоривает ее влагалище цементной секреций, чтобы другие самцы не могли ее покрыть. После, когда яйца сформируются, они вместе с пробкой выходят в кишечник хозяина. Для тебя я достал скребня-великана. Самки этого вида вырастают до семидесяти сантиметров.

Он говорил и говорил, смакуя подробности из жизни червей скребней и рассматривая взрослых гельминтов, обвивающих эндоскопический провод. Сонная Вера слушала, но смысл слов ускользал от нее, хотя ей казалось, что она все понимает.

Налюбовавшись паразитами в желудочно-кишечном тракте, он вынул из Беляевой трубку, и она ощутила ту самую саднящую боль в горле, с которой проснулась в хлорированной камере. «Значит это уже было…» — пролетела размазанная мысль.

— Теперь давай посмотрим, как там наши гонгилонемы, — сказал он, освещая налобным фонариком ротовую полость Веры. На слизистой виднелись зигзагообразные ходы. Справа над верхними зубами выпуклая кривая линия уходила вглубь десны. — Если это самочка, то до четырнадцати сантиметров вырастет, самец вполовину меньше будет. Вот этих отсюда ничем не вытравить, только хирургическим путем.

Закончив осмотр, он отвез Веру в камеру, переложил на кушетку и ушел.

***

Она слышала, как черви шевелятся внутри нее, чувствовала их перемещения.

«Я их планета… их вселенная» — с гордостью думала Вера.

Беляева коснулась кончиком языка левой щеки. Из небольшой язвы тянулся тонкий мягкий отросток не больше сантиметра. Вера боялась поранить или случайно перекусить паразита. Она осторожно трогала его языком, пыталась загнать в нору. Но гонгилонема не хотела уходить.

— Ну что ты какой вредный? Давай уползай! — разговаривала Вера с питомцем.

В камере Маи открылась дверь. Беляева оживилась. Паразитолог внес белокурую девушку, уложил ее на койку, затем подмигнул Вере и вышел.

«Бедная девочка…» — Беляева искренне жалела новую соседку, но была счастлива. Впервые здесь по-настоящему счастлива. Теперь она не одна.

Блондинка проснулась. Напуганный взгляд вонзился в Веру, и юное миловидное лицо перекосил ужас и отвращение. Она вскочила с постели и заметалась. Девушка звала на помощь, колотила по стенам руками и ногами, прыгала перед камерами.

Беляева смотрела на немую истерику незнакомки, и боль разъедала ее сердце. Вместе с новенькой, она вновь переживала первые дни заточения, ощущала нестерпимую зудящую надежду на спасение. Ей хотелось облегчить мучения девушки, но это было невозможно. Вера знала покой придет позже, когда она смирится. И жить станет легче. У нее будут свои питомцы.

Снежок

«Даааа…» – медленно выдохнул Артём, снюхав дорожку белого порошка с дамского зеркала, затем осторожно протянул его лежащей рядом девушке, та присела на кровать, принимая свою половину, и водопад искрящихся волос чёрным занавесом скрыл полученный предмет. Последовал жадный вдох, и ненадолго воцарилась тишина.

«Кайфовый снежок, Тёма! Но, я в долгу не останусь…» - томным голосом проурчала девушка, нежно поцеловала его в губы и продолжила свои ласки, опускаясь всё ниже и ниже…

Тут, на прикроватной тумбочке завибрировал телефон, и через несколько секунд под ритмичный аккомпанемент запела Кэти Перри: «Ююю, чендж ё майнд, лайк э гёл, ченджез клоузез…»

Пара на кровати замерла. Весь запал страсти мгновенно испарился, как крепкий сон из далекого детства, когда будним утром, один из родителей включал в детской свет, щёлкая ненавистным выключателем.

Звонила жена Артёма и оба это сразу поняли, спасибо голосистой Кэти Перри. Парень поднёс слегка дрожащий палец к губам, подавая знак, что нужна тишина, затем слез с кровати и прихватив телефон, удалился в соседствующую с залом кухню:

- Да, Светлячек, что-то случилось?

- Ну, ты где там, папочка? Мы тебя с принцессой уже заждались!

- Свет, ну ты же знаешь, съёмки, то-сё, работаю как раб на галерах! Простыл вот даже, заставили, сволочи, в одной рубашке по холоду бегать, кадр им нужен был, видите ли! Я по вам скучаю, уже скоро выезжаю! Вот, стихами заговорил! Ну, всё, Светлячёк, до встречи, целую вас!

- Ладно, умеешь ты зубы заговаривать, артист! Езжай, только осторожно. Я с принцессой тогда в магазин заскачу, надеюсь, ты уже будешь дома, когда мы вернемся. Всё, целую нежно!

- Лечууу! – пропел Артём и прервал звонок, ткнув пальцем в прохладное стекло экрана.

Вернувшись в зал, он начал торопливо одеваться:

- И что, ты так просто возьмёшь и уедешь? – недовольно спросила девушка.

- А что? Я тебе как шлюхе должен ещё заплатить?

- Ну, ты и козел, Артём… Можешь мне больше не звонить, собирай свои манатки и вали!

- Саша, ну ты же знаешь весь мой расклад, смысл яйца-то мне выкручивать?! Извини, сразу не предупредил, что я ненадолго, но в следующий раз с меня должок, я обещаю, тебе понравится!

- Права твоя дура, все вы профессиональные пиздоболы! Ладно, живи, но про должок я запомнила…

Девушка на прощание послала с кровати воздушный поцелуй, и дождавшись пока останется в квартире одна, показала хлопнувшей входной двери средний палец: «С наступающим тебя, Тёмочка!»

Началось

«Блядская простуда», - буркнул Артём, шмыгая носом. Он лихорадочно вспоминал, где оставил свою машину, затем нажал кнопку на ключе с четырьмя кольцами и где-то справа, за чумазой «Газелью», раздался знакомый сигнал.

Он быстрым шагом прошёл по тротуару, обогнул сверкающий чёрным продолговатый кузов и, распахнув водительскую дверь, нырнул в салон.

Съежившись на холодном кожаном сиденье, Артём завёл мотор, включил обогрев всего, что было можно, и посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида.

Из ноздри вытекла капля крови, оставив алый след. «Чёрт, этого дерьма мне ещё не хватало!» - выругался парень, достал влажную салфетку и стёр «безобразие» с лица.

Вид у него был нездоровый, он потянул вниз двумя пальцами кожу на худощавом лице, разглядывая синюшно-зелёные мешки под глазами: «Да… Что-то я себя совсем распустил…» Вздохнул, включил поворотник и выехал на дорогу.

В машине быстро стало тепло, но горло уже саднило. На душе было как-то тревожно и пусто, какое уж там «новогоднее настроение».

С тех пор, как он стал по-настоящему много зарабатывать, прошло уже года три. Из простого блоггера – «рубахи парня», он вырос в узнаваемый и главное хорошо продаваемый «брэнд». Вроде бы осуществились его мечты, но счастья и покоя это почему-то не принесло.

В последнее время его разносило всё больше и больше: алкоголь, наркотики, случайные связи. «Может просто устал, накопился стресс? – размышлял он, - но ведь нельзя просто так взять и остановиться, разрушить башню, которую строил так долго с таким упорным трудом, тем более «свято место пусто не бывает».

Артём закурил, но от горечи и вони, стало ещё хуже, в горле запершило, и он с раздражением выкинул недокуренную сигарету в окно. Нашёл на экране торчащего из передней панели экрана значок радио «Гегаполис», нажал и, уставившись на пустое вечернее шоссе, погрузился в гипнотизирующие звуки музыки.

Поворот не туда

Уже вторая машина, несущаяся навстречу, поморгала фарами, предупреждая о том, что впереди его ждет патруль ДПС. Машина Артёма взлетела на пригорок и вдалеке он увидел мерцающие красно-синим огни, причём по обе стороны дороги. «Облава», - подумал он и остановился на обочине.

Встречаться с доблестными сотрудниками ДПС в его планы совершенно не входило, вспомнился недавний скандал, прогремевший по всем СМИ, в главной роли которого выступала популярная актриса, пойманная в машине с заначкой кокаина.

Артём запустил навигатор и изучил все возможные объездные пути до своего коттеджного посёлка. Выбрал дорогу через самую глушь, там вероятность нарваться на «гаишников» была минимальной, проложил маршрут и, развернувшись, поехал дальше.

«Крюк даёт лишних полтора часа, это при условии, что дорога везде будет нормальной. Доча снова обидится, да и жена… Но вариантов-то не остается!» - размышлял Артём, сидя с хмурым лицом и чуть было не пропустил съезд на прилегающую дорогу.

Он в очередной раз выругался и сильно вдавил педаль тормоза, по кузову пробежала крупная дрожь, затем, он точным движением вывернул руль, и машина эффектно, скользя боком, вошла в поворот.

Объездная представляла из себя неширокое шоссе на две полосы, проложенное среди величественного зимнего леса, но Артёма не интересовала вся эта красота. Он чувствовал слабость и озноб, да ещё потянуло в сон. Слизистая во рту пересохла, он допил остатки газировки и похлопал себя по щекам, пытаясь взбодриться.

За полчаса езды по объездной он проехал только пару-тройку еле живых деревенек, где свет горел в лучшем случае через дом. Навигатор предложил более быстрый маршрут и Артём, немного поколебавшись, согласился с предложением «Перепроложить?» Сэкономить немного времени, было заманчиво.

Навигатор предупредил, что нужно повернуть через пятьсот метров, Артём на мгновение отвлекся, ослабляя давящий на живот ремень, и тут же услышал шокирующе громкий "паровозный" гудок. Салон осветил яркий свет, он поднял глаза и увидел, что прямо на него несётся истерично моргающая дальним светом фура. Он в последний момент дернул руль вправо и, зацепив заснеженную обочину, еле разминулся с грузовиком управляемым конченым психом.

Машину заметно качнуло от спрессованного пронёсшейся тушей воздуха, и он снова остался на дороге один. "Бог ты мой! Бог ты мой!" - прошептал он, испуганно таращась на пустое шоссе. Сердце колотилось в ходящей ходуном груди, в голове шумело, он сбавил скорость, успокаиваясь. Бесстрастный навигатор снова подал голос, сообщая, что пора поворачивать и Артём, вцепившись обеими руками в руль, повиновался.

За новым поворотом предстала дорога поуже и поплоше, деревья подступили ближе, нависая своими когтистыми кронами над автомобилем, пытаясь скрыть чистое звёздное небо.

Во чреве лесного массива деревень уже не наблюдалось. Попалась только одна, да и та заброшенная, с покосившимися домами да проваленными крышами.

«Ну и дыра…» - подумал Артём, - «не хрен было дурью маяться, ещё застрять тут не хватало, здесь пешком до людей, как до Луны шлёпать будешь, если вообще дойдёшь».

Впереди показался, судя по знаку, крутой изгиб дороги. Осторожно проехав его, он был вынужден резко остановить машину. В нескольких метрах впереди поперёк дороги стояли старенькие «жигули» с включённой «аварийкой».

Здоровяк

«Блядь, да что же за день такой!» - прошипел Артём и, лихорадочно затолкав в грудь воздух, чихнул. Утирая сопли, он поморгал дальним светом. Реакции не последовало. Посигналил. Ничего. Объехать преграду было невозможно, обочина представляла собой высокие снежные валы.

«Придётся выходить из машины на холод, а ведь хотелось просто доехать до дома и выпить пару кружек глинтвейна… Но, ни хера!» - парень застегнул куртку, натянул шапку до бровей и, оттолкнув увесистую дверь, вылез наружу.

Холодный сырой воздух обжог воспалённую гортань, разозлив его ещё больше, Артём быстрыми шагами подошёл к «жигулям» и заглянул внутрь.

Внутри сидел крупный мужик лет сорока пяти – пятидесяти, было не совсем понятно, как он вообще поместился в малолитражке. Мужчина приоткрыл дверцу «жигулёнка» и, пропустив мимо ушей негодующие возгласы Артёма, произнёс: Мил человек, ты уж извини, что я тут так раскорячился, просто что-то с сердцем нехорошо стало. Будь добреньким, мне таблетки надо принять, у меня там, на заднем сиденье в куртке. Ты мне их передай сюда, я отдышусь минутку другую, машину уберу и езжай с Богом!»

Гнев Артёма разом погас, даже как-то стыдно стало и со словами: «Да, сейчас, всё сделаю, вы там это - держитесь!» - он открыл заднюю дверцу, подтащил к себе куртку и в первом же кармане нашёл таблетки. Вернувшись, он протянул руку с лекарством в салон.

Дальше произошло что-то совсем дикое и абсолютно непредвиденное. «Больной» вместо того, чтобы взять свои таблетки, крепко схватил руку Артёма, в полумраке блеснула сталь, и на кисти горе спасателя с характерным звуком защёлкнулся браслет наручников.

«Ну, вот! Теперь порядочек!» - жизнерадостно произнес здоровяк и мощным рывком вылез наружу. Машина за ним заметно приподнялась, освободившись от тяжёлой ноши. Артём инстинктивно дернулся и только тогда осознал, что мужик приковал его руку к своей:

- А… Зачем вы это? – спросил он, тряхнув прикованной рукой, ошарашенный произошедшей нелепицей.

- Ну и вид у тебя, парень! – улыбнулся незнакомец, - да не дрейфь ты, просто вряд ли кто в такой глуши остановится, чтобы помочь человеку, правда ведь, а? – и хитрые глаза вопросительно уставились на Артёма.

- Да, но ведь я же остановился… - начал было оправдываться свежеиспечённый пленник.

- Ни хрена бы ты не остановился, если бы я дорогу не перекрыл, - со сталью в голосе возразил здоровяк.

- Хорошо, я понял, а чего вам от меня нужно? – голос Артёма стал каким-то писклявым и жалким.

- Совсем другое дело! Могёш, когда хош! – снова ухмыльнулся незнакомец и хлопнул тяжёлой свободной рукой Артёма по плечу, - так я же говорю, помочь надо одному человеку, один я не справлюсь, пришлось себе напарника искать, а тут - ты!

- А, чем помочь-то надо и кому? Я если честно тороплюсь очень, может вы кого-нибудь другого подождёте?

- Ты чего, парень, тупой совсем? Кто же тут ещё кроме тебя на ночь глядя попрётся?

Здоровяк, таская за собой Артёма, как собачку на привязи, одной рукой откатил «жигулёнок» к обочине, затем кивнул на «Ауди». Подошли к иномарке, незнакомец откатил и её, уткнув бампером в жёсткую корку снежного бруствера. Артём не возмущался, он лихорадочно соображал, что же ему делать:

- Может, возьмёте деньги? У меня есть с собой деньги! Я без претензий, просто уеду и всё, никакой полиции, всё равно потом ничего им не докажу, берите! – Артём предположил, что весь цирк может быть театрализованным разводом на «бабки».

- Да не… Деньги мне не нужны… Всё. Харэ трепаться, нам уже идти пора! – раздражённо ответил мужчина и потащил парня в сторону леса.

- Да не пойду я никуда, псих ненормальный! – разозлился Артём и попытался потянуть здоровяка в противоположном направлении.

- Не бузи, - спокойно и как-то буднично ответил тот и неожиданно ловко для своих габаритов выбросил свободную руку, точно попав в сопливый нос Артёма.

Из разбитого носа полилась кровь. Здоровяк подождал, пока ошеломлённый Артём достанет дрожащей рукой платок и приложит к лицу, затем молча, как тепловоз пустой вагон, потащил его через заваленную снегом обочину в лес…

Сквозь лес

На улице по зимним меркам было не шибко холодно – минус пять, но Артёма лихорадило из-за поднявшейся температуры. Одет он был легко, ноги быстро промокли, так как идти приходилось по снегу, ведь никакой дороги или даже тропинки не было, они шли прямиком через чащу.

Годы съёмок, постановочных кадров и розыгрышей превратили жизнь парня в непрекращающийся клип с ним самим в главной роли и то, что происходило сейчас, вся неумолимая реальность происходящего была осознана им не сразу.

Вскоре животный страх заполнил его смятённую душу. Вся его тщательно устроенная комфортная жизнь осталась на другой стороне, словно за невидимым и очень прочным стеклом. Оглянуться назад ещё было возможно, но вернуться обратно – нет.

Они молча шли всё дальше и дальше от злополучного поворота, оставившего последнее воспоминание от прошлой, так мало ценимой жизни. Над их головами раскаркалась стая ворон, Артёму казалось, что птицы галдят что-то непотребное, злое, издевательское и стоило ещё немного вслушаться в их крики и он распознает в звуках гадкие слова.

Ветки подлеска цеплялись когтями за одежду, старались поцарапать лицо. От усталости и простуды у Артёма всё поплыло перед глазами, кровь гулко пульсировала в висках, голова уже вообще ничего не соображала, словно кто-то вынул мозги из черепной коробки, как следует перемешал в блендере и вылил бесполезную массу обратно.

Незнакомец целеустремленно тащил его за собой, но после того, как измученный пленник упал несколько раз подряд, тот всё же решил сделать привал, выбрал подходящее место, и их нелепая пара рухнула на поваленное дерево:

- Малахольные вы совсем, городские! – произнес здоровяк, разглядывая прерывисто глотающего воздух Артёма.

- У меня кажется температура, ноги не держат, я дальше идти не смогу … Мне домой надо к жене, к дочке, я вам в таком состоянии не помощник…

- Ну, что ты ноешь, как баба! – брезгливо ответил незнакомец и задумался на минутку, - хотя, видок у тебя, если честно, такой, словно прямо здесь и помрёшь…

- Отпустите? – с наивной надеждой, спросил Артём.

Мужчина проигнорировал вопрос, вздохнул, затем расстегнул куртку и достал из-за пазухи зелёную армейскую флягу:

- На, выпей! Только пару глотков, больше не надо.

- А что там? Водка? – Артём недоверчиво принял флягу.

- Ага! Укроп и селёдка! – сострил мужчина и добавил, - пей, если до весны в лесу этом остаться не планируешь, пока косточки не найдут.

Артём не планировал и сделал два глотка. Красноватая жидкость была на спирту и обожгла воспалённую гортань, оставив во рту странный грибной привкус.

Здоровяк забрал обратно фляжку и немного поколебавшись, сам сделал долгий глоток, опустошив емкость, как минимум на треть.

"Не положено, конечно, - сказал он, утирая рот, - но, что-то я и сам подустал, да и зябко!" - продолжил мужчина и как-то виновато посмотрел на Артёма. "Я, по-хорошему с тобой вообще разговаривать не должен, но… Ладно, проехали», - закончил он и смачно сплюнул красным в снег.

Посидели молча ещё минут пять. Артёму стало намного лучше. В теле уже не было муторной слабости, а чувства страха и тоски ведомого на убой телёнка, сменились на благостное отупение.

«Ну, всё, хватит рассиживаться, идти пора!» - гаркнул незнакомец, поднявшись, и отряхнул массивный зад от налипшей коры.

Артём тоже поднялся, сам, без унизительного рывка за руку. "Настойка!" - ответом на все вопросы, вспыхнуло в голове разноцветными буквами:

- А, как вас зовут? – каким-то не своим голосом, спросил он.

- Ну, хоть тебе и ни к чему… Сергеем Ивановичем звать.

- А я - Артём Журавлёв, может слышали про «ютьюб» канал "Страсти на ночь"?

- Страсти на ночь? – хихикнув, переспросил мужчина, - не, я всякую ерунду не смотрю, тем более на ночь, да и Староста не разрешает... Хотя, знаешь, вот когда я ещё с семьей жил, жена с дочкой вроде бы как обсуждали что-то такое… Так это получается ты что ли? – спросил вполне миролюбиво здоровяк.

- Он самый! Я ещё на заре русского блоггерства всем этим занялся, батя меня всё на завод пристроить хотел и место хорошее пригрето было в управлении… Может, слышали о заводе с башней, он ещё нашумел из-за пропажи людей возле его территории? Не жалею нисколечко что не пошёл. Вроде... - закончил парень и огляделся вокруг очумелыми глазами.

- Ладно, блогель-могель, хватит трепаться, настой действует не вечно, а нам надо успеть дойти!

- А, на что успеть? – спросил Артём, переминаясь с ноги на ногу.

Здоровяк посмотрел на него покрасневшими глазами, в которых на мгновение отразилась жалость и, опустив взгляд пробурчал:

- На месте всё узнаешь, не положено, - и, сверившись с вынутым из кармана компасом, зашагал дальше.

Трип и снега скрип

Почти сразу Артёму стало жарко, несмотря на то, что до этого он сильно замёрз и промок. Лицо заливал пот, но зато он мог идти, не испытывая прежних страданий. Он послушно шагал с нелепо вытянутой рукой за широкой спиной своего пленителя, стараясь наступать в пробитые сапогами колодцы.

Всё вокруг приобрело какой-то особый, сокровенный смысл. Цвета стали ярче, очертания чётче, лес наполнился доселе не различаемыми звуками, а игра теней от ветвей деревьев рисовала на снегу затейливые узоры.

Артём не чувствовал времени и себя, растворившись в дыхании зимы, в бесконечном космосе неба…

«Боже мой! Как глупа была вся моя бестолковая жизнь! Мир совсем другой, а я лишь жалкая песчинка на бесконечном пляже…» - восхищённо думал он, глядя на звезды.

Постепенно ему начало казаться, что лес склоняется к ним, с интересом приглядываясь к странным людям, сменявшим домашний уют на ночной поход через заснеженную чащу. «Лес следит за нами и о чём-то шепчется, интересно, что он думает обо мне?» - подумал Артём.

Пошёл снег. Крупные снежинки торжественно завальсировали вокруг путников. Их становилось всё больше, и вскоре, танец превратился в хаотичное мельтешение.

"Ну вот, наконец-то снежок появился! А то мы с тобой так натоптали, что мама не горюй! - радостно воскликнул здоровяк и, остановился, задрав лицо к небу, ловя снежинки обрамлённым щетиной ртом. Отдышавшись, он достал из куртки флягу и, жадно допив содержимое, громко рыгнул.

«Надоело мне тебя, как собачонку тащить, - продолжил он слегка заплетающимся языком, отстегнул от своей руки наручники и, потирая натёртую кисть договорил, - ну, ты это, сам понимаешь, убегать от меня бесполезно, а без наручников, мы, ясен пень, быстрее дойдём! Понял, нет?" Артём согласно кивнул, хотя смысл слов дошёл до него не полностью.

Постояли минуту-другую, затем здоровяк передвинул могучими руками Артёма вперёд и слегка подтолкнул в спину, давая понять, что пора продолжить поход.

Прошло с полчаса сосредоточенной ходьбы, и мужчина снова заговорил:

- Столько на душе накопилось… Надо бы мне выговориться, да вот хоть тебе! Знаю, что не положено болтать лишнего, но…

- Это вы, о чём? – подал голос Артём.

- Я - бывший фермер, у меня жена и дочка красавицы есть, ну, я говорил уже. Всё в жизни было: и деньги, и семья, и люди уважали, пока эта напасть проклятая не случилась…

- А чего случилось-то?

- Да, не перебивай ты, балбес малолетний! Рак у меня!

Повисла тяжёлая пауза, прерываемая лишь хрустом снега под ногами:

- Я поздно в больничку пришёл, сказали опухоль неоперабельная, ну и что осталось мне год - два покоптить, как повезёт. Ферму конкурентам продал и поехал за границу лечиться, но там тоже ничего не получилось. С женой развёлся. Короче всё, жизнь до края дошла, думал уже голову в петлю суну, но тут меня он нашёл. Староста.

История здоровяка

- В лесах этих раньше была воинская часть, вроде как её в шестьдесят втором году построили. Мы с тобой туда и идём. Староста в ней служил в медсанчасти начальником каким-то. В восемьдесят восьмом, как раз перед выводом наших войск из Афгана, часть эту расформировали и законсервировали, а в конце девяностых Староста её в долгосрочную аренду взял. Официально по бумагам в ней сейчас закрытый пейнтбольный клуб...

- А Староста, он кто сейчас? Бандит или чиновник? И зачем я ему понадобился? – крикнул Артём, повернув голову назад.

- Староста… Короче так. Там в части, конечно, клуба никакого нет. Там люди живут, Братством это дело называется. Староста каждого из нас лично находил, но одно всех объединяет, это неприятие общества, ну, в смысле, даже не правительства, а вообще! Сечёшь?

Не дождавшись ответа, здоровяк продолжил:

- Те, у кого в жизни полная жопа в Братстве и состоят, но не простые мужики, не пьянь там всякая и прочая шелупонь, а нормальные конкретные мужики! Бывшие военные, бизнесмены, ученые там всякие, технари, хакер даже есть один или вот, как я. Староста со всех членов Братства берёт взнос, с каждого индивидуально, с кого материальным чем, с кого умением, но взамен люди получили то, чего им не могла дать эта гребанная жизнь за перимет…

Вдруг сзади Артёма раздался громкий треск, и через мгновение по ушам резанул дикий крик. Он замер в испуге, потом медленно обернулся.

Одна нога здоровяка глубоко провалилась в снег, он со сморщенным от боли лицом вопросительно смотрел на Артёма, затем медленно протянул руку вперёд.

Парень оглянулся вокруг и глубоко вдохнул морозный воздух, пытаясь стряхнуть настоечный дурман. В голове мелькнула мысль, что, вот он - его шанс, возможность сбежать от этого чокнутого лесного маньяка!

Но недолгого замешательства было вполне достаточно чтобы здоровяк стремительным рывком вцепился в ногу Артёма мёртвой хваткой...

Глава 1

Земля поехала под ногами, когда я в очередной раз налег на лопату. Зашевелилась, будто живая, задрожала, как заведенный трактор. Музыкальным звоном отозвались стекла в доме. Одно из них лопнуло, усыпав цветочную клумбу крупными осколками. Истерично завопила сигнализация “Тойоты”, и вороны, снявшиеся с деревьев, поддержали ее громким граем.

Землетрясение!

Пальцы непроизвольно вцепились в черенок лопаты. Волнение почвы продолжалось: заросли малины вдоль забора ходили ходуном, словно кто-то нарочно тряс тонкие колючие ветки, провода на столбах раскачивались из стороны в сторону, покатилось по выложенной плиткой дорожке оцинкованное ведро. С соседского дома грохнулась антенна, съехала по крыше да так и повисла, раскачиваясь на кабеле. Под ногами плясали мелкие комья земли, подпрыгивая, как попкорн на сковороде.

Толчки прекратились так же внезапно, как и начались. Наступила тишина, оглашаемая лишь птичьими криками да ревом сигнализаций - возмущенные колебаниями автомобили протестовали во всем поселке. Я посмотрел вверх - туда, где дачные участки, карабкавшиеся к вершине горы, исчезали за ее гребнем. На некоторых из них стояли хозяева, выбежавшие из домов либо застигнутые качкой во время работы. Многие воспользовались хорошей погодой, чтобы подготовить землю к посадке…

Стянув перчатку, я сунул руку в карман и нащупал брелок сигнализации. Подмигнув фарами, “Тойота” умиротворенно бибикнула и затихла. Грустно глянул на разбитое окно - самое большое в доме, замучаешься стекло везти из города - а потом внимание привлекло нечто странное, случившееся со свежевскопанным полем. Оставив лопату, я двинулся вдоль дорожки, пытаясь понять, что же произошло.

Почти три сотки земли, выделенной под грядки - те самые, что я вскапывал с раннего утра - поехали, будто узоры на леденце. Ровные рядки жирной черной почвы, оставленные лопатой, завалились, образуя большую спираль, сходящуюся к центру участка. Земляные валуны, выброшенные к краям, очерчивали почти что правильный круг.

Что за чертовщина?

Я сделал несколько шагов и только после этого понял, что двигаюсь под уклон. Центр спирали слегка просел, и сейчас мелкие камушки продолжали ссыпаться к нему, как в воронке. Сравнение, пришедшее в голову, поразило точностью. Спираль - неподходящие словечко, а вот воронка…

И эта воронка отчетливо вибрировала.

Я опустился на корточки и приложил ладони к взрыхленной почве. Что-то происходило внизу, будто внутри горы двигался поезд. Старушка словно набиралась сил, чтобы стряхнуть с себя налипшие за долгие года домики и наконец вздохнуть свободно…

Мощнейший удар сотряс землю, швырнув меня в грязь. Вновь сработала сигнализация, но я едва услышал ее - прямо передо мной разверзалась яма, в которую сыпалась, сыпалась тяжелая мокрая глина… почва быстро проседала, поехали вниз куски брусчатки с дорожки, покатилось, подпрыгивая, ведро. Лопата, воткнутая у самого верха воронки, накренилась вниз и упала. Тяжелые земляные камни скатывались ко дну, увлекая за собой целые потоки чернозема, один из которых потащил меня следом.

Растопырив руки, я вцепился пальцами в твердую глину, силясь остановить падение, и наконец мне это удалось. Замер, балансируя на наклонном участке ужасно нестабильной почвы, готовой в любой момент поехать вниз. Толчки продолжались - с громким треском перевалился через край воронки мой сарай, оставляющий за собой след из рассыпавшихся садовых инструментов. С другой стороны упал забор, подмяв голые малиновые кусты. Где-то разбилось стекло, что-то грохнуло с глухим, как из бочки, звуком, и мир снова замер, словно балансируя на грани пропасти.

Сигнализация надрывалась где-то над головой. Подняв взгляд, я с тупым ужасом уставился на бампер “Тойоты”, торчащий над краем ямы. Еще немного, и меня раздавил бы собственный автомобиль… рука машинально нащупала в кармане брелок, когда протяжный женский вопль хлестанул по ушам, легко пробивая звуки сирены - и неподдельный ужас, сочащийся из него, мгновенно выморозил внутренности. Я застыл, не в силах пошевелиться. Что там происходит?

- Помогите! Нет! Неееет!

Голос перешел в один сплошной крик, оборвавшийся на высокой ноте, будто за ним захлопнулась дверь. Ветер донес другой вопль с самого края поселка - мужской фальцет без конца повторял “твою мать! твою мать! твою мать!” - после чего пропал, захлебнувшись протяжным призывом о помощи.

Стаи птиц, кружащие в небе, не умолкали ни на секунду.

На дне, провалившемся не ниже, чем на десяток метров, продолжалось движение. С громким треском развалились остатки сарая, скатившиеся до самого низа, и сквозь россыпь лопат и тяпок толчками пробивался земляной нарост, похожий на диковинное гигантское яйцо. Комья грязи отваливались со всех сторон, покрывая слоем земли старые доски, а потом нарост раскрылся, осыпав воронку глиняными снарядами, и тогда я увидел, что именно прокладывало себе путь наружу.

Никогда в жизни я не кричал так громко.

Гигантский жучина ворочался на дне воронки, неуклюже раздвигая части сарая и комья земли короткими передними лапами, оканчивающимися шпорами. Огромную бугристую морду, похожую на астероид, венчали чудовищные жвалы, каждое не меньше полутора метров длиной, и целая россыпь маленьких круглых глаз опоясывала отвратительную голову. Длинные белесые усики, торчащие на затылке, безостановочно шевелились, ощупывая пространство вокруг. Толстый брус, ранее поддерживающий заднюю стену сарая, подвернулся выбирающемуся из-под земли монстру, и жвалы одним движением перекусили его пополам. Черные глазки слитно моргнули, смахивая полетевшую щепу, и уставились на меня.

Что-то теплое потекло по штанине.

Я непроизвольно подался назад, и предательская почва тут же поехала вниз, увлекая меня за собой, прямо к ужасу, угнездившемуся на дне. Пальцы пронзило болью, но я продолжал цепляться за склон, замедляя падение, и на середине ямы остановился, растопырив руки и ноги в стороны. Сердце бешено колотилось о ребра, и казалось, что его тяжелые удары вот-вот вызовут новый сдвиг, и тогда…

Монстр внизу продолжал смотреть на меня, не делая попыток податься навстречу. Из земли торчала уродливая голова, размером с молодого бычка, и верхняя часть туловища с четырьмя многосуставчатыми конечностями. Передние, более короткие, лениво месили землю перед чудовищной мордой. Задние - мощные, едва ли не трехметровые, жучина распластал по склонам воронки, утверждаясь в яме. И черт его знает, что еще оставалось скрыто в земляной толще…

Он ждет, понял я, и от этой мысли мороз продрал по коже. Ждет, пока я начну выбираться, и непременно потеряю опору… знает, что добыче некуда деться, и потому не спешит.

- Помогите!

Крик получился слабым и отчаянным. Сигнализация давно смолкла, но вороны продолжали каркать, заглушая чьи-то вопли, доносящиеся издали.

Выпуклые, ничего не выражающие глаза продолжали бездумно смотреть на меня. Гигантский жук замер, в неподвижности своей похожий на механическую куклу. Я лежал, вжавшись в холодный склон, и боролся с накатывающей дрожью. От пережитого ужаса руки стали слабыми и едва слушались, будто их набили ватой. Не дыша, переставил правую ногу на пару сантиметров повыше, повозил в грязи сапогом, отыскивая опору для каблука. Выпрямил ногу, проталкивая себя вверх, еле заметно, чуть-чуть…

Струйка земли посыпалась вниз. Мышцы напряглись, готовые на отчаянный рывок, если осыпающийся склон подведет, но ничего не произошло - лишь пара земляных комков скатилась к угнездившемуся на дне чудовищу. Я судорожно вдохнул.

Если действовать осмотрительно, у меня получится. Левая нога нащупала твердый корешок, торчащий из земли, будто стремя, и это позволило выиграть у склона еще несколько сантиметров. Я поднял взгляд наверх. До радиаторной решетки “Тойоты”, замершей у края обрыва, оставалось не больше пары метров. В середине этого отрезка лежала лопата. Если добраться туда, я смогу втыкать ее в землю, как ледоруб…

Спина совершенно одеревенела от холодной почвы. Я загребал руками, как ребенок, решивший изобразить фигуру ангела, и постепенно склон уступал. Чудовище внизу беспокойно зашевелилось. Скосив глаза, я готов был увидеть, как оно выбирается из своей норы, однако жук и не думал этого делать. Выпростав вперед непропорционально короткие передние лапки, он быстро-быстро перебирал ими, загребая под себя землю.

Через секунду я с ужасом понял, чего он добивается: подкопанная земля на склоне лавиной хлынула вниз, увлекая за собой все, что оказалось на стенах воронки. Перевернувшись на живот, я изо всех сил всадил носки сапог в неподатливую почву, цепляясь пальцами за комья глины, но земляной пласт подо мной тяжело сдвинулся с места и медленно заскользил вниз.

- Нет! Нет!!!

Я отчаянно загребал руками, ища ускользающую опору, однако все было тщетно - яма быстро осыпалась, утаскивая меня на дно. Мимо проскользнула лопата, и в последний момент мне удалось поймать ее за черенок. Широко размахнувшись, я вогнал ее в склон до половины штыка. Громко щелкнуло совсем рядом; я завопил от ужаса, когда ноги коснулось что-то холодное...

Большая часть склона сильно просела, прикопав чудовищное насекомое, однако отвратительная башка продолжала торчать из земли, сверкая тупыми глазками. Жвалы, напоминающие гигантскую клешню, щелкали в каком-то метре, силясь добраться до моих ног. Один из щупов, вытянувшись, исследовал сапог. Содрогнувшись, я пнул его, едва не скатившись ниже. Земля приподнялась, когда чудовище подалось вперед, силясь цапнуть меня за ногу. Вблизи оно было еще отвратительнее - уродливое, просто невообразимо чужое, как поверхность далекой планеты. Я видел свое отражение в каждом из черных глаз, хаотично разбросанных по бугристой морде.

Щуп снова обвился вокруг лодыжки. Я подтянулся, цепляясь за черенок лопаты, отползая подальше от мерзкой твари, и щуп разжался, отпуская ногу. Земляное крошево под шевелящимися жвалами вскипело вновь, вскапывая основание склона. Орудуя лопатой, словно веслом, я вскарабкался на метр вверх, из последних сил вгрызаясь в съезжающий грунт. Мышцы рук едва не свело судорогой, когда лопата в последний раз воткнулась в склон, и с пугающей опустошенностью пришла мысль о том, что усилия напрасны. Чудовище просто играло со мной, как кот с мышью. До края ямы было не больше пяти метров, но мне не позволят их преодолеть.

Безмозглая, мерзкая тварь!

Неожиданно для самого себя я повернулся к жуку и завопил, глядя в безразличные глаза:

- Хочешь сожрать меня? Хуй тебе! Хуй тебе! Это я тебя сожру, падла! Выкопаю оттуда и сожру! Под пивко отлично пойдет!

Рука нащупала крупный булыжник, облепленный глиной. Размахнувшись, я изо всех сил засадил им по жучиной морде. Тварь издала скрежещущий звук, похожий на крик боли. Один из многочисленных глаз лопнул, и опустевшая глазница засочилась густой белой жидкостью.

- Получил?! Вот так-то, сучка! - завопил я, шаря вокруг в поисках новых снарядов. Под руку подвернулся камушек размером с яйцо. - На, жри!

Еще один глаз взорвался отвратительной жижей.

- Нравится тебе?! Нравится…

Издав протяжный свист, поднявший пыль до края воронки, тварь рывком дернулась ко мне, разбрасывая землю, и эта яростная атака спровоцировала целый обвал. Жвалы щелкнули совсем рядом, левую ногу прострелило болью, но я едва ли это заметил - в потоке грунта и камней, завывая сиреной, на меня скользила полуторатонная “Тойота”, сброшенная с края воронки последним сотрясением. Я бросился в сторону, суча ногами в земляной лавине, как утопающий. Перед глазами мелькнул щуп, хлестнувший по склону, словно бич, а потом с гулким ударом автомобиль врезался в выбирающегося на поверхность жука, вбивая его обратно в землю.

Мощные многосуставчатые конечности, упирающиеся в края ямы, дернулись несколько раз, разбрасывая повсюду куски глины, а потом бессильно повисли на стенках обвалившейся воронки. Продолжая работать руками и ногами, я вскарабкался до середины склона, и только потом позволил себе оглянуться.

Морда чудовищного жука полностью исчезла за покореженным автомобильным корпусом, лишь жуткие жвалы торчали в разные стороны, как мельничные крылья.

И они слабо шевелились.

Я не остался, чтобы выяснять, выжила тварь или нет.

На то, чтобы добраться до поверхности, ушло не больше трех минут. Левая нога кровоточила - ее зацепило жвало, но я сразу забыл о ней, потрясенный увиденным.

Земля, насколько хватало глаз, превратилась в гигантский кусок швейцарского сыра. Поселка больше не существовало - глубокие ямы пронзали склон горы, как язвы. От моего домика осталась лишь задняя стена - все остальное сползло в совершенно циклопическую воронку, такую глубокую, что туда, наверное, можно было поместить десятиэтажный дом. В мешанине обломков домиков и сараев на ее дне ворочалось нечто гигантское - черная туша с яркими оранжевыми пятнами по бокам. Массивные щупальца, каждое толщиной с автомобиль, ползали по стенкам ямы, словно змеи, оставляя за собой блестящие влажные полосы. Я отшатнулся, когда одно из щупалец повернуло в мою сторону - хотя сомневаюсь, чтобы оно осознавало мое присутствие.

Птицы кружили в воздухе, потерянно крича. Там, где раньше были деревья, теперь чернели разверзнутые земляные рты.

Соседний огород провалился в яму поменьше. Рыхлые склоны сходились к низу почти под отвесным углом, и на самом дне белела человеческая кисть, словно рука утопающего, торчащая из болота. Неприметная нора возле оторванной конечности выглядела пустой, однако стоило моей тени упасть на нее, как что-то стремительно вырвалось наружу, исчезнув в то же мгновение. Я успел рассмотреть лишь множество волосатых лап.

В следующей воронке поехал склон, стоило ступить на край, и я дал себе слово больше не заглядывать внутрь. Если идти осторожно, вполне возможно проскользнуть по кромкам образовавшихся ям, не сыграв в одну из них, и тогда…

Я упорно шагал, стараясь не думать о том, что же будет тогда. Потому что эти мысли пугали сильнее, чем самые жуткие из тварей, которые, несомненно, сидят в каждой из ям. Потому что я видел вдали искореженное железнодорожное полотно, свисающее между гигантских пробоин в земле, как веревочная лестница. Потому что лес на горизонте исчез, сменившись вскопанной черной долиной.

Потому что ни секунды не верил, что твари, прячущиеся в ямах, не сумеют выбраться на поверхность...

Меня зовут Ричард или просто Рик, а точнее Чёрный Рик. Прозвище «Чёрный» приклеилось ко мне после того, как вслед за мной в города и деревни приходила Чёрная смерть и опустошала их. Теперь мне это имя даже нравится, хотя раньше я считал его обидным и незаслуженным. И ведь действительно оно было незаслуженным, по крайней мере тогда, когда я, до смерти перепуганный пятнадцатилетний мальчишка, остался без крова и присмотра. И просто искал спасения от чумы и мерзких тварей, уничтоживших всё, что мне было дорого. Чёрная смерть была как раз их заслугой. Заслугой наших извечных врагов, против которых столетиями сражались мои бесстрашные предки. И всегда побеждали. Пока пять лет назад чья-то могучая и злобная воля не объединила всю нечисть в одну непобедимую армаду, сокрушившую Орден Первой Зари. Некроманты и шаманы, ведьмы и их прислужники, оборотни и вампиры, призраки, мутанты и древние чудовища. А также многие другие твари, названий которых я и изучить-то не успел в библиотеке Ордена. Все наши противники в один миг перестали враждовать между собой и обрушились на извечного врага.

Пожалуй, об этом стоит рассказать подробнее. Разумеется, сначала к Замку пришла обычная армия. Они выходили из Старого леса стройными колоннами и выстраивались в боевые порядки в трехстах шагах от нашего дома. Закованные в лучшую сталь наёмники, жаждущие крови обитателей Замка, несметных обещанных богатств и бесценных волшебных артефактов. Нас пришли убивать обычные люди: пешие и конные рыцари, алебардщики, лучники, копейщики. Даже три катапульты притащили с шестью телегами отёсанных круглых камней. Трое самых храбрых из офицеров подступающей армии отправились к воротам укрепления с предложением о сдаче. Магистр Ордена попытался их увещевать. Он рассказывал прибывшим переговорщикам о нашей помощи королям и герцогам, показывал свиток с печатью от папы римского. Я наблюдал за этим, вместе с остальными учениками, из окна дозорной башни, куда нас привели учителя, пока все не утрясется. Магистр разливался соловьём перед людьми с пустым холодным взглядом, и как ему показалось – даже убедил их. Не совсем. Один из парламентёров достал из-под доспеха крохотный арбалет и всадил ему болт прямо в глаз. Конечно, все трое тут же были убиты мечами оплошавшей стражи. Но дело было сделано, Орден остался без командира. Разозлённые Старшие братья повели в атаку всех, кто мог держать в руках оружие или прошёл хотя бы два курса прикладной магии. Но даже вместе с Младшими, то есть с такими необученными юнцами как я, защитников Ордена было вдесятеро меньше.

О боги, как они орали! Доспехи наёмников плавились, их лица пылали синим, пожирающим плоть огнём, а конечности высыхали и отваливались, рассыпаясь в прах! Наши мечи и молоты, предназначенные для боя с чудовищами, с лёгкостью проходили сквозь вражеские латы, разрывая их как старые тряпки. Тогда я тоже сражался вместе со всеми, колол неповоротливых воинов длинным кинжалом в щели доспехов, уворачивался от летящих стрел и использовал единственное выученное огненное заклинание. Не спорю, мои огненные шары были не так хороши, как у Старших братьев, но не забывайте, что мне было тогда всего пятнадцать, и я даже не закончил третьего курса, на котором изучалась боевая практическая магия. А Старшие братья обучались этому сложнейшему искусству всю жизнь. Мы погнали их подобно стремительному северному ветру, сметающему своими порывами увядающую листву с ветвей осенних деревьев. Через четверть часа генерал наёмников болтался в петле на приволоченной его же солдатами катапульте. Кровь за кровь. Орден торжествовал!

Но потом… Потом на моих разгоряченных битвой соратников из глубины леса хлынула кошмарная волна вампиров, оборотней, нежити и невиданных монстров, которые никогда не встречались в наших краях. Сражавшийся рядом со мной, сын Магистра, был в одно мгновение разорван одновременно напавшими на него упырями и демонами. Битва вспыхнула с новой силой. Даже понеся сильные потери и значительно уступая в численности, мы держали строй, медленно отступая к замку под командой Старших братьев. А потом я увидел предводителя чудовищ. Среди окруживших его могучих обезьяноподобных существ в блестящих рогатых шлемах стоял высокий худой человек в алой мантии и скипетром в руке, спокойно взирающий на баталию. Даже на почтительном расстоянии было видно, как его глаза сверкают белыми огнями. Он не принимал, участия в бою, пока мы не отступили к воротам Замка, и пока нас не осталась едва ли треть от первоначального количества. Потом предводитель кошмарного войска взмахнул своим скипетром в нашу сторону, отдавая неведомый приказ. Клянусь всеми известными богами, голубое небо тотчас стало пепельно-серым, а солнечный диск исчез напрочь с небосвода! Поле битвы, покрытое убитыми и умирающими, мгновенно устлала серая мгла, из которой один за другим стали подниматься и наступать на Замок убитые монстры и павшие защитники Ордена. Их глаза светились зелёным, когда они пополнили ряды наступающих. Эту кошмарную орду остановить было невозможно. Братья из Ордена погибали один за другим, продолжая сражаться и убивать чудовищ десятками. Но их участь была решена.

Их участь, но не моя. Зубастый человек-ящер, полустёртое изображение которого я видел на одном из древних манускриптов, с воем вцепился в мой бок, прокусив кожаную куртку и отхватив приличный кусок плоти. Кровь полилась из раны, напитывая одежду и стекая отвратительным ручейком мне в новенький сапог. И тут я не выдержал. Впервые в жизни я испугался и сбежал. Позорно бежал с поля битвы, где умирали мои сородичи. Моя рана не была смертельной, к тому же я мгновенно наложил на нее кровоостанавливающее заклинание. Но мне не хотелось умирать. Я нёсся, что есть мочи, прочь от звуков сражения, от предсмертных воплей моих гибнущих братьев из Ордена. Меня не преследовали. Демоны и вампиры улюлюкали мне вслед, ледяные иглы вспарывали землю рядом со мной, а молнии, насылаемые темными ведьмами, били вслед каждому моему шагу, оглушая и подгоняя меня. Мне казалось, что белоглазый предводитель нечисти хохотал так громогласно, что его хриплый жуткий смех разносило на версты. Убегая в сторону реки, за которой я надеялся спасение, я наткнулся на отброшенного взрывом с замковой башни моего старого учителя, откуда он метал в нападавших врагов сгустки обжигающей и растворяющей энергии. Весь обожжённый и окровавленный, умирая, он цепко схватил меня за лодыжку из последних сил. Когда я упал, он забормотал мне в лицо незнакомые слова, едва различимо доносящиеся из его разбитых губ. А потом испустил дух. Кажется, он проклял меня за бегство с поля боя, за поруганную честь Ордена Первой Зари. Я вырвался и припустил прочь с удвоенной энергией, подгоняемый безраздельным страхом и стыдом за то, что бросил еще одного товарища на растерзание врагам.

Ещё долго я слышал звуки сражения. Редкие боевые кличи моих несчастных собратьев и победный вой демонических тварей доносились до меня, даже когда я нырнул в холодные волны спасительной реки. Видимо, кому-то удалось отступить в замок и держаться в цитадели. Всё закончилось мощным взрывом, когда я выплыл на середину водной преграды и на мгновение прекратил грести, чтобы обновить медицинское заклинание и унять растекающуюся по мышцам ослепительную боль. Я повернул голову, чтобы увидеть как рушатся стены моего дома, как падают одна за другой дозорные башни в объятия поглощающего зелёного пламени, взметающегося к самому небу.

Выбравшись на другой берег, я больше не оглядывался. Мое бегство продолжилось до самой ночи, пока я, безумно уставший и трясущийся от страха, не ввалился в придорожную таверну, возле въезда в город Тобрин. Я вопил вытаращившимся на меня людям о наступлении ада на землю, предупреждал, призывал их браться за оружие и готовиться к последней битве. Но они лишь покрутили пальцем у виска и продолжили спокойно пить свой дрянной эль. Рослый трактирщик схватил меня за шиворот и вышвырнул из таверны. Я плюхнулся лицом в грязь, моя рана на боку открылась и вновь стала кровоточить. Я бы умер от кровопотери и истощения, но меня спасла проходящая мимо девушка-лекарь. Подозвав стражника и отдав ему серебряную монету, она велела ему дотащить меня к себе домой. Надо сказать, проклятый стражник был не слишком осторожен, волоча меня словно мешок с бесполезным хламом. Через четверть часа над моей раной уже склонилась моя спасительница и принялась её вычищать от почерневшей, отравленной плоти. Зубастая тварь вдобавок была ядовитой и если бы не мое кровоостанавливающее заклинание, заблокировавшее пораженный участок тела, я бы умер еще на полпути к городу. Теперь, когда магический эффект пропал, яд стал проникать в организм, разгоняясь кровью по органам. Марта, так звали симпатичную светловолосую девушку, изо всех сил пыталась меня спасти, но ее знаний было маловато. Она была немногим старше меня, хотя и весьма известным в Тобрине лекарем. Я завывал от боли и периодически отключался, но всё-таки смог произнести несколько всплывших в памяти нужных слов, вытолкнувших яд из тела. К сожалению, это удалось сделать только вместе с приличным количеством крови. Теряя в последний раз сознание, я почти рассмеялся. К чему я пытался спастись? Ведь к утру, а может быть и раньше, армия нежити и демонов доберётся до города и поглотит его как бушующий океан утлое судёнышко. Никто не сможет противостоять такой силе, какая в одночасье уничтожила самый могущественный людской орден, способный сопротивляться тенетам зла.

Но ничего этого не произошло. Я очнулся через два дня в чистой постели с белоснежным бельем и мастерски перевязанной раной. Девушка увидела, что я пришел в себя, и тут же подскочила с горшком дымящейся картошки с мясом. Ничего не ел вкуснее в жизни. Пока я старательно работал челюстями, она рассказала мне, что в городе все в порядке, но патруль принес весть, что от Замка Ордена не осталось ровным счетом ничего. На месте древних укреплений теперь подергивалось рябью от ветра громадное, заполненное чёрной густой жижей, озеро. Странная жидкость иногда меняла цвет от зеленого до чёрного, временами поблёскивала, а потом вновь становилась матово-рассыпчатой. Стражи даже зачерпнули в найденный на берегу озера сосуд немного странной жидкости и привезли показать своему князю. Местные не нашли не одного тела Братьев, ни одного дохлого монстра, ни одного убитого нами наёмника.

Я молчал. Всё, о чем она мне поведала, не укладывалось в моей ещё мутной, плохо соображающей голове. Великая битва Ордена и Тьмы должна была ознаменоваться расползанием этой самой Тьмы по миру и последующим концом света. Но из реальности исчезло только всё, связанное с моим домом. Лишь ноющая в боку рана напоминала мне о том кошмарном сражении и собственном бегстве. И я был единственным свидетелем грандиозного сражения. Не считая ещё одного существа, о котором я расскажу позже. Перекусив и получив свежую перевязку, я почувствовал себя почти здоровым, и хотел было отблагодарить мою спасительницу и покинуть её жилище, но она не позволила. Марта велела мне оставаться у нее до полного выздоровления. Она жила одна и я никому не мешал. Напротив, она находила мое общество весьма интересным, а в одну из холодных сентябрьских ночей, даже желанным, к нашему обоюдному удовольствию. Такая идиллия продолжалось почти месяц. А потом в Тобрин пришла Чёрная смерть. Моя Марта умерла одной из первых. Болезнь убила её всего за два дня. Мои слабые магические навыки только усугубили её состояние и причиняли чудовищную боль, вместо лечебного эффекта. Прекрасное лицо и тело Марты покрылось черными гниющими нарывами, она кашляла кровью, бредила, задыхалась и вскоре покинула этот жестокий мир.

Странно, но я не заболел, хотя не отходил от умирающей и не выпускал её руки из своей ладони. Совершенно опустошенный я вышел в город, разыскать могильщика и заплатить ему за скорбную работу. Но весь Тобрин был опустошен. Трупы лежали повсюду, на улицах, в своих домах, торговых лавках и казармах. Все, кто попытался спастись – бежали из города, разнося заразу по стране. Не найдя никого из живых, я поджёг дом Марты, превратив его в пылающий погребальный костер. Пламя перекинулось на соседний дом, от него дальше и дальше. И вскоре я уже спасался от бушующего огня, охватившего добрую половину города. Хорошо, что я успел прихватить в одной из лавок с мертвецами увесистый кожаный кошель, плотно набитый золотыми и серебряными монетами с вытисненными изображениями волков. В простонародье тобринские монеты, широко ходившие по всей стране, так и называли – волками. На часть денег, в ближайшем городе, до которого сумел добраться, я купил лошадь, короткий меч и приличную одежду. Я снял комнату на неделю в приличном трактире и решил остановиться там, пока не решу, что делать дальше. Разумеется, мои испытания на этом не закончились. На следующее день, в трактире заболели почти все постояльцы и хозяева. Вновь, мне предстояло спешно собираться и бежать вопреки моим планам.

Так уж совпало, что неизлечимая заразная болезнь преследовала меня по пятам. Не во всех поселениях, куда меня приводила дорога, вспыхивала страшная болезнь. Многие из них уже были вымершими, некоторые эпидемия чудом не затронула. По-моему мнению, я никак не был связан с черной чумой. Но пойди, докажи это тупоголовым и испуганным бюргерам и крестьянам. Дурная слава бежала далеко впереди меня, заставляя местных встречать всадника в черном плаще-накидке на вороном коне остриями вил и лезвиями алебард. Пришлось проявить немалую смекалку, меняя стиль одежды и скрывая лицо, чтобы хотя бы где-то, ненадолго, найти приют.

Ну что же, мой мертвецки пьяный друг. В этой захудалой деревне меня приняли довольно тепло, приняв за странствующего монаха-лекаря. А ты составил мне компанию, позарившись на халявный красный эль. Я рассказал тебе мою историю, которую ты всё равно не вспомнишь, когда проспишься. Наверное, я даже тебе благодарен, что ты ни о чем меня не спрашиваешь, а только безмятежно похрюкиваешь своим грязным небритым лицом. Сюда еще не докатилась Черная смерть, и у тебя есть немалые шансы быть убитым в пьяной драке или быть задавленным проезжающей мимо трактира повозкой, а не мучительно умирать, покрываясь гниющими нарывами, задыхаясь и харкая кровью. Впрочем, тебе все равно, зато я выговорился и мне стало значительно легче. Так редко удается найти собеседника, которому можно без опаски доверить тайну. Знаешь, я положу пару серебряных волков в карман твоих вонючих замызганных штанов. Будет на что опохмелиться. А мне пора продолжить свой путь. У меня много работы и ещё больше планов мести. И пусть я пока не знаю, как добраться до человека в алой мантии и с белыми глазами. Пока, это не важно. Я выслежу и уничтожу столько его слуг в нашем мире, сколько смогу. Я вытяну из них жизнь и сведения по капле и найду способ добраться до белоглазой твари, лишившей меня дома и близких.

- Денис проснулся от того, что яркое солнце било сквозь тюлевые шторы прямо ему в глаза. В который раз, ощутив неприятный серный привкус во рту, он поёжился под простыней, служившей ему одеялом. В доме было ужасно жарко. Дверь на балкон, видимо, захлопнулась ночью от сквозняка. А ведь сегодня ещё предстояло выполнить обещание и прогуляться с Ниной, девушкой Дениса, на городской пляж.

Прислушавшись, гремит ли бабушка на кухне посудой, Денис услышал лёгкие шаги в соседней комнате и нехотя поднялся с кровати. Он заглянул в комнату бабушки, но увидел лишь серую бесформенную тень, метнувшуюся к распахнутому окну.

«Опять надзиратели пасут», - с досадой подумал он и подошел к настенному зеркалу, чтобы оценить свой внешний вид. Из зеркала на него смотрел двадцатипятилетний темноволосый парень приятной наружности, но с воспалёнными красными глазами. Промелькнувшие в отражении глаз ярко-красные искорки ничуть его не удивили, зеркало обмануть было нельзя. В последнее время Денис вообще ничему не удивлялся. Ни тому, что его глаза полыхают иногда таким ослепительным алым огнем, что не видно зрачков, ни тому, что любая девушка, едва взглянув на него, испытывала к нему неумолимое влечение и чуть ли не силой пыталась затащить его в постель.

Последний факт доставлял ему особенное удовольствие, в отличие от происшествий, пугающих Дениса. За ним частенько по пятам следовали полупрозрачные блёклые тени, внимательно следящие за каждым его шагом. Сначала Денис чуть было не сошел с ума, ловя на себе их безглазое внимание, но затем, перерыв кучу тематических сайтов в интернете, решил, что тени безопасны и всего лишь надоедливы. Бабушка, однажды заметив крадущуюся за её взрослым внуком тень, назвала его нехристью и попыталась навесить крестик, а также вдобавок осенить иконой с благодушным лицом какого-то святого. Денис равнодушно терпел её манипуляции, но тень, впоследствии назвавшая себя надзирателем, не собиралась терпеть такое наглое вмешательство на обжитую ею территорию.

Крестик капнул серебряным горячим сгустком на недавно купленный узорчатый ковёр, а икона, с нечеловеческой силой вырванная из рук, описала замысловатую траекторию по комнате и хлопнулась о стену, свалив при этом старательно выращиваемую бабулей бегонию.

Бабушка мигом шмыгнула за дверь, а Денис снова погрузился во всемирную сеть в поисках объяснения всему происходящему. После пары запросов старенький компьютер на мгновение подвис, а затем начал с бешеной скоростью выдавать сайты на разных языках независимо от того, что нажимал на клавиатуре ошалевший Денис. Убрав руки от компьютера, он с интересом ждал окончательный результат.

Браузер, наконец, успокоился, выведя на монитор интернет-страницу с непонятными таблицами, диаграммами и кусками карты звёздного неба. Затем, поскрипев жестким диском, неожиданно выдал всю родословную Дениса.

Молодой человек, пристально изучив два десятка поколений своих предков, ахнул. Ни одного нормального человека, с общепринятых моральных позиций общества, там не было. Хотя у него и раньше возникали сомнения по поводу своих исчезнувших родителей, и бабушкин уход от прямых вопросов был подозрителен, он всё равно не мог поверить взбесившемуся компьютеру.

По всему выходило, что Денис идеально подходил для вмещения в себя качеств инкуба – демона средней руки, не особо сильного, но и не последнего в иерархии преисподней.

Колдуны, ведьмы, знахарки, чёрные маги и предсказатели: таким был далеко не весь список его далёких родственников. Денис задумчиво почесал затылок и выключил компьютер. Оставалось рискнуть и проверить свои силы, чтобы окончательно убедиться в действительности происходящего.

Первый опыт был плачевным. Приставшие вечером на улице гопники отобрали у него смартфон и последнюю тысячу рублей. Как ни старался Денис вызвать свои сверхъестественные способности, толку с этого не было. Пришлось, так и не обрушив на голову грабителей все силы ада, идти в полицию и писать заявление о нападении. Доблестные сотрудники правоохранительных органов, не пожелав вешать на свой отдел ещё один «глухарь», допросили его таким образом, что выходило, будто он сам напал на хулиганов и насильно вручил им деньги и телефон.

Разгневанный и разобиженный молодой человек скомкал и швырнул в открытое окно дежурного своё заявление. Пнув урну на выходе из дежурной части, он пошёл к автобусной остановке, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. На остановке стояла девушка ослепительной красоты. Денис всем сознанием ощутил притягивающий запах её духов, глаза выхватили в слабом свете фонаря очертания идеальной фигуры и огненно-рыжие, до середины лопаток, волосы девушки. Когда они пересеклись взглядами, молодой человек безнадёжно погрузился в бездонную глубину её зелёных глаз.

Девушка молча взяла Дениса под руку, и они медленно пошли в сторону городского парка. Обычно раскованный в общении с женским полом парень, сейчас не мог выдавить из себя ни слова, хотя этого и не требовалось. Она всё рассказала ему своим тихим, нежным голосом, подтвердив его самые смелые догадки. Девушка, назвавшаяся Ольгой, представилась его главным наставником-суккубом и попросила ничего не пугаться. Тени сопровождали их на почтительном отдалении. Денис уже научился ощущать их присутствие даже тогда, когда их не было видно рядом. Ему слегка не понравилось, что Ольга сразу взяла командный тон. Однако она быстро успокоила его, сообщив, что суккубы, кем она собственно и являлась, всегда помогали начинающим демонам типа него и не нужно артачиться.

Так, лениво препираясь, они добрели до дома, где жил Денис. У подъезда девушка на мгновение прижалась к нему и страстно поцеловала в губы. Мир поплыл перед глазами Дениса и завертелся в темноте, вспыхивающей яркими зелёными искрами. Сквозь гамму нахлынувших приятных ощущений Денис едва расслышал что-то о цене за силу, предлагаемую ему. Словно пьяный поднялся он в свою квартиру после такого прощания с Ольгой и уснул, едва его голова коснулась подушки.

Проснувшись на следующий день, Денис поразился непроницаемой тишине, висящей в воздухе. Почувствовав сильную жажду, он поспешил на кухню, чтобы достать из холодильника бутылку холодного пива. Благо, сегодня было воскресенье и это можно было себе позволить. А завтра ему снова предстояла унылая работа с документами в пыльном офисе. Пройдя коротенький коридор, Денис замер на пороге кухни, увидев неожиданную картину.

Бабушка и Ольга сидели друг напротив друга по разным сторонам кухонного стола, скрестившись взглядами. Изумрудное свечение глаз Ольги против подсвеченных небесно-голубым светом глаз неожиданно помолодевшей бабули. Денис сильно щипнул себя за руку, думая, что всё ещё спит. Было больно, но видимая картина не исчезла. Спустя несколько минут молчаливое противостояние закончилось, бабушка, опустив голову, встала из-за стола и прошла мимо Дениса, покидая квартиру, бросив на внука короткий взгляд, полный сожаления.

После того, как она хлопнула дверью, Ольга расцвела в обольстительной улыбке, и расстегнув пуговицу в виде крохотной головы монстра на и без того откровенной блузке, обвила его руками. Она прижалась к нему упругой высокой грудью и прошептала нежно на ухо: «Ты – мой!»…

Старенький смартфон Дениса, взятый на время у бабушки вместо отнятого, громко оповестил его о входящем вызове, на экране высветилось «Нина», но парень не глядя нажал на сброс. Звонки настойчиво последовали ещё несколько раз, однако телефон, переведённый в беззвучный режим, не дал пробиться Нине к охваченному страстью Денису. Несколько часов бесконечного наслаждения подняли молодого человека на самый верх блаженства, однако где-то в самой глубине души он чувствовал, что совершает нечто категорически неправильное.

Уже в наступивший жаркий полдень, сидя в кресле с поднесённым Ольгой холодным пивом, он нашел в себе силы задать вопрос о цене за полноценное владение мощью тёмных сил.

- Вот это уже будет зависеть от того, чего ты пожелаешь, - изменившимся металлическим голосом произнесла Ольга, по-хозяйски поправляя на себе футболку Дениса, надетую на голое тело, - Хочешь с лёгкостью соблазнять любую женщину, да красными глазами пугать людишек, то ничего платить не надо. Это и так у тебя есть и останется с тобой навсегда.

- А если я хочу большего? – вспомнив нападение хулиганов и постыдный поход в полицию, со злостью в голосе спросил Денис.

- Тут два варианта: ты либо старший инкуб, или наставник, как я, - вновь подобревшим, мягким голосом сказала Ольга, - В первом случае, тебе нужно осознанно предать свою девушку, во втором, в плюс к этому, подписать договор на бесценную вещь…

- Дай-ка догадаюсь. Душу? – ухмыльнулся Денис, и Ольга согласно кивнула, - Но ведь мы уже с тобой… Первая цена-то заплачена?

- Ничего подобного, я использовала тебя для собственного удовольствия, - заулыбалась Ольга и, сбросив с себя футболку, призывно улеглась на диване.

- Даже старшие инкубы не могут сопротивляться моим чарам. Подходящую ситуацию я тебе устрою, но попытка у тебя одна. Выгляни с балкона, - продолжила она, бесстыдно потягиваясь.

Денис пулей метнулся на балкон и увидел с высоты пятого этажа быстро идущую к его подъезду, знакомую фигуру Нины. Девушка, не дозвонившись до него, решила сама выяснить, что случилось у Дениса.

Возле подъезда её ждали трое крепких парней, по случайности те же самые, которые вчера отжали у Дениса телефон и деньги. Они перекрыли Нине дорогу к подъезду, и, схватив за руки, потащили в сторону старых гаражей.

- Минута на выбор, - полыхая чудесным светом зелёных глаз, прошептала Ольга, - Не ошибись, мой друг. Безграничное удовольствие падёт к твоим ногам, тёмные надзиратели из бестелесных теней превратятся в могучих слуг, сокрушающих твоих врагов. Просто оставь её… Не вмешивайся.

Денис вернулся в комнату, не сводя глаз с обнаженного суккуба. С трудом смог отвести на мгновение взгляд от Ольги и вдруг увидел старую открытку, случайно упавшую с тумбочки, рядом с диваном. На ней, ровным почерком, была старательно выведена надпись – «Люблю тебя, милый. Твоя Нина!»

Он резко повернулся к уже празднующему победу суккубу и, бросив на Ольгу холодный взгляд, вылетел на лестничную площадку. Преодолевая лестничные пролёты в пару прыжков, Денис выбежал из подъезда и нагнал хулиганов, когда они уже начали сдирать одежду с плачущей Нины в тупике между гаражами. Он чувствовал, как его переполняет ярость и необыкновенная сила.

Быстрый удар и самый рослый из преступников рухнул на грязный асфальт с лопнувшей в нескольких местах челюстью. Двое остальных потянулись за ножами.

- Беги! – Денис оттолкнул девушку в сторону дома и приготовился к схватке. Однако драки не состоялось. Хулиганы стали прозрачно-бледными и рассеянными тенями, которые скользнули в узкую щель под стеной ближайшего гаража. Растворился и обездвиженный сокрушительным ударом главарь.

Ольга, с балкона наблюдавшая за происходящим, огорченно вздохнула и, меняя черты лица и фигуры, трансформировалась в привлекательного, хорошо одетого мужчину.

- Ну что же, продолжим поиски, - сказал суккуб сам себе, покидая квартиру Дениса и навсегда оставив молодого человека, прижимающего к себе плачущую девушку…

Автор: Дмитрий Чепиков https://www.proza.ru/avtor/nadezda8211

Это было странно. Очень даже. Разумеется, в мире существуют светлячки, и Артем не удивился бы, узнав, что и столь огромные и яркие особи бывают. Где-то, в далеких заморских странах, где много солнца, и зелени. Но вот проблема – сейчас Артём находился вовсе не в заморской дали, и вообще, в городе. А именно – в городском парке. Светлячок, который сейчас спокойно сел на его ладонь, был размером во всю эту ладонь плюс пальцы. Просто удивительно, как умещался там? При этом ощущался на удивление легким. Артём чувствовал царапание упругих лапок, когда светлячок пытался принять более удобное ему положение, но совсем не ощущал вес. Словно держал пушинку. А еще, светлячок , как и положено, светился. Попеременно красным, синим, желтым, зеленым и фиолетовым. Артём отвлекся от жука и посмотрел вдаль. Ему показалось, что сумерки опускаются на город как-то слишком быстро, пугающе, словно захватывают пространство. В парке уже никого не было, а между деревьев Артём заметил еще пару десятков разноцветных огоньков. Какая-то миграция? Светлячок, сидящий на руке, поперебирал лапками, а потом, неуклюже свалился в траву у ног. Ладони сразу же стало необычно холодно. Артём наклонился, но светлячка рядом с собой не увидел. Вообще никакого огонька. Странно. Повинуясь какому-то не совсем взрослому чувству, Артём пошел вперед, туда, где были видны огоньки. Подойдя к месту, где было больше всего огоньков, Артём упал на колени в густую траву и вверх разлетелось множество светлячков. Только были они все разных размеров, насколько успел заметить Артём. Все становилось все страньше и страньше, как сказала бы Алиса, если бы говорила по-русски. Артём уже и забыл, что пришел сюда случайно, убегая от расстроенных чувств – только полчаса назад он поругался с девушкой. Напрочь и навзрыд. Алина и раньше часто устраивала истерики, но это кажется, была последняя в их отношениях. Артём уже даже не смог бы сказать, спроси его – а любовь, она там осталась, нет? Или просто привычка? Ну и лень, конечно. Так искать кого-то нового, вроде нужно. Да и объяснять всем зачем, почему. Но теперь все. Поссорились, кажется, вдрызг. И наговорили столько лишнего, что впору врагами становиться, а не только разойтись. Хотя даже сейчас, когда он чуть чуть остыл, не чувствовал себя ни виноватым, ни даже особо расстроенным. Может, это придет позже. Но сейчас он просто сидел в траве и искал светлячков.

Артём рассмеялся. Ну не дебил ли, а? Кому рассказать – не поверят, или попытаются как минимум, отправить к психиатру. Еще хорошо, что людей рядом не наблюдалось. Этот закуток парка и днем-то был достаточно безлюдным, а уж к ночи вообще. Хотя фонари работали исправно. Артём инстинктивно повернул голову, чтобы убедиться, и замер – ближайшие несколько фонарей, те, что находились в зоне видимости – не горели. Но почему же тогда было так ярко вокруг? Неужели из-за светлячков?

Парень чуть не подпрыгнул, когда к его плечу нежно прикоснулась чья-то рука. Повернувшись, он увидел невысокую и очень худенькую девушку. Та стояла в траве босыми ногами. Платье, легкое даже по нынешней жаре было такой невероятной белизны, что кажется, чуть светилось. Также как и пушистые, спускающиеся чуть ниже плеч, локоны девушки. Они тоже были белыми - не седыми, а именно белыми. Как и кожа. Но обилие все этой белизны не казалось чрезмерным, не превращало девушку в размытое пятно. Наоборот – все удивительным образом сочеталось, придавая девушке вид то ли прекрасной инопланетянки из голливудских фильмов, то ли не менее прекрасной эльфийки. Артём поймал себя на том, что уже встает, чтобы посмотреть, а не острые ли кончики ушей у незнакомки. И сразу же покраснел от стыда. Девушка, кажется, этого не заметила. -Извините, - сказала она мелодичным тихим голосом. – я ..заблудилась. Вы мне не поможете? Я просто не знаю этот город. Не стоило отходить так далеко от гостиницы, знаю. Но я задумалась. -Конечно. – помотал головой, чтобы сбросить оцепенение, Артём, - только скажите адрес. И … -Я сломала каблук, - сказала девушка, видя, что Артём смотрит на ее босые ноги.. –а он высокий и…в общем, не вариант. -Вы сможете так идти? – спросил Артём, - я бы одолжил Вам свои, но, - тут он оценил размер ноги незнакомки, - Вы в одном моем кроссовке целиком поместитесь, а ручного управления у него нет. Девушка хихикнула. -Ничего страшного, мне почему-то кажется, что идти недалеко. Просто, что называется, в трех соснах заблудилась.

Уходя из парка, Артём был так занят разговором с незнакомкой, что даже не обратил внимание на то, что светлячки куда-то исчезли, а фонари зажглись вновь.

Пока они шли, Артём сумел вдосталь поговорить с Лией. О чем? Да ни о чем серьезном, или вообще запоминающемся. С Лией было на удивление легко. Артём чувствовал, будто не идет, а почти парит в воздухе – еще немного и оторвется от земли. Так они и дошли до его дома. У подъезда, правда, Артём остановился. И задумался. Что-то вдруг резко стало не так, как нужно. А вот что? Он с удивлением посмотрел на Лию, словно ища у не поддержки. -Что-то не так? – проговорила девушка. -Нет…нет, - Артём еще раз обернулся к подъезду дома. Но все же, - слушай, а мы никуда еще не собирались? Вроде планировали зайти куда-то, нет? -Не припомню, - Лия нахмурила лобик, вспоминая, - нет. Вроде договорились из парка сразу домой. Кстати, хорошо погуляли. Жаль, что только эти дурацкие босоножки. -Да… - протянул Артём все еще борясь с непонятным ощущением неправильности происходящего, - а где они, босоножки? -Да вот же, - протянула Лия пару обуви, что держала в руке, - я же их всю дорогу от парка несла – не заметил? -Извини, - произнес Артём, - наверное, устал слишком. Неделя была еще та на работе. -Бедняжечка мой, - протянула Лия, -ничего, сейчас домой придем, так я тебя напою, накормлю и спать уложу. -только спать? - задорно спросил вмиг сбросивший с себя оцепенения и всякие странные ощущения Артём -Ну не только, – прищурилась девушка, - если ты, конечно, не слишком сильно устал

Дома было спокойно и тепло. Тем самым жилым теплом, которое всегда радовало Артёма. И которым он никак не мог насытиться. Хотя вроде уже давно встречался с Лией. Артём попытался вспомнить и не смог. Год? Два? Три? Помотав головой, Артём направился в ванную – хотелось принять душ и смыть с себя этот маятный день, вместе с неприятными непонятно откуда пришедшими идиотскими ощущениями неправильности Ну что у него может быть неправильно? В душе ощущение нереальности происходящего снова вернулось на несколько секунд. Все полочки в ванной были полупустыми. А разве так бывает? Память подбросила Артёму картинку из его прошлого с Алиной. Она тоже жила с парнем, ох, давно это было, перед тем как они решили пожить отдельно, а потом и вовсе разругались. Еще тогда когда Алина уехала из квартиры Артёма, нужно было все понять. И…

Тут Артём понял, что память уносит его не туда и вновь кинул взгляд на полочки. При Алине там было полно всяких кремов, шампуней, лосьонов и прочей женской дребедени. Впрочем, Артём вновь мотнул головой, Алина всегда была весьма неаккуратна. И в коридоре постоянно валялись ее вещи, и в зале, то заколки какие-то, то расчески то вообще, коробки из под тампонов-прокладок. Артём вспомнил, что не видел сегодня ничего подобного, когда заходил в квартиру. И тут же не без содрогания Артём вспомнил застрявшие в сливе душевой кабинки волосы. Даже бросил взгляд вниз – чисто, никаких волос. А ведь волосы у Лии длиннее, чем у Алины. И вообще - сейчас у него замечательная девушка, хорошая работа и собственная квартира – что еще нужно. Вот и сейчас, пока он тут предается совершеннейшей мысленной фигне, Лия его ждет, между прочим.

-Моё фирменное – омлет со всем, что есть в холодильнике! – гордо заявила Лия, ставя на стол на подставку, пышущую жаром сковородку от которой пахло просто восхитительно. -Опять забыли купить продукты? – спросил Артём Лия притворно-грустно улыбнулась и кивнула. А потом они с Артёмом рассмеялись.

Ночь прошла восхитительно. Даже усталость Артёма не помешала активным действиям. А когда парень на следующее утро пошел в душ, то увидел, что на полках стоит пара баночек с кремами и еще чем-то. Сначала на обратил внимание, Лиины, а потом вдруг резко что-то всколыхнуло и он как баран на новые ворота, уставился на злосчастные баночки. Ведь вчера же их не было тут.

Или…были? Артём вздохнул – нет, вчера он сильно устал видать. Эти банки тут всегда же стояли. Ну как же нет. И банки, и вторая зубная щетка в стаканчике. Красная. Лиина. Что на него находит в последнее время? Видать Лия была права – и ему действительно нужен хороший отдых. Отпуск. И уже за завтраком он торжественно пообещал Лие, что сегодня же напишет заявление на отпуск. А она соответственно пообещала ему.

Когда Артём выходил из дома в предвкушении того, как вместе с Лией будет нежиться на берегу моря, он столкнулся с хмурой темноволосой девушкой, в легком светлом костюме. -Алина, ты что ли? – спросил Артём, настроение которого сразу же немного упало. Хотя с Алиной они уже давно расстались, не хотелось чтобы Лия, которая уходила на работу чуть позже, видела бывшую. -Ну а, - Алина замялась, чуть прикусив губу, - я подумала. Мы вчера оба сорвались и… -Вчера? Ты о чем? -О нашей ссоре. Конечно же, - проговорила Алина, - мы много друг другу нагово… -Постой, ты вообще о чем? – перебил девушку Артём, - мы вчера даже не говорили. Если это какой-то идиотский способ ко мне подкатить, то забудь – между нами все кончено. -Но Артём. - захлопала ресницами Алина, но парень быстро ее прервал -Слушай, прекрати, а? Нашим отношениям пришел конец еще в тот момент, когда мы решили разъехаться. Все. Я на работу опаздываю. И пожалуйста, не маячь тут, скоро Лия выйдет. Не хочу, чтобы вы встречались. И Артём, во избежание дальнейшего разговора, побежал к остановке. Алина пару минут стояла как вкопанная, пытаясь понять, что сейчас произошло, а потом кинулась было за Артёмом, но только успела увидеть, как он вбегает в дверь автобуса.

На работе шеф подписал заявление на отпуск, лишь спросив -А как со своей-то дела? -С кем? – не понял Артем -Ну ты же вроде со своей девушкой поссорился, нет? Артём задумался. -Да несерьезно все. Уже и не помню, о чем ссора была. -Так и бывает. А потом разводы, - пробурчал начальник -Нет, Мы в отпуск вместе едем. Все же Артём пытался весь день вспомнит, а действительно о чем они ссорились с Лией. Так и не вспомнил и махнул на попытки рукой. Видать действительно повод был ерундовый, а он разъярился из-за своей дурацкой вспыльчивости. Ну ничего, хорошо, что помирились.

Дни шли за днями. До отпуска еще нужно было отработать три недели – шеф попросил. Лия тоже подогнала свой отпуск под Артёмов. И сейчас почти супруги как раз решали, куда поедут. Алина все пыталась позвонить, но после того, как она начала в очередной раз настаивать на том, что они встречались последний раз совсем недавно, Артём просто перестал брать трубку. С Лией было просто замечательно. Единственное, о чем жалел Артём, так это о том, что раньше не познакомился со столь чудесной девушкой. Ничего – он был уверен, у их пары многое еще впереди.

***

Это случилось за несколько дней до отпуска. Под предлогом хоть немного отметить премии, коллега по работе, и хороший приятель, Стас, заманил Артема в небольшой ресторанчик после работы. Артём хотел пригласить Лию, но коллега сообщил о планирующейся акции уже слишком поздно, к вечеру. И Лия отказалась – она как раз сегодня должны была задержаться на работе. Когда Артём пришел, то к своему удивлению, обнаружил за столиком только Стаса и Алину. А вместе с ними еще какую- то личность, весьма симпатичную, но с ужасающим макияжем, в темном балахоне и с обилием всяческих украшений – кулонов, цепочек, браслетов, колец с огромными камнями. Артём собирался было повернуться и уйти, но Стаст подскочил и настойчиво усадил его за столик. -И что? – спросил Артём недовольно.

-Это – Алина, - сказал Стас -Я вижу, - буркнул Артём -Ты не понял. Это Алина, -еще раз медленно, почти по слогам, сказал Стас, - девушка, с которой ты расстался всего лишь месяц назад. -Смешно, - пробурчал Артём -Да? А вот мне не смешно. Посмотри И Стас, достав планшет, показал Артёму запись с корпоратива два месяца назад. Тогда любой мог привести на праздник свою вторую половину. Артём помнил сам корпоратив, и что был на нем с Лией, разумеется. Но вот на видео он был с Алиной. И не только на видео. У Стаса были еще и фото, в том числе те, что пересылал ему Артём. И у Алины были видео и фото. -Вы хотите сказать, что я сошел с ума? -Нет, - в голосе Алины читалось явное беспокойство, - мы хотим сказать…я не знаю, что за существо, что за тварь рядом с тобой сейчас. Господи, да я до сих пор в это не верю. Но я не могу отвергать очевидное. Поверь – двадцать пятого июня мы говорили и поссорились. И наша последняя ночь была в июне! В июне, помнишь? Мы тогда еще обсуждали возможность моего возвращения в твою квартиру, делали планы на отпуск. Ты подарил мне вот это. А потом мы поссорились. Глупо. И уже на следующий день, ты заявил, что мы давно не вместе. Алина протянула Артёму на ладони маленькой колечко – серебристую змейку с синим камешком на лбу, кусающую собственный хвост. Артём вдруг почувствовал, как стало ломить голову. А в сознании поплыли картинки, которых там не могло быть. Вот они с Алиной и за окном шумит летний вечер. Совсем недавно. Они говорят о том, как поедут на отдых. Алина рассказывает о новой начальнице, а он – о новом проекте. Это не могло быть год назад – проект закончили только недавно. Артём замотал головой, но картинки из сознания не пропали. А голова заболела. -Это Стефанна, - указала Алина на фигуру в темном балахоне,- она поможет тебе вспомнить. -а где гарантия, что не Вы врете? -Ну да, подделали видео и снимки, - хмыкнул Стас, - ты как это себе представляешь? И у тебя со своей стороны есть доказательства? Фото с Лией, например? Артём вздохнул. И вспомнил совсем уж интересные вещи. О том, как однажды возвратившись с прогулки, не заметил в ванной злосчастных кремов и не менее злосчастной щетки Лии. А потом они вроде появились. Или были там всегда? Но ведь были же. -Ладно. – пробурчал он, - все равно я не верю во всяких колдунов-магов. Только пить ничего не буду и курить тоже. -Это и не требуется, - чуть хрипло сказала Стефанна, - просто закрой глаза. А я помогу отделить память от морока -Прямо здесь, так просто? – удивился Артём -Разумеется. Эти вещи либо происходят просто…либо вообще не происходят. Артём хотел было поспорить, но поймав умоляющий взгляд Алины и озабоченный Стаса, закрыл глаза.

*** Лия встретила Артёма на пороге. Она была одета в синее воздушное платье, ее любимое. А из кухни шел приятный запах приготовленной еды. Улыбка сразу же испарилась с лица девушки, когда она посмотрела на Артёма. -Ты знаешь. -Ага, - буркнул парень, - может, пропустишь меня. Или теперь внушишь, что и квартира не моя, а на самом деле я бомжую на вокзале? Лия посторонилась. Артём прошел в комнату и уселся на диван. Он просто сидел, и не знал, что делать дальше. Через десять минут вошла Лия и села рядом. Некоторое время помолчала, а потом заговорила -Мне уйти? -Из комнаты? -Из твоей жизни? Артём не отвечал минут пять. Потом взглянул на Лию и во взгляде его девушка прочитала боль.

-Я не хочу, чтобы ты уходила. Я люблю тебя. Лия. Но откуда мне знать, что я люблю тебя? Что это не морок и не гипноз? И что завтра ты вдруг не решишь от меня избавиться и не внушишь, что я больше здесь не живу? Лия покачала головой -Я тоже люблю тебя. Полюбила там, в парке. Я ушла от своих, чтобы быть с тобой. Но не знала как. Никогда раньше не встречала вашу...людей. И решила, что так будет лучше. Тебе нечего бояться меня. Мы не умеем внушать чувства. Только желания, страсть, ненадолго. Да и это – у нас считается уделом слабых. И я могу лишь дать тебе клятву своего народа, что больше никогда не буду играть с твоим сознанием. -Но могу ли я верить? – спросил Артём Лия вспыхнула. -Мы не нарушаем клятв! Такого не было никогда! Но если ты скажешь уйти – я уйду. Навсегда уйду. И не потревожу тебя больше, как бы больно мне не было. Артём схватился за голову и застонал -Да кто ты такая вообще?! Лия встала и прошла на середину комнаты. Внезапно ее озарил свет. Он словно рос изнутри девушки, пока не окутал всю фигуру, которая сначала превратилась в чистый свет, а потом уменьшилась и перед Артёмом сидел…огромный светлячок. И тогда парень все вспомнил. Тот самый светлячок в парке, куда он пошел, чтобы немного успокоиться после ссоры с Алиной. А потом произошла обратная трансформация. И вновь перед Артемом стояла Лия – растерянная и готовая заплакать. -Я не могу сказать, кто я. Не уверена, что в Вашем языке есть такое понятие. Ближе всего…да, наверное, ближе всего было бы понятие оборотней в Азии. Но и это не совсем верно. Наш мир пересекается с Вашим. Нет…скорее оба проходят друг в друга, как песок, прорастают друг в друга корнями. Я увидела тебя и полюбила. Так бывает. Так что ты решил? Артём посмотрел на Лию и почувствовал, что головная боль, что досаждала ему с момента встречи со Стасом в кафе, вдруг начала проходить. Он встал и подошел к девушке, а потом обнял ее.

***

-Итак, последний день и все, - заявил Артём решительно. -Уже решил, куда поедете? -Не знаю. Лия настаивает на Байкале – очень хочет посмотреть. Я бы хотел на море. Но думаю…Байкал тоже неплохо. -Лия? – Стас резко стал серьезным. – разве ты… -Да помню я все, помню, - проговорил Артём, - но я так решил. Мы любим друг друга. У нас все отлично. -Ты уверен? Ведь она… -Я уверен, - с нажимом сказал Артём, - Лия – моя девушка и будущая жена. И хватит об этом, ладно. Я взрослый мальчик и сам решаю, что мне делать со своей жизнью. -Как скажешь, - Стас пожал плечами. В конце концов, Артём прав. Он действительно взрослый мальчик и сам ответственен за свою жизнь