Аферистка
Люсю не принимали на работу в Мархинскую больницу - направление ушло в Вильнюс, Литовская ССР, куда её распределили после окончания института. А судьба распорядилась иначе - жить она приехала в Якутию.
Люся стала обивать пороги Якутского министерства здравоохранения, добиваясь того, чтобы ей помогли трудоустроиться. Из одних кабинетов её посылали в другие, в тех кабинетах не оказывалось нужного человека и её отсылали туда, где она уже была и там она снова тоскливо ждала... Её голова раскалывалась от мучительного хождения по коридорам. Хаотичность передвижения людей натолкнула Люсю на мысль о муравейнике, где она - брошенный и никому не нужный муравей, которому не дают притащить соломку в общий дом.
На третий день беготни по коридорам ей уже не хотелось быть врачом и помогать людям. Она поняла, что в Министерстве охраны здоровья граждан, а именно так нужно понимать «здравоохранение», никому нет дела до здоровья этих самых граждан, и уж тем более никто не жаждал помочь молодому врачу исполнить клятву Гиппократа в «тмутаракани», - так про себя с первых дней приезда она называла посёлок Марха. И неизвестно, как долго бы она ещё ходила по министерству, выклянчивая направление, если бы в одном из кабинетов в разговор не встрял хорошо упитанный, гладкий, в пиджаке и галстуке, якут.
- Вы что, ума лишились? Куда она у Вас направление просит? В Сочи? Она у Вас в Марху просится! У нас кадров нехватка, никто не хочет задницу морозить, а Вы тут бардак развели.
- Сергей Николаевич, так мы по инструкции ...
- По уму надо, а не по инструкции. Выдать направление!
- Мудачье, - буркнул он себе под нос, выходя из кабинета.
Впоследствии жизнь ещё раз столкнула Люсю с этим человеком - Сергеем Николаевичем Протодьяконовым, замом министра Якутского здравоохранения.
Люсе выдали направление и уже на следующий день она поступила на работу участковым врачом в Мархинскую больницу. До неё эту должность занимала предпенсионного возраста врач… не буду называть имя, скажу только, что работу свою та не любила, лечила не вдумываясь, не пытаясь понять, что с человеком: голова болит – анальгин, живот или сердце прихватило – папаверин.
Люся, щупленькая, росточка маленького, в движениях быстрая и стремительная, похожая скорее на подростка, а не на врача, в короткий срок расположила к себе мархинцев. Относилась к больным с пониманием и сочувствием, умела услышать их жалобы, старалась думать, а не просто отмахнуться от больного, сунув ему лекарство. Если сомневалась в диагнозе - звонила в Якутск и консультировалась у более опытных врачей.
Нередко среди ночи зимой могли приехать за ней на санях, завернуть в тулуп и повезти к тяжелобольному. Не все якуты хорошо говорили по-русски, поэтому порой приехавший за ней якут не мог толком объяснить - куда её везут и какой помощи от неё ждут. Страха или боязни у Люси не было, главное для неё было сумку с медикаментами впопыхах не забыть. Верно ли, что в молодости у нас меньше страха и недоверия к людям и больше нерастраченного тепла в сердце? Глядя на Люсю сомнений в этом не было.
В Мархинской больничке катастрофически не хватало лекарств, лечить было нечем. Люся решила поехать в министерство, чтобы истребовать денег на лекарственные препараты.
Зима. Январь. Рейсовый автобус, как фантом, проявился из утреннего тумана и подкатил к остановке, окутанный паром, вырывающимся из невидимых щелей; из выхлопной трубы белым шлейфом стелился отработанный газ, слышался хруст снега под колёсами. Передняя дверь открылась, кто-то сзади вежливо, приложив руки к Люсиной попе, подсадил её в автобус. Люся не стала выяснять - кто этот «галантный» попутчик, прошла в конец автобуса на свободное место. Напротив неё сидел пьяный якут. Автобус тронулся. Через пару минут в автобусе наступила полная тишина. Пассажиры дремали, сжавшись, стараясь сохранить тепло внутри себя. Якута качало из стороны в сторону, при этом он внимательно рассматривал Люсю. Она отвернулась к покрытому инеем окну. На замёрзшем стекле был виден след от чей-то ладони. Люся приложила туда большой палец. Постепенно маленький, с двухкопеечную монетку, круг оттаял. Она заглянула в него – в сером тумане едва различимо мелькали редкие огоньки. Оторвавшись от окна, Люся перевела взгляд на якута, тот продолжал внимательно смотреть на неё. Она заметила, что по его щекам текли слёзы. Ни к кому конкретно не обращаясь якут произнёс:
- Никогда у меня не будет таких зелёных глаз.
Люся улыбнулась.
Якут утёр пьяные слёзы и повторил громко:
- Никогда у меня не будет таких зелёных глаз... как у неё.
Люди в автобусе оживились, оборачивались, высматривая - у кого там глаза зелёные. Люся готова была спрятаться от смущенья, и в то же время ей льстило, что она стала объектом внимания. Пассажиры улыбались, кто-то смеялся. Когда подъехали к Якутску люди в автобусе окончательно проснулись, казалось, у всех было хорошее настроение.
Люся вышла в центре, её мысли мгновенно переключились на то, ради чего она приехала в Якутск.
Коридоры министерства ещё не позабылись, по ним всё так же хаотично сновали люди: «Перпетуум мобиле… моторчик приделать бы к каждой ноге, чтоб энергию производили - вот польза была бы».
Люся оставила заявку на медикаменты, ей пообещали рассмотреть и дать ответ на неделе. Не дождавшись звонка, она поехала в город через пару дней. На этот раз автобус был переполнен, пришлось стоять, зацепившись за поручень. Плачущего якута не было, «галантного» тоже, люди выглядели уставшими и раздражёнными. «Потому что четверг…в пятницу народ повеселеет», - подумала Люся.
В Министерстве людей, снующих туда–сюда, было в разы больше, чем в предыдущий её приезд, в воздухе чувствовалось напряжение.
- Не до Вас, милочка! Проверка у нас, подождите, на следующей неделе рассмотрим.
- У нас лечить нечем, мы ждать не можем. Вот найду сейчас проверяющего и жаловаться на вас буду!
- Ты ещё нас шантажировать будешь! Вообще ничего не получишь.
В этот момент в кабинет зашёл её бывший «знакомый» Сергей Николаевич, тот самый, что помог ей с направлением на работу.
- Не для себя, для людей прошу, - доказывала Люся.
Сергей Николаевич узнал её.
- Как работается? Бунтуете?
- Деньги прошу на медикаменты для Мархинской больницы, лечить нечем.
- Да-а-а, - многозначительно протянул он и тут же:
- Светлана Владимировна, выделите из резервного фонда. Что у нас с отчётом для аудита? – перевёл он «стрелки».
Не дожидаясь ответа, обратился к Люсе:
- А вы подождите пока в коридоре, Светлана Владимировна Вам поможет.
Светлана Владимировна выписала Люсе квитанцию на получение пяти тысяч рублей. Получив наличные в кассе, сунув увесистую пачку в сумку, нигде не задерживаясь, Люся поспешила обратно в Марху. Она понимала, что вышла какая-то ошибка, пять тысяч рублей – огромные деньги для поселковой больницы. Стремительно созрел план – деньги необходимо потратить немедленно, иначе завтра, обнаружив ошибку, могут затребовать их обратно. К тому времени, как автобус привёз её в Марху, рабочий день уже закончился, больничная аптека была закрыта. Люся прибежала к Зине - заведующей аптекой. «Зина! Оформляй скорей, быстро-быстро, партиями, куда стрептоцид, куда пенициллин, фтевозит. Выписывай куда только можно - на стационар, на больных - везде!». Люся запыхалась, речь её была прерывиста и несвязна. Зина, ничего не понимая, таращила глаза.
- Вот! - Люся достала деньги из сумки. - Деньги дали. Оформляй.
В первой половине следующего дня в дверь Люсиного кабинета постучали, приехал человек из министерства.
- Вы знаете, Людмила Александровна, мы вчера ошиблись, Вы нам голову заморочили. Вам дали пять тысяч рублей, а должны были дать пятьсот.
Люся недоумённо моргала глазами:
- Правда? А денег нет.
- Как это нет? - раздраженно спросил представитель.
- Так! Мы уже закупки все сделали, вот документация, можете проверить. Тут всё - копейка в копейку.
Представитель всё понял.
- Людмила Александровна! - с нажимом произнёс он. - Вы поторопились, я доложу о Вас начальству.
- А это уже Ваше право, - парировала Люся.
Представитель уехал. Люсе эта история сошла с рук.
Вскоре стационар в Мархинской больнице закрыли и сделали там городской абортарий. Аборты были платные - пять рублей за аборт. Деньги сдавали в больничную кассу. Люся понимала, что рано или поздно эти деньги с неё спросят и, скорее всего, начальство заберёт их себе.
Поэтому, когда накопилась приличная сумма, она купила в абортарий стиральную машину Вятку, одежду для больных, мебель и другие необходимые принадлежности. Когда представитель министерства Мигалкин спросил у Люси деньги, история повторилась – денег нет, есть приобретения и квитанции на них. Мигалкин был зол: «Да Вы, Людмила Александровна, аферистка!» - в сердцах выразил он свою досаду. Люсе сошло с рук и на этот раз.
А с Мигалкиным уже позже приключилась история. Отдыхал он в Москве, когда произошёл вооружённый конфликт между Китаем и СССР на Даманском острове. В отпуске за новостями он особо не следил и в тот злополучный день гулял по набережной Москва-реки, обозревая столичные красоты. Внезапно Мигалкина окружила группа молодых парней, схватили его и с криками «За борт китайца!» потащили. Мигалкин отбивался как мог и на чисто русском языке убеждал, что он не китаец, а якут. Ничего не помогло, сбросили его в реку. Мигалкин выплыл. Наказали за это хулиганов-патриотов или нет - неизвестно. История эта каким-то образом добралась до Якутска и вызвала живые отклики в сердцах её жителей, особенно тех, кто знал Мигалкина.
Вскоре Люся перешла на работу в Мархинский тубдиспансер. Мархинцы ещё долго шли со своими болячками к Люсе в тубдиспансер, а не в Мархинскую больничку.
Юрий Вер из сборника Якутский след
Люся
Посёлок Аэропорт, Якутск, 1967 год
