Всем активистам посвящается
Здравствуй, мой молодой друг, активист интернета! Я — то самое быдло, которое терпит издевательства правительства и хамство сильных мира сего. Я — та серая масса, чьё возмущение, по твоему просвещённому мнению, не выходят за рамки кухни. Ты уверен, что на западе активные граждане уже давно бы свергли такое правительство, а мы живём плохо только потому, что такое быдло, как я, не умеет отстаивать свои права.
Так вот, мой молодой друг, послушай-ка несколько историй из тех времён, когда ты, скорее всего, пребывал в столь юном возрасте, в котором о гражданских правах и свободах обычно не размышляют. Ничего мне за эти рассказы не будет — сроки давности уже прошли, да и не все потерпевшие горят желанием копаться в подробностях давно минувших дел.
Давно-давно, в начале девяностых, я в балаклаве из лыжной шапочки и с разводным ключом шёл грабить склад. Шёл далеко не один — с полсотни в авангарде нас точно было. И ещё женщины, которые присоединились к нам после того, как мы нейтрализовали охрану и сбили замки. Да, мы взяли и вытащили продукты. Забрали их себе. Мы — это бывшие работники завода, на территории которого один «бизнесмен» решил организовать склад. Выкупил за бесценок завод и ликвидировал. Задолженность по зарплате гасить не собирался: зачем, мы же быдло. И вот тогда он достал. Нашёлся организатор и организовал, а не трепался по углам. И все пошли и взяли свои права, потому как, к примеру, лично мне реально нечем было кормить семью, а должны мне были почти полмиллиона тогдашних рублей. Продуктов я взял, правда, на сумму несколько большую, но будем считать, что это проценты за просрочку: деньги тогда обесценивались быстро.
Года через два, найдя себе работу на карьере в райцентре, я снова взял в руки разводной ключ. Нас было около сотни, и мы шли к отделу милиции спросить господ ментов: доколе? Местный начальник ГАИ устроил в городе полный беспредел, фактически превратившись в бандита. Тех, кто жаловался, сажали, избивали, убивали. Тех, кто не жаловался, обирали до нитки. Терять было нечего: горняки, железнодорожники, работники АТП составили костяк группы. Мы хотели, чтобы он уехал. До сих пор помню истерику дежурного. Пришлось драться. Нет, не с ментами: они сидели и дрожали. Дрались с «дружинниками» гаишника. Через неделю против начальника ГАИ завели какое-то дело. Вряд ли его посадили, но больше мы его не видели.
После дефолта в 1998 году я тоже выходил. К магазину, поговорить с заезжими москвичами, решившими выгрести всё, пока не скакнули цены. Мы обошлись с товарищами весьма гуманно: просто заставили разгрузить «газели». Менее гуманно мы обошлись с хозяином магазина, который чуть было не лишил продовольствия рабочий посёлок в погоне за быстрыми деньгами.
Я выходил и в год миллениума, когда шесть десятков ребятишек, включая двоих моих детей, хотели заставить ездить в школу за 20 километров за свой счёт, а заодно и куковать в школе до вечера, ожидая рейса или родителей с работы. «Льготный проездной» обещали. Мы пришли к поселковому главе и просто поставили её в известность, во сколько лично ей обойдётся это решение. А когда она не поверила, то я был в числе тех, кто устроил демо-версию последствий. Школу в посёлке не закрыли.
Уже перебравшись в областной центр, я тоже выходил. Думаю, нас было сотни три-четыре, тех, кто не хотел торговый центр вместо детской площадки. У тех предприимчивых ребят все документы были в наличии, была и крепкая охрана. Конечно, ряд документов был подделан (опрос жителей — точно), но я не юрист. Три ночи подряд мы разносили стройплощадку. Меня задерживала милиция, я дрался с охранниками. Нет, бутылку со смесью в вагончик бросил не я, врать не буду. Русские рабочие сменились гастарбайтерами, но и им работать не дали. Я уже там больше не живу, но детская площадка там стоит и по сей день.
Вот так, мой юный борец за права. А куда, кроме интернета, выходил ты? Знаю, это ведь ты сунул мне в руки листовку в торговом центре, это ты наклеил свою прокламацию на домовую доску объявлений. А ты не допускаешь, мой молодой товарищ, что меня не трогают эти проблемы? Да, ты не ослышался: я ничего не имею против повышения транспортного налога на 20–25%. Я вижу ремонтирующиеся улицы, и у меня есть деньги, чтобы заплатить за это несколько больше. Да, ты не поверишь, но я поддерживаю закон о запрете гей-пропаганды, ибо нефиг поощрять извращения. Мне не мешает детский центр в доме напротив, я не возражаю против высотной застройки привокзального района и мне очень нравится пляж на Змеином озере. Я не пойду протестовать. А вот пойдёшь ли ты? Не пойдёшь, я знаю. Сколько было угроз в интернете сжечь кафе на Лысенко, разгромить отстойник маршруток на Расковой — и что? Я не живу в тех районах, и мне пофиг — а что же ты, мой юный друг? Пошумел — и в постельку? Или в «танчики»?
Перед тем как сваливать всё на быдло, определись со своей позицией. Задолбал ты прикрывать свою личную пассивность быдлизмом населения.
Так вот, мой молодой друг, послушай-ка несколько историй из тех времён, когда ты, скорее всего, пребывал в столь юном возрасте, в котором о гражданских правах и свободах обычно не размышляют. Ничего мне за эти рассказы не будет — сроки давности уже прошли, да и не все потерпевшие горят желанием копаться в подробностях давно минувших дел.
Давно-давно, в начале девяностых, я в балаклаве из лыжной шапочки и с разводным ключом шёл грабить склад. Шёл далеко не один — с полсотни в авангарде нас точно было. И ещё женщины, которые присоединились к нам после того, как мы нейтрализовали охрану и сбили замки. Да, мы взяли и вытащили продукты. Забрали их себе. Мы — это бывшие работники завода, на территории которого один «бизнесмен» решил организовать склад. Выкупил за бесценок завод и ликвидировал. Задолженность по зарплате гасить не собирался: зачем, мы же быдло. И вот тогда он достал. Нашёлся организатор и организовал, а не трепался по углам. И все пошли и взяли свои права, потому как, к примеру, лично мне реально нечем было кормить семью, а должны мне были почти полмиллиона тогдашних рублей. Продуктов я взял, правда, на сумму несколько большую, но будем считать, что это проценты за просрочку: деньги тогда обесценивались быстро.
Года через два, найдя себе работу на карьере в райцентре, я снова взял в руки разводной ключ. Нас было около сотни, и мы шли к отделу милиции спросить господ ментов: доколе? Местный начальник ГАИ устроил в городе полный беспредел, фактически превратившись в бандита. Тех, кто жаловался, сажали, избивали, убивали. Тех, кто не жаловался, обирали до нитки. Терять было нечего: горняки, железнодорожники, работники АТП составили костяк группы. Мы хотели, чтобы он уехал. До сих пор помню истерику дежурного. Пришлось драться. Нет, не с ментами: они сидели и дрожали. Дрались с «дружинниками» гаишника. Через неделю против начальника ГАИ завели какое-то дело. Вряд ли его посадили, но больше мы его не видели.
После дефолта в 1998 году я тоже выходил. К магазину, поговорить с заезжими москвичами, решившими выгрести всё, пока не скакнули цены. Мы обошлись с товарищами весьма гуманно: просто заставили разгрузить «газели». Менее гуманно мы обошлись с хозяином магазина, который чуть было не лишил продовольствия рабочий посёлок в погоне за быстрыми деньгами.
Я выходил и в год миллениума, когда шесть десятков ребятишек, включая двоих моих детей, хотели заставить ездить в школу за 20 километров за свой счёт, а заодно и куковать в школе до вечера, ожидая рейса или родителей с работы. «Льготный проездной» обещали. Мы пришли к поселковому главе и просто поставили её в известность, во сколько лично ей обойдётся это решение. А когда она не поверила, то я был в числе тех, кто устроил демо-версию последствий. Школу в посёлке не закрыли.
Уже перебравшись в областной центр, я тоже выходил. Думаю, нас было сотни три-четыре, тех, кто не хотел торговый центр вместо детской площадки. У тех предприимчивых ребят все документы были в наличии, была и крепкая охрана. Конечно, ряд документов был подделан (опрос жителей — точно), но я не юрист. Три ночи подряд мы разносили стройплощадку. Меня задерживала милиция, я дрался с охранниками. Нет, бутылку со смесью в вагончик бросил не я, врать не буду. Русские рабочие сменились гастарбайтерами, но и им работать не дали. Я уже там больше не живу, но детская площадка там стоит и по сей день.
Вот так, мой юный борец за права. А куда, кроме интернета, выходил ты? Знаю, это ведь ты сунул мне в руки листовку в торговом центре, это ты наклеил свою прокламацию на домовую доску объявлений. А ты не допускаешь, мой молодой товарищ, что меня не трогают эти проблемы? Да, ты не ослышался: я ничего не имею против повышения транспортного налога на 20–25%. Я вижу ремонтирующиеся улицы, и у меня есть деньги, чтобы заплатить за это несколько больше. Да, ты не поверишь, но я поддерживаю закон о запрете гей-пропаганды, ибо нефиг поощрять извращения. Мне не мешает детский центр в доме напротив, я не возражаю против высотной застройки привокзального района и мне очень нравится пляж на Змеином озере. Я не пойду протестовать. А вот пойдёшь ли ты? Не пойдёшь, я знаю. Сколько было угроз в интернете сжечь кафе на Лысенко, разгромить отстойник маршруток на Расковой — и что? Я не живу в тех районах, и мне пофиг — а что же ты, мой юный друг? Пошумел — и в постельку? Или в «танчики»?
Перед тем как сваливать всё на быдло, определись со своей позицией. Задолбал ты прикрывать свою личную пассивность быдлизмом населения.
