То, что необходимо⁠⁠

О том, как ей пережить следующий день, Кара старается не думать.

Сухая жёлтая пыль облачками взлетает вокруг ботинок и оседает на посеревшей одежде. Кара уже давно не обращает на это внимание, до рези в глазах вглядываясь в горизонт. Рыжее солнце, подёрнутое дымкой, слепит, и дикий ветер треплет светлые волосы и пропитанные плью платье и плащ. Кара вымотана, она надеется найти место для отдыха, но впереди — открытое пространство, ветер и песок, въедающийся под кожу.

Вот и всё, что осталось после войны, уничтожившей почти всё человечество. Пропитанные радиацией пустоши, среди которых хрупкая девушка с тощим рюкзаком и кислородным баллоном за спиной кажется чужеродной. Она идёт вперёд с трудом, и тяжёлые высокие ботинки оставляют на земле чёткий след, который стирается спустя пару минут. Иногда Каре кажется, что всё, что она делает и даже само её существование — сплошная ошибка. Но нарушить данное слово и потерять последний смысл жизни слишком страшно. Если не станет его, что будет после? Пустота, как на этих пустошах?

Кара не хочет сдаваться. Ещё слишком рано.

Ночь застаёт её у потрескавшейся асфальтной дороги, наверняка ведущей в город. Кара мысленно обещает себе завтра проверить, а сама уже привычно она собирает вокруг веточки и разводит маленький костёр. Ночи в пустошах холодные, и Кара достаёт из рюкзака старый посеревший плед и два шприца. За весь день ей не удаётся найти ни воды, ни хоть какой-то еды. Раньше мутировавшие животные попадались чаще — их вполне можно есть, если ввести антирадин и долго-долго жарить на костре. Но чем дальше она забирается на юг, тем меньше животных встречает. То ли эта земля заброшена ещё до войны, то ли…

Кара качает головой и вводит себе питательную смесь. Неприятная процедура из поиска под кожей пищевой трубки становится обыденностью, и она лишь едва морщится. Скоро станет теплее и можно будет немного поспать. Немного, потому что её время истекает.

Кара снимает со спины кислородный баллон и долго смотрит на тёплый свет, мерцающий внутри. Он искрами сверкает на листьях растений, заключённых внутри. Только благодаря им Кара может спокойно передвигаться по пустошам и дышать. Поистине ценный подарок от того, кто выпустил её в мир из лаборатории. Правда, никто не сказал ей о побочных эффектах. Но разве это имеет значение?..

Кара осторожно поправляет маску на лице и задевает маленький зелёный листик на скуле. Он царапается и цепляется за кожу, точно боится, что его вырвут, и Кара морщится от короткой вспышки боли. В баллоне с растениями — кислород, который её спасает, но вместе с тем там то, что забирает её силы. Кара вдыхает вместе с кислородом споры растений вот уже год, и медленно, неотвратимо, они расцветают зелёными листьями на её коже.

Каждый из них приносит с собой постоянное чужеродное ощущение и боль. Кара говорит себе, что всё хорошо, но всякий раз сжимает зубы, сдерживая крик, когда новый листок пробивается сквозь кожу. Им нужна почва, повторяет она, утирая слезы с худых щек. Нужно расти, чтобы однажды в этот пустынный страшный мир вернулись люди. Вернулась жизнь.

Ей с самого начала говорили, что придется заплатить за это. «Ты должна найти живую землю, Кара. Но если не успеешь, они найдут иную почву. Не дай им погибнуть».

Умереть самой, чтобы маленький уголок земли смог расцвести. Справедливая плата.

Справедливая ли?

Тот, кто отправил её умирать, считал так с самого начала. Единственный человек, кроме Кары, в огромной лаборатории, он смотрел на неё большими карими глазами, полными печали, но оставался непреклонен в своём решении. На вопрос Кары, не может ли он отправиться с ней, он лишь покачал головой, улыбнувшись, и лучистые морщинки разошлись вокруг глаз.

— Нет, моя девочка, — в его голосе зазвучала печаль. — Если я покину это место вместе с тобой, у мира точно не останется шансов.

Вспоминая эти слова, Кара смотрит на потухающий огонек костерка и пытается отыскать внутри себя согласие. Согласия не находится, только усталость, слишком большая для её маленького тела. Какую надежду она может дать? Да и нужна ли она, когда вокруг на многие и многие мили — ни одного живого человека? Кара так давно не слышала человеческой речи, что сомневается, вспомнит ли, как говорить. Так не были ли слова того, кто отправил её сделать невозможное, пустой бравадой?..

Утром она встаёт и, закидав костерок, взваливает на плечи баллон. С каждым днём он становится всё тяжелее. Может, конечно, у неё просто всё меньше сил. Однако ничего другого, кроме как продолжать путь, не остаётся. Кара осторожно выдвигается в путь, глядя, как лениво пыльное солнце вываливается из-за горизонта. Лучи, даже слабые утром, жгут не защищённую кожу, и она поглубже натягивает капюшон и опускает рукава. Гигантская звезда, некогда бывшая им другом, теперь один из врагов. Кара щурится на солнце и снова думает о том, что под таким светом не способно выжить ни одно растение.

Зачем она это делает?

Впереди показывается город, и Кара подбирается. Тот, кто дал ей баллон, предостерегал и просил избегать их. Там опасно, говорил он, без оружия там делать нечего. Она окидывает выросшую впереди стену строений. И справа, и слева дома. На обход такого большого города понадобится не один день. Кара на миг закрывает глаза, чувствуя, как нежно ласкает щеку вылезший пару дней назад побег, уже готовый зацвести.

Ей нечего терять. А в городе, быть может, найдется еда. Если срочно не пополнить запасы, то никакой живой земли ей никогда не найти.

Каждый шаг Кары осторожен, сама она напряжена и готова в любой момент бежать изо всех слабых сил. Кроме ветра и шороха давно умерших листьев, устилающих потрескавшийся асфальт, её никто не преследует. Город пуст, как поля и места, которые когда-то были лесами. Пройдя несколько кварталов, Кара останавливается, подавляя желание сдернуть маску и глубоко вдохнуть. Город будто давит на неё огромной массой, и без того хрупкие плечи сжимаются ещё сильнее от ощущения безумной усталости. Она ведь даже закричать не может, чтобы её кто-то услышал! Может быть, смерть от лап чудовища, порожденного радиацией, была бы куда милосерднее...

Кара снова идёт вперёд, день и ещё день. В старом продуктовом магазине она находит пару тощих крыс, радуясь, как ребенок радуется конфете. Это придаёт немного сил, и, оставив одну крысу в запасе, она продолжает путь. Просто идёт вдоль широкой дороги, пытаясь представить, каким был город до, и сама не замечает, как выходит к парку. Точнее, к его жалким остаткам. Больные скрученные деревья тянутся к небу, с которого давно не льётся дождь. Кара медленно проходит мимо, касаясь коры, и та рассыпается под пальцами серой трухой.

Безмолвное напоминание о том, что мир когда-то жил. Будь в Каре чуть больше сил, она пролила бы слёзы над уничтоженным парком, но сил нет, поэтому она тихо идёт вперёд. Нужно снова поохотиться, крысиное мясо заканчивается слишком быстро…

Зелень. Яркая, раскрашенная голубыми цветами.

Кара останавливается как вкопанная, не веря себе. Всего в нескольких шагах от неё в узловатых корнях — растения. Живые. Она сжимает ладони так, что ногти впиваются в кожу. Нет, не морок, боль обжигает руку короткой вспышкой. Неужели здесь то, что она ищет? Неужели у неё есть шанс выжить?

Бросившись к дереву, она падает рядом на колени и мгновенно понимает, что вся её надежда — иллюзия. Это не живая земля. Это молодой парень, тело которого почти полностью покрыто побегами с большими распустившимися цветами. Рядом валяется мерцающий баллон, маска расколота и совсем не даёт кислорода. Кара прижимает дрожащие пальцы к шее, и на миг кажется, что побеги хватают её за запястье. Она отдергивает руку и натыкается взглядом на взгляд парня. Он жив, с ужасом понимает Кара. Жив, но разве можно назвать это жизнью?

— Здесь... нет...

Голос его кажется потрескавшимся и сухим, как земля вокруг. Кара, опомнившись, пытается поправить его маску, но та не садится, как надо. Парень чуть заметно качает головой.

— Оставь...

Он кашляет, и на губах у него проступает кровь. Кара, с трудом сдерживая ужас, вытирает её рукавом. Он благодарно улыбается, но это стоит ему больших сил.

— Мы лишь... разносчики. Этот... город скоро оживет. Тебе нужно... дальше.

Его взгляд, ещё секунду назад живой, меркнет, и листья на теле шевелятся, точно тронутые ветром. Присмотревшись, Кара понимает, что ей не кажется. Побеги ползут всё выше, цепляясь за дерево, и кора под ними оживает, становясь темнее и твёрже. Когда она наклоняется ближе, чтобы закрыть глаза незнакомому парню, несколько листьев тянутся к ней, и Кара поспешно встаёт. Шаг, ещё шаг назад, и она срывается на бег, не понимая и сама, от чего бежит. Страх сдавливает горло, стискивает сердце, и в какой-то момент Кара цепляется за маску, собираясь сорвать её.

Она хочет жить! Она, черт возьми, хочет жить, а не становиться кормом для жутких зелёных монстров!

Тонкий побег обвивает запястье и сдавливает. Не сильно, но осторожно и так, чтобы напомнить о себе. Она смотрит на свою руку, с отчётливой ясностью понимая, что уже себе не принадлежит. Она очередная жертва в попытке изменить что-то после апокалипсиса.

Разве это справедливо?

Силы оставляют Кару, и она падает на окраине города рядом с домом в глубине мертвого сада. Всё, что она может сейчас — свернуться, обняв колени, и закрыть глаза. Она не должна была так жить. И умирать так страшно не должна. Существование высших сил давно опровергнуто, но Кара сжимается сильнее и просит: если кто-то там, наверху, есть, пусть он даст ей смерть или решимость. Для чего, она и сама не знает. Она должна сделать хоть что-то... Что-то...

«Тебе нужно дальше».

Кара открывает глаза.