Создатели резонанса⁠⁠

Середина 80-х прошлого века, закат СССР, начало перестройки. Устраиваюсь летом в электроцех местного градообразующего предприятия учеником электрослесаря. Попадаю в бригаду по разборке движков, где есть еще один такой же ученик, как я, его зовут Женькой. Старший мастер представляет нас всей бригаде и нас закрепляют за бригадиром –наставником. Серьезный мужик, пусть невысокого роста, но видно, что пользуется авторитетом. Он нас по –доброму предупреждает, чтобы мы не велись на провокации, не обижались на шутки- народ здесь прямой и за словом в карман не полезет. Сказал, чтобы мы были внимательны и прежде чем приняться за работу, надо удостовериться, что выписан наряд, есть инструмент, и мы должны, в обязательном порядке пройти инструктаж.

Мужики сразу после пятиминутки сели за стол забивать козла. Один, такой шустры и наглый, подозвал нас с Женькой к себе и приказным тоном выпалил, что нам надо постоять на стреме, пока он на наждаке будет точить нож, если кто из начальства пойдет, сразу сигнализировать. Я ему ответил, что никого не знаю, за что получил смачный щелчок по башке с комментарием, что надо мозгами думать, а не, извините ж…й и еще несколько персонифицированных идиоматических выражений, показывающих мою никчёмность. В общем, мы задачу поняли и принялись ее выполнять. Откуда он, мастер Дима, вылез, мне до сих по не понятно, но он возник в аккурат в тот момент, когда Жук (так звали моего обидчика) был в самом раже обработки полотна, искры летели во все стороны. Вперемешку с матом, я случайно услышал фразу по поводу лишения премии и вызова на какое-то собрание для разбирательства. Жук был красным, как рак, да еще из-за спины умудрился грозить нам кулаком.

После обеда мы летали по цеху с Женькой, он хотел нам надрать уши, но не догнал. Погоню прекратил наш наставник, и мы все вместе пошли учиться разбирать движок и вышибать обмотку. К вечеру Жук остыл, руки более не распускал, а лишь ехидно улыбался. На следующий рабочий день мы вновь застали с утра бригаду за забиванием козла, к нам подошел Жук и очень вежливо попросил: «Ребят, помогите, мне сегодня надо на пятиминутке полит. информацию делать, а колокольчик радио еле слышно, надо создать резонанс, чтобы звук стал громче». Мы повелись на показную искренность, забыв о предупреждении бригадира и спросили, что надо делать. Он пояснил, что нужно взять кувалду и долбить по высоковольтной вышке, что стоит рядом с  колокольчиком, и будет резонанс.

Женька схватил кувалду, я пошел за ним. Он принялся со все дури долбить по железу, я стоял рядом и думал, причем тут громкость. Повернувшись в сторону стола, я увидел, что мужики валяются от смеха, и в это момент услышал в первый раз в жизни такую нецензурную брань в наш адрес, которой никогда не слышал. На нас бежал старший мастер, и, выкидывая мат из тирады выражений, было ясно. что такая вышка единственная на заводе, а мы ее ломаем (было другое слово). Честно говоря, от таких слов, мы чуть не наделали в штаны, но трогать он нас не стал. В пятницу, на общем заводском собрании, начальник цеха объявил Жуку устное замечание (премии его не лишили) и в ироничной форме сказал, что если еще раз что-то подобное произойдет, он все будет ремонтировать своим органом (извините) после работы и в выходные. Про нас не было сказано ни слова.

За первый месяц работы на заводе я почти научился отделать приколы от работы, но фантазии у некоторых превосходили возможные ожидания, и мы, все равно, периодически попадались в ловушки. Да, было непросто, такое вот резкое взросление, жизненный опыт, который очень пригодился в дальнейшем. А по итогам нашей с Женькой работы летом в профкоме завода было принято решение нам дать премию в размере оклада. Особо было приятно, что ее вручили на общем собрании школы перед всем коллективом, а родители получили грамоту за хорошее воспитание сына. Да, самое главное, начальник цеха в последний рабочий день вызвал меня к себе и сказал, что если после школы не поступлю в институт, то он с удовольствие меня возьмет к себе и не учеником. Это было самой лучшей благодарностью и оценкой моего труда. Такая вот она была, школа жизни рабочей молодежи, непростая, но со смыслом.