Невеста палача от DeepSeek
Немного позадавал запросов DS и вот, что он выдал.
Книга Палача и Невесты.
Пролог: Две семьи
На отшибе города, за линией позорных столбов, стоял дом палачей. Невысокий, каменный, он словно вжимался в землю, стараясь быть незаметным. Здесь жила семья Эбнера. Его отец, Годрик, был палачом по наследству. Вечерами он молча чинил инструменты — верёвки, топоры, колёса для пыток. Мать, Агнесса, стирала его окровавленные передники, и вода в корыте всегда была розовой. Они были изгоями, «неприкасаемыми». Деньги им платили исправно, но монеты бросали на землю, чтобы не прикоснуться к их рукам.
На другом конце города, у самого леса, стоял дом травницы Альбы, матери Лиры. Дом пах сушёными травами, мёдом и дымком от печи. Альбу уважали и побаивались. Её знания спасали от лихорадки и колик, но шёпотом добавляли: «Она знается с лесными духами». Лира с детства училась читать по жилам на листьях, по пению птиц и шепоту ветра. Она была дитя природы, и эта природная чистота отделяла её от грязных, тесных улиц города почти так же, как клеймо отца отделяло Эбнера.
Глава 1: Урок ненависти и первый урок любви
Эбнеру было семь, когда он впервые осознал свою участь. Дети, с которыми он пытался играть, разбежались, услышав от родителей: «Не водись с ним, он заразу смертную носит». Он пришёл домой в слезах.
—Почему они нас ненавидят? — спросил он отца.
Годрик,не поднимая глаз от точильного камня, где правил лезвие топора, ответил хрипло:
—Потому что мы напоминаем им об их грехах и о конце, который ждёт всех. Они ненавидят вестника, но не свою вину. Запомни, сын: наш удел — одиночество. Другого не дано.
В тот же день у старого колодца он встретил Лиру. Она копала коренья и что-то напевала. Увидев его синяк, она не отшатнулась. Она просто приложила к его щеке холодный мокрый лист.
—Это подорожник. Он боль унимает.
—А от одиночества есть трава? — мрачно спросил Эбнер.
Лира задумалась.
—Нет. Но от одиночества есть друзья.
С этого дня колодец стал их крепостью. Он — угрюмый и сильный, она — светлая и мудрая не по годам. Они были двумя половинками, которых городская жизнь пыталась разломить, но не могла.
Глава 2: Желание и зависть лекаря
В городе был лекарь по имени Амальрик. Молодой, образованный, приехавший из столицы с сундуком книг и непомерным тщеславием. Он считал себя вершиной медицины и с презрением смотрел на «деревенское знахарство» Альбы и Лиры.
Всё изменилось, когда он увидел Лиру на рынке. Её дикая, не тронутая городской жизнью красота поразила его. Он воспылал страстью, смешанной с собственническим инстинктом. Он начал за ней ухаживать — дарил заморские диковинки, говорил витиеватые комплименты. Но Лира вежливо и твёрдо отказывала ему. Её сердце было занято.
Амальрик скоро узнал, кем был её возлюбленный. Узнал и пришёл в ярость. Его, образованного лекаря, предпочли палачу! Отпрыску подонков! Его тщеславие было уязвлено насмерть. Он боялся Эбнера — тот был силён, и гнев палача был страшен. Но страх лишь разжигал ненависть. И тогда в его душе родился ужасный план. Если он не может получить Лиру, то не получит её никто. Особенно этот палач.
Глава 3: Трактирщик Мартин: летописец чужих судеб
Трактир «У Висельного Дерева» был нервным узлом города. Сюда стекались все сплетни, жалобы и тайны. Хозяин, Мартин, бывший солдат, хромал на одну ногу и знал о жизни больше любого священника. Он видел, как росла дружба Эбнера и Лиры. Он тайком подкармливал Эбнера в голодные годы и покупал у Альбы мазь для своей старой раны.
Он видел и как Амальрик плетёт свою сеть. Лекарь часто заходил в трактир, чтобы пропустить кружку вина и в красках описать своё «унижение». «Вообразите, меня, потомственного лекаря, предпочли живодёру! — шипел он. — Это против законов Бога и природы!».
Мартин молча слушал, начиная блестящую стойку. Он чувствовал надвигающуюся беду, но был бессилен её остановить. В его трактире можно было узнать любую новость, но нельзя было изменить ход судьбы.
Глава 4: Яд клеветы
Случай представился сам. Сын богатого купца заболел странной лихорадкой. Амальрик пустил в ход все свои средства — кровопускания, пиявки, сомнительные микстуры. Мальчику становилось хуже. В отчаянии купец привёл Альбу с Лирой. Те за два дня, отварами из бузины, липы и малины, сбили жар. Ребёнок пошёл на поправку.
Триумф травниц стал смертельным приговором для Амальрика. На его глазах рушилась репутация. И тогда он пошёл ва-банк.
Он пришёл к новому священнику, отцу Теобальду, молодому фанатику, жаждавшему доказать свою ревность вере.
—Отец, я, как человек учёный, должен открыть вам страшную правду, — начал он с подобострастием. — Эти женщины, Альба и Лира, не просто знахарки. Их знания — от лукавого. Они шепчут заклинания над травами. Они отвратили дитя от Божьей помощи (то есть от моего лечения) и исцелили его силами тьмы. А почему палач, слуга закона, защищает эту ведьму? Потому что она опутала его душу чарами!
Яд капля за каплой проникал в сознание священника. Амальрик подкрепил свои слова деньгами, «пожертвованными на борьбу с ересью». Машина инквизиции с скрипом тронулась с места.
Глава 5: Испытание верой
Эбнер почувствовал неладное. Шёпот на рынке стал громче. Взгляды, бросаемые в Лиру, превратились из настороженных в злобные. Он хотел пойти к судье, к тому, кому служил верой и правдой, но тот принял его холодно.
—Не вмешивайся не в своё дело, палач. Исполняй приказы. Остальное не твоя забота.
Однажды вечером, придя к их колодцу, Эбнер не нашёл Лиру. На земле валялась её корзина, травы были рассыпаны. В его ушах зазвенела тишина, более страшная, чем любой крик.
Он бросился в город и у позорного столба увидел её. Она стояла с прикованной к шее железной скобой. Её лицо было бледным, но взгляд был ясным. Он встретился с его глазами и тихо покачал головой: «Не надо».
Рядом, на площади, отец Теобальд вещал о происках дьявола, а Амальрик, стоя в толпе, с холодной улыдкой наблюдал за триумфом своей мести.
Глава 6: Суд, пытка, костёр
Суд был коротким. «Свидетели» — подкупленные Амальриком соседи — показывали, что видели, как Лира «превращалась в кошку» и «летала на помеле». Лекарь дал «экспертное» заключение: «Исцеление смертельно больного столь быстро — дело не Божье, а дьявольское».
Приговор был оглашён: «Очищение огнём».
Эбнер стоял на помосте в своей чёрной мантии. Он был орудием правосудия. Он должен был провести допрос. Пытку.
Ему подали плеть. Она была тяжёлой и жилистой в его руке. Он посмотрел на Лиру. Она смотрела на него не со страхом, а с бесконечной жалостью. Она жалела его, потому что знала — то, что он сейчас сделает, убьёт его самого.
Первый удар. Толпа взревела. Эбнер не чувствовал своего тела. Он был автоматом. Удар. Ещё удар. Он бил плетью ту, кого клялся защищать. Он делал это, глядя в лицо Амальрика, который не скрывал торжества. «Я победил, — говорили его глаза. — Я разлучил вас навсегда».
Когда её, окровавленную и полубессознательную, поволокли к костру, Эбнер упал на колени. Но никто не увидел этого — все смотрели на разгорающееся пламя.
Глава 7: Исповедь в «Висельном Дереве»
Он пришёл в трактир Мартина, весь в пепле. Он не плакал. Слёзы просто не могли пробиться через слой отчаяния.
— Не привык я видеть тебя таким, приятель, — начал Мартин, подходя.
—Правосудию я верил, — перебил его Эбнер, и голос его был чужим. — Но теперь в нём нет мне места. Умерла моя подруга детства. Палача невеста.
И он выложил Мартину всю историю. О детстве. О любви. О трусливом лекаре, о фанатике-священнике, о равнодушном судье. О своём ударе плетью.
— Я бил её, Мартин. Я бил её, хотя считал её лучше всех на свете.
Мартин молча слушал. Он был летописцем этой трагедии от начала до конца. Он налил Эбнеру ещё вина, понимая, что ничто не сможет смыть эту боль.
Эпилог: Две пустоты
Эбнер исчез из города той же ночью. Он стал призраком, бродягой, чья тень скользила по дорогам королевства. Его руки, некогда бывшие орудием закона, а потом — орудием его личной трагедии, теперь были бесполезны. Он искал смерти, но смерть обходила его стороной, словно налагая вечное покаяние.
Амальрик недолго торжествовал. Через полгода в городе вспыхнула чума. Без Альбы и Лиры бороться с ней было некому. Лекарь со своими пиявками и кровопусканиями был бессилен. Он умер одним из первых, в страшных муках, проклиная тот день, когда решил погубить невинную девушку.
Трактир Мартина стоял на прежнем месте. Иногда, в тихие вечера, хозяин, глядя на пустой угол, мысленно беседовал с Эбнером. Он был хранителем их истории — истории о палаче и его невесте, которую погубили не костёр и не плеть, а человеческие пороки: тщеславие, трусость и равнодушие. И эта история была страшнее любой сказки о привидениях.