Не давите на детей
Москва. На трамвайной остановке стоит семья: мама и две дочки, старшей лет 14, младшей в районе 7-10 лет. Ну, наверное, я не очень разбираюсь в детях.
Мама-армянка, жгучая красавица, уже не газелечка, но еще и не тумбочка, в самом соку, волосы черные, глаза огненные, платье в кружевах. Туфли на шпилищах, попа персик.
Старшая - подросток-подростком, локти-коленки, платье в кружевах, как у мамы, но сидит плохо, т.к. пока ни попы, ни даже зачатка груди, на ребрах можно играть, как на ксилофоне.
Ну и младшенькая - пока что сплошные глаза. Вот эти большие черные очи с длинными ресницами, еще Лев наш Николаевич описывал, аж захлебывался, какая там светится душа и какие там мысли плавают, отскакивая от черепа.
И тоже платье в кружевах.
Говорят по русски.
Мама и старшая муштруют мелкую, мол, ты этого не говори, и дяде Абраму того не скажи, не ешь, не болтай, держи руки на коленях, тете Гюзель скажи "здравствуйте тетя Гюзель", фанту не пей, у Сарика игрушки не бери, блаблаблабла.
Мелкая стоит и кивает замучено, да, она дяде абраму не скажет, да, она не будет болтать, и есть не будет, и тетю гюзель есть не будет, и фанту не выпьет, и сарика не будет трогать, и так далее и тому подобное.
Трамвай выруливает из-за угла, и тут мелкую от волнения бурно тошнит на край кружевного подола мамы, на свои гольфы и туфли.
Мама теряет дар речи. Мелкая совершенно меланхолично икает и плюется.
Старшая смотрит на трамвай, потом на семью свою, потом на мамино платье, потом так флегматично говорит:
- Мам, приехали, да?
И трамвай аккурат перед ними распахивает двери.