Хрупкий разум человеческий⁠⁠

Утро субботы встретило меня пронзительным звоном дверного звонка. Нежданный гость так сильно желал встречи со мной, что не отпускал кнопку ни на секунду. Продрав глаза, я нетвердой походкой протащился по коридору, и взглянул в дверной глазок.

За дверью, застыв у кнопки звонка в позе Ленина на броневике, находилась моя соседка – божий одуванчик восьмидесяти с лишним лет, дверь напротив. Однако!

Я открыл дверь, и с самым вежливым видом, который мог изобразить в субботние семь утра, с немым вопросом в глазах уставился на соседку. Она неохотно убрала руку от кнопки, возвращая тишину. Вид у соседки был какой-то потрепанный, взлохмаченный и злобный.

- Ты мне телефон сломал! – сходу заявила она.

Тут нужно сделать небольшое отступление. Пару – тройку раз в год соседка просила помочь ей с техникой: то видеомагнитофон отказывался читать кассеты, потому что она вставляла их не той стороной, то чайник не включался, потому что она забывала, где кнопка «вкл», то мобильный телефон вдруг выключался сам собой, потому что кончилась зарядка.

За день до этого соседка как раз приносила мне старенькую «моторолу» с похожей проблемой – случайное нажатие кнопки выключения, о чем тогда я ей в очередной раз и сказал.

Учитывая, что вредить старухе я никак не планировал и в целом помогал ей по доброте душевной, такое спонтанное обвинение меня огорошило.

- Как это – сломал? Почему? – удивился я.

- В руках вертел, кнопки нажимал и сломал! Не включается!

- Так он у Вас не заряжен, видимо. Не в первый раз такая история.

Соседка с ненавистью смотрела на меня снизу вверх. Взгляд у нее был мутный, руки дрожали. Судя по всему, она меня толком даже не слышала.

- Давайте, посмотрю, - я протянул руку к телефону. Соседка, выдохнув что-то вроде «ууухмать» отпрянула от меня, надулась грозной тучей и прошипела:

- Ах, ты дря-аа-нь… Тебя в психушку определить надо!

Я опешил; тут же, не сбавляя оборотов, меня грязно и продолжительно обматерили. Такого от соседки ранее не слышали вообще, и тут уж стало обидно.

Шагнув вперед, я на повышенных тонах начал было фразу «Да с чего вы взяли, что я…», но соседка, неожиданно резво для своих лет, развернулась на месте и скрылась за дверью. Пришлось мне ретироваться.

Почесав в затылке и выпив чаю, минут двадцать спустя я решил все же выяснить, с какого рожна меня записали во вредители. Успокоиться не удавалось. Вопиющая несправедливость и изумляющее хамство соседки нарушало привычную картину мира, и обида клокотала в груди. Это вот так-то меня грязью облили за былую вежливость и помощь?

Наш последующий диалог проходил через дверь.

Соседка на звонок не отреагировала, и даже на стук отозвалась не сразу.

- Чего тебе надо, сука? Сейчас милицию вызову! – донеслось изнутри.

- Вызывайте! – прокричал я в дверь, - заодно расскажите им, как это я Вам телефон сломал, не выходя из дома. Зачем мне вообще понадобилось бы ломать Ваш телефон? На кой черт мне это нужно?

Ответом мне было молчание, и ничего большего от соседки добиться не удалось.

Поверженный, я провел день в смятении.

Вечером моя мать вернулась с дачи и рассказала следующее:

Соседка, в нервном состоянии встретив ее  у двери подъезда, поведала о всех моих грехах, о злодейской поломке телефона и о неких угрозах, которые я якобы направлял в соседкин адрес. В дальнейшем выяснилось, что у соседки ко мне целый букет претензий, главная из которых – жуткое мое неуважение к ее персоне. Оказалось, что и смотрю-то я на нее с презрением, и говорю-то сквозь зубы, а она, между прочим, заслуженный работник культуры!

С удивлением мать узнала о моих пристрастиях к громкой игре на музыкальных инструментах (сроду в руки не брал), и на этом моменте для нее все стало проясняться. Когда же соседка, в исступлении переходя на истеричный тон, заявила:

«Он никто! Он меня уважать должен! Я сорок лет отпахала, а он - говно!», моя мать свернула дискуссию, и удалилась, оставив соседку в слезах.

В общем и целом, матери вся эта история показалась забавной и грустной одновременно. Соседка, конечно же, самым банальным образом сбрендила, и еще много дней спустя слезливо жаловалась на меня и на других соседей-злодеев посторонним и совершенно незнакомым людям. Затем она начала разгуливать по улице в нижнем белье, распугивая прохожих, и была помещена родственницей под домашний арест. Больше я о ней ничего не слышал.

Уже много лет прошло, но я до сих пор легко могу вспомнить искаженное ненавистью лицо и дрожащую согбенную фигуру. Тогда я впервые в жизни встретил лицом к лицу душевнобольного человека. Милейшая пожилая женщина с тихим голосом и скромным нравом в одночасье превратилась в агрессивное истеричное чудовище.

Мне было пятнадцать.

Теперь я вроде как понимающий, рассудительный человек, и встречая на жизненном пути неадекватных людей, я как правило, отношусь к ситуации сдержанно.

Одну лишь только ее в глубине души я так и не простил.