Идеальный герой (глава 2)⁠⁠

ПРОДОЛЖЕНИЕ романа "Идеальный герой". Ссылка на первую главу:  Идеальный герой (глава 1)

Ага, труп – в метре от меня… Со стрелой над правым ухом. Она так глубоко вошла, что едва оттуда торчала.

Другая стрела – будто одной не хватило! – вонзилась в выпиравшее над ремнём пузо.

Я дважды моргнул, но труп не исчез. Мало того – я обнаружил, что испачкался кровью. Точнее, она натекла под меня.

Я совсем не испугался, словно глотнул успокоительного – и не пару таблеток, а упаковку.

- Эй!.. – крикнул я (оказалось, у меня осип голос). – Эй, тут кто-нибудь есть?

Но ответом была тишина. Как в морге.

Вообще-то я должен был истерить: я не знал, где нахожусь и как здесь очутился, – и потом, мне показалось, или я маленько помер?.. Тут не то что заистеришь, а ещё и усомнишься в своём рассудке.

Но я в нём не усомнился, а моё состояние укладывалось в одну фразу: «ледяной пофигизм». Даже за шутерами нервничают сильнее. А тот факт, что я смог это осознать, говорил о пугающей ясности мыслей.

Ага, о пугающей… Но испуг почему-то меня миновал, словно спугнул сам себя.

Сдвинувшись, чтобы не задеть мёртвого, я поднялся.

Первым делом ощупал свой правый бок – и даже не удивился, что там нет ран. Да и все прочие травмы исчезли. И вообще, я чувствовал себя так, словно эта суббота ничем особым не отличалась.

Стряхнув с себя пепел и клочья одежды (почему на мне пепел? тут ведь нет следов огня), я покосился на труп.

Лысый мужик, очень странно одетый – как в историческом кино. Но не в том, где бьются рыцари, а в ковбойском – вроде нетленок Серджо Леоне. Пусть я в моде и не спец, но думаю, что сюртуки, жилеты и рубашки с воротником-стойкой носились в то время, когда герой Иствуда надирал плохишам зад.

Взор мой вновь упал на стрелы, торчавшие из мертвяка. Странно как-то получалось: арбалетные болты, – а одежда как в вестернах… Хотя то, что я мог спокойно об этом думать, было куда страннее.

Я огляделся.

Вокруг был большой холл: фрески, колонны, роскошная люстра. Между арками в стенах горят светильники. По ступеням с ковром можно попасть на галерею (она тянется вдоль холла), а ряд окон – тоже арочных – выходит на стриженную лужайку.

Новая странность вдруг бросилась мне в глаза: моя левая рука отличалась от правой. От локтя тянулся бугристый нарост, покрытый узловатой кожей. Доходил он едва ли не до запястья.

Коснувшись нароста, я понял, что это часть руки. А на ощупь он смахивал на канат.

Пройдя вдоль колонн, я поискал взглядом дверь. Их обнаружилось четыре, но выбирать я не стал – шагнул в ту, что была ближе. И попал в коридор – увы, не пустой…

Я склонился над женщиной, распластавшейся на ковре. На ней была одежда горничной: тёмное платье, белый фартук. А чепец намок от крови и белизну растерял… Как он только удержался на пробитой голове?..

Я разогнулся над мёртвым телом – вторым за минуту, а за час – уже третьим… считая мой труп в операционной.

Но даже сейчас во мне не было страха. Мало того – я вдруг прыснул.

Сюрреализм какой-то… Сюрный сюр, как сказала бы Даша.

Справа от горничной стояла тележка, а на ней, под чашками с блюдцами, была скатерть. Сервиз я убрал на пол, а скатерть обмотал вокруг талии. Всё-таки лучше, чем ничего.

Затем я пошёл дальше. Мои мысли были чёткими и простыми: надо найти одежду и осмотреть дом, – а зачем его осматривать, я не знал… просто надо. Вопрос, кто эту цель поставил, важности не имел. Думаю, так рассуждали бы роботы, будь у них человеческие мозги.

Хотя я был уверен, что живых в доме нет (видимо, слуг и хозяев убили, но убийцы уже ушли), я всё-таки шагал тихо – благо без обуви это легко. Достигнув угла коридора, свернул.

И угодил в ад.

Мёртвые лежали на каждом шагу: третий… пятый… двенадцатый… В основном это были мужчины в костюмах (причём старомодных, как у лысого в холле), но попадались и женщины. Одна так и вовсе была старухой.

Лишь жутковатая апатия, взявшаяся невесть откуда, не дала мне оцепенеть.

А комнаты были разорены: резная мебель перевёрнута, картины сняты со стен, драпировки местами содраны. На громоздком секретере (вроде так зовётся стол с множеством ящичков) кто-то откинул столешницу, а ячейки выдвинул; лежавшие там бумаги были раскиданы по ковру. В другой комнате разбили фарфоровую посуду, опустошив шкаф: видимо, её смели с полок. В третьей вспороли овальные спинки набивных стульев.

Хаос и смерть… Торжество зла, которое меня почему-то не ужасало.

Но лишь до тех пор, пока я не вошёл в спальню.

Она была как во дворце: кровать с балдахином, кресла, ширмы, зеркала… Круглый столик с резной ножкой, стилизованной под лапу. Антикварный комод со склянками и бутылочками – вероятно, косметикой.

Но роскошь убранства портил разгром, – да и убитых здесь тоже хватало.

Первое тело, судя по ливрее, принадлежало слуге. Торчавшие из груди стрелы – два железных болта – наводили на мысль, что его убили из арбалета (у лука, если верить фильмам, стрелы тоньше и длиннее). К слову, схожие болты были и в других телах. А дырок от пуль я не заметил ни у кого.

Оторвав взгляд от стрел, я вновь бегло огляделся. Здесь было ещё три трупа, причём один – детский.

Очень хотелось уйти, но я медлил; мне вдруг стало казаться, что я что-то искал… Но что именно?..

Пройдя мимо комода, я присел над мёртвым ребёнком.

Девочка… совсем маленькая.

Розовое платьице с рукавами-фонариками. Из-под юбки торчат нарядные панталончики. В волосах – светлая лента.

А лицо…

Нет, этого не может быть…

- Женька?..

Я почему-то сказал это вслух – сиплым и будто не своим голосом.

Личико девочки – такое родное – стало расплываться перед глазами.

Рядом лежало второе тело: женщина в пышном голубом платье. Впрочем, уже не в голубом…

Хотя я сидел на корточках, меня зашатало.

- Мама?..

Рука женщины (я робко её коснулся) была холодной. Болт вошёл в её шею, пробив артерию. На платье высыхала кровь, глаза дико пялились в потолок.

Мою безмятежность как ветром сдуло.

Это – сон… Глупый, но реалистичный кошмар…

Однако я знал: снами тут и не пахнет.

Я не заметил, как встал. В голове помутилось. На секунду, – а может, на пару минут – я словно выпал из реальности.

Ноги сами подвели меня к последнему телу.

Мужчина лежал под разбитым окном. Видно, снаружи что-то взорвалось (в гравийной дорожке была воронка), и лопнувшие стёкла лишили мужчину глаз. Наверное, он был ещё жив, когда другие нападавшие вбежали из коридора, чтобы довершить начатое. Или они влезли в окно.

Я глядел на отца – точнее, на его копию; даже страшные увечья не помешали его узнать. Разве что папа не носил бакенбарды…

И тут я всё понял.

Словно в зыбком полусне я подошёл к зеркалу.

Там был не я, а мой двойник: таких длинных волос (почти до плеч) у меня никогда не было, не говоря уж о наросте на левой руке. Но в остальном нас никто бы не отличил.

Я сел на пол, потому что не мог стоять.

Это какой-то другой мир, а в нём жил другой «я» – точнее, другие «мы»: другая мама, другой папа, другая Женька. И этих других «нас» убили… вероятно, в тот же час, когда в моём мире убили меня.

А затем некая сила совершила рокировку, исцелив плоть моего двойника и вложив в неё мою душу. Та же сила «усыпила» мои чувства, едва я очнулся – отсюда и жуткое спокойствие. Без него я мог спятить ещё до спальни.

- А уж в ней и подавно, - сказали сзади.

Вскрикнув, я вскочил с пола. Хотел развернуться, но врезался ногой в стул.

- Ты бы под ноги смотрел… - добавили тем же голосом. – Если снова помрёшь, то уже насовсем. Ой, у тебя полотенце сползло…

С неуклюжестью, достойной пьяного акробата, я всё-таки развернулся, – но в комнате не было ни души… по крайней мере, живой.

Я чуть снова не сел на пол.

Собеседник-невидимка меня ободрил:

- Не бойся, с тобой говорит не мертвец, - тут он вроде усмехнулся. – Хотя чего тебе бояться – ты и сам был на том свете. Кстати, как тебе там понравилось? Или ни черта не помнишь?

Я всё-таки сел.

Невидимка продолжал:

- Может, познакомимся? Я – Зунго, один из джайлу. В твоём мире нас бы назвали демонами. Хожу сквозь стены, читаю мысли – ну и всякое такое. Недавно вот сделал тебя циником, спокойно разглядывавшим трупы. Но мои чары ослабли, так что не упади в обморок.

Долгая пауза.

Я сидел на ковре – голый, беспомощный, вспотевший от страха – и гадал, не сошёл ли я часом с ума.

- Не сошёл, - сообщил невидимка. – И заметь, моими стараниями.

Опять пауза.

Я молчал.

- Может, что-нибудь ответишь? Имя, что ли, назови…

- Миша… - тихо сказал я.

- Как-то очень уж банально, - изрёк невидимка. – Хотя какая теперь разница? С сегодняшнего дня тебя будут звать «Лиахим». Это имя твоего двойника.

Вопреки оцепенению в моих мыслях мелькнуло: «Лиахим… а ведь созвучно с Михаилом».

И следом до меня дошло: «Лиахим – это Михаил наоборот».

Я сделал пару дыхательных упражнений, помогавших на первенствах сладить с нервами. Мне отчасти полегчало, но я многое отдал бы за «пофигизм», с которым бродил по дому. И плевать, что дарован он был этим… Зунго.

Хотя что мне отдавать – у меня ничего нет… Даже одежды.

Подобрав скатерть, я быстро прикрылся. На ум вдруг пришёл идиотский вопрос.

Из пустоты донёсся смех:

- Мальчик я или девочка? На сей счёт не волнуйся – джайлу бесполые. И вообще, не меряй меня человеческим аршином: поверь, это глупо. К твоему сведению, я даже звуков не издаю. Но мой способ общения ты воспринимаешь как речь.

Я по-прежнему молчал, силясь осмыслить происходящее.

Невидимка, он же Зунго (и загадочный джайлу, что бы это ни значило), с иронией посоветовал:

- Ой, да брось напрягаться! Можно подумать, ты не слышал о переселении душ: типа умер в одном теле, воскрес в другом.

- Слышал, конечно… - признал я.

- И о других мирах слышал, - дополнил Зунго. – Играл в игры, смотрел фильмы, книжки читал?.. – почему-то в слове «книжки» звучал сарказм. – Хотя какие это книжки – бред самиздатовских графоманов…

- Ну, читал… - бормотнул я.

- И даже в них верил – в другие миры, - подытожил Зунго. – Разве нет?

Я неохотно проронил:

- Верил… наверное.

- Ну и чему ты удивляешься? – заключил всезнайка-джайлу. – «Во что веришь, то и есть» – слышал такое?

Почему-то я смутился. Если уж честно, то я и в инопланетян верил и много во что ещё. И дело тут вовсе не в том, что я юн – просто я убеждён, что мир слишком сложен. А мы (то есть люди) пока слишком просты. Для нас земной шар – как для гусеницы капуста: та прозябает в кочане и не ведает о том, что творится вокруг… и что кочан, который она считает своим, может сорвать человеческая рука.

Но однажды гусеница становится бабочкой и летает уже по всему огороду, – а человечество пока в «бабочку» не превратилось. И мы видим лишь капусту, по которой упорно ползаем.

Поразмыслив над этим, я наконец встал – хотя двигаться не хотелось. Но я знал, что это нервы и с ними надо совладать. Не вечно же сидеть на полу…

- Вот это правильно, - одобрил джайлу. – Если честно, я боялся, что ты всё-таки свихнёшься.

- Может, я уже свихнулся? – мрачно заметил я. – Мне ж в том дворе отбили всё, включая голову… Так где гарантия, что я не валяюсь сейчас под капельницей?

- В Караганде, - сказал Зунго. – Думаешь, у тебя глюки? Сам ведь знаешь, что нет.

Вместо ответа я оправил скатерть. Джайлу был прав: всё это взаправду. Ни под какой капельницей я не валяюсь, а глючит меня не сильнее, чем психически здорового трезвенника.

В окно подул ветер, и я поёжился.

Нет, пора найти одежду…

- Да, давно уже пора, - согласился Зунго. – Выйди из спальни, и я скажу, куда идти.

Но вместо того, чтобы направиться к выходу, я в который уже раз окинул взглядом тела.

К горлу подкатил ком.

«Это не твоя семья, - подумалось мне. – Женька жива, мама с папой – тоже. Возможно, они уже тебя оплакивают, но они – живы. Выметайся отсюда, или и правда спятишь».

Эта мысль пришлась очень кстати. Чёрствость иногда спасает.

Сорвав с окон шторы, я накрыл всех убитых, предварительно закрыв им глаза – тем, у кого они остались.

А после вышел в коридор.

Следуя инструкциям джайлу, я нашёл комнату, где, как он мне сказал, жил мой двойник.

Удивительно, но к его голосу я уже стал привыкать.

По дороге он кое-что объяснил:

- Как ты уже понял, есть много миров – мириады, уж прости за банальность. Среди них есть похожие и не очень. Я не буду приводить все классификации – это бессмысленно и скучно, – но о двух расскажу… тут налево.

Свернув, я попал в проход со статуями хмурых старцев (видно, здешними правителями). Велев идти до конца, Зунго продолжил:

- Чтобы до тебя быстрей дошло, мы назовём эти миры магическими и немагическими. В магических есть магия или некие практики, которые к ней можно причислить; в немагических её нет… а здесь направо.

Я снова свернул.

- В некоторых мирах, - продолжал Зунго, - есть двойники: это вроде как ты сам, только из иной реальности. Обычно миры, где они живут, относятся к одному типу: то есть в теории твой двойник должен был жить в немагическом мире, похожем на твой. Но из каждого правила есть исключения.

Я прошёл через оранжерею, едва глядя на цветы. Джайлу продолжал говорить:

- Так уж случилось, что вы с двойником родились в очень разных мирах: ты – на Земле, а он – на Клеане… это то место, где ты находишься. Здесь бок о бок с людьми живут джайлу.

- То есть демоны? – вставил я.

- Лучше сказать «могущественные сверхъестественные существа», - учительским тоном изрёк Зунго. – Мы в этом мире живём рядом с вами, но на ином плане бытия.

- Ты же сказал «бок о бок»…

- Не цепляйся к словам.

Осмелев, я спросил:

- Значит, эти… существа зачем-то решили меня воскресить?

- Не тебя, а Лиахима. Но прежде, чем мы смогли это сделать, его душа ушла в Вечность: Лиахим ведь умер быстро, от магического огня. Однако в тот же самый час в другом мире умирал ты. Извини за прямоту, но ты подвернулся нам под руку… кстати, мы уже пришли.

Не успев возмутиться (в каком смысле – под руку подвернулся?), я замер перед новым помещением. Его, конечно, разгромили, но раньше тут явно царил уют.

Стулья, шкаф с книгами, кровать – раза в два больше моей. Рассыпанные по ковру шахматы вперемешку с карандашами и осколками фарфоровой карандашницы. В углу – чугунные гантели, которые у нас в секции назвали бы раритетом: там вместо литых гантелей используют современные, со сменным весом. А между стенами – хотя комната не узкая, метра четыре в ширину – закреплён турник.

Я глянул на свой пресс и руки. Вывод был очевиден: гантелями и турником пользовались регулярно. Значит, двойник мой тоже спортсмен. То есть, был спортсменом…

А ещё тут были глобус, подзорная труба и настольный телескоп на подставке (но сейчас он не на столе стоял, а валялся на полу). Труба с телескопом поблёскивали латунью; любой реквизитор, занятый на съёмках исторического фильма, положил бы на них глаз.

- Одежда в крайнем отделении шкафа, - сказал Зунго.

- В правом или в левом? – уточнил я.

- В правом. Размеры, как ты понимаешь, у вас одинаковые.

От этих слов мне почему-то стало не по себе.

Я открыл нужную дверцу. Костюмы, галстуки, рубашки – примерно такие, какими их шили в девятнадцатом веке. В «Шерлоке Холмсе» (мы с Дашей пару дней назад смотрели фильм Гая Ричи) щеголяли как раз в таких.

Моя рука потянулась к тёмно-коричневому костюму, но Зунго подсказал:

- Бери лучше бежевый, он движений не стесняет… Ага, вот этот. А внизу – ящик с бельём.

Используя скатерть, я наспех стёр кровь, которой испачкался в холле. Затем оделся. Всё было удобным, сшитым будто по мне.

- У семьи Лиахима был личный портной, - поведал Зунго. – Снимал с него мерки всего месяц назад.

Когда я закончил завязывать галстук, он велел идти к выходу.

Особняк был огромным – я пока и одной трети не осмотрел. В коридорах попадались убитые, но я на сей раз обходил их стороной. Интересно, а полиция в этом мире есть? Если да, почему она сюда не нагрянет? Или мы сейчас не в городе, а где-то в глуши?

- В городе, - сказал Зунго. – И полиция тут есть… точнее, ландэрны: так в этом мире зовут полицейских. Но они не приедут.

- Почему? – удивился я.

- Всех, кто находился в доме, убили в соответствии с Кодексом.

- С Кодексом?.. – переспросил я. – С каким ещё Кодексом – здесь же всех просто перерезали…

- Посторонних жертв не было – значит, Кодекс межклановой войны соблюдён. А слуги с охраной подписали Кровный контракт.

У меня голова пошла кругом: Кодекс, ландэрны, межклановая война… Да где же я, чёрт побери, оказался?!

Зунго вывел меня в холл, а оттуда – на крыльцо. Впереди была лужайка, обрамлённая самшитом. Через каждые шесть метров (или около того) белели статуи: создания неопределённого пола, с мрачными лицами, сложившие за спиной крылья – эдакие хмурые ангелы… правда, ангелами они мне не показались. Дальше был парк с фонтанами и беседкой. А вся эта красота отделялась от дома подъездной дорожкой, где ждал конный экипаж.

Впрочем, вру: уже не ждал…

Лошади лежали мёртвые, а карета перевернулась. Из-под кареты торчала рука… точнее, её обрубок.

Я вновь отвернулся, но всё же заметил, что лошадям перегрызли шеи. Это каких же размеров зверюга могла такое сотворить?!

- Гарвы, - сообщил Зунго. – Они как волки, только больше. Думаю, ими управлял ментарник.

Я хотел было спросить, что ещё за ментарник, но раздумал: мысли и без того путались…

Медленно сойдя с крыльца, я обернулся на дом.

Фасад был исполнен в готическом стиле, если я хоть что-то смыслю в архитектуре (башни и шпили, глядящие ввысь – это ведь готика? И окна в виде больших арок. И какая-то строгость наряду с утончённостью, будто оба этажа – а их было два – предназначались монаршим особам).

- Не монаршим, - бросил джайлу. В моих мыслях он хозяйничал как у себя дома. – Владелец поместья, Николо Дарвэлло, был лордом светлого клана. Это, конечно, птица важная, но не царь и не король.

- Николо Дарвэлло? – повторил я. – А он…

- Отец твоего двойника. Тот, кого ты видел в спальне.

«Дарвэлло… Николо…» - повторил я про себя.

Моего папу зовут Николай – разница всего в паре букв. А фамилия у нас – Алавердовы. Не анаграмма, но похоже; надо бы записать и сравнить…

Стоп: а на каком языке записать?.. И на каком языке я говорю с джайлу?

Да ведь я даже думаю не на русском!

Мне захотелось себя обругать. Очень уж медленно до меня всё доходит…

- Иди вдоль лужайки, - велел Зунго, - потом поверни и шагай через парк. Так ты выйдешь к дороге.

- А там сяду в такси и махну в Хогвартс? – съязвил я. – Или где-нибудь в парке встречу мудрого эльфа?

Я дерзил потому, что он ничего мне не объяснял.

- Мудрых эльфов не бывает, - ответил джайлу. – Эльфов вообще нет… Но есть светлые и тёмные кланы. И боюсь, ты скоро познакомишься со вторыми.

Решив больше не умничать, я пошёл через парк и вскоре увидел дома.

Оказалось, я был на возвышенности, откуда открылся роскошный вид: крыши простирались до горизонта! Их покрывала черепица с пробившейся местами травой. В глаза бросились мосты и речные каналы (от их блеска я зажмурился), узкие улочки (чистые, выложенные серым камнем) и петлявшие по ним экипажи (цокот подков слышался даже здесь); город будто сошёл со скриншота игры… А ведь в ста метрах отсюда лежали трупы! Что же это за мир такой?.. Сзади – жестокость, впереди – красота… И друг другу они словно бы не мешали.

- Такой вот мир… - сказал Зунго.

И загадочно добавил:

- Будь он иным, тебя бы здесь не было.

Со всхолмья спускалась лестница, и через считанные минуты я уже был внизу.

Улица тут была двухъярусной, с большим арочным мостом; под ним проложили второй тротуар. Выглядело это красиво, но я сразу просёк, что архитекторы старались не для того: здесь экономили пространство (даже на склоне, где я только что шёл, ютились домики!). А небоскрёбов, способных сберечь квадратные метры, я не заметил – да и простых высоток тоже.

- Их тут не умеют строить, - пояснил Зунго. – Не научились ещё.

Он велел мне свернуть и идти вдоль домов, будто хвалившихся палисадниками. Да и вся улица точно с открытки сошла: «завитушки» на лавках, винтажные фонари, узоры на ограждениях. Одежда прохожих была старомодной: все мужчины – в сюртуках, женщины – в кружевных платьях. В общем, сплошная архаика.

Однако то место, куда я пришёл, в эту картину не вписывалось.

Нет, оно было красивым – если в принципе бывают красивыми здания, где всего один этаж, а с боков торчат пристройки, стилизованные под башни. Но в нём ощущалась какая-то мрачность, словно у здания была своя аура.

- Что это? – проронил я.

- Таверна «Слепой джинн», - тон Зунго вдруг стал угрюмым. – Принадлежит Клайфорду Стэнгорро. А Стэнгорро – враг Дарвэлло. Это его головорезы расправились с семьёй Лиахима.

У меня по спине пробежал озноб.

- Стоп… ты что, привёл меня туда, где тусуются убийцы моего двойника? Но зачем?!

Джайлу не отвечал, зато несколько прохожих на меня покосились. По их мнению, я болтал сам с собой.

Уйдя на тротуар, я юркнул в проулок напротив таверны.

- Зунго, зачем ты это сделал? Зачем, дьявол тебя дери?!

- Сейчас мы расстанемся, - он проигнорировал мой вопрос. – Думаю, больше ты меня не услышишь… а если услышишь, то не скоро.

- Не скоро?.. – испугался я. – А что же мне делать?

- Придёт время – поймёшь… Просто старайся быть собой. Если сумеешь, уже хорошо. Поверь, это получается не у всех.

- Да какого…

- И ещё: из-за твоих действий будут гибнуть люди. Так вот, помни, что это – не самое страшное. Страшнее, если они перестанут быть людьми.

Зунго умолк, и я ощутил, как что-то неуловимо изменилось.

Потом понял: он исчез. В этом мире я теперь был один.

А едва я успел это осознать, как на меня накинулись с кулаками.

Слова автора: С другими авторскими произведениями (и с этим тоже) можно ознакомиться здесь:

https://author.today/u/potemkin