Голубая луна⁠⁠

Голубая луна всему виной, все в округе говорили
Этой странной любви, этой странной любви так ему и не простили

©Моисеев Б. М.

Саша С. ожил на полу своей комнатушки: весь голый, в холодном поту и кровавом гусином пере. И так каждое утро после Голуболуния.

Дело в том, что Саша — пидовульф, редкий представитель волчьего ЛГБТ-прайда, или «Сильвестрис Ликантропидурус», как их называют в научной среде.

В фольклоре же таких никак не называют — их просто стараются не упоминать. Поэтому о пидовульфах никто и не слышал. Сказания и поверья сочиняют только о традиционных оборотнях, если не брать в расчёт пары исключений: песню Б. Моисеева (первого открытого пидовульфа) и сказку про одного волка, который, как и Саша С., любил приодеться в женское, но женщин пожилых… Что было дико даже для Саши. К тому же эндорфины к маленьким девочкам в красном у него не лежали. Как максимум — Саша таскал пернатую живность у соседей и подглядывал в окно за одним мужиком во время вечерней дрочки, как минимум — расхаживал под луной в короткой юбчонке и сетчатых колготках на волосатые лапы.

На людях же Саша старался себя не показывать — сдерживал женскую сущность в ненавистной им мужской шкуре. Но к 18-ти годам сущность начала вырываться сама.

Начиналось с лёгкого покалывания в животе и переходило в инфернальный подкожный зуд. Так с изнанки прорастал жёсткий собачий ворс. Должно быть, что-то подобное испытывали пленные китайцы над быстропрорастающими ростками бамбука. Затем Сашу буквально выворачивало наизнанку: правая рука становилась левой, левая — правой, хвост вылезал из головы, а голова… ну вы поняли. Настроение такое, что не только волком взвоешь, но и на стену полезешь — отсюда эти образы в кино, где оборотень в момент превращения вскарабкивается по стене спиной назад.

Когда это случилось впервые, Саша подумал, что стал волком навсегда.

Но, заглянув под хвост, сразу понял, что, во-первых — не волком, а волчицей. Почти в два раза больше обычной, но точно волчицей (со всеми вытекающими половыми признаками).

А во-вторых — не навсегда, а на каждую «Голубую луну», которая, кстати, никакого отношения ни к голубому, ни к цвету в целом не имеет. «Голубой луной» астрономы называют второе полнолуние за месяц — только и всего.

Проклятие передалось Саше по рождению. Но, как можно было подумать, родился он не в какую-нибудь кровавую новолунию, а довольно солнечным днём, был законнорожден и даже не седьмым ребёнком в семье.

Так что превращение для него стало внезапностью. Волки его не кусали — думал Саша. «Других вервольфов в роду не было, по крайней мере, по материнской линии». А отцовскую он не знал, как, собственно, и самого отца.

Как и большинство российских детей своих лет рос Саша без отца. Воспитывался матерью с бабкой. Поэтому и перенял в большей степени бабьи черты. К примеру, в детстве, когда женщины расходились по делам, Сашка напомаживался самой багровой губнушкой из маминой косметички, выщипывал брови и душился французским одеколоном. А когда мамка учуивала обильно растертый парфюм (на себе не пахнет), ставила в угол коленями на сушёный горошек, который, точно пушечные мини-ядрышки, степенно впивался в мясо.

Всё объяснила история знакомства родителей, которую, не придавая ей особого значения, рассказала мать. Если коротко:

засиделась как-то до ночей у подруги. А домой одна дорога — через старое кладбище. Иду, значит, могилки считаю и вдруг вижу: выпрыгивает из-за оградки волчара с покойничьей головой в зубах. Я сразу в обморок. Как очухалась, мужик какой-то навис. Весь в земле, лохматый и псиной воняет. Говорит, мол, «Волка от вас спугнул, миледи. Разрешите откланяться?» — Так и говорит, вычёсывая ступнёй вшей — Добрая, в общем, привела «псину» домой, отмыла, накормила, приодела в чистое, хуё моё. Через год забеременéла. Так эта псина тут же слиняла.

«Но если тут был волком, то почему я волчица?» — рассуждал Саша. — «Наверное, пол волка определяет гендер оборотня… А может и наоборот, пёс знает». Никто пока научных изысканий в этой области не проводил. Но что случилось, то случилось.

И как только Саша ни пробовал избавиться от проклятия — всё бестолку. Какие бы методы каких народных поверий ни пробовал — ничего не помогало. От церковных просфорок только тошнило. Неподвижно простоять сто лет на коленях — «Спасибо, в детстве настоялся». Съесть плод первенца из чрева матери — «Ну что я, монстр какой?!»

Даже к местной бабке-гадалке обращался. Но та тоже мало чем помогла. Точнее даже сказать, ничем. Вытащила из колоды несколько арканов, многозначительно задумалась, вытащила ещё несколько, к каждой добавила по одной, закатила глаза и предсказала:

Лишь жертва истинной любви заклятие то поможет снять, 
Но осторожность в пору сохранять —
Хоть раз вкусивши плоти человечьей, 
Волком позорным ты останешься навечно.

На этой ноте прорицательница взяла 20 тысяч за сеанс — и будь здоров.

Но проблема в том, что отношения для Саши были вторым проклятием. И заключалось оно в том, что их у него никогда не было. Так только, пару опытов с одноклассником в школьном туалете (но то не в счёт).

Знаете, как тяжело найти друга жизни в провинциальном городе? А как в этом поиске легко нарваться на неприятности от «отсталой молодёжи» традиционных взглядов? Среди волколаков желающих совокупиться тоже было немного. Все, что были, разбегались, когда Саша, обернувшись волчицей, бежал в лес, забирался на самый высокий пригорок и вызывающе выл куда-то в «Голубую луну». От его зова даже мертвецы в «Подлунном царстве» по своим кратерам разбегались.

Тогда Саша срывал с себя «дурацкое» платье, небрежно стирал с брылек  горькую помаду, ставил «Даркнесс» Ланы Дель Рей на всю и свой портрет на стену «ВК»:

⠄⠄⢠⢿⠢⢠

⠄⠄⠸⣿⠄⠄⠄⠄⠄:⢢⡄⠑⢄⣀

⠄⠄⠄⢻⣆⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠹⣦⠄⣀⣀⡀⠈⢵⣦⣄

⠄⠄⠄⠆⡼⣿⣇⠄⠄⠄⠄⠄⠘⣿⣀⠄⠄⠄⠄⣀⣬⠻⣿⣦⣄

⠄⠄⠄⠄⠑⠢⣄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⡆⠄⢻⠙⢿⣷⡀⠁⠈⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡀

⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠱⡐⡀⠄⠄⣰⣧⠄⠈⠆⠄⠹⣷⡀⠄⠠⡺⣭⣭⣭⡭⠽⣛⠿⠛⠄

⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⢀⣧⢡⠄⢰⣿⣿⡄⠄⡀⢹⣦⠈⠇⠄⠸⣶⠒⠛⠻⣿⣯⡁

⠄⣤⣤⣤⣤⣤⣽⣿⣿⡟⠁⠄⠄⢸⠄⠄⠄⠠⠄⠋⢀⠄⠸⠋⠄

⠄⠄⠉⠛⠿⠿⠿⠛⠋⠄⠄⠄⢠⣼⠄⠄⢀⣷⠄⢀⣼⠄⠄⠄⠄⠑⢮⠻⣷⡀⠄

⠄⠐⠶⣶⣾⣟⣛⣂⣠⠤⢀⣰⣿⡇⠄⣠⣾⣯⣶⡿⠋⡀⠘⣦⡀⠄⢸⣷⡜⣧⠄⠄⣿⣿⣷⡤

⠄⠄⠄⢠⣴⣾⠟⠋⣀⣴⠿⣿⠏⢀⢾⣿⣿⣿⣟⣵⡟⠄⠄⣿⣧⠄⣸⣿⣿⣿⠄⢀⣿⣿⣿⡿⠁

⠄⠄⢀⡾⠕⢻⣿⡿⠄⢀⣴⠏⠄⣾⣿⣿⣿⣿⣿⣿⠄⣾⣿⣿⣿⠟⢋⠉⠄⠄⠄⢶⣦⣝⡿⠿⣄⣀⡀

⠄⠄⠈⠄⠄⣼⡟⢁⣴⣿⠏⠄⢸⡿⢹⣿⣿⣿⣿⣿⣷⣿⣿⣿⣧⣴⣧⣦⣤⣾⣷⣌⠛⠛⠛⠓⠦⡀

⠄⠄⠄⠄⠄⠋⠴⠛⠋⠁⠄⠄⡿⠄⢸⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡿⣿⣷⣦⣤⣀

⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠄⠁⠄⠄⢻⣿⠁⠙⠻⣿⡙⢿⣿⣿⣿⣿⣿⢿⣿⡇⠄⣬⣍⡉⠉

Он бы ещё и заплакал, но волки, как известно, не плачут — физиология не позволяет.

Последней надеждой было приложение для знакомств. Саша загрузил аппликейшн, выставил нужные параметры в поиске и заполнил стандартную анкету:

А на аву, из соображений безопасности, поставил фото со спины. Выложил объявление и лёг спать, не особо питая надежды на успех.

Но, о чудо! С утра уже висело пропущенное «Привет, красавчик. Познакомимся? 😘». Отправитель без аватарки… подозрительно. Ставки было две: либо тоже ссыт, либо на другом конце сидят гнилые разводилы, которые просто хотят поглумиться над очередным «петушком», клюнувшем на пёстрое описание в анкете. Но перспектива до конца жизни остаться волчицей-одиночкой без принца пугала. И Саша пошёл в олл-ин.

Дальше идёт интимная переписка, которую мы из соображений приличия опустим.

В общем, «сообщение» за «сообщение», договорились вечером о встрече. Местом выбрали полузаброшенный скверик. Саша должен был узнать парня по малиновой рубашке.

На свидание пробирался аккуратно, где через кусты, где за деревьями. Добравшись, осмотрелся из засады: действительно, у фонтанчика стоял парень, как раз в подходящей рубашке и так же опасливо оглядывался по сторонам. Высокий, статный, шатенистый, нос картошкой картошкой, но не кубанкой, а такой, аккуратной, типа бэби. «Красивый» — подумал Саша. «Рядом никого… вроде». И он рискнул подойти.

— Иван? ))
— И вам доброго вечера, Александр ))) — съёрничал Ваня.

Парни взаимно улыбнулись, разговорились, прогулялись, взяли по вафле с капучем в «Шоколаднице». Саша сразу почувствовал обоюдное влечение и пригласил нового друга к себе. Там у Саши всё и случилось впервые. «Фол ин лав» с первого взгляда, можно сказать. Завязались отношения. Правда, было одно НО: ванин отец — казачий атаман в девятом поколении и двое старших братьев его тоже казаки и, вообще, род у него весь казачий.

Если кто не знает, так, для справки: священной миссией казаков изначально было искоренение оборотней. Екатерина поэтому и переселила Донцов на Кубань, что уж больно много нечисти в этих местах развелось. Говорят, сам Захарий Чепега их больше тысячи порубал, но это уже врут, наверное. Ещё тогда казаки большинство оборотней истребили, а те, что выжили по недоглядке, ушли в глубокое подполье, точнее сказать, подлесье.

Пропал у казаков главный промысел, а с ним и былой запал в глазах — заскуфились тогда казаки, обрюзгли и запили от скуки. А чтоб хоть чем-то их занять, наделил местный губернатор казаков полномочиями конной полиции — прописки там у мутных таджиков проверять, пьяных студентов у ДК разгонять и прочее (но редко). А по воскресеньям распорядился конные шествия напротив администрации устраивать и давать концерты с «Черноморским казачьим хором». Короче, не представляли уже казаки той опасности. Но не обсохла ещё на губах народная память — до сих пор деды былины травят, как полузверей под Некрасовом били — «с одного маху шашкой до седла прорубали».

«Ладно» — думал Саша — «знакомство с родителями не выйдет, главное, Ваня меня любит». А на большее он и не рассчитывал. Парни продолжили встречаться на сашиной квартире. А перед «Голубыми лунами» тот находил отмазки, чтобы так же, надевать юбку и кушать соседских гусей. Но за тем мужиком, правда, больше не подглядывал. Только выл на луну, но уже не с тоски, а от счастья и полноты жизни.

Несчастливы были только гуси и их хозяева, когда очередным утром вместо яиц в гусятнике находили обглоданные до костей тушки. По привычке во всём винили соседа-алкаша. Ходили. Ругались. Но что он скажет? Решили в полицию обращаться.

А полиция, не будь дураками лезть в подобные дрязги, передали дело местному атаману, Богдану Демьянычу — отцу Вани. «А там пусть сам разбирается».

Для предыстории, было у атамана три сына. Старший, средний и младший. Старшие сыновья, конечно же, — гордость отца. Пошли по его стопам — а именно в «Юнкерский казачий колледж». «А младшенький — дурачок, не то слово. Видимо, не довоспитали его в детстве. Род только позорит. Весь жеманный какой-то, мягкотелый, всё ему танцы, клубы, а сам в свои 19 до сих пор комиксы смотрит. Гуманитарий, как мамка его. Казаки уже за глаза смеются».

И как не пытался отец его к делу приобщить, ничего не получалось. Даже в патруль пару раз брал. Так «Ванька то с коня ёбнется, то таджика упустит — одни проблемы».

«Но» — думает отец, — «пущай ещё поучится, может, и выйдет толк». А тут дело такое пустяковое: подкараулить гусиного воришку и дать нагоняй. Отправил Ваню и старших с ним для подстраховки.

Дождались братья ночи, затаились за амбаром и ждут. Час ждут, два, три… так всю ночь и прождали. На вторую ночь — то же самое. Приходят на третью. Небо ясное. Полнолуние во всю блестит. Снова ждут. Ну думают, «не вернется, кажись, чует беду сучёныш». К полуночи не спал только младший. Снова боялся напортачить, а глаза тоже уже смыкаются. И тут видит — волчица в загон шкребётся. Поднял Ваня шум, разбудил братьев. Те пока попросыпались, волк — драпу. Средний ружьё вскинул, прицелился хорошенько и выстрелил. Но волк уже метров за сто был — только шею ему поранил.

— Это ж оборотень!
— Стрелять надо было, а не орать! На что мушкет за спиной болтается, сукин кот?!
— Эээ… блять, кэк дал бы!

Но недолго препираясь братья — прыгнули по коням и в погоню по кровавым следам. А дальше, вообще, сказка: следы привели к лесу, решили тогда братья разделиться.

Идёт Ваня, трясётся, проклинает всё живое вокруг. Куда идти — хуй знает. Ну он и идёт, куда глаза глядят. А куда они в непроглядной тьме глядят — уже не так важно. Тут слышит — стоны (!), «вдруг и правда, оборотень. Убью — отец точно зауважает». Выхватил шашку и бредёт на звук. Бредёт, а у самого под коленом дрожит. Видит — забралась та волчица под корень. Замахнулся…

…но задумался перед ударом, будто знакомое что-то в глазах увидел, будто говорит она вся «Отпусти меня, Ванюш, смилуйся — это ж я». Жалко стало Ване животину — хворостом прикрыл, чтоб братья не нашли, и бегом обратно. «Те» — думает — «церемониться не станут, тут же глотку вскроют, ещё и голову для отца прихватят, а меня всё равно левым выставят». Так и случилось.

Вернулся к братьям с пустыми руками, а у самого рукава в бурых пятнах (темно же, невидно)

— Нашёл? — спрашивают.
— А чего рубаха в крови?
— Да это я… О ветку царапнул — ловко отвертелся Ваня.
— …

Идут домой грустные, молчат. Младшего только по пути за нерасторопность шпыняют.

На следующий день Ваня уже вовсю написывает бойфренду. Тот не отвечает. Написывает дальше. Волнуется. Волнуется — раз, волнуется — два, у сашиного порога — три.

А братья за ним — заподозрили всё же тогда в лесу. Не получилось отвертеться.

Тем временем Ваня зажимает дверной звонок. И пока внутри наигрывает низкополифоническая «Лунная соната», снаружи зреет вторая за месяц луна. Ваня продолжает звонить, переходя на крик. Да кричит так, что у соседей уже зрачки из глазков повылезали.

Саше пришлось открыть. Из под его ворота торчали наспех замазанные тоналкой швы — ровно в том месте, куда на днях подстрелили волчицу.

— Сань, скажи, только честно… Ты людей ешь? Мне остальное не важно.

Утаивать дальше было нелепо, и Саша выложил всё, как на духу.

А что началось после даже описывать больно. А смотреть — ещё больнее: сколько в тот момент пролилось горьких слёз раскаяния и сладких речей всепрощения! Сколько сдержанных извинений и вызывающих поцелуев! Не счесть.

А братья за этим делом пронаблюдали и бегом-бегом отцу докладывать.

Узнав, что сын атамана «Черноморского казачьего общества» с каким-то «упырём» водится, Богдан Демьяныч тут же накинул форменную кубанку, заголил шашку для устрашения и отправился за сыновьями к месту содомии.

Сыновей оставил у подъезда караулить, а сам наверх пошёл. Поднялся на второй этаж, тяжело отдышался, поднялся ещё на один, толкнул дверь (незапертую), прошёл в спальню и увидел то, к чему его ментальная закалка оказалась не готова. Он застал сына за скопидомством с оборотнем. У того аж глаза кровью зашлись и кубанка от удивления слетела. Клинок оголил и кинулся на парочку. Ваня пытался вмешаться, но отец уже ничего не слышал. Решил, такое отребье уже не спасти и лучшим выходом станет быстрая смерть, а там как получится.

Богдан Демьяныч замахнулся, не оставив Саше другого выбора, как впиться в запястье, предотвратив детоубийство. Саша толкнулся мощными лапами и повалил атамана. Во рту почувствовался металлический привкус крови — «Не-хо-ро-шо».

А Богдан Демьяныч подумал-подумал и, чтобы не превратиться в оборотня, сделал подобие харакири шашкой. Жаль, не знал, что через укусы только вампиризм передаётся (не те уже казаки, я же говорю).

Дальше сюжет разворачивался по картине «Иван-царевич на Сером Волке», на которой Иван по лесу удирает от злобных братьев. Только без Елены. Но она им и не к чему — и без неё неплохо справляются.

И как потом братья ни шерстили тот лес, сколько конниц ни собирали на поиски нежити — те, как сквозь землю.

А мне потом одна гадалка нашептала, что видела, якобы, в свой стеклянный шарик пару волков с выводком у чёрных берёзок. Взяла за сеанс 30 тысяч… ну а дальше вы поняли.

Больше рассказов в моём ТГК: https://t.me/moms_south