Бродяга⁠⁠

За окном моросил дождь, небо закрывали черные тучи, и время от времени их разрезала белая полоска — молния, за ним следовал раскат грома, который на несколько секунд прерывал устоявшуюся тишину.

Петр Павлович сидел на кресле-качалке, то и дело каждую минуту вскакивал и принимался за мелкую работу по дому. Несмотря на свой преклонный возраст, ему уже шел восьмой десяток, он легко ухаживал за собой. В силу привычки, которая пристала к нему за тридцать лет семейной жизни, он время от времени звал свою супругу, спрашивал у нее совет или жаловался на погоду. Ответом ему была лишь тишина. Его любимая Елизавета Алексеевна шесть лет назад ушла из жизни. Петр Павлович не думал, что она ушла навсегда, скорее она уехала на несколько недель на дачу или в гости в другой город и вскоре должна была вернуться.

Стрелка старинных, настенных часов добралась до восьми — время ужина. Рука привычным движением достала баночку пюре из полки и вылила содержимое в тарелку, следом шел порошок с питательными веществами, все это заправилось кипятком; из-за отсутствия зубов старик не ел твердую пищу, на протезы не хватало денег, и приходилось довольствоваться детским питанием.

Накрыв для себя стол и разложив салфетку на коленях, он перемешал свой «суп» и хотел уже отправить первую ложку в желудок, как в дверь начали стучаться. Гостей в столь поздний час Петр Павлович не ждал, жил он в простеньком, деревенском, частном доме на отшибе города, перед домом проходила трасса, обычно никто не останавливался, так что гости в его доме были явлением редким. Небольшое удивление застыло на его морщинистом, худом лице. С места он не сдвинулся: «Может, послышалось?». Секунду погодя стуки возобновились.

Выйти из-за стола было непростой задачей, справившись, на больных ногах он приблизился к двери.

– Кто? – прозвучал вопрос.

– Откройте, пожалуйста. Я… мне нужно, чтобы вы открыли. Умоляю! – взмолился голос с другой стороны принадлежавший юноше. Мне нужна помощь.

Хозяин повесил дверную цепочку, провернул замок и приоткрыл, чтобы разглядеть стучавшего. Это действительно был юноша, лет двадцати, в черной куртке с капюшоном, верхнюю часть лица не было видно, юноша весь промок: кеды и брюки были облеплены толстым слоем грязи.

– Здравствуйте, вы не могли бы впустить меня переночевать? – не поднимая головы, заявил он. Следом добавил, – я был бы очень благодарен вам, идти мне некуда, пожалуйста.

– Нет! – ответил старик и хотел было захлопнуть дверь, но не успел. Появилась палка, которая не позволила до конца закрыться.

– Ты чего старый? Впусти хоть погреться, – голос юноши стал грубым.

Сердце Петра Павловича забилось сильнее и заболело. С такими людьми нужно быть по жестче, нащупав зонтик, он потянул дверь на себя и отправил его прямо в лицо молодого человека. Тот увернулся и на секунду убрал палку, чем старик и воспользовался, закрылся и провернул замок.

Бродяга закричал от досады и начал барабанить еще сильнее, чуть погодя в дело пошли ноги, дверь была крепкой, даже атлетического телосложения человек вряд ли смог бы её разломать. От нападавшего нужно было избавится. «Скорее всего, это БОМЖ, бродяга, принимающий тяжелые наркотики», – подумал Петр Павлович. Давление от волнения резко подскочило, надо принять лекарство, но для начала позвонить в полицию.

Дрожащими руками он поднял трубку телефона, гудков не было, многократное нажатие на кнопку сброса – не дало результата, предположение, что где-то в доме оборвался провод, не подтвердилось, все было в порядке.

Сердце уже совсем разболелось, чуть не падая, на шатающихся ногах Петр Павлович добрался до полки, где стояла коробка с лекарствами, он потянул её, руки дрожали, все содержимое вывалилось и разлетелось по полу.

Бродяга совсем распоясался и уже бил по окнам, выкрикивая гадости о возрасте Петра Павловича. Последний в это время был не в силах найти на полу нужное лекарство и почти без чувств упал на свое любимое кресло.

Послышался звук разбитого стекла. Бродяга уже пробрался внутрь дома. Смирившись со своей участью, старик ждал того, что будет дальше. Молодой человек, уже не шумел и не кричал, он медленно вышел в зал. Посмотрел на старика, его лица все еще не было видно.

– Привет Петя, как ты? – с не большой ухмылкой спросил он.

– Убирайся вон из моего дома! – еле проговорил Петр Павлович. Удивившись тому, что бродяга знает его имя.

– Ты хочешь, чтобы я ушел, так же как ты ушел, когда я умирал? Ты помнишь меня? Ты точно помнишь меня, – молодой человек снял капюшон.

Глаза старика широко раскрылись, лицо побелело, руки начали дрожать еще сильнее – и выбивали что-то наподобие азбуки Морзе. Перед ним стоял человек, которого он знал очень давно. Разум старика наполнился воспоминаниями.

«Это был его лучший друг, студенческих лет, с которым Петр, начиная с первого курса, проводил время: помогая друг другу в учебе, советами о дамах, и в борьбе с врагами. Все закончилось очень резко и печально. В один из осенних дней, они решили воспользоваться маршрутным транспортом и при этом не платить. Зайцев никогда никто не любил, но Петя любил риск, и поэтому уговорил отпирающегося Дмитрия. Найдя нужный трамвай, они зацепились и разместились сзади, кондуктор их не увидел – так что план сработал безупречно. За трамваем, в котором сидели друзья, шел второй, где то на полпути машины разъезжались в разные стороны, но пока он шел следом»

– Ты? Ты ведь мертв! – Петр Павлович был бледен, сердце сильно болело.

– Да я мертв, из-за тебя, я надеюсь, ты помнишь, как ты убил меня, как из-за тебя я остался под трамваем, как ты бросил меня! – взревел бродяга.

«Друзья уже не думали о безопасности, вовсю веселились и смеялись. Внезапно нога Дмитрия соскользнула – на его лице появилась гримаса страха, но уже в следующую секунду он лежал на рельсах весело смеясь. Оператор идущего следом трамвая отвлекся, из-за спорящего кондуктора с гражданином который потерял билет, когда он вновь посмотрел вперед, было уже поздно. На глазах Петра махина в несколько тонн задавила его друга, машинист не заметил этого, трамвай проехал над телом не останавливаясь, оставляя кровавую кашу и обрубки тела молодого студента...

Петр не смог заставить себя слезть и вернутся обратно, на первой же остановке он выпрыгнул и на не гнущихся ногах убежал в другом направлении, так быстро как мог, от этого ужасного места...» 

– Ты бросил меня Петя, бросил!

– Но как? Как ты здесь оказался? Ты молод!

Услышав эти вопросы, парень рассмеялся.

– Я вернулся за тобой Петя, ты пойдешь со мной! – прошептал Дмитрий. Его взгляд устремился на кухню. – Хотел поужинать? Бедный Петя, а друг из прошлого помешал ему это сделать, так? Сейчас я накормлю тебя! – он снова засмеялся и направился на кухню.

Петр Павлович услышал, как его давно усопший друг рылся в тумбочке со столовыми приборами.

– А вот и нож Петенька, сейчас мы порежем тебя, так же как трамвай изрезал меня, – сказав это, он появился в дверях держал в руке нож. Раны, полученные много лет назад от трамвая, вновь появились у него на теле,  белки глаз были красными, лицо искажало ужас, переломанная нога была повернуться в сторону, а из глубокой раны живота свисали кишки. Бродяга прохрипел, – Не бойся Петя, ты будешь умирать медленно, очень медленно.

Ноги Петра Павловича наконец ожили, он вскочил с кресла и побежал к входной двери, не чувствуя боли в ногах. Звать кого-то на помощь было бесполезно, по соседству никто не жил. Погода набирала силу, разыгралась сильная гроза. Выбежав во двор, старик не придумал ничего лучше чем выбежать на трассу и вышел из калитки. Из дома послышались крики и брань. Не думая ни о чем Петр Павлович вышел на проезжую часть, и не заметил от страха мчащегося грузовика.

Водитель дал по тормозам, старик скрылся под ним, проехав еще пару метров грузовик остановился.

—Око за око, зуб за зуб...

Прошло время, Петру Павловичу повезло, машина лишь задела его, зацепила за одежду и протащила несколько метров. Он выжил, но вел не лучший образ жизни – теперь Петр Павлович преклонных лет старик коротает время в комнате с мягкими  стенами стал не общительным, перестал звать свою Елизавету Алексеевну. Еще он не любит гулять, ведь каждый раз, когда он выходит на прогулку, за высоким забором психиатрической больницы стоит бродяга.