Без срока давности⁠⁠

Часть вторая

Мара помыла сваленную в таз посуду и тоже отправилась спать. На кровать было брошено дырявое, но чистое бельё. Но она всё равно легла не раздеваясь.

Ночью к ней впервые пришла Таша. В лунных лучах светились её бирюзовые глаза, сияла белозубая улыбка. Струились и мерцали складки свадебного платья.

- Таша... ты жива, подружка... - заплакала Мара. - Ты жива, я знаю... Поехали домой... Я заберу тебя и ребятишек к себе... Они в детдоме сейчас, Таша...

Мара вытерла слёзы и подавилась беззвучным криком: вместо чудесного лица подруги щерила беззубые дёсны лысая старушечья голова.

Тамара так и проснулась со спазмом в горле, будто бы кричала. "Наверное, такой сон значит, что Таша на самом деле умерла", - подумала она.

В избе нестерпимо воняло, было темно от плотных грязных занавесок. На полу храпел Дима, лицом вниз спал на диване Олег. Захрипела входная дверь, и в комнату вошёл Пётр. Он сказал:

- Ну вы и горазды спать! Полдень на дворе, а вы всё глаз не открываете. А будить жалко: сон силы даёт и душу лечит.

Путники быстро собрались, оставили хозяину пятьсот деноминированных рублей за ночёвку и очень его этим удивили:

- Это чё, щас деньги такие? Слышал чё-то, но вижу впервой.

Мара отдала ему часть своих таблеток для бабки. Выходя, она бросила взгляд на низенький комод. На нём стояла чёрно-белая фотография молодожёнов: Пётр и светловолосая девушка в длинном платье. "Никакой мистики... Не Ташу я видела во сне..." - подумала Мара и с облегчением вздохнула.

- Вы это... заезжайте ещё, - от души пригласил Пётр.

На пути в Бурай Дима весело заметил:

- Вот прямо чувствую: нас ждёт удача! Но с этими бурайцами нужно держать ухо востро. Если они удерживают вашу подругу, можно попасть под обстрел - в этих местах каждый или охотник, или бандит. Эх, надо было брать с собой моего кореша Славку. Десантура - сила!

Ему никто не ответил.

Мара размышляла о том, что единственным несожжённым трупом могла оказаться шмара налётчиков, которую они пользовали по пути. А Ташу бандиты могли забрать с собой. У них с Олегом хватит средств, чтобы дать на лапу ментам. Пусть объявляют в розыск. А то похоронили кого-то и успокоились. Мара была уверена, что и Олег думает так же.

Вскоре среди ветвей мелькнул чёрный остов автобуса. Олег свернул к нему и медленно повёл джип, высунувшись из окна и высматривая следы машин. Этим же занялся и Дима. Мара заметила, что друг повеселел, а вот спутник очень озадачился.

- Ты мысли читать умеешь, что ли? - спросил, хмурясь, Дима. - Только хотел сказать: давай осмотрим место и автобус.

Олег хмыкнул, а Мара насторожилась: отчего "десантура" встревожился? Странный какой-то... И о своей сестре ни разу не упомянул.

Земля возле пожарища осталась чёрной. Конечно, за лето проклюнулась травка, но её побили ранние заморозки. Пожухлый высокий бурьян с золотыми звёздочками опавшей листвы берёз скрыл все следы преступления. А вот поломанные ветви кустарника и деревьев выглядели печальными маяками.

- Хочу найти место, где обнаружили якобы Наташу, - сказал Олег. - Слушайте сюда... Сейчас скажу неприятные вещи. В конце апреля днём здесь был хороший такой плюс, я проверял. Да, по ночам подмораживало. Но тело начинает разлагаться через час-два после остановки кровообращения. Первым лопается кишечник, и его содержимое вытекает. На месте, где неделю лежал труп, трава долго не вырастет из-за едких продуктов распада. Возможно, остались один-два волоска... Добьюсь, чтобы материалы отправили в Москву. Тогда я точно буду знать, кого подняли криминалисты...

- Так этот тест, поди, стоит бешеных денег! - не удержался Дима.

Олег молча снял кожаную куртку, надел жилет, переложил в карманы деньги и все документы. Мара поймала косой взгляд Димы. Он показался очень недовольным тем, что Олег забрал их с собой, а не оставил в запертой машине. Потом друг надел ветровку, накинул ружьё, стал собирать в сумку тёплые вещи, немного продуктов, туристическое снаряжение.

- Мара, сними свитер, он пахнет духами. Да ещё с нотой ванили. Здесь полно медведей, которых этот запах особо привлекает. Смотрела передачу, как в Канаде человек натравил на друга зверей, опрыскав его одежду настоем ванили? Оденься теплее. Ну а ты, десантура, возьми в багажнике коробку с армейскими петардами. Ты служил, знаешь, как они действуют. Мишек гонять будем, если что.

Дима подошёл к багажнику, порылся, открыл одну-две коробки и спросил:

- Да где они?

Лицо Олега на секунду окаменело, но голос прозвучал добродушно:

- Красно-жёлтая коробка, прошитая шпагатом. Надпись на английском.

- Точно, вот она! - радостно откликнулся Дима и затолкал в свой рюкзак петарды. - Тут спальники... Их тоже брать?

- Не нужно, - откликнулся Олег.

Когда все были готовы, он задушевно обратился к спутнику:

- Дима, я так благодарен тебе за то, что помогаешь. Ты ж человек бывалый, как думаешь, то есть, как подсказывает тебе интуиция: куда нам двигаться?

Дима изобразил бурную мозговую деятельность и сказал:

- Я бы на месте жертвы побежал туда, где проще спрятаться. Вон в те заросли.

- А почему не к дороге? В принципе, она не так далеко, движение интенсивное, - подыграла Олегу Мара, которая кое-что начала понимать после петард. - От выстрелов можно прятаться за деревьями.

- Ой, не надо мне про машины на дороге. Пока стреляли, а потом автобус горел, никто не остановился. Всегда каждый водила прежде думает о своей безопасности. Такие нынче времена. - И Дима презрительно посмотрел на глупую женщину.

Олег набрал воздуха в грудь, шумно выдохнул и сказал:

- Ну, тогда погнали! Веди, десантура!

Дима весело и энергично зашагал вперёд, присматриваясь к сломанным веткам. За жертвой охотились минимум двое людей. Через полчаса ведущий стал недоуменно озираться. А через час сказал, что надо бы ему вернуться и начать сначала. А спутники могут здесь пока отдохнуть. И ещё было заметно: он к чему-то прислушивается. Мара сначала подумала, что он боится зверя. С другой стороны, Дима мог ждать звука подъезжающей машины...

И вдруг он резко остановился. На него налетела Мара и едва не упала. Прямо у ног, в ложбинке, темнело пятно, взрытое посередине. Возле него - увядшая трава, испятнанная багрецом опавшей листвы какого-то кустарника. " Словно кровью..." - подумала Мара..

Путники побледнели и переглянулись. Олег молча отстранил их, встал на колени и принялся перебирать травинку за травинкой вокруг пятна. Мара и не заметила, когда он успел натянуть медицинские перчатки. Она оглянулась - где бы присесть. А Дима раздражённо спросил:

- Покурить-то можно? Мишки не обидятся?

- Кури на здоровье, - ответил Олег.

Дима присел у дерева и чертыхнулся:

- В говно где-то вступил. Хорошо, что сухое. Но воняет здорово.

Он стянул башмак и стал веточкой чистить подошву.

- Это тебе привет от мишек, - тихо вымолвил Олег. - Они падаль за километр чуют. Без срока давности.

Мара усмехнулась, потому что слова друга прозвучали двусмысленно. В том, что их спутник и есть "падаль", она уже не сомневалась, только пыталась догадаться, на что Дима сдался Олегу. Может, друг надеялся получить какое-то сведения? А может, и наказать возможного участника разбоя прямо на месте преступления. Она оперлась спиной на толстый ствол сосны. Потом присела на корточки, снова встала. А Олег всё продолжал изыскания.

- Долго ещё? - спросил Дима. - Я бы вернулся. А ты ползай в своё удовольствие, сколько хочешь.

- Нет, десантура, мы вернёмся все вместе. Иначе я подумаю, что ты хочешь бросить нас здесь, - спокойно ответил Олег, но в нотках его голоса зазвучала угроза.

Дима прекратил задавать вопросы и нахохлился, сгорбился и втянул голову в плечи. Через миг Олег радостно вскрикнул: "Есть!" Мара было бросилась к нему, но он велел ей оставаться на месте. Сам подошёл и показал белый волосок.

Мара всмотрелась, схватилась за сердце и вскрикнула:

- Олег, это не Наташин волос. Он не русый блонд, как у неё. Он седой!

- Эх, Мара-Мара... А ты на мою голову глянь. При такой судьбе, как у Таши, и поседеть можно, - укорил её друг.

Дима уже было подскочил, чтобы идти назад, но Олег сказал:

- Ещё не всё.

Он достал из кармана кисточку и стал ею подметать пятно. Потом скомандовал:

- Помогайте! Поднимайте траву, ищите на земле бисер.

- Давно бы сказал! - рассердилась Мара, но не на друга, а на себя: сама могла бы догадаться.

В юности у Таши была одна-единственная драгоценность - маленькие золотые серёжки, которые подарили ей на восемнадцатилетие. В них вложились не только Мара и Олег, но и ребята со двора. Вместо праздничного стола они сидели вокруг углей и пекли картошку, хлеб, сосиски. У Наташиной матери в то время случилось обострение. Но счастливая Таша так звонко заливалась смехом, лезла ко всем обниматься, плясала под магнитофон, что каждый ощущал себя щедрым богачом и таким же счастливцем.

А ещё она плела чудесные вещички из бисера, всегда щеголяла в самодельных украшениях и одаривала ими друзей.

Дима неожиданно выматерился с отчаянием и досадой. Его спутники украдкой переглянулись: похоже, что планы "десантуры" здорово перекосило, и он сейчас не знает, что ему делать. Но Дима оказался не из тех, кто спорит с неизбежным, и тоже стал разглядывать землю.

Внезапно Олег сказал дрогнувшим голосом:

- Ребята, а мы здесь не одни.

На пригорке, с которого они спустились в ложбинку, стоял огромный медведь и принюхивался. Его уши были прижаты, глаза злобно посверкивали.

- Дима, петарды... - напомнил спутнику Олег.

Но "десантура" Димка завизжал и бросился стрелой прочь.

- Вернись, урод! - рявкнул Олег, не поворачивая головы, а потом сказал Маре: - Подай мне ружьё. Потихоньку, плавными движениями. Смотри, чтобы не оказаться к зверю спиной.

Однако в одну секунду медведь исчез, будто растворился в воздухе. Вокруг места, где он стоял, поплыли едва заметные радужные круги.

Снова раздался Димкин визг, но на этот раз он приближался к спутникам. Олег и Мара увидели, что "десантура" с выпученными глазами, белым, как мел, лицом, несётся назад. Олег изловчился и саданул его прикладом в плечо. Дима упал и забился в припадке, размахивая руками-ногами. Олег пнул его в бок, стянул рюкзак и достал коробку с петардами. Но вопящего труса никто не преследовал - зверь пропал бесследно. Когда Димка затих, Олег обругал его и предупредил, чтобы больше так не делал, иначе потопает домой на своих двоих.

- Ужас... такой ужас... Я бежал и чувствовал вонючее дыхание за спиной... - пробормотал Дима в оправдание.

Его действительно трясло, как припадочного.

- Ладно, давайте вернёмся к машине, - сказал Олег. - По крайней мере, мы узнали, что на тебя рассчитывать нельзя. Ты точно трусливый ублюдок, а не десантура. Ведь зверь мог кинуться на нас.

Они поднялись на пригорок, обойдя непримятый бурьян, где стоял медведь, и настороженно оглядываясь. И поняли, что угодили в другую беду.

Местность изменилась. Лес стал гуще. Их следы на траве исчезли. Повернулись к ложбинке - на её месте оказался настоящий бурелом. Более того, ясный день бабьего лета сменился сумерками. Олег достал компас, но его стрелка завертелась, как бешеная. Часы встали у всех, и электронные, и механические.

- Кощей! Это территория Кощея! - вдруг вспомнила Мара.

- Ещё и ты, подруга, головой тронулась? - озабоченно спросил Олег. - И что мне с вами двумя делать?

- Нет, Олег, нет! - вскричала Мара. - Пётр мне рассказал о здешних чудесах.

И, торопясь и сбиваясь, передала байку о могучем колдуне.

- Так, давай сделаем привал, перекусим, - сказал Олег. - Попытаемся во всём разобраться. А начнём вот с него...

И Олег указал на Диму, который, съёжившись, уселся неподалёку. Он выглядел чокнутым из-за встречи с воображаемым зверем. Затем друг вытащил из рюкзака булки в упаковке, нарезку колбасы и две бутылочки воды. Передал одну Маре и слепил бутерброды. Диму он проигнорировал, но тот пустил слезы и сопли, жалобно тряся протянутой рукой.

- Получишь еду, когда расскажешь всё честно, - сурово предупредил Олег. - Станешь врать, пристрелю, как бешеную лису. Ты ведь был тогда с грабителями? Признавайся.

Дима отчаянно замотал головой так, что вылезшая из ноздри сопля налипла на щёку.

- А кто был? Твой кореш-десантник Славка? - продолжил допрос Олег.

Дима кивнул и срывающимся голосом выговорил:

- Он... он был и всё рассказал... Всё организовал главный в турагентстве. Водитель и охранник помогали, но их тоже мочканули. А Славка в казино просадил бабки... твой джип захотел... Заказчика нашёл... Мол, от богатенького не убудет. Вы ж там, в области, на всём наживаетесь: на взятках, на приватизации... на откатах.

Мара подскочила:

- Ты, мразь, нас убить собирался?!

- Нет! Нет! Машину угнать... и всё... - снова затрясся "десантура".

- А ничего, что Славик, может, твою же сестру пристрелил? - рявкнул Олег, которого тоже заколотила нервная лихорадка.

- Она жадная сука была! - взвыл Дима. - Сколько раз у неё хотя бы в долг просил денег, ни разу не дала!

Олег горько сказал:

- Да всё ясно с этой тварью. Он позавчера хотел нас сюда направить. А когда не вышло, везде шум поднимал, надеялся, что до дружка слухи дойдут, мол, возвращаются лохи в Бурай. Только об одном не знал: я верных ребят, из тех, что мне должны, сюда командировал, и они наверняка приняли кореша возле автобуса в назначенное время. Прессанут как следует, он и расколется, как миленький. И всех сдаст. Извини, Мара, тебе нельзя было рассказать... И остановить, не взять с собой не мог: понимал, какие муки твою душу раздирают. Я же должен был убедиться, что Наташа спит в чужой земле, в чужом краю. Или жива...

И Олег спрятал лицо в ладони.

Мара подсела к другу и обняла его, стала гладить по плечам со словами:

- Олежек... Мы теперь точно знаем, что Наташа выжила. Бежать могли и двое. Или бандитская шмара её догоняла и не справилась. Не Таша умерла там, где мы нашли волос. Спросишь, почему не даёт знать о себе? А ты вспомни, чем больны её тётка и мать... Нам нужно в Бурай... Возможно, кто-то дал ей приют. А если её там нет, так может, она у этого Кощея? Пётр обмолвился, что только он всё знать может. Поешь, и пойдём к машине.

- Дойдём ли? - горько спросил Олег. - И с этим - друг глянул на Диму -... непонятно, что делать. Тащить за собой нельзя. Разве что пристрелить...

Он не стал есть, неожиданно швырнул бутерброд и воду Диме-предателю. Тот жадно зачавкал. Мара тоже попыталась пожевать, потому что понимала: ей нужны силы.

Меж тем подступила ночь в паре со зверским холодом. От дыхания повалил пар.

- Костёр, думаю, бесполезен, - сказал Олег. - Нодью из двух брёвен нужно делать. И зверя отпугнёт, и согреет, и выспаться даст. Слышь, Иуда? Пошли брёвна готовить. А ты, Мара, может, сухие деревца для подложки найдёшь?

- Боюсь я... - заныл Дима. - Правда, не могу с места подняться...

Мара подскочила к нему и заорала:

- А ты с бандитом в сговор вступить не побоялся? Думал, он тебя не грохнет, если поможешь джип угнать? Как тех водителя с охранником?

Олег сказал только одно слово - "пристрелю" - и этим поднял Диму с места.

Рубить ствол тридцать сантиметров в диаметре туристическим топориком - ещё та проблема. Пока было готово первое бревно, Мара успела пройти до бурелома, выбрать подходящие остовы тонких берёз и вытянуть их вместе с комлем. Она исцарапалась, искололась и не раз ушиблась. Крикнула Олега, и он обрубил корни. Затем она обломала сухие ветки, сортируя их - одни на розжиг, другие, потолще, на угольки. Побродила неподалёку и набрала сушняка для временного костерка. Было ли ей страшно? Конечно. Но когда нужно выжить, страх лишь подстёгивает. А ещё она вспомнила знакомую со студенчества фразу кого-то из великих: "Работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду". Здесь и сейчас труд гнал прочь холод, страх и безнадёгу. А ещё и вражду: мужчины действовали вполне согласно. Мара боялась, что Дима украдкой из своего травмата выстрелит в Олега. Но, видно, человеческую подлость исцелила "медвежья терапия".

Когда наконец на берёзовые жерди уложили одно на другим зачищенные брёвна и нодья задымила, глухая осенняя ночь накрыла их, точно колпаком. Путники поели, оставив по глотку воды на утро.

- Расскажи-ка мне ещё про Кощея, - попросил Олег.

Выслушал Мару и сказал:

- Нет никакой Кощеевой территории. Рассуждай: мы подъехали к автобусу где-то в половине первого. Потом долго шли за нашим Иудушкой-Сусаниным. Я ещё дольше искал волоски и бисер, по теням замечал, как время движется, но отвлечься не мог. Потом этот медведь... Вот его появление и исчезновение я объяснить не могу. Понимаешь, Мара, я был членом туристического клуба. Где мы только не побывали! И поверь, с разных ракурсов и горы, и лес выглядят по-другому. Заметь: мы, дурачьё, обогнули место, где видели медведя. Потом чуть повернули, надеясь, что окажемся на той тропе, по которой пришли. А такое случается очень редко... Короче, мы двинулись по кругу, как ходит всякий заблудившийся в лесу. Ну и ночь в нём наступает быстрее.

- А часы и компас? - спросила Мара.

- Просто это место какой-нибудь геомагнитной аномалии. Поверь уж мне... - успокоил Олег. - Отсюда и байки о том, что Кощей от своего логова глаза отводит.

Олег несколько раз поправлял тягу, потом убирал чурочки между брёвен. Нодья гнала стойкий жар, и Дима, дрыхший возле брёвен, во сне несколько раз уползал от костра. Олег растолкал его, заставил снять куртку, скинул свою ветровку и постелил на землю для Мары.

- А ты-то как? - спросила она, чувствуя, как с каждой секундой теряет силы.

- Нодья - такая штука, что и на голой земле не замёрзнешь, - успокоил её Олег.

Мара улеглась, но сон не шёл. Она уставилась в бездну над головой. Таких крупных звёзд она никогда не видела в городе. Казалось, они бесстрастно глядят вниз, переполняют душу смирением с судьбой и обещают покой. Незаметно для себя она заснула.

Утром они быстро нашли автобус. Даже удивились, как они могли плутать в редколесье. Ведь не дремучая же тайга, а заблудились. Джип был в полном порядке, и путники рванули в Бурай.

Чумазая, всклокоченная Мара, завидев первую же женщину, попросила Олега остановиться и бросилась к прохожей:

- Кто-нибудь из села находил молодую женщину? Возможно, она была ранена, без памяти...

Прохожая сердито сказала:

- Впервой, здравствуй. Во второй, заманали нас, разыскивая потеряшку. То менты, то гражданские... Не было никого здесь. И в третий, поезжайте вы в свой Иркутск и мозги нам не колупайте.

- Откуда вы знаете, что мы из Иркутска? - удивилась Мара.

Услышав такой поворот разговора, Олег вышел из машины, встал рядом с подругой.

- Откуда-откуда... От верблюда!.. То есть от председателя Закурды. Он к свояку почти по ночи приезжал, утром уехал.

- Помогите нам! - взмолилась Мара и бухнулась перед женщиной на колени.

- С ума сошла... - попятилась та и всё же продолжила: - В Бурае потеряшки нету, это точно. Мы всё обо всех знаем. Ступайте к Кощею бессмертному, он поможет, если заплатите. Да не вздумайте его Кощеем в лицо назвать, напустит порчу. Это мы его так промеж себя величаем, потому что он тётку Лену пережил, а она на девяносто восьмом году померла. А Кощей всё ещё как новенький. Так что к нему идите... Если дойдёте. Коли он не пожелает вас видеть - мухой из Бурая вылетите. Вон видите ферму? За ней просека. Туда двигайте, да пешочком, пешочком.

И женщина обошла усевшуюся на дорогу Мару, торопливо юркнула в калитку. Лязгнул запор.

- Ну и народ здесь... - подал голос Дима, высунув в окно опухшую, с синяками рожу.

- Народ везде одинаков, - бросил ему в ответ Олег.

Они доехали до фермы, оказавшейся просто развалинами без крыши. Увидели "просеку" - местами вырубленный лес. Двинулись вперёд.

Дима вдруг попросил:

- Вы лучше на меня в ментовку заявите. Авось посадят или в сизо перекантуюсь. А то прикончат за Славика, если его из-за меня повязали.

- Это твои проблемы, - сухо обронил Олег.

Дима впал в истерику, стал орать, какой он бедный-несчастный, как не может найти работу, как его бросили две жены, да ещё подали, сучки, на алименты. Олег не выдержал и принялся костерить Иуду. Они подняли крик на весь лес.

А Мара шла и думала о Таше, о её судьбе. Вот уж кто при всех несчастьях не предъявлял никому претензий, боролся с бедами и справлялся с ними сам.

Они не заметили, как перед ними выросла фигура человека, словно бы он появился из воздуха.

- Ко мне направились... Знаю зачем... - раздался негромкий голос, каким-то образом перекрывший ссору мужчин, которые не сразу прекратили ругаться.

Перед путниками стоял мужчина в чёрной болоньевой куртке, чёрных же трениках и сапогах. Белой с желтизной кожей лица он действительно напоминал "смертушку". Тёмные запавшие глаза с ненавистью сверлили чужаков.

- Мы... - кашлянул и начал было объяснять Олег.

- Близкого человека разыскиваете... А не нужно было отдаляться. Рядом нужно было быть... - перебил его Кощей.

- Она жива? - выкрикнула Мара, делая шаг к "смертушке".

- Знаете же, что нет вашей подруги ни среди мёртвых, ни среди живых. Заплатите хорошо, так я её вытяну из ниоткуда. Нет - поворачивайте назад, да не оглядывайтесь, - процедил сквозь зубы Кощей.

Мара сунула руку в сумочку, которая висела у неё через плечо, со страхом думая, не потеряла ли она бумажник в лесу. Но он оказался на месте, и она протянула Кощею все купюры, что у неё были:

- Вот, возьмите... Всё, что есть... мало - ещё вышлю или привезу. Я не обману.

Кощей костлявой рукой забрал деньги и сказал:

- Хватит. Эти бумажки вдвое дороже, потому что от сердца. Приезжайте сюда через год, встретите свою Ташу. А сейчас - вон с моей территории! Каждый из вас Иуда, каждый бандюган! Сколько народу обманули, извели ради денег. Ишь, заявились, лощёные, как фантики от конфет. С машиной, на деньги за которую весь Бурай может три года прожить, если не больше. Правду им подавай. Таша вдруг понадобилась. А о ней раньше надо было думать.

Мара всхлипнула. Как объяснить "смертушке", что жизнь диктует свои условия, ломает всех, заставляет быть не такими, какими могли бы стать?.. И откуда Кошей знает их мысли, разговоры? Может, это он, а не лес прислушивался к ним во время блужданий, принюхивался в облике медведя, а звёзды смотрели ночью его глазами?

Олег коротко простонал, Дима захныкал. Каждый из путников ощутил, что тела больше не подчинялись им. Пришлось повиноваться чужой воле: ноги сами зашагали в обратную сторону, закаменевшие шеи не дали обернуться. Сердца то заходились в бешеном ритме, то замирали и были готовы вообще остановиться. У машины все пришли в себя.

- Уфф... - фыркнул Олег. - Никогда бы не поверил, что такое может быть. Прикинь, Мара: хотел ответить Кощею, не шагать прочь по его воле, расспросить о Таше. Но чувствовал, что, если буду противиться ему, тут же упаду и умру.

На выезде из Бурая он спросил Мару:

- Полегчало тебе, подруга?

- Да!.. За такую лёгкость никаких денег не жалко! - воскликнула Мара, а потом спросила: - Олег, а ты через год сюда поедешь?

- Нет, конечно, - ответил он. - Я в розыск Ташу подам, договорюсь, чтобы прошерстили психушки двух областей. Ведь посыл этого Кощея ясен: Наташа жива, но мертва для других людей. Её сознание разрушено. Наследственность к тому же... А небольшой гипноз этого старикана мне оказался полезен. Тоже полегчало.

В области они переночевали в хорошем мотеле, принадлежавшем другу Олега. Утром в окно Мара увидела, как из мастерской вышли Дима, Олег и хозяин. Бывшие враги пожали друг другу руки, и Дима вернулся в мастерскую. Понятно, Олег нашёл в себе силы для великодушного поступка - простить того, кто намеревался ограбить или вовсе убить его. Он пристроил Диму туда, где его будет проблемно найти. А дальше дело за самим дурачком, который к тридцати двум годам не только не научился отвечать за свои поступки, но и вообще не понял, что нужно от него жизни, всё время чего-то требуя от неё.

"Ишь ты, - усмехнулась Мара, - а Олежек-то действует по принципу дона Корлеоне: хочешь получить верного слугу - загони человека в угол смертельной опасностью, а потом спаси. Но я бы не рассчитывала на такого типа, как этот Дима".

Летели дни, месяцы, менялись времена года. Мара работала, как каторжанка, отказывала себе во всём, собирала то на подарки Наташиным детям, то на какие-то будущие значительные перемены. Она созванивалась с Олегом, который её успокаивал: Ташиных деток не отдадут на усыновление, пока она числится в розыске. Да, ещё не нашли даже её следа, но он не теряет надежды. Нет, он не поедет к лесному придурковатому гипнотизёру.

А когда Мара уже собралась в поездку, вдруг позвонил и сказал, что будет встречать её на вокзале. Мара ничуть не удивилась: иначе и быть не могло!

***

У поворота на Бурай к дороге вышла высокая тощая девушка со светлыми распущенными волосами. Олег остановил машину, и друзья бросились к Таше. На её лице зияли розоватым нутром три глубоких шрама. Олег, плача, обнимал подругу, целовал борозды то ли от ножа, то ли от острых камней или хлёстких веток кустарника, которые тоже могли рассечь кожу до мяса.

Таша сначала вырывалась из его рук, но потом узнала друзей и слабо вскрикнула. Они наперебой спрашивали её, что с ней произошло, а подруга плакала: "Где я? Где мои дети? А автобус где? Я поехала за товаром в Маньчжурию". На обратном пути, уверившись, что ребятишки к ней вернутся, как только Олег поможет восстановить документы, Таша рассказала всё, что помнила.

Оказалось, в Иркутске к междугороднему автобусу подошли трое вполне приличных парней. Водитель и охранник сообщили челночницам, что это новые пассажиры. Опытные и ушлые торговки потребовали, чтобы это подтвердил директор агентства. Он не побоялся подъехать на новенькой машине к автобусу - ведь знал же, что из рейса никто не вернётся. Сопровождающая всё равно была в тревоге и старалась незаметно предупредить, чтобы спрятали документы и доллары.

А у Бурая из леса выскочил человек, замахал руками. Шофёр вопреки негласному правилу остановился на шоссе. Незнакомец заходился в плаче: он рубил дерево, которое обрушилось на его жену. Похоже, у неё сломан позвоночник. Жена ещё дышит, но очень слабо. Нужно её срочно отвезти в Бурай, где они живут и где есть фельдшерский пункт.

Кто-то из челночниц заорал, что сейчас каких только артистов на дороге не встретишь, но новые пассажиры, водитель и охранник стали возмущаться. Таша первая поддержала их. Добротой и доверчивостью она и ещё три челночницы приблизили не только свою беду, но и смерти других людей. Водитель повернул на гравийку, и тут новенькие и муж придавленной женщины застрелили двоих мужчин. Челночниц стали избивать. Даже самые бойкие испугались и только попытались закрыться от ударов.

В лесу налётчики выгнали всех из автобуса, построили в ряд и велели отдать деньги и документы, тогда, мол, оставят в живых. Тех, кто отказался, снова принялись жестоко бить, потрошили их вещи, срывали одежду и полосовали её ножами, разыскивая зашитые деньги. А потом раздались и выстрелы.

На крошечной полянке действительно оказалась окровавленная тётка, похожая на "заплечную" проститутку, которая одобрительными воплями подзадоривала грабителей. Но один налётчик схватил её за руку и втолкнул в ряд предназначенных на убой. Она сразу всё поняла, улучила момент и побежала, прячась за деревьями. Наташа бросилась за ней, потом обогнала. Несколько челночниц тоже попытались скрыться, Таша услышала их крики. Пули достали её дважды: в плечо и лёгкое. Она упала и очнулась только сейчас, возле дороги.

Олег и Мара переглянулись: подругу нашёл Кощей, больше некому. Спрятал у себя в логове и лечил целый год. Скорее, не от ран, которые зажили бы гораздо быстрее. Он реально вытянул её из безумия.

Таша никак не могла принять то, что исчезла для всех почти на полтора года. Твердила: "Не может быть! Этого просто не может быть!" Олег попытался ей всё объяснить:

- Наташенька, ты твои раны были очень серьёзными. Тебя скрывал у себя и лечил лесной знахарь. Наверное, очень сильными травами, которые вызывали постоянный сон.

Мара попыталась добавить:

- Мы видели его, говорили с ним прошлой осенью. Он на самом деле очень силён. Может отвести человеку глаза, увидеть то, чего нет на самом деле. Он сказал, что вытянет тебя из...

Тут Олег локтем толкнул её в бок, Мара спохватилась и замолчала. При Таше нельзя произносить слово "безумие".

Счастливое воссоединение святой троицы подпортила жизнь: Наташа вся извелась и от вины перед ребятишками, брошенными на год; и оттого, что сглупила, невольно способствуя целям налётчиков. Ребятишки из-за бумажной волокиты ещё долго пробыли в детдоме. Мара и Олег злились, но ничего не могли поделать. Они засвидетельствовали её личность, но не смогли доказать, что Таша почти полтора года лечилась у лесного колдуна. Чиновники потребовали предъявить его!

Олег как-то сказал Маре:

- Слушай, я просто мечтаю, чтобы однажды кто-то из чинуш встретился с Кощеем! Посмотрел бы я на это зрелище... Но ведь он не поедет в город. Боюсь, мы и следа его не найдём.

В изменившейся внешне и внутренне Наташе дети не признали мать. А она не смогла стать прежней. Малыши бросались навстречу Маре с криками "Мама!" Ташино здоровье снова пошатнулось. Она всё чаще сидела не шевелясь, с застывшим взглядом, перестала есть и спать. Облегчение принесло лишь посещение церкви и крещение. А потом она и вовсе ушла в монастырь замаливать свой невольный грех перед убитыми.

Ташиных кровиночек усыновила Мара. Олег снова вернулся на завод. Он сделал Маре предложение, чтобы вместе поднимать ребятишек. Но она спросила его: "Ты сможешь забыть Ташу?.. То-то же..."

Всё в этой жизни не имеет срока давности.