Бак и Нюк⁠⁠

— Бак, я кушать хочу! — ныл синий демонёнок, заглядывая брату через плечо.

— Мы всегда есть хотим! — отмахнулся Бак. — Если невтерпёж, то погрызи сырые камни!

Посмотрев на груду булыжников у ног, Нюк скривился.

— Они безвкусные, — буркнул он, пнув один из камней протёртым до дыр сапогом. — После такого перекуса голод только сильнее!

— Вот поэтому я их и жарю, — с нотацией в голосе ответил брат, от чьей коричневой кожи отражалось алое пламя костра.  — Так хотя бы они немного приятнее.

— Надоела эта земля, — снова заныл синий. — Хочу мяса! Лучше — сырого! Много мяса!

Бак нахмурился и грустно усмехнулся.

— Мы уже съели всё, что смогли поймать, — вздохнул он, указав на кучу костей, лежащих у одинокого пня. — А ты перегрыз горло даже вожаку волчьей стаи. Они очень этому удивились, надо сказать. Как удивился и я. Но после этого в наших краях боятся ходить даже медведи переростки, не говоря уже о оленях!

— Это была голодная неделя, — отмахнулся Нюк, пытаясь украдкой стащить разогретый камень с куска ржавой жести, однако Бак ловко огрел брата короткой палкой, препятствуя краже, отчего синий обиженно фыркнул и сложил руки на груди.

— Ты меня этим попрекаешь уже много дней! — промямлил он сквозь неплотно сжатые губы, одновременно борясь с жалостью к себе и сосущим ощущением под ложечкой. — И вообще, ты считаешь себя главнее, потому что у тебя рога больше?!

— Да! — не раздумывая ответил коричневый, проведя длинными пальцами по своим изящным изогнутым рожкам, заслуженно считавшимися гордостью широкой головы. — А ещё я старше тебя!

— Всего на половину минуты, — буркнул Нюк, шмыгнув носом.

— И кто в этом виноват? — осклабился брат. — Когда мы бежали из полости Ксайта, ты сам поторопился и выбрал узкую щель между мирами, потому и застрял!

— Тебе всего лишь повезло!

— Нет, просто я был умнее даже тогда, когда ещё не родился.

Синий отвернулся, скрывая обиду, но вдруг навострил огромные уши.

— Слышишь? — спросил он Бака. — Песни! Здесь недалеко есть людская деревня!

— И что? — насторожился коричневый.

Нюк пожал плечами, заговорщицки произнеся:

— Людей много, они из мяса. Если мы осторожно утащим одного, то никто и не узнает! Мы будем сыты несколько дней!

Бак в ужасе округлил и без того огромные жёлтые глаза, а узкие змеиные зрачки непривычно расширились. Старший брат невольно пригнулся к земле и огляделся, но не увидел угрозы.

— Тише! Тише!  — взмолился он. — Ты помнишь уговор! Мы обещали Ему не трогать людей и прочих разумных, а он разрешил нам остаться в этом мире. Если Он услышит тебя, то нам обоим несдобровать.

Нюк и сам невольно присел, словно вспомнив о Большем зле, нежели были они с братом.

— Прости, — пискнул он несчастно. — Просто уже сил нет. Живот просит еды, много еды! Я готов дерево грызть…

— Так погрызи!

Синий снова печально вздохнул, вернувшись к костру.

— От дерева даже меньше проку, чем от сырых камней, — ответил он.

— Тогда жди, пока я прожарю камни. Хоть немного забьём наши бездонные желудки.

— Жду, — печально пробурчал Нюк, поёжившись от холода. — Ещё и ночь промозглая. Даже огонь не греет.

Бак кивнул, осмотрев свою и брата скудную одежду. И если на Нюке ещё была рваная и штопанная без числа раз рубашка и какие-никакие оборванные штаны, то Бак довольствовался лишь тонкими подштанниками, спёртыми из деревни, да небольшой сумкой, перекинутой через плечо, а вот голый торс, лишённый шерсти, продувался любым, даже самым лёгким порывом ветра.

Позади что-то несильно хрустнуло.

— Ой, смотри, там! — взвизгнул синий, указывая пальцем за спину брата.

Бак обернулся, крепко перехватив короткую палку в руках и готовясь к возможной драке.

— Где? Не вижу! — тихо переспросил он.

— Да вон же, в кустах! — быстро ответил Нюк.

— Да где?!

— Вон! Вон! — только и отвечал младший бес.

Что-то в голосе синего заставило Бака обернуться. Нюк сидел возле кострища как ни в чём не бывало, смотря на брата полными искренности глазами. Однако с жестянки невиданным образом вдруг пропали все запекавшиеся там камни.

— Где жарики?! — сурово спросил Бак, нависая над братом.

— Не знаю, — как можно беззаботнее ответил Нюк. — Может, их ночница утащила?

— Ночница? — недоверчиво переспросил повар. — Рядом с нами даже драконы бояться летать, а ты мне говоришь про сову… ворующую раскалённые камни?!

— Эм… ну… да! — уже не так уверенно выдавил Нюк, с опаской смотря на то, как приближается вооружённый крепкой палкой брат.

— А ну-ка, открой рот, — сурово потребовал коричневый.

— Зачем?

— Открой-открой!

— Не буду! — почти взвизгнул Нюк, после чего попытался отбежать от костра, однако нагруженное тяжёлыми камнями пузо вдруг перевесило, и демонёнок грузно повалился на землю.

— Это ничего не значит! — глухо буркнул он в грязь. — Это ничего не доказывает!

— Ах! Не доказывает?! — взвился брат. — А вот я сейчас отстегаю тебя хорошенько, это научит тебя делиться! Жадина!!!

— Не надо! — пропищал синий, безрезультатно пытаясь подняться и убежать.

— Надо, Нюки, надо! — победоносно воскликнул Бак, замахиваясь прутом.

— Ой! — взвизгнул воришка ещё до того, как его настигла кара. — Ой! Ой!! Ой!!!

Бак завис над братом с занесённой рукой.

— Ты чего вопишь? — спросил он изумлённо. — Я же ещё не ударил.

— Животик болит! Ай! — пропищал Нюк, схватившись за раздутое пузо.

— Будешь знать, как воровать! — победоносно произнёс брат. — Поделом тебе!

— Ай! — взвизгнул синий и свернулся ещё сильнее. — Ай!!!

Бак опустил палку и осторожно присел рядом с больным.

— Сильно болит? — спросил он уже не враждебно.

Нюк не ответил, он мог лишь стонать и корчиться на земле.

Злость Бака окончательно испарилась, зато в глазах теперь читался страх за брата.

Осторожно потрогав натянутый как барабан живот Нюка, неудавшийся мститель огляделся.

— Матушка Эйли! — вдруг воскликнул он, словно поймав годную идею за хвост. — Нюк, нам нужно добраться до её дома, она поможет тебе.

Нюк в ответ лишь простонал, свернувшись калачиком ещё сильнее.

Бак закусил губу и попытался взвалить брата на плечо, но тот был сейчас слишком тяжёл, а потому пришлось тащить синее тело за руки, подобно обычной коряге. Это стоило повару последних сил, но страх и жалость заставляли его двигаться вперёд метр за метром.

Уже начинало светать, когда на очередной опушке показался покосившийся, заросший мхом домик. Ночная мгла отступила, запели дневные птахи, а свечение леса, напитанного Ксайтом, уступило яркости солнечных лучей.

— Мы почти добрались, — просипел старший бес, запыхавшись и промокнув до нитки от пота. — Ты держись!

Но Нюк не отвечал. Последний час он даже перестал стонать, его синяя кожа стала бледно-серой, глаза закатились. Раздутое брюхо само словно превратилось в камень, а дыхание воришки больше походило на предсмертные хрипы.

Бак протащил брата через тёплый ручей, воды которого не застывали даже зимой, после чего остановился у покосившихся дверей избы, аккуратно прислонив больного к покатой стене, доверху увешанной пучками разнообразных лечебных трав.

— Кто там? — послышался из-за двери слегка басовитый, но женский голос.

— Матушка Эйли, это Бак! — ответил старший брат. — Нюку плохо! Пожалуйста, помоги!

Дверь моментально распахнулась, а на пороге появилась солидного вида полноватая женщина. Ростом она была почти в полтора раза выше обычного человека, слегка зеленоватая кожа обтягивала пышные формы. Лицо целительницы нельзя было назвать красивым, но было в нём что-то особенное, запоминающееся. И всё же она слишком сильно отличалась от обычных людей, а её изменения Ксайтом зашли так далеко, что в деревнях и сёлах лекаря сторонились, считая наполовину монстром. Наверное, поэтому она и стала отшельником, уединившись в лесах и посвятив себя зельеварению.

— Ой, милый, что случилось? — спросила целительница, наклонившись над Нюком.

— Он съел слишком много камней, а потом ему стало плохо! — тараторил коричневый, пытаясь отдышаться. — Вы можете ему помочь?

— Могла бы, солнышко, — кивнула Эйли, склонившись над младшим бесом. — Но ты знаешь правило. Сначала оплата, а потом услуга.

Бак закусил губу и погрустнел, но затем неохотно потянулся к своей потёртой сумке и извлёк из неё небольшую золотую монетку, давно и втайне хранившуюся на чёрный день.

— Вот, — произнёс он, протягивая денежку. — Только спасите его, прошу!

Матушка взяла монету огромными пальцами и поднесла к глазам.

— Золотой, — улыбнулась она. — Даже спрашивать не буду, откуда ты его взял. Но оплата достойная, давай займёмся твоим братом.

Внутри дома было тепло и светло. Два огромных окна, сделанные прямо в крыше, пропускали утренний свет, а камин у дальней стены весело потрескивал горящими корнями жгут-дерева. По стенам всё так же, как и снаружи, были развешены пучки трав, на множестве полок переливались и светились всеми цветами радуги различные бутыльки с жидкостями и порошками. Повсюду пахло пряностями и едой.

— Как он? — спросил Бак, сглатывая слюну при виде комода со съестным, притаившегося в дальнем углу.

— Пока не знаю, солнышко, — отвечала матушка, осторожно размещая бледного Нюка на свободном столе.  — Подай стеклянную ёмкость с зелёной жижей. Вон она, на полке. Только больше ничего не трогай, если не хочешь превратится в огромного комара.

Старший бес беспрекословно выполнил требования, поднеся требуемое лекарство.

Эйли откупорила снадобье и распылила изумрудный порошок над больным, губы целителя зашептали непривычные уху слова.

Облако зелёной пыли вспыхнуло огнем и осело на тело синего воришки, его кожа словно стала прозрачной, открылись взору внутренности: еле бьющееся сердце, тонкие кости, заполненный доверху желудок.

Целительница покачала головой.

— Всё забито камнями, — произнесла она в пустоту. — Даже такое… необычное пищеварение, как ваше, не способно справится со столь сильной нагрузкой.

— Вы ему поможете?

— Конечно, я же обещала, — улыбнулась лекарь.

Достав из кармана продолговатый свёрток, Эйли извлекла из него короткий корешок. Размяв его в руках, она поднесла снадобье к носу Нюка.

— Вдыхай, милый, — ласково проговорила матушка. — Это поможет тебе продержаться.

— И он выздоровеет? — не мог угомониться Бак, переживая за брата и переминаясь с ноги на ногу, словно на иголках.

— Корень мандрагоры — сильное средство, но одного его недостаточно, — терпеливо ответила целительница. — Придется извлечь эти камни по старинке. Принеси вон тот ящик из угла, там нужный мне инструмент.

Бак не без труда подтащил к столу увесистый сундук.

Матушка откинула крышку и извлекла на свет продолговатый стальной шип, на конце которого было что-то наподобие захвата, связанного с ручкой посредством пружин и нитей. Устройство нельзя было назвать приятным глазу, его вид вызывал желание забиться под стол и не вылезать оттуда уже никогда.

— Ой! — не удержался от вскрика старший бес. — Матушка, вы это засунете ему в рот?

— Нет, милый. Боюсь, если еда попадает вам в глотку, то обратно её уже не достать. У вас странное строение горла, там словно замки из костяшек и мышц, легко пропускающие вперёд, но не отдающие ничего назад. Поэтому придётся пойти… другим путём.

— Другим путём? — не понял её Бак.

— Да, необходимо зайти с другого конца вашей пищеварительной системы.

— Ой! — снова воскликнул коричневый демонёнок, невольно схватившись руками за собственный зад.

— Не переживай, — успокоила его лекарь. — У меня осталось немного сала.

— Сало?! — вдруг облизнулся Нюк, не открывая глаз.

— Видишь, — басовито рассмеялась Эйли. — Ему уже лучше, но у меня много работы. Поэтому сходи и прогуляйся на улице, а я позову тебя, когда всё закончится.

Бак неуверенно кивнул, но не осмелился противиться, грустно плетясь к выходу и стараясь обойти коробку с хирургическими инструментами на как можно большем расстоянии.

Снаружи уже вовсю разошёлся день. Солнце приятно прогревало коричневую кожу беса и помогало откинуть неприятные мысли. В траве трещали кузнечики, а на ветвях пели птицы, лишь изредка с опаской поглядывая на коричневого прищельца.

В какой-то из моментов Бак даже задремал, прислонившись к стене, как двери дома вдруг распахнулись настежь и из них с криками выбежал Нюк, одной рукой держась за пятую точку, а второй пытаясь натянуть свои оборванные штаны.

За беглецом на пороге появилась целительница, держа в руке обмазанный жиром инструмент, в захвате которого красовался немалого размера булыжник.

— Куда ты?! — недовольно воскликнул Эйли. — Я ещё не все камни достала!! Вернись!

Но Нюк лишь ланью ломанулся в кусты, прикрывая рукой поражённые тылы и истерично крича на ходу:

— Мне уже лучше!!! Я здоров!! Я в порядке!!!

Бак и сам вскочил на ноги и кинулся за братом, но на мгновение обернулся.

— Спасибо, матушка Эйли! — выкрикнул он, после чего скрылся в зарослях вслед за синим обжорой.

Целительница лишь покачала головой и пожала плечами, но после весело рассмеялась и вернулась в дом.

Бак догнал воришку уже возле ручья. Нюк сидел по пояс в воде, остужая побеждённые врачебным инструментом чресла.

— Ты как? — спросил старший демонёнок, присев на отполированный водой валун на берегу.

Нюк поморщился от боли.

— Животик в порядке, — ответил он, спустя несколько мгновений. — Но вот ниже…

— Пройдёт, — подбодрил его Бак. — Вернёмся к нашему костру, подремлем на лежанках под солнцем! Может, оно и отпустит?

— Давай, — согласился синий, выбираясь на берег и следуя за братом. — Но я больше никогда не съем ни единого камня!

Несколько минут прошли в тишине. Бесы медленно брели по еле заметной тропе, деревья вокруг становились всё знакомее, до лужайки с кострищем и неуклюже разбитым лагерем оставалось совсем немного. Можно было сказать, что братья вернулись домой, если таковым уместно было назвать груду валунов на опушке и несколько охапок палок и листьев на земле вместо кроватей.

— Бак? — несмело пропищал Нюк, плетясь за спиной у старшего.

— Что? — спросил его брат.

— Бак, я кушать хочу!