Серия «Песнь пустыни»

Кровавый омут огня призывно манил, приглашая окунуться в раскалённую лаву, познать прелесть очищения плоти и духа от всего греховного, что было, что есть, что придет в дни грядущие.

Ноги сами приводили Тор-илу на берег озера, когда госпожа теней хотелось одиночества и покоя, когда разум её переполняли тяжкие думы, а сердце преисполнялось тоской, и наоборот, когда радость подговаривала пуститься в пляс, а душа пела.

Увы, но сегодня на берег озера её привела не радость, впрочем и не грусть.

Тор-ила пришла, чувствуя постыдную неуверенность. Боясь распахнуть крылья и броситься с обрыва, как любил говорить супруг, её отрада, её господин, её единственный спутник, решивший, что идти по бесконечному Пути лучше вдвоём.

Трижды похороненный, трижды оплаканный, трижды отпетый, он возродился и в неизмеримой мудрости своей изыскал хитрость, способную поражение обернуть победой. И поражение это, и победа, случились, случатся, могут случиться, в одном лишь мире. Мелочь, не стоящая столь пристального внимания одной из тех, чей народ мостит Тропу вот уже миллионы лет, но…

Владычица мира мёртвых повела плечами и шёлковое платье опало, обнажая кожу. Она шагнула в жар и пламень, окунулась в объятья огненного зеркала и легла на спину.

От наслаждения Тор-ила прикрыла глаза, предаваясь мыслям о супруге и наслаждаясь нежным, трепетным воем грешников, страдающих в очистительном огне, не способных ни сгореть, ни выбраться на берег, отдаляющийся от них с каждым гребком в сторону суши.

Ещё недавно это озеро было пустым, ведь последнюю душу, смывшую с себя тяжесть грехов и готовую к перерождению, она лично выпустила больше ста лет назад. И вот, свершилось! Новые, свежие, полные пороков столь грязных, что одно их упоминание пьянило сильней самого крепкого вина. И с каждым днём их становилось лишь больше, больше, больше!

Супруг нашёл прекрасного экзекутора. Пламенного стража правды, что опалит осквернённых!

Александр нравился Тор-иле как никто за долгое время, а потому она обещала себе поддержать его, когда в назначенный час землянин вернётся в Пар-вален, в подземный мир, с которым связал себя нерушимой нитью.

И пусть он займёт достойное место, ибо таков будет её дар за спасение супруга. Дар ему и его смешным близнецам. Детям, чьи засохшие сердца Александр заставил биться в унисон живительной влагой своей доброты. А уж какое именно это будет место, покажет время.

Тор-ила нырнула и погрузилась на самое дно озера, ощущая, как потоки магмы текут мимо неё, как обволакивают тело, как успокаивают…

Крики грешников стали тише - тут, на глубине, страдали лишь самые отъявленные мерзавцы, которых было мало. На дно отправлялись демонопоклонники или даже пожиратели, отправленные милосердным клинком экзекутора на посмертные муки… Вон, прямо как этот, корчащийся подобно разрубленному червю, распахнувший рот в мучительном немом крике и глотающий лаву призрачным нутром, горящий сразу с двух сторон, но не способный обрести избавление от кошмарной, сводящей с ума боли.

Ему придётся страдать века и века, прежде чем душа, запятнанная всеми мыслимыми и немыслимыми грехами, наконец очистится. Но у него есть шанс на спасение, как и у любого человека, пожиратели же подобной роскоши лишены, ибо демоны, умирая, перестают быть.

Госпожа теней оттолкнулась от самого дна и стрелой вылетела из озера, разбрызгивая алые слёзы пучины, лишь затем, чтобы вновь погрузиться в приятную негу, отбросив все лишние мысли. Она разменивала круги на часы, стремясь выпустить на волю всю ту радость, что испытывала в последние дни.

И лишь спустя долгое время, замерев возле земли, Тор-ила увидела демона-посланника, терпеливо ждущего её на берегу, не смеющего нарушать покой владычицы.

Она подплыла к нему и покинула лаву, нагая и прекрасная, как сама жизнь.

Глаза мальчишки, не разменявшего и сотню лет, сверкнули алчностью, вожделением, что пожирает изнутри любого демона, ведь каждый из обитателей мира мёртвых – это отблеск страстного желания, не способный противиться собственной природе.

А потому, позволив наглецу пару лишних мгновений лицезреть то, что никогда не будет ему принадлежать, она щёлкнула пальцами, облачаясь в платье, после чего склонила голову набок и спросила:

- Давно ль ты ждёшь меня, гонец? Я тут, готова наконец.

- О госпожа, я буду ждать, сколь надо, чтобы передать посланье важное для вас.

- Так говори мне сей же час, кто призывает госпожу?

- Конечно, я сейчас скажу, совет собрался, ждут лишь вас…

- Ступай. Прибуду сей же час!

Тор-ила благосклонно кивнула и отпустила юношу.

Конечно, совет. Из-за них она и пришла купаться в лаве, стремясь найти душевный покой.

Сегодня предстоял важный и трудный разговор, от которого зависело немало. И вести беседу придётся с существами, что много старше её самой. Она бы солгала себе, сказав, что права на ошибку нет и встреча обещает быть судьбоносной. Естественно, это не так! Властители вечности умеют ждать. Они никуда не спешат и никогда не опаздывают. В конце концов, всегда можно продолжить в другой вселенной, когда эта умрёт. И всё же, хотелось добиться успеха.

Тор-ила широко улыбнулась своим слабым мыслям. Батюшка и супруг отругали бы её за подобное, но увы, их не было, осталась лишь она одна.

И она свершит должное!

Госпожа теней топнула ногой, растворяясь в дыму, чтобы обрести физическое воплощение внутри своей цитадели, воздвигнутой посреди огромной пещеры, выточенной в скале руками бесчисленных грешников, очистивших души трудом.

Кровавые полотнища с крылатым ястребом ран, трепетали на ветру, языки пылающего зверя, усмирённые в медных жаровнях, вздымались к небесам, гвардейцы, облачённые в заговорённую броню, способную пережить даже человеческое ядерное оружие, выстроились вдоль кроваво-красной бархатной дорожки, держа копья наизготовку и опустились на колени, едва только заметили хозяйку, вернувшуюся во дворец.

Тор-ила пошла вперёд, маняще качая бёдрами и сложив руки на груди. Она не торопилась, ибо спешат лишь слабые, не горбилась, ибо гнутся лишь ничтожные, не опускала взгляд, ибо не смеют поднять очи лишь рабы. Она – сила и с этой силой другим владыкам придётся считаться, нравится им это, или нет.

Да, Судии никогда не были бездумной сворой кровавых варваров, как те же пожиратели, но демоны есть демоны. Алкать – их право, их долг, их суть. А то, чего алчешь, проще всего забрать у слабого, ибо невиновных нет под небосводом. Все грешны, кто-то больше, кто-то меньше, а значит, обрушить справедливое возмездие можно на каждого, получив от него то, что твоё по праву силы.

Она подошла к ступеням, ведущим в главный зал, и чуть заметно кивнула стражам горящих клинков, дежуривших у дверей. Сильные, лишь немногим уступающие в могуществе своим хозяевам, они все как один опустились на колени, ибо как выказать уважение хозяйке, не склонив выю пред нею?

Не смотря на низших, Тор-ила вошла в просторный зал, выложенный иссиня-чёрным мрамором, украшенный по краям массивными колоннами, где за длинным малахитовым столом сидели могущественнейшие владыки Пар-валена. Всего тридцать два сильнейших существ Пар-валена, достойных назваться архидемонами. Вот только даже среди достойнейших, внимания заслуживали лишь четверо.

Наш-сар, взыскующий с жестоких, сидел сбоку от её места, подпирая могучую волчью голову мощными когтистыми ладонями. Верный друг и соратник, служивший ещё батюшке и ни разу за долгие века не изменивший ни ему, ни ей. Тот, кто спокойно мог выйти против оставшихся двадцати восьми архидемонов и если не убить их всех, то по крайней мере уполовинить зал совета.

Он моргнул, стрельнув жёлтыми звериными глазами в сторону сидящего на другой стороне стола статного красавца эльфа, чья алебастровая кожа контрастировала с полными черноты глазами, лишёнными зрачков.

Шес-нит, взыскующий с лукавых, каждый раз принимал иное обличье, дабы потешить своё неуёмное чувство юмора – он отчего-то считал, что представать перед советом в облике жителя материальных планов очень весело. Ещё веселее ему было оставлять глаза неизменными, а ведь именно взгляд очей пугал и живых и мёртвых, заставляя тех раскаиваться в содеянном.

Увы, Шес-нит возомнил, что достоин её руки, а потому сразу после катастрофы в Дамхейне принялся набиваться в женихи, интриговать и пытаться занять место, что не заслужил. А потому Тор-ила знала, что он обязательно постарается помешать ей осуществить задуманное.

Прямо за ним восседал Инизаэль – единственный пришлый в совете Пар-валена. Отблеск Светоносного, по неведомой причине отправившийся не в ад вслед за владыкой, а к Судиям, за тысячи лет сумел добиться такого могущества, которое и не снилось ему у подножия небесного трона.

Справедливый до умопомрачения, взыскующий с клятвопреступников сидел, укрывшись чёрными крыльями. Лишь взор острых зелёных глаз, выдавал напряжение, обуревающее падшего, тяготящегося соседством множества архидемонов.

Четвёртым, на кого следовало обратить внимание, был древний Гаш-шас, сидевший рядом с Шес-нитом. После гибели наставника Пар-лона и батюшки он остался старейшим из мира мёртвых. Впрочем, козлоподобный невысокий и субтильный взыскующий с ворующих был старейшим и до их смерти.

Говорили, что он видел рождение этой вселенной, а батюшка как-то признался, что убеждён – Гаш-шас пережил тепловую смерть прошлого мироздания и милостью Творца перешёл в новое, юное и чистое вместилище неисчислимых жизней.

Так это или нет, никто не знал, и пусть козлоногий вестник памяти казался старцем из хрупкой коры, лишь глупец осмелился бы проявить неуважение к древнему! О скольким надменным гордецам этот тихий и осторожный старец указал на их место!

Тор-ила кивнула всем и подошла к двум тронам во главе стола. Чёрный ониксовый пустовал, его займёт супруг, когда вернётся. На алый рубиновый уселась она.

Госпожа теней была моложе каждого из взыскующих. Да что там, она считалась юной даже по меркам долгоживущих народов вроде эльфов, бесов или духов. Всего лишь шесть с половиной сотен лет Творца, на два века старше супруга…

И всё же, именно они восседали во главе стола.

Почему?

Потому что даже в мире Судий сила определяла положение. Только могучий способен отстоять справедливость и добиться правды. Слабый может лишь уповать на добрую волю сильного, может кланяться ему и просить о снисхождении, о заступничестве, о мести. А раз так, то лишь тот, кто устрашает вся и всех имеет право вести за собой.

И эта истина не менялась со дня рождения вселенной.

Не поменяется и после её смерти.

Тор-ила знала, что каждый тут мечтает сместить её с трона, и напади они все, пожалуй, даже преуспеют - увы, но без супруга она далеко не так сильна, как хотелось бы. Но демоны алчут. И поэтому они никогда не договорятся, всегда будут ставить друг другу палки в колёса.

И сегодня она собиралась воспользоваться этим.

Тор-ила ещё раз улыбнулась собравшимся и провозгласила:

- Приветствую, могучие, да славится великий Путь.

- Доброго здравия, госпожа!!! Пусть продлится Тропа из начала в конец вселенной!!! – отозвались хором сильнейшие существа Пар-валена.

Владычица мира мёртвых внимательно осмотрела каждого, не таит ли за почтением насмешку, не жаждет ли бросить вызов? Убедившись, что глупцов в зале нет, она заговорила, сразу же перейдя к главному.

- Я собрала вас сегодня по важному делу, – медленно, растягивая слова, проворковала Тор-ила.

Полгода прошло с момента пробуждения супруга и все сведения об этом она держала в строжайшей тайне, не позволяя никому даже краешком мизинца прикоснуться к ней. Айш-нор всё ещё был слишком слаб, не набрал и миллионной доли былого могущества, а потому надлежало заботиться о нём.

И сейчас, наконец-то, пришло время сбросить полог.

- Мой супруг жив, – возвестила она совету, - он нашёл троих Вестников Бури и через них связался с Пар-валеном.

Тор-ила мешала правду и ложь, дабы усыпить бдительность советников. Им не следовало знать о том, что Александр месяц назад сделал шаг, проведя сорок человек через контракт. О проводнике вообще не следовало говорить ни единого слова, дабы защитить и его, и супруга. Но для осуществления задуманного надлежало приоткрыть завесу тайны с главного, утаив детали.

А главное произвело достойное впечатление.

Тёмные повелители заговорили одновременно, одни - не тая удивления и радости, другие – лицемерно улыбаясь, но скрывая зло и ярость. Тор-ила не спешила, наслаждаясь моментом и ждала, пока настанет тишина. А ещё ей было интересно, кто скажет слово, кого Шес-нит сделал своей пешкой.

- Владычица, дозволь задать вопрос, – томный мурлыкающий голос Айл-тары, взыскующей с блудливых, достиг ушей хозяйки мира мёртвых и не удержалась от едкой улыбки.

Бледнокожая красавица, к чьим ногам падали ангелы, демоны и даже боги, так и не смирилась с отказом Айш-нора и затаила обиду, кою не собиралась отпускать. Кою не могла отпустить, ибо демоны алчут всегда, всюду, всего. А потому Шес-ниту несложно было заручиться помощью красноглазой девы, облачённой в длинное обтягивающее алое платье, открывающее взору больше, нежели скрывающее.

- Говори, Айл-тара, я внемлю тебе.

- Много ли иных Судий осталось в Дамхейне? Нет ли у владыки вестей о моей сестре? Коль скоро нам ждать его дома? Он уже готов разорвать ткань мироздания, дабы вернуться и занять свой законный трон?

Сколь много вопросов и сколь неприкрытое, явное желание узнать, силён ли её господин, или же нет.

Скрывать правду Тор-ила не намеревалась, потому как лукавство всё равно будет распознано и его сочтут слабостью, непозволительной для архидемона, а потому отвечала она предельно честно.

- Он возродился десять лет Дамхейнских лет назад и всё это время набирался сил. Увы, но в миру смог встретить лишь Пар-лона, коий умирал, и попрощался с ним.

Демоны горестно склонили головы.

Они искренне уважали и любили учителя, воспитавшего едва ли не каждого в зале, наставившего на путь истинный, поведавшего о важности работы, совершаемой Пар-валеном, доверившего мостить Тропу сквозь миры.

- Вернуться он не может, ибо слишком слаб после гибели и возрождения, а связь с Пар-валеном держится на тоненьком канале трёх слабых палачей.

- Каков их шаг, дитя? – прошелестел Гаш-шас.

Древний не повышал голоса, но стоило ему разомкнуть уста, как все голоса стихли и совет умолк, внимая речи того, кто видел рождение первых звёзд вселенной.

- Пятый у одного и первый у двоих. Но они ступили на Тропу лишь недавно, не прошло и половины года.

На лице Гаш-шаса возникла понимающая улыбка.

- Пять шагов за полгода? Этот человек торопится и рискует, но то его жизнь и его душа. Что же он столь яростно хочет защитить, что алкает силы сверх всякой меры?

Тор-ила вспомнила, с какой теплотой Александр рассказывал о родных и ответила одним словом:

- Любимых.

Гаш-шасу ответ понравился, он одобрительно кивнул и сказал:

- Айш-нор нашёл хорошего человека. Коль тот сумеет подчинить силу, станет достойным экзекутором.

- Я вижу его вознесённым, - ответила Тор-ила, а после, решив, что толика лести не помешает Александру, добавила, - а может даже и вознёсшимся.

И снова гул заполнил зал. Все перешёптывались, спорили, кто-то даже восхитился.

И удивляться снова было нечему. Даже в Пар-валене, очищающем грехи квадрильонов грешников в миллионах миров, вознесённые и вознёсшиеся считались редкостью, а потому демоны радостно заглотили наживу.

Почти все.

- Владычица, - склонил голову Шес-нит, — это чудесные вести, но не могу не спросить - уж не хочешь ли ты вновь мостить Тропу через Дамхейн?

Проницательный, как и всегда, взыскующий с лукавых отлично понимал, чего алкала Тор-ила и не собирался отдавать ей этого без борьбы. Но иного она и не ожидала от своего несостоявшегося второго мужа.

- Это было бы хорошо, - проговорила она, заранее зная, каков будет ответ.

- Владычица, молю, не гневайся на меня, - Инизаэль расправил крылья и вновь обернул себя ими, - ты знаешь, что это невозможно. Безусловно, Дамхейн – важный мир. Он – перекрёсток, а мы все знаем, сколь нелегко отыскать их в мироздании, но… Двести лет назад я убедил склониться к ногам Пар-валена Таараш, принявший Путь и нас, как своих богов, через двадцать лет великий Наш-сар завоевал сразу три мира, а ещё спустя десять лет мы пришли на Аэлрон – ключевую планету целого сектора мироздания, из которой уже тянем Тропу в шесть сторон. План владыки был соблазнителен, но увы, он потерпел поражение.

Всё это было сказано не ей, а совету. Хитроумный ангел напоминал сильнейшим об их подвигах и чуть ли не прямым текстом советовал тем не идти на поводу у хозяина, проявившего непозволительную слабость и поразительную недальновидность.

И, конечно же, Тор-ила была готова к столь простой уловке.

- Было бы слишком алчно для меня требовать поворота Тропы. О нет, конечно же, я и не помышляла о подобном.

Помышляла много раз, но отказалась, понимая, что нет смысла грезить о несбыточном.

- Тропа пошла дальше, сие правда, но мы и раньше позволяли новым дорожкам расти вширь, знаменуя приход справедливости в новые миры. Иль вы считаете, что занять перекрёсток, коий открыт в сотни сторон, глупо?

Никто из совета ничего не мог бы возразить ей сейчас, не рискуя поставить под сомнение мудрость всего Пути, коий не раз и не два менял направление за миллионы лет, что Пар-вален прокладывал его.

Но это отлично понимал и тень небес, он лишь обозначил границы, расставил флажки, за кои не следовало переступать и Тор-ила с благодарностью приняла дар.

- Нет нужды тратить много сил на Дамхейн, - продолжила она, подходя к главной своей мысли, - падёт он или нет, не суть важно, примет нас или останется со своими умирающими божками и пришедшими сквозь прорехи реальности духами – не наша забота. Я алкаю увидеть супруга завтра, но готова ждать и век, коль придётся. Он жив – вот что главное. Но толика помощи ему не помешает.

Она умолкла, обводя демонов взглядом, ожидая, что те скажут, ведь промолчать они не имели права. Порывался молвить слово Шес-нит, но Гаш-шас жестом руки заставил архидемона, облачившегося в тело эльфа, остаться на месте и терпеливо ждать.

- Ты права, дитя, - прошептал он и тихий голос достигал каждых ушей, ввинчиваясь в разум, заполняя собой всё внутри, - и не права одновременно. Ты видишь супруга и нашего владыку вернувшимся в Пар-вален, что похвально, но ты забываешь о том, сколь много сил сейчас брошено на то, чтобы пробиться к Интерсису, этому великому перекрёстку, по сравнению с которым Дамхейн – всего лишь игрушка.

Тор-ила могла бы возразить, напомнить, что до алкаемого мира ещё мостить и мостить Тропу, что к нему эмиссары Пар-валена подберутся хорошо если через пару тысячелетий, но она смолчала, не став спорить с древним, который, к тому же, не закончил.

-И ты права, говоря, что коль плод можно сорвать малыми силами, нам стоит так поступить. Зачем отказываться от мира, грешникам которого мы в состоянии подарить очищение?

Госпожа теней была готова показать недостойное её облегчение и выдохнуть, и сдержалась она лишь в последний момент и то благодаря тому, что прекрасное эльфийское лицо Шес-нита перекосило от досады и гнева.

- Ты жаждешь передать супругу меч? – спросил Гаш-шас, заставив Тор-илу почувствовать себя глупой девчонкой, пытавшейся обманывать мудрого родителя.

- Да, о древний. Я хочу направить огонь сечи в Дамхейн. Мы сможем это сделать, затратив толику мощи Пар-валена, а супругу он сэкономит десятки лет, позволит вернуть хотя бы часть сил, усилит канал связи с нами.

- Владычица, это слишком рискованно! – возразил Шес-нит и немалая часть совета согласилась с ним. – Что будет, если мы потеряем реликвию? Замены ей не найти во всей вселенной!

Тор-ила и хотела бы возразить, но только Шес-нит ударил по ней её же оружием – чистой правдой. Меч, весы, повязка на глаза. Три реликвии, которыми первых из Судий одарил сам Творец. Бесценные. Неповторимые. Единственные в своём числе.

Да, их могущество угасло за вечность, прошедшую со для рождения Пар-валена, и тем не менее, даже этих крох было достаточно для того, чтобы помочь супругу.

- Вынужден согласиться, владычица, - подал голос молчавший до того Шаш-сар, - в Дамхейне расплодились пожиратели. Мы не можем позволить им овладеть даже одним божественным даром.

Тор-ила прикрыла глаза, ликуя внутри. Верный воитель сделал всё так, как она просила и выбрал просто идеальный момент для этого. Его преданность будет вознаграждена!

- А что, если мы отправим пламень шелома тогда, когда супруг наберёт достаточно экзекуторов, дабы защитить бесценное сокровище? – спросила она.

- Это мудрое решение, – проговорил Гаш-шас и тотчас же ему стали поддакивать младшие.

Древний улыбнулся Тор-иле и последние сомнения рассеялись – он всё понимал. Он помогал! А раз так, победа, считай, уже в кармане.

Шаш-сар тоже понял это, а потому, прикинув что-то и посовещавшись с Инизаэлем, вымолвил:

- Пусть владыка наберёт хотя бы тысячу Вестников Бури и тогда, мнится мне, никто в совете не посмеет молвить против.

- Слово было сказано! - торжественно провозгласила Тор-ила, не тратя ни секунды. – По слову и быть!

- Да будет так! – хором провозгласили члены совета, заканчивая собрание.

Они расходились по одному, забирая своих телохранителей и исчезая в портальных вспышках, а Тор-ила продолжала сидеть в кресле, с трудом удерживая радостный крик, рвущийся наружу.

Наконец, не осталось никого, кроме неё и Гаш-шаса. Древний смотрел на свою владычицу с лёгким озорством, как на ребёнка, провернувшего отличную и очень смешную шалость.

Наконец, он поднялся и проговорил:

- Надеюсь, дитя, ваш юный проводник и впрямь окажется так хорош, как ты считаешь. Ведь успех всего дела теперь лежит на его хрупких плечах.

- Он справится, я верю, - просто ответила демоница.

- Буду с нетерпением ждать встречи с ним, - усмехнулся древний, собираясь уйти.

Тор-ила, неожиданно для себя поднялась с кресла и спросила уходящего архидемона:

- Древний, почему ты помог?

Тот остановился и обернулся, смерив владычицу мира мёртвых долгим оценивающим взглядом, после ответил:

- Не из слабой жалости, дитя, не опасайся этого. Я никогда бы не унизил тебя подобным. Нет, я всего лишь считаю, что ты права. Мы тянем Тропу, что растёт от хаоса к порядку, вот уже миллионы лет. Сколько миров пройдено? Сколько грешников мы покарали? В скольких местах нам молятся? В скольких проклинают? Возможно, ты не до конца осознаёшь, но Пар-вален – один из могущественнейших демонических миров во вселенной. Но из силы произрастает слабость. Мы ведём войну в миллионах миров, мы боремся за миллионы миров, мы защищаем миллионы миров. И теряем достойных. В этом зале должны собираться сотни, не три жалких десятка.

Тор-ила слушала молча, не перебивая, не дыша. Она и сама знала всё это, на совете не единожды обсуждали могучих новичков, решали бесчисленные вопросы, кои делегировались неисчислимым слугам и лишь изредка архидемоны нисходили в материальную реальность во славе своей… Но даже так за последние десятки тысяч лет они потеряли слишком многих.

Никто ещё не осмелился говорить это вслух, но все чувствовали – Тропа замедляет свой бег. Пар-валену нужна длинная передышка. Вот только кто осмелится согласиться на неё? Не будет ли остановка означать поражение?

Тор-ила не была готова взвалить на себя такую ношу. Древний тоже. Он горестно вздохнул и закончил мысль:

- Пар-вален казался отличной возможностью, но в нём мы потеряли ещё четверых… Троих. И нам нужно что-то делать. Перемены неизбежны. Мы либо остановимся на долгие сотни веков, либо начнём вести Тропу иначе. И Дамхейн, мнится мне, вполне может показать нам иные пути.

- Но может и не показать.

Гаш-шас совсем по-человечески пожал плечами и снова улыбнулся.

- Что ж, тогда мы лишь изменим план и попытаемся снова, разве поражение – повод не следовать Пути? До встречи, владычица, надеюсь, что скоро услышу славные вести из Дамхейна.

И древний архидемон покинул её, а Тор-ила осталась в зале и в зрачках её отражалось пламя факелов, в которых хозяйка мира мёртвых видела Тропу, что вилась меж реальностей, Путь, который будет проложен от начала мироздания к его концу.

Сегодня она победила и, быть может, не только помогла супругу, но и приблизила окончание Пути. Великий день, когда Тропа будет выстроена, когда тяжкий, неблагодарный труд завершится и всем будет воздано по делам их. И людям. И духам. И демонам. И богам… И даже Творцу.

Ибо справедливость не знает прощения, она вечна. И все познают на себе остроту её пылающего лезвия.

Эпилог.

Риманн глядел в небеса, дарящие снег истосковавшимся по зиме горожанам. Дети уже вовсю мастерили снежную крепость и готовили боевой припас для грядущей баталии, коя завершится лишь с приходом матерей, уводящих юных воителей по домам вкушать ужин.

Голоса звенели радостью, полнились счастьем, источали уверенность в том, что всё будет хорошо.

Юность издревле грезит счастьем и не жаждет глядеть в лицо суровой реальности, которая всегда имеет своё мнение на сей счёт и не преминет взимать счёт за каждый медяк радости, выданный авансом, не забыв и про суровый процент.

Высший паладин плотнее запахнул полы зимнего плаща, провёл рукой по лисьему меховому воротнику, протянул руку и взял большую чашку, исходящую паром. Отхлебнул немного чая и откинулся на спинке кресла, выставленного слугой по его распоряжению на улицу.

- Сияющий, - возле него остановился невысокий профессионально непримечательный человек, - доброго вам здравия, у меня есть послание.

Не дожидаясь ответа, он протянул конверт и, когда Риманн взял его в руки, растворился, точно его и не было.

- Наставник мой, что это? – позади к креслу подошёл Лехри, наконец-то вернувшийся с юга и поспешивший к своему учителю.

- Послание, конечно же.

- Но от кого?

Вместо ответа Риманн приложил палец к печати, сломав ту, достал бумагу, изучил её и протянул старшему паладину.

Тот встал сбоку и стал читать, хмурясь и кривясь через раз. Закончив, он спросил:

- Наставник, вы верите ему?

- Нет, конечно же.

- Но…

- Лишь ты, Айна да Синан заслуживаете доверия, остальные же блюдут лишь свои интересы.

Риманн умолк и взглянул в небеса, с которых падали белые хлопья, укутывающие землю одеялом чистоты. Сколько у них осталось времени? Получится ли отыскать изменника? И есть ли он вообще?

Эйри готовилась к войне, лихорадочно, яростно, не останавливаясь ни на минуту. И за полгода они добились поразительных результатов, вот только хватит ли этого? Что предложит враг помимо рыцарей, боевой алхимии и тяжёлой артиллерии?

Ответа не было, и Риманн опасался, что искать его придётся на ратных полях.

- Лехри, скажи, удалось ли тебе отыскать зачинщиков бунта?

- Нет, наставник. Творец Разломов и все его приближённые пропали. В плен мы брали лишь охотников да наёмников.

И вот ещё одна проблема, ещё одна переменная, которую придётся учитывать всем членам Малого Совета, ещё одна гирька, которая упадёт – никуда не денется – на одну из чаш.

И как бы весы не перевернулись…

Он отпил ещё чаю и задумчиво проговорил:

- Бунтарь ещё скажет своё слово.

- Думаете, он служит южанам?

- Конечно же нет! – от абсурдности вопроса Риманн поперхнулся чаем и закашлял. – Этот человек подобен шторму, что сносит всё на своём пути. Он использовал южан, тут сомнений нет, а после, возможно, попытается использовать нас… И мы с радостью позволим ему сделать это.

- Даже зная, что он творит? – поразился Лехри.

- Творец Разломов слишком ценен, его попросту нельзя отбросить подобно ветоши. Его, Убийцу Чудовищ, Владыку Книг и других, подобных им. Тех, чья сила даровала им возможность диктовать условия. Запомни, ученик: никогда не пытайся сломать того, кто обязательно станет ломать тебя в ответ. С такими куда проще договориться.

- С южанами тоже? – с едва различимыми нотками иронии в голосе осведомился Лехри.

- Дерзишь, мальчик.

Веселье сразу же исчезло с лица юноши, и тот склонился в поклоне:

- Прошу простить мою неучтивость.

- Распрямись, мальчик, кому-кому, а тебе я уж точно прощу толику насмешки. С южанами мы не договоримся по иной причине. С остальными же следует находить общий язык…

Он поднялся и сожалением поставил кружку на столик рядом с креслом.

Не хотелось уходить отсюда. Хотелось вдыхать холодный воздух, ловить снежинки и лицезреть юных отроков и отроковиц, предающихся снежным забавам. Но долг звал, и высший паладин плотнее запахнулся в плащ.

- Всё готово? – спросил он.

- Да, наставник.

- Вот и славно. Веди меня, посмотрим на подарок сияющего.

Они перешли на соседнюю улицу, где терпеливо ждала бронемашина, и забрались в тёплое нутро. Как только металлическая дверь встала на место, отсекая от окружающего мира, Риманн прикрыл глаза и провалился в дрёму на грани реальности.

Последние месяцы не было ни единой спокойной минуты. Как только он вернулся с юга, то погрузился в дела с головой и только сегодня сумел выкроить денёк, чтобы побездельничать.

Стоило бы отдохнуть недельку, но кто же даст столько времени? Даже одного дня ему не отпустил Сияющий, прислав свой дар – полноценную бронетанковую дивизию, подчинённую отныне надзирающему над запретными и заповедными местами. Это вызвало дикую ярость огненных братьев, но поделать те не могли ничего: правитель Эйри оставался непреклонен.

И в сей несгибаемости виделись Риманну дурные знаки. Король не доверял своему Малому Совету, стремился вооружить обе группы, обезопасить себя от переворота или мятежа в преддверии большой войны…

Мудро, но как же хлопотно!

Хотя… получить в своё распоряжение новую часть, сформированную буквально на днях и получившую в своё распоряжение всю технику, изготовленную с весны, включая десять новеньких танков, было приятно.

Осталось только понять, как правильнее встроить воителей в его отряды, но с этим можно будет разобраться…

Дремота наконец-то взяла своё, и истомлённый воитель провалился в целительный сон.

***

Холодные волны яростно бились о гранитные плиты пристани, намереваясь принести ярость извечной стихии обитателям великой столицы.

Зимой тут было холодно. Очень холодно, хотя город и раскинул щупальца своих кварталов на самом юге континента.

И пусть он и его отец, и отец его отца родились здесь, на чужих негостеприимных берегах, они так и не привыкли к их ледяному дыханию, в глубине души лелея надежду ощутить теплое дуновение домашних ветров.

Увы, но родина сгорела два с лишним века назад, и никто не знал, что же там произошло.

Отчаянные смельчаки раз за разом бросали вызов беспощадной стихии, рисковали жизнями и душами, чтобы пробиться через море, ставшее пристанищем тварей столь невообразимо кошмарных, что их боялись упоминать даже рыболюди, этот самоназванный народ моря, приходящий с запада, чтобы рушить, жечь и пожирать. Увы, почти никто из героев не вернулся, а те же, кто сумел довести разваливающиеся фрегаты до берега, редко жили долго и счастливо.

Безумные ли, поражённые ли страшными неведомыми проклятьями, отравленные ли неизвестными ядами, они умирали, в лучшем случае успев поведать леденящие кровь истории про моря, бурлящие кровью, про гигантских червей, поднимающихся со дна и жующих целые корабли кошмарной зубастой пастью, про птиц, несущих моровое поветрие на своих крыльях, и про другие ужасы, столь же неописуемые, сколь и невообразимые.

Но цель, увы, оставалась всё такой же недостижимой.

Одна команда смельчаков почти добралась до континента, чудом выживший капитан рассказывал, обрывая волосы на голове, что в бинокль он различал очертания родины и видел, как земля пылает, а в языках огня корчатся людские тени…

Быть может, он врал, быть может, говорил правду, быть может, бредил. До истины уже не допытаться: бедняга повесился спустя месяц после возвращения.

Но это никогда не останавливало смельчаков. Мечта вернуть утерянный дом никуда не девалась, она жила в отцах, жила в них, живёт в детях, будет жить в их детях. Она не умрёт.

Сам Ашвани, когда был моложе и наивней, мечтал в один прекрасный день снарядить целую эскадру и отправиться на юг, чтобы непременно отыскать легендарный континент, объятый пламенем, и раскрыть его секреты. Но то было давно. С тех пор он повзрослел, узнал много нового, навесил на себя цепи, что не разорвать никаким оружием и магией.

Цепи ответственности за судьбы миллионов подданных!

И всё же… Всё же случалось, что на него накатывала чёрная меланхолия, а в голову лезло это извечное «А что, если бы?..», мешающее спать. В такие дни он приходил на пирс и любовался волнами, вдыхал солёный аромат моря, смотрел вдаль, туда, где небо сливалось с водой в единую безграничную линию.

Смотрел и думал. Вспоминал. Правильно ли выбирал он в прошлом? Верно ли поступал? Не ошибся ли?

Глупо и бессмысленно, ведь то, что сделано, уже не изменить, даже если ты – темпоральный маг, но ведь у каждого есть право на маленькую слабость, не так ли?

Он стоял, кутался в меха и, прищурившись, следил за неспешным нисхождением солнца вниз, в безграничный чернильный мрак неведомых глубин, полных ужасов и самого невообразимого кошмара. Говорят, раньше – до войны – люди строили лодки, способные погружаться на сотни ярдов… Умения Древних поистине пугали, как и их безрассудная храбрость: сам он ни за что не согласился бы на подобное!

- Владыка, - тихий голос Рии вернул к реальности, и Ашвани обернулся.

Служанка стояла, склонившись в низком поклоне.

- Перестань пресмыкаться. Поднимись. Говори.

Его команды, хлёсткие, точно удар плетью, заставили девушку покраснеть и стремительно распрямиться.

Десять лет прошло с того дня, как они повстречались, но Рия так и не избавилась от глупой привычки заискивать перед сильными. Это не слишком досаждало, но в такие дни несколько… сердило.

- Владыка, - девушка поправила очки на переносице и тихо проговорила, - они потребовали дополнительную тысячу… свиней.

Последнее слово далось ей с трудом, на лице проступили алые пятна, а в глазах сверкнула ярость.

- Этого стоило ожидать, - пожал плечами Ашвани. – Дайте им чего просят.

- Но…

Он поднял руку, заставляя Рию умолкнуть, и улыбнулся ей.

- Всё хорошо, я знал, что так случится. Не волнуйся. Очень скоро наши жертвы окупятся сторицей, вот увидишь.

- Вы, - она сглотнула, но не умолкла, а закончила мысль, - верите им?

Ашвани выгнул дугой бровь.

Какой неожиданный вопрос от той, что не смеет в его присутствии и вздохнуть лишний раз. Похоже, новые союзники действительно рассердили верную спутницу так сильно, что та нарушила все правила приличия и переступила через себя, дабы помочь господину, пускай и необычным способом.

- Нет, - улыбнулся он. – Но это неважно. Они не смогут не выполнить договор, подписанный кровью и скреплённый печатями, а значит, летом всё начнётся. А пока… пусть получат лишний корм, нам есть из кого выбирать.

Он сказал это легко и просто, но на самом деле старался скрыть глубокую обеспокоенность. Восстания вспыхивали почти без перерыва, ширясь, переползая из одной провинции в другую, подобно болезни, разносимой паразитами, тварями, жаждущими лишь жрать, да спать. Нищими уродцами, не способными понять всю важность момента, не желающими потерпеть ради будущего страны. Ведь в ближайшие годы всё решится! Всё!!!

И как быть, если во время войны придётся снимать дивизии с фронта, чтобы давить мятежи? Как поступить тогда? Нет, ещё есть полгода! Нужно обязательно решить этот вопрос раз и навсегда, чего бы это ни стоило.

На прошлом совете он предлагал действовать по-настоящему жестоко, но прочие Равные побоялись. Что ж, вот он – результат мягкосердечия!

Умиротворение испарилось, точно его и не было, а усталость истаяла в горниле ярости.

- Да, пускай на корм пойдут семьи мятежников и пленники. Те, кого не отправили в Ямы Боли, - процедил Ашвани, сжав кулаки. – И подготовь отчёт о производстве артиллерии за прошлый месяц. Если изготовили хотя бы на один ствол меньше…

Договаривать Равный не стал, да оно и не требовалось. Те, кто забыл своё место и мешает планам великих, должны ответить за это.

И ответят.

А вслед за ними заплатят и северяне. Так будет. Это неизбежно.

Ледяные волны бились о гранитные плиты пирса, но сейчас в их шуме слышался яростный ритм марша, грохот орудий, рёв тысяч глоток. Сейчас они пели о надвигающейся войне.

***

Нож с лёгкостью вошёл в грудную клетку и распорол её, не встречая сопротивления на своём пути. Рёбра ничего не могли противопоставить заговорённой стали, а потому Тойво без особых проблем добрался до сердца, ухватился за него и вырвал, не обращая внимание на хрипы умирающего.

- Тебе, Крачин! – возвысил голос верховный шаман и бросил исходящий паром и брызгающий кровью шмат плоти на белое покрывало снега.

После жестом приказал сгрузить труп с плиты и нести следующего.

Этот попался строптивым – извивался, брыкался, пытался вырваться, но всё без толку: сразу четыре боевых вожака надёжно держали его за руки и за ноги, не давая противиться неизбежному.

И снова взмах ножом. Снова вопль, поднимающийся к небесам. Снова сердце покидает своё убежище меж рёбер.

И всё повторяется.

Он приносил жертвы уже четыре дня, прерываясь лишь чтобы поспать да сжевать краюху хлеба. Одного за другим. Одного за другим. Одного за другим…

Десятки. Сотни. Наверное, уже больше тысячи.

«Много!» - скажет несведущий.

«О великие силы, как же мало!!!» - возопит тот, кто понимает.

Тьма сгущалась над миром людей, и, чтобы заметить это, не требовалось уходить дорогами снов и вопрошать небожителей о грядущем. Хватило бы зорких глаз, чтобы увидеть, да мозгов, чтобы понять. Война поднимала свою уродливую голову, и сыны леса оказались к ней не готовы.

Расслабились! Изнежились! Забыли, что значит по-настоящему драться за жизнь!

Взмах. Крик. Рывок. Тело прочь.

И он сам такой же. После страшной войны с южанами, последней, как они наделялись, первой, как оказалось на самом деле, слишком долго почивал на лаврах - и вот результат.

Взмах. Крик. Рывок. Тело прочь.

Ну да ничего, время ещё есть, есть! Никто в здравом уме не пойдёт в атаку зимой, да ещё столь суровой, как в этом году! Слава Крачину, владыка стужи и льда защитил своих людей. Есть время до весны. Время набрать ещё жертв. Время подготовиться.

Взмах. Крик. Рывок. Тело прочь.

Хотя бы пять тысяч человек! Этого хватит, не может не хватить! Должно хватить!

Взмах. Крик. Рывок. Тело прочь.

Старик протяжно вздохнул и закашлялся. Да, сил у него осталось мало, не в пример юношеским годам, когда мог сутки напролёт кутить, веселиться, учиться, воевать. А иногда и всё сразу.

А теперь что? Вон, два десятка доходяг зарезал - и уже едва на ногах стоит!

Он опустил нож и жестом приказал сотникам обождать. Нужно было перевести дух.

Тойво взял заляпанную кровью тряпку, отёр руки и присел возле алтаря. Крачин милостив, ему не нужны все эти напыщенные храмы, это раболепие, эти пышные одежды и ритуалы. Нет. Всё просто и честно: что-то отдаёшь - что-то получаешь. Так и только так должно общаться с богом!

Южане – все южане, даже паладины Эйри - не понимают таких простых вещей, но здесь… здесь такое видится отчётливо.

Он обернулся и посмотрел на север, туда, где за много сотен миль можно было с трудом различить возвышающуюся белую стену ледника.

Страшным холодом тянуло от неё даже летом, зимой же мороз пробирал до самой души, грозясь обратить в лёд любого, кто посмеет легкомысленно отнестись к царству вечной мерзлоты.

Тойво поднялся и собрался было дать команду тащить следующего бедолагу, как вдруг, растолкав охрану, к нему пробился молоденький ученик. Парнишка выглядел испуганным. Лицо его перекосило от страха, глаза широко распахнулись, губы дрожали.

- Мудрый, мудрый, там, там… - запинаясь и повторяя одно и тоже зачастил он. – Там, там, это, это…

- Что это? Где там?

Шаман напрягся от нехорошего предчувствия, уже зная, какой получит ответ.

- Там… В Тёмном Лесу…

- Что?

- Лесной Царь! – выпалил мальчишка. – Он пошёл на нас войной!

Тойво с трудом сдержал стон.

Да, никто из людей не осмелится воевать с детьми леса зимой, но вот духи – это другое дело. О да, совсем-совсем другое.

В этот момент шаман ощутил груз прожитых лет и тяжесть ошибок. Да, мы все делаем то, что должно, но как же дорого иногда нам это обходится! Он распрямился так, что хрустнули позвонки и сказал:

- Созывай шаманов и вождей на совет.

Затем перевёл взгляд на пленников и скомандовал сотнику:

- Этих в темницу. Жертвоприношение подождёт. Мы порадуем бога кровью не рабов, но вражеских героев.

Что ж, раз война пришла на порог, дети леса не побегут! Тварь, именующая себя владыкой лесов, дорого заплатит за свою наглость!

***

Горм поднялся из-за стола, чтобы подойти к окну и запахнуть плотные тяжёлые занавески. Комната сразу же погрузилась в приятный полумрак, а свет фонарей за плотным защищённым магией стеклом перестал раздражать.

Он зажёг пару свечек, взял чашку кофе в руку и уселся в мягкое кресло, прикрыв глаза.

В последние месяцы события галопировали, точно молодой и очень горячий норовистый жеребчик, жаждущий сбросить с хребта неопытного седока.

К счастью, глава научного совета давным-давно научился кататься верхом на подобной скотинке, а потому пускай и с трудом, но обуздывал и контролировал события. Но даже ему это давалось нелегко. Что уж говорить про многочисленных писцов и библиотекарей, буквально валившихся с ног от усталости.

Но что поделать? Приготовления к большой войне шли полным ходом. Тысячу вещей следовало проконтролировать, о тысяче позаботиться, тысячу защитить, тысячу сохранить в тайне.

И всё это требовало неустанного ежеминутного контроля. Его личного контроля.

А тут ещё и вот это…

Он с досадой взглянул на два отчёта, не зная, какому отдать предпочтение.

Первый пришёл буквально пару часов назад, и отправил его посол в Метсе. Жители лесов сцепились с Лесным Царём. В который раз уже на его памяти? Пятый? Шестой?

Рядовое, в общем-то, событие, если не обращать внимание на то, когда оно произошло. В противном случае ни о каком невезении говорить не приходилось.

Итак, прогнозы начали сбываться в самом худшем раскладе.

Не было ни малейший сомнений в том, что южане договорились с духом. Что они ему предложили? Красивых юных мальчиков, наверное. Или девочек. Кто знает, кого затребует к себе в свиту Король Ольхи? Главное, что они сумели найти с ним общий язык, и это на фоне настойчивых сообщений о сношениях махансапских некромантов с пожирателями из-за гор.

Безумный и неправдоподобный союз, но… такой логичный. И кошмарный в своей завершённости. Осталось только добавить в уравнение народ моря, и картинка сложится. Отвратная картинка. Страшная картинка.

Второй отчёт лежал на столе не первую неделю, и Горм даже касался его с брезгливостью. Будь его воля, этот вивисектор Фаелан давным-давно висел бы на суку. Самовлюблённый и мнящий о себе чересчур много эстет, чьи эксперименты поражали своей жестокостью, оставался жив лишь по одной причине – запредельной эффективности его работ. Только это удерживало Ойлеан от окончательного решения вопроса, ведь арсеналы графства давно и надёжно были взяты под наблюдение.

Ну, так они думали до пожара, уничтожившего добрую треть подземных складов и повредившего комнату оракула – наследие древней эпохи, столь нежное, что не было ни малейшей возможности демонтировать его и перевезти в Ойлеан.

А теперь эти идиоты, проглядевшие диверсию южан, смеют обвинять в случившемся каких-то беглецов, да ещё и требовать их поимки, якобы для изучения. При этом они же стараются откровенно водить Научный Совет за нос, пытаясь скрыть свои истинные мотивы.

К счастью, таковые достаточно быстро стали ясны.

Если верить донесениям, то одна диверсантка обладала какой-то редкой разновидностью магии крови, что очень сильно понравилось Фаелану. Так сильно, что психопат возжелал увидеть её на операционном столе. Идиот!

Как-будто у махансапцев – и без того предрасположенных к одной из трёх тёмных школ – не хватает талантов с редкими гранями дара.

Вот только… Даже так что-то здесь не сходилось. Но что?

Этого Горм не знал. А он очень не любил оставаться в неведении.

Дверь отворилась, и дочка внесла в кабинет свежую корреспонденцию, а вместе с ней и поднос с ужином.

- Отец, ты должен выходить на свежий воздух, - Реалта сгрузила свою ношу на стол, раскидав по сторонам бумаги, после чего замерла перед креслом, глядя сверху вниз. – Спёртые тёмные помещения вредят здоровью.

- Моему – помогают.

- Угу.

Тон дочери намекал на то, что если он тотчас же не отправится на прогулку, то обзаведётся серьёзнейшими проблемами, разгибать которые попросту замучается. И это было правдой – при желании Реалта умела быть той ещё занозой. Не отступающей ни на шаг и упирающейся, точно бешеный осёл.

В отца пошла.

Чтобы хоть как-то перевести её гнев в иное русло, он спорил:

- Есть новости по моему запросу?

- Ты про Фаелана? - дочка скривилась, и на лице её появилось выражение неприкрытого отвращения, какое бывает, когда человек, выйдя ночью на кухню, встречает там здоровенного и невероятно мерзкого таракана. – И зачем ты возишься с этим ничтожеством?

- Реалта, - негромко проговорил он. – Ты можешь ненавидеть его как человека, но не оскорбляй интеллект и заслуги учёного.

Она тяжело вздохнула и произнесла:

- Как пожелаешь, отец.

- Так что?

- Если честно, этот таинственный маг крови… странный. Я отправила туда пару людей, но местные скрывают информацию так, словно он – их лучший и ценнейший кадр. Зато выслали десятки поисковых отрядов. Кажется, этот чародей нужен им позарез. Предположу, что он то ли знает что-то важное, то ли утащил из лаборатории нечто ценное.

- Вот и я того же мнения.

- И это ещё не всё.

Горм поднялся из кресла, подошёл к столу, поставил чашку и уселся, задумчиво глядя на ужин. Дочка опять заботилась о здоровье, а потому есть принесённое можно было только после очень большой голодовки. Достаточно ли он оголодал? Завтракал ли сегодня? А вчера?

Глава Научного Совета поглядел на синюю кожу, испещрённую мелкими, едва заметными искорками, верным знаком надвигающихся проблем, и нахмурился.

- Слушаю?

- К нам направляется Иоганн.

- Убийца Чудовищ? И что же великому артефактору нужно в Ойлеане? Почему он не несётся на всех парах в Метсу – воевать против Лесного Царя? Неужто ещё не получил сообщение? Надеюсь, его не было по эту сторону реки, когда на лабораторию нашего гения напали?

- Нет, он отсутствовал, я проверила. И, всё же, меня смущает кое-что.

- Слушаю.

- У него странный отряд, шпионы не уверены, но, кажется, с ним путешествует нелюдь, возможно даже – искажённый.

Искорки впились в кожу, больно жаля и электризуя её, и Горм выругался: он опять заработался и пропустил подступающее вдохновение.

Дочка, как и всегда, помогла, тотчас подав блокнот и ручку.

Чародей открыл его на середине, бегло посмотрел на пару последних страниц, после чего принялся заполнять строчки рядами ровных убористых букв. Он писал с невероятной скоростью, выплёскивая магию на белоснежные листы, которым в будущем предстоит стать смертельным оружием или же спасительным лекарством, или же надёжной защитой. И пока руки двигались точно заведённые, разум оставался кристально ясен.

- Полагаешь, он может иметь отношение к происходящему?

- Не знаю… Но до меня дошли странные слуги. Вроде бы, его видели в Сиафе во время мятежа, причём не только на юге, но и на севере страны. Сам понимаешь, что слово какого-нибудь ничтожества против слова величайшего артефактора континента не стоит и ломаного гроша, но это всё очень странно. Ещё весной он был в Дохасе - гостил у ручного королька паладинов, после преследовал какого-то искажённого, затем пропал у себя во владениях, дальше прошёлся по южному тракту, добрался до Сиафа, повернул назад, а теперь, минуя Эйри вернулся к нам. Не находишь это подозрительным, отец?

Горм прикрыл глаза, позволяя рукам трудиться, задумался.

- Он точно не связан с южанами, это исключено. Тем нечем надавить на него и нечего ему предложить. Ведёт какую-то хитрую игру? Возможно. Жаль, что я не знаю её правил. В любом случае, полагаю, что дорогого гостя следует встретить лично. Распорядись, чтобы он и его спутники беспрепятственно переправились в город, мы пообщаемся с ними и всё выясним. Эта тайна заставляет меня ощущать дрожь вдохновения. Если история окажется захватывающей, то, думаю, Фаелану придётся наступить на горло своим желаниям.

Он открыл глаза и сощурился.

- Но если выяснится, что Иоганн как-то связан с Махансапом, боюсь, и Научному Совету, и высшим паладинам придётся приобретать свои игрушки у кого-то ещё.

Дочь поклонилась и оставила отца в одиночестве, а тот улетел мыслями в далёкие дали, отправившись на волнах воображения по незримым мирам, отдавая магию бумаге. Он ещё не знал как озаглавит эту новеллу, но полагал, что решит проблему в срок. Как и всегда.

А что до Убийцы Чудовищ… Что ж, интересно будет узнать, почему тот решил выбраться из своего Вольного Города и навестить Ойлеан столь внезапно. Быть может, это позволит отыскать новый источник вдохновения, которое как никогда нужно сейчас – перед большой войной.

***

Вероятности текли, переплетаясь, точно змеи в гнезде. Они ветвились, расширяясь от исходной точки и устремляясь в бесконечность, туда, где маячила неизбежная гибель всего сущего, запускающая новый цикл жизни и смерти, отправляющая на перерождение всех, даже высших существ.

Он плохо помнил времена до Большого Взрыва, ведь даже величайшие из великих не способны сохранять в памяти миллиарды и миллиарды лет. Увы, но совершенства не существует, с этим следует смириться и, орошая землю кровавыми слезами, наступить на горло собственным стандартам.

Вот как сейчас.

Новый контрактор – безмерно низкое и презренное существо, на кое он в ином случае и внимания не обратил бы – обещал вырасти в прекрасного актёра, подобно прекрасной бабочке, исторгающей себя из тела мерзкой гусеницы.

Ему даже становилось иногда жаль этого смертного. Рождённый средь достойных, вырасти в среде избранных - он бы смог открыть в себе человека, а не оставаться жалким зверем. Но зверь – это всё же лучше, чем червяк. Зверь может заботиться о слабых, он может быть верным, до самой смерти защищая хозяина. Зверь способен возвыситься, слизь – с трудом.

Лишь достойные способны превратить низших в нечто хотя бы отдалённо нормальное, но сколь же их мало!

Он отвлёкся от тяжких дум, разглядывая убогий лагерь людишек, спасённых Нуадой. Смертный, надо отдать ему должное, хорошо командовал, от него веяло уверенностью и спокойствием, он вёл за собой и помогал слабым, хоть и не понимал, что обуза сдерживает его.

Впрочем, неплохой типаж. Благородный герой-разбойник – это всегда интересно.

Ничуть не хуже мятущегося героя в странствии за волшебным эликсиром.

Он прикрыл глаза, растворившись в грёзах, и направил себя на юг, туда, где чёрные ритуалы творили люди с чёрными сердцами.

Три актёра найдены, ещё два - на подходе. Но этого мало, ибо героям нужен достойный противник. Представление без антагониста – скучно и бессмысленно, а значит, враг должен поражать свой мощью и статью. И, кажется, один такой есть на примете. Истинный человек! Достойный! Могучий! Понимающий!

Странно даже, что таковой сумел родиться среди почитателей жалкого червяка, гордо именующего себя Змеем и плещущегося в убогоньком пруду. Тем интереснее получится представление.

Второй звонок прозвенел! До начала осталось совсем немного.

Глава 30.

Следующие дни шли без происшествий. Мы брели сквозь метель в направлении Ойлеана, я же помаленьку приходил в себя. Тело слушалось как-то иначе, ощущалось по-новому. С чем это было связано, я не знал. То ли так на меня подействовало новое заклинание, то ли безумные эксперименты постапокалиптического доктора Менгеле.

Так или иначе, но даже мне – человеку, изменённому магией демонов - нужно было время, чтобы полностью восстановиться, и судьба, кажется, наконец-то смилостивилась, даровав передышку.

С каждым часом, проведённым на свежем воздухе, силы возвращались, и уже к концу следующего дня я смог влезть в седло. Ещё через сутки держался в нём уверенно.

Ну а к концу пятого с момента пробуждения я вообще ничем не отличался от себя времён сентября. Хотя нет, одно отличие всё же было, и узнал о нём я на шестые сутки пути.

Мы как раз добрались до крупного города, в котором следовало остановиться и пополнить запасы. Все напялили тёплые балаклавы, отлично маскирующие нас, и без проблем проникли внутрь стен, а после – даже остановились в большом и богато выглядящем постоялом дворе.

Иоганн тотчас же отправился по делам, близнецы направились на рынок, Фотини с Ганьей были заперты в комнатах, а Ананда занялась лошадьми.

Я же был предоставлен самому себе, и, маясь от безделья, я подошёл к большому зеркалу, висящему на стене нашего с Иоганном номера… и оторопел.

Оттуда на меня смотрел незнакомый человек. Осунувшийся, постаревший, заросший недельной щетиной, с мешками под глазами. Длинные отросшие патлы свисали до плеч, и были они цвета серебра.

Я неуверенно провёл пальцами по щеке, и двойник повторил эти действия.

Другой человек. Не я!

Мрачный, с жёстким и тяжёлым взглядом ветерана войны, с отпечатком боли на лице. Человек, прошедший через ад при жизни.

Я прикрыл лицо ладонями и расхохотался, не в силах сдержать нервный смех, душивший, распирающий, не дающий успокоиться ни на секунду.

Розыскные листы, говорите? Словесный портрет? Да меня теперь мать родная не узнает!!!

Безумный смех продолжал литься наружу, исторгаться точно блевотина - такой же горький и желчный, такой же отвратительный. Наверное, я сошёл бы с ума, не в силах остановиться, но в этот самый миг по голове точно ударило колоколом, а вслед за этим недовольный ллинг пропищал:

- Пи!

И переместился ко мне на плечо.

Я протяжно выдохнул и улыбнулся зверьку.

- Прости, малыш. Я что-то совсем расклеился, обещаю больше так не делать. А теперь давай-ка поищем бритву и пенку, надо бы привести себя в порядок.

За этим занимательным процессом меня и застала Фотини.

Вампиресса вошла в комнату, когда я успел уже разобраться с одной щекой и усиленно намыливал вторую.

- Привет, - улыбнулась она.

- Привет, - кивнул я.

Как-то так получилось, что за почти неделю, прошедшую с момента моего пробуждения, мы практически не разговаривали, и, видимо, она хотела исправить упущение.

- Как ты?

- Да вроде нормально. А у тебя дела как идут? Слышал, что в Афбрейфе кто-то изрядно попил людской кровушки?

Сам не знаю почему, но в компании рыжули - чудовища в людском обличии, паразита, переставшего уже таиться, мне было на удивление легко и спокойно.

Я не чувствовал от Фотини никакой угрозы, и это, говоря на чистоту, было странно. Удивляло и то, что она рискнула жизнью, чтобы спасти меня. Зачем? Я уже вытащил её из заточения, помог немного освоиться в новом мире, она уже выучила язык, какой смысл тратить время на нас, напрягаться, рисковать?

Не проще ли раствориться в ночи, исчезнуть, словно тебя и не было, и кайфовать, питаясь кровью случайных жертв, не рискуя и не подставляясь?

Наверное, вопрос этот был написан у меня на лице, потому что Фотини подошла к окну, выглянула в него, закрыла ставни, и, присев в кресло у камина, сказала:

- Думаешь, почему не бросила вас?

- Думаю.

- Это было бы правильнственно.

- Ещё как.

- И выгодно.

- Несомненно.

Мы помолчали.

- Мне стало любопытно, что будет с вами дальше, - улыбнулась она, обнажив клыки.

Я моргнул.

- Что?

- А что, не ожидал такого?

- Нет, конечно! – Я встал с кровати и зашагал по комнате, пытаясь справиться с удивлением. – Рассматривал любой вариант, начиная от внезапно вспыхнувшей страсти к Илэру и заканчивая древним пророчеством. Но такое… Обескураживает.

Она прыснула.

- Ты ведь уже понял, что я никакая не полукровка, заточённая злой вампирской богиней?

Я остановился и уставился на собеседницу, постаравшись вложить во взгляд весь сарказм, на который только был способен.

- Да ну, правда, что ли? А я-то и не догадывался.

- Поменьше иронизировательствования. Это тебя не красит. Ответ дан, и он правдив, мне действительно любопытно, что будет с вами дальше, к тому же, чует моё сердце, что вместе мы сможем встретить ещё немало врагов, годных для употребительствования.

- Как будто тебе нужна компания для того, чтобы пить чужую кровь, - фыркнул я. – С твоими-то сверхспособностями.

Она усмехнулась, но я видел, что вампирша чего-то не договаривает. Плохо ли это, вот вопрос? По идее, все имеют право на свои тайны, да и глупо давить на того, кто недавно спас тебе жизнь. И всё же, всё же…

- Ладно, проехали. Скажи лучше, как восстановление сил протекает?

- Медленнее, чем я бы хотела, - совершенно искренне ответила она. – Тюрьма забрала слишком много, и оно не вернётся так просто. Понадобится немало времени, прямо как вашему архидемону.

- Кто всуе призывал меня? – послышался вдруг хриплый голос со стороны корзины, в которой лежал ворон.

Мы с Фотини переглянулись и в два прыжка подскочили к ней, чтобы лицезреть недовольно ворочающегося в кубле спелёнутого ворона. Чуча, радостно пища, скакал вокруг, всем своим видом демонстрируя радость. И он был не одинок. Я даже и не подозревал, что буду так счастлив увидеть склочного архидемона в сознании:

- Привет, не поверишь, я скучал, - рассмеялся я.

- Что? – не понял он, глядя на меня.

- С добрым утром, говорю. И спасибо за помощь с телепортацией наших. Без этого не убежали бы из западни, как мне кажется.

- Не убежали б, отдались злодею, ловушку враг умело воплотил. Не скоро повторить сие сумею, высокую я цену заплатил.

- Надеюсь, что и не придётся, - я аккуратно размотал ворона и достал его, после чего отнёс на кровать и посадил на подушку.

Тот был ещё очень слаб, почти не мог передвигаться, не говоря уже о том, чтобы взлететь, но гордый демон не желал демонстрировать слабость и просить о помощи. Вместо этого он тотчас же принялся выпытывать у меня информацию о том, что произошло после впадения в спячку.

Пришлось пересказывать историю, поведанную Морвин, снабжая её комментариями.

Это заняло не слишком много времени, и, когда мы закончили, ворон задумчиво ходил по подушке, прикидывая какие-то свои демонические варианты.

- Уж скоро Ойлеан, что ж, это хорошо, там быть нам надлежит. А что охота за тобой, то можешь не тужить.

- Что, ты как-нибудь скроешь нас от чужих взглядов?

- Конечно нет, сейчас я слаб!

Попробовать стоило.

- Ладно, как скажешь. Фотини, позови, что ли, остальных, пусть все поприветствуют нашего пернатого господина.

Вампиресса не стала спорить, покинув комнату.

И очень скоро в ней стало тесно от товарищей, возвращавшихся из города один за другим и набивавшихся сюда. Кто-то притащил пару бутылок местного вискаря, который, увы, пошёл мимо меня, кто-то притащил еды, кто-то взял сладкое.

Мы заняли этот роскошный гостиничный номер и болтали, пили и ели, точно на дворе и не выла метель, точно за мной не охотились опаснейшие психопаты, точно этот мир не стоял на пороге новой войны.

В какой-то миг не осталось ничего, кроме маленького уютного уголка тепла и света, в котором для полноты картины не хватало разве что ёлки, чтобы водить хороводы вокруг неё.

Да, конечно, до Нового Года было ещё далеко… Но как же приятно вновь оказаться в кругу если и не друзей, то хотя бы не врагов. Как здорово ненадолго отвлечься от забот и побаловать себя праздностью. Как хорошо, когда хотя бы один вечер нет нужды торопиться, бежать, прятаться, сражаться.

Когда можно просто посидеть и посмотреть, как древняя вампирша, пошедшая в разнос с одного стакана, пытается охмурить могучего охотника на монстров. Как близнецы на спор играют в карты с бесовкой, в кои-то веки снявшей свой капюшон. Как чародейка-алхимик что-то втолковывает юному сородичу, смотрящему на неё, точно сын на давно потерянную маму.

Очень хотелось, чтобы этот вечер не кончался и чтобы впредь всё было хорошо.

Я понимал, что так не будет, что это невозможно, что впереди нас ждут новые испытания и новые бои, но хотя бы сегодня, только сегодня не желал ни о чём подобном думать.

Так и заснул, с улыбкой на лице.

И мне приснился дом, но на этот раз он не был пуст и заброшен.

***

Ярко светило тёплое летнее солнце, я, нежась под его лучами, шёл по дороге, толкая перед собой коляску, в которой спал крошечный комочек – Маша. Лена обвила мою руку своей и прижалась, положив голову на плечо и тихо мурлыча песенку.

Мы никуда не торопились, день только начинался, и провести его следовало без спешки. Хотя «провести» - неверное слово, ведь то, что я видел, уже случилось.

Это произошло через два месяца после рождения Маши тёплым июньским днём, до одури пахнущим цветами и прошедшей грозой. Отпуск как раз начался, и мы втроём выбрались в лесопарк на прогулку. Я прищурился и удовлетворённо кивнул – память не подвела, чуть поодаль возвышались ровные ряды деревьев, разделённые на две части прямой линейкой грунтовой дороги, заполненной гуляющими людьми.

- Как же здорово сегодня, - проворковала Лена.

- Да, очень хорошо, - согласился я. – Лето, наконец.

- Угу. Но я всё равно взяла зонтик, - она продемонстрировала сложенный зонт и потёрлась щекой о моё плечо, точно довольная кошка, отчего меня бросило в жар.

- Не помешает, - хрипло ответил я, - хотя уже не должно быть.

Лена фыркнула.

- Блажен тот, кто верует синоптикам.

- Туше, - согласился я, неспешно толкая коляску перед собой и разглядывая личико спящей дочери.

Наверное, каждый родитель считает своё чадо чем-то особенным, невообразимо красивым и неземным. Наверное. Но Маша, и правда, родилась такой. Пухленькая, с милыми щёчками и светлыми кудрявыми волосёнками, начавшими расти буквально сразу после рождения, голубыми глазками она походила на ангелочка с картины и просто напрашивалась на то, чтобы быть потисканной, точно маленький и очень милый котёнок.

Но сейчас дочка спала, и я не решался будить её, хоть и очень хотел. Увы, но в моих снах она почти не появлялась, а потому я попросту не решился нарушить врезавшийся в память сценарий и взять дочку на руки. Пусть это всё было нереально, не по-настоящему, но я попросту не мог поступить иначе, а потому мерно чеканил шаг, перешучиваясь с женой. Сложности в этом не было – слова произносились сами собой, а я мог любоваться двумя своими любимыми девочками, не отвлекаясь ни на что.

Мы остановились перед пешеходным светофором, дожидаясь, когда загорится зелёный, и Лена, плотнее прижавшись к моей руке, мечтательно произнесла:

- Вот бы ничего не менялось и дальше. Хочу гулять так с вами двумя до самой старости.

Я засмеялся и, склонив голову, поцеловал жену в макушку.

- Так и будет, поверь мне.

Загорелся зелёный. Мы ступили на зебру…

Я проснулся.

Открыл глаза, оглядел погружённый в темноту гостиничный номер, прислушался к пламени, неторопливо пожирающему толстые берёзовые поленья, вздохнул и повернулся на другой бок.

Да, я бы тоже очень хотел, чтобы в моей жизни ничего не изменилось. Лишь теперь понял, как же сильно я желал этого!!!

***

Гостиницу отряд покинул ранним утром, но без спешки. Преследователи то ли сошли с нашего следа, то ли даже не заходили на него, но никто не помешал. А потому уже к обеду мы добрались до широкой реки, вдоль которой и двинулись на север.

Айш-нор восстанавливался так же быстро, как и я, а потому очень скоро начал загружать близнецов важными делами, после этого какое-то время летал вокруг нас и, наконец, присел ко мне на плечо. На второе, что характерно, тотчас же с писком забрался Чуча, старавшийся после плена вообще не отпускать меня далеко.

Как и в прошлый раз, когда его магия не подействовала на нашего Геральта из Хренивии, волшебный хомяк очень сильно стрессовал из-за бесполезности. То, что нас взяли за жабры с такой оскорбительной лёгкостью, бесило его и приводило в самое настоящее уныние, чем Чуча не стеснялся делиться со мной, приходилось успокаивать нашего пушистого экстрасенса.

Айш-нор же долгое время молчал, из чего я заключил, что разговор предстоит тяжелый. Наконец, он произнёс:

- Ты справился с моим последним заданием. За то хвалю.

Я вздрогнул и покосился на архидемона. Истинным языком он пользовался в исключительных случаях, а значит, сейчас меня ждёт нечто очень важное. И то, что Айш-нор не стал использовать мысленную речь, свидетельствовало о том, что окружающие должны знать суть разговора.

А они знать хотели!

Все в отряде буквально превратились в слух, а близнецы, ехавшие чуть поодаль, даже приблизились, пустив коней через снег.

- Благодарю, - осторожно ответил я, умолкая, чтобы услышать продолжение.

И то не заставило себя ждать:

- Продемонстрируй магию, - распорядился он.

Я, пожав плечами, начал формировать один круг за другим. Управился за пару минут, после чего спустил чары с поводка.

В голове зашумело, меня чуть повело в сторону, но в теле и мыслях ощущалась такая лёгкость, такая ясность, что не удалось сдержать вздоха восхищения.

Айш-нор явно остался доволен увиденным и распорядился:

- Делай так хотя бы раз в день. Обязательно. Эти чары не помешают мысленно общаться со мной или принимать ментальную защиту от ллинга, но уберегут от дурной магии разума.

- Но зачем, они же длятся с гулькин нос? – удивился я.

За прошедшие дни мне удалось провести несколько экспериментов с новоприобретёнными чарами, и результаты, увы, не радовали. Да, я действительно мог понимать Чучу, а его атаки с трудом пробивали мою новоприобретённую защиту. Хотя, быть может, волшебный хомяк попросту не бил в полную силу. Неважно!

Куда хуже то, что держались они от силы пару минут, а значит, ни о каком постоянном ментальном щите даже думать не приходилось! И нафига козе баян?

Отвечать Айш-нор не стал, ну да я и не настаивал. Великому архидемону, как всегда, виднее, что ж делать, будем подчиняться.

- Ладно, - согласился я. – Буду. Что ещё?

- Ты ведь уже встретился с собой, верно?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что я чуть не сверзился с седла, но успел заметить, как нехорошо блеснули глаза Иоганна.

Я никому не рассказывал о приключениях в иллюзорном мире, а демон вряд ли успел бы появиться там. Слишком мало времени прошло с момента его пробуждения.

Молчание затягивалось, как и напряжение. Следовало отвечать.

Наверное, можно было бы соврать, но какой в этом смысл? Эти люди рисковали ради меня жизнями, помогали мне, даже не убили, хотя могли. Глупо играть в укушенного из любого зомби-хоррора. Ну, того самого чернокожего парня, которому мертвяки сделали чип за жопоньку, но который до последнего скрывает своё состояние, чтобы, обратившись, наброситься на товарищей в самый неподходящий момент.

- Да, - сказал я. – Сидит за решёткой, ведущей в подвал замка, уродец.

- Он – это ты.

- И он мне не нравится.

- Ты даже не представляешь, как много это говорит о тебе.

- Я понял, Фрейд доморощенный. Давай ближе к делу.

- Изволь. Ты приближаешься к пику сомнений, за которым последует хребет безумия. Избежать его не выйдет, как ни старайся, многие искажённые умирают, не в силах побороть себя.

Я слушал, не перебивая.

Помнится, когда в прошлый раз пытался выяснить о том, что же такое эти шаги и как они повлияют на меня, не получил никакого толкового ответа, а сегодня у нас тут аттракцион неслыханной щедрости. Что ж, не стану отказываться.

- Я дам тебе лишь один совет. Борись с собой, даже тогда, когда всё пропало. Уступишь – падёшь, и тогда Иоганн уничтожит оболочку.

Охотник согласно кивнул и машинально провёл пальцами по рукояти меча.

- Ни один потерянный не имеет права существовать в этом мире, - согласился он. – Если с искажёнными ещё можно осуществлять взаимодействия, то подобные существа должны умереть.

Я вспомнил кошмарного зверя-людоеда в лесной избушке, вспомнил кадки с засоленными человеческими останками. Да уж, нельзя не согласиться с правотой моих спутников.

- Хорошо. Буду держать вас в курсе дел.

- Вот и славно, а я взамен начну учить тебя новым заклятьям.

Нет, сегодня точно что-то сдохло в лесу. Айш-нор готов обучать меня до перехода на новую ступень, да ещё и говорит о чарах во множественном числе. Ну прямо джек-пот.

- И когда? – тотчас же поинтересовался я.

- Скоро. Сперва хочу взглянуть на этот Ойлеан поближе.

И он взлетел с моего плеча, взял вираж, расправляя крылья, и устремился на север, туда, где вдалеке возвышались городские высотки, плохо различимые из-за расстояния.

Мы двигались вдоль реки, которая становилась всё шире, всё полноводней, смешавшись с пёстрой толпой путников. Людей было не просто много, а очень, очень много! Я бы даже сказал – дохрена.

Последний раз я видывал нечто подобное, наверное, в Куимре, когда подъезжал к игорной столице Дамхейна Саолу. Но даже там, пожалуй, не было такого многообразия, такой пестроты, такой яркости.

В Ойлеан, город знаний и библиотек, съезжались со всех уголков этого побитого жизнью мира, стремясь найти ответы на вопросы, мучающие людей. Я и сам был такой, сам жаждал знаний, дарующих избавление.

А потому подгонял и спутников, и животных.

И всё же, прежде чем мы добрались до цели, прошло ещё несколько часов, которые мы толкались по широкой дороге, не довоенной, а новой, запруженной многочисленными повозками, всадниками, пешими, автомобилями, санями.

Уже почти стемнело, когда мы вышли к огромному озеру, больше похожему на море. Выбрались из толчеи, остановились на самом берегу, и я, спешившись, подошёл к ледяной кромке, остановился, глядя вперёд. Туда, где отделённый ровной гладью воды возвышался большой остров, буквально целиком застроенный высотными зданиями, в окнах которых один за другим загорались огоньки.

Великий Ойлеан, научная столица мира, неспешно готовился к вечеру, к концу трудового дня, демонстративно разгоняя мрак лучами света и неоном. Те, кто управлял им, сохранили, возможно, больше всего знаний о довоенном мире, и мне оставалось лишь выбить из них нужные сведения.

Я смахнул скупую слезу и посмотрел в чёрную гладь воды. Незнакомый седой мужчина в отражении улыбался, как дурак.

И я расхохотался, задрав голову к небесам и не глядя на обеспокоенные взгляды товарищей. Несмотря на все трудности, несмотря на все проблемы, несмотря на всю боль и весь страх, я добрался сюда!

А значит, найду и выход из Дамхейна.

- Ну что ж, вперёд? – спросил я, глядя в сторону крупной и очень хорошо укреплённой деревеньки, в которую упиралась дорога. – Едем туда? Нужно купить билеты на паром.

И, забравшись в седло, первым пустил коня обратно на дорогу. Посмотрели - и хватит, настало время действовать.

Жди меня, Ойлеан, я уже тут!

Морвин поведала господину Иоганну о том, что случилось после расставания. Рассказала, как за ними увязались паладины, как встретили безумного пожирателя, как попали в центр кошмарной бури, перенесшей выживших в центр Пустоши, как удирали от мертвецов, а после – дрались со странным учёным, обретшим жалкое подобие вечной жизни.

Не забыла и о пропаже господина Аластара, который вернулся не один, а с подругой, той самой госпожой Фотини, благодаря которой они все смогли выжить.

Рассказала она и о кошмарном выборе, который сделали выжившие беглецы, и о цене, уплаченной за него.

Отдельно упомянула о сражении в заброшенном довоенном бункере, когда господин Аластар на Тёмной Тропе прикончил пожирателя, а Нарендра отправился с ними в путь.

А завершила историю встречей с благородным Фаеланом и пленением господина Аластара.

Когда она договорила, господин Иоганн сидел, опустив лицо в ладони, и тихо, едва слышно, бранился. Госпожи Ганья и Ананда тоже выглядели шокированными, но хотя бы молчали.

И пользуясь этим, Морвин решила удовлетворить любопытство:

- Госпожа Ганья, а разве вы не хотели вернутся домой?

Бесовка покачала головой и добавила:

- С вами интересно. Отец разрешил путешествовать вместе.

Она бросила полный любопытства взгляд в сторону госпожи Фотини, и та ответила взаимностью. Кажется, ни кровопийца раньше не встречала бесов, ни наоборот.

Появление господина Иоганна вообще точно сняло с плеч Морвин целую гору. Теперь та не сомневалась, что всё будет хорошо, всё образуется. Именно эта мысль позволяла ей держаться долгими днями и ночами, проведёнными в попытках спрятаться, замести следы, увести бесчувственных господина Аластара и Владыку как можно дальше.

Их выслеживали точно диких зверей, перекрывали пути к отступлению, но безуспешно. Они смогли не только прорваться, но и спрятались в безопасном месте, следя за округой и ожидая прихода товарищей.

Наконец, дождались.

И теперь Морвин с нетерпением ждала решения господина Иоганна. Что он скажет? Как поможет? Выведет ли господина Аластара из сонного забытья?

Прославленный чародей, точно почувствовав невысказанный вопрос, склонился над господином Аластаром, провёл над его головой руками. Нахмурился.

- Ананда, иди сюда, что скажешь?

Южанка склонилась над спящим и внимательно изучила сперва его лицо, затем – шею, после – сердце.

- Ничего не понимаю, - выдала она вердикт.

- Как и я, - согласился с ней господин Иоганн. – Главная проблема заключается в том, что мы все недостаточно хорошо знаем физиологию искажённых, их обычно предпочитают истреблять, а не исследовать, а потому не так просто будет выяснить причину комы Аластара. Впрочем, полагаю, если я получу доступ к необходимому оборудованию, то смогу что-нибудь придумать…

Как и всегда, мудрёные речи господина Иоганна было нелегко понять, но Морвин честно старалась внимательно слушать его, набираясь знаний. Сейчас это было особенно важно.

- Но они в розыске, - заметила госпожа Ананда, - мы не можем, значит, просто найти первого попавшегося целителя и заставить его помогать. И оборудование найдётся лишь в осколочных королевствах, ага. Как поступим?

- Пока не знаю… Возможно, нам для начала следует пробудить архидемона, который и пояснит, что же происходит с его подопечным.

- Неплохой план. Но как?

Вместо ответа господин Иоганн подошёл к спящему ворону и аккуратно коснулся его, нахмурился и покачал головой.

- Пока не знаю.

Он поднялся, бросил короткий нервный взгляд в сторону госпожи Фотини, благоразумно молчавшей всё это время, и проговорил:

- Набирайтесь сил. Завтра в темноте мы вернёмся с запасными лошадьми для вас, и будем уходить из данной местности на территорию Ойлеана. В дороге, если повезёт, отыщем способ пробудить наших, - он запнулся на одну секунду, и продолжил, - товарищей. Если же нет, то я задействую связи и постараюсь соорудить необходимое диагностическое оборудование, а если это не поможет, то буду вынужден искать специалиста, хотя этого развития ситуации в высшей степени хотелось бы избежать.

Господин Иоганн смерил кровопийцу долгим оценивающим взглядом и спросил у неё:

- Госпожа Фотини, правильно?

- Да, - кивнула та, настороженно.

- Вы же использовали свои… силы, когда освобождали господина Аластара, не так ли?

- Да, - повторила она.

- Плохо, - вздохнул господин Иоганн. – Тогда осуществление обращения к соответствующему специалисту будет сопряжено с высочайшим риском раскрытия и последующего пленения.

- Почему? – пискнула Морвин. – Что такого в нас?

- Кроме самого факта путешествия вместе сразу трёх экзекуторов, ллинга и Дитя Амока, разгромивших целый город, ты хотела сказать? – иронично осведомился господин Иоганн.

Морвин обиженно шмыгнула носом, но не отвела взгляд, ожидая ответ.

- Она, - и с этими словами господин Иоганн ткнул пальцем в сторону кровопийцы. – От вашей новой знакомой просто разит чужой магией, которую она, конечно же, пытается скрыть. Вот только сделать это целиком и полностью невозможно, что-то просачивается и остаётся, и это усложнит нам жизнь, потому как я знаком с Фаеланом и могу с уверенностью утверждать: он сейчас сходит с ума от невозможности исследовать вашу новую спутницу. И поверьте, влияние у этого человека простирается далеко за пределы графства, в котором вам не повезло оказаться. Чтобы справиться с ним, нам придётся искать по-настоящему могущественного покровителя.

- Могущественнее вас? – пискнула Морвин.

- Да, - кивнул Иоганн.

- Нам всем сильно повезло, что Сюин сейчас едет в Вольный Город, да, - заметила Ананда. – Иначе было бы совсем плохо. Я лично не встречала Фаелана, но тоже наслышана о его художествах. Уверена, что состояние Аластара – его заслуга.

- Тут не приходится сомневаться, - согласился господин Иоганн. – И на этом предлагаю сегодня закончить. Мы последим за этим местом, чтобы не было проблем, а завтра днём купим всё необходимое и вернёмся уже в темноте. Будьте готовы выдвигаться. и учтите, скакать придётся быстро. Маскирующие артефакты у меня закончились.

***

Я сидел под пляжным зонтом в позе лотоса и старательно повторял зазубренные до автоматизма действия, создавая одну мысленную конструкцию за другой.

Двойник ясно дал понять, что путь к спасению наружу из иллюзорного плена ведёт через освоение новых чар. Почему, как, отчего? Ответов на эти вопросы, увы, не было, а жаль. Я бы не отказался получить их.

С весны бегаю туда-сюда, получаю звиздюли, творю глупости, а толку - ноль. И хуже всего то, что просвет не предвидится. Даже обретя силу демона, в одиночку я не представляю собой ничего особенного. Да что я! Даже парни вроде Иоганна или барышни, столь же свирепые, как Сюин, ничего не могут без помощи.

Что на Земле, что в магическом, казалось бы, мире рулит его величество Коллектив. А ещё - знания и связи. И если последними я потихоньку начал обрастать, то вот со знаниями всё очень и очень плохо. И грустнее всего то, что одно не получить без другого. Такой вот замкнутый круг.

И опять мысли пошли в другую степь. Опять трачу время на всякую ерунду.

Я вздохнул и постарался сосредоточиться.

Первый контур встал на место как влитой. Второй последовал за ним, даже не думая возражать хозяину. А вот уже на третьем начались сложности. Иллюзорная фигура в мире чистого разума никак не желала выходить, аки каменная чаша у несчастного Данилы-мастера. Собственно говоря, именно на ней я раз за разом обламывал свои ментальные клыки.

В чём плюс иллюзорного мира? Тут не тратится мана, или что там у меня вместо неё, а значит, можно раз за разом пробовать одну и ту же комбинацию, не опасаясь отключиться от потери сил. Вот только даже с такими офигенными вводными получалось неважнецки.

Да, до той проникновенной беседы я успел довести практически до совершенства едва ли не все имевшиеся в арсенале заклинания, благо, их было кот наплакал, а вот с новым всё шло не так уж и хорошо. Оно упорно отказывалась подчиняться, заставляя меня полыхать от неконтролируемой ярости…

В результате пришлось свалить из замка на пляж и медитировать, успокаивая тело и душу видом волн, накатывающих на песок и шумом вечного прибоя.

Это место останется таким до самой моей смерти, никто и ничто не сможет изменить его, кроме меня, я - хозяин своего иллюзорного мира, а не странная хрень, пытающаяся вырваться из подвала!

Скрипнув зубами, сделал то, что следовало уже давным-давно – скинул одежду и бомбочкой нырнул в тёплую солёную воду воображаемого моря.

Тело обволокло, потянуло наверх, выплюнуло из незримых пучин, и я, вытянув в стороны руки и ноги, закачался в такт волнам, отстраняясь от всех забот, тревог и неприятностей. Хватит, Саша, самокопанием ты ничего не достигнешь, только хуже сделаешь! 

А потому вместо того, чтобы хныкать и ронять сопли, пытайся выбраться отсюда. Да, Второй мог и соврать, чего б нет, но мог и оказаться прав. Шанс пятьдесят на пятьдесят, знаешь ли. Либо да, либо нет.

И что из этого следует? Верно, что нужно работать, друг мой милый. Вперёд!

И закрыв глаза, изгнав из мыслей тревогу, отрешившись от мира, от всех миров, от самого себя, отдавшись на милость волн, я одну за другой зажигал точки, строил линии, ставил геометрические фигуры на место, напитав их силой. Один раз, другой, третий.

Волны мерно плескались о берег, а я раз за разом повторял и повторял, и повторял одно и то же действие. 

Я растворялся в безбрежном ничто, я стал ничем и всем, пустил в себя беспредельную вечность и обнял безраздельное, став им.

Исчезло волнение, пропали тревоги, не было ничего, кроме всепонимающего, всепрощающего, всеведающего нечто, заполнившего мою душу и даровавшего истинный покой. Иллюзорный мир, реальный мир, мир снов, мир мёртвых…

Здесь и сейчас ничего не имело значения, не до чего мне не было дела.

Осталась лишь умиротворение да рутина.

Я повторял, повторял, повторял, не помня даже, что делаю и зачем. Так было надо, и этого объяснения хватало, чтобы раз за разом делать одно и то же, пытаясь получить иной результат. Кажется, кто-то сказал, что подобное есть признак безумия. Что ж, значит, я сошёл с ума. 

Мы все невменяемы, все, кто живёт в этом проклятом мирке, угробившем самого себя. И лучше не будет, а потому – плыть на волнах и не думать ни о чём. Так лучше. Так правильнее.

Неожиданно всё тело словно обожгло пламенем, умиротворение испарилось, точно его и не было, я заорал и нырнул, а секунду спустя спина коснулась песчаного дна, и волны вытолкнули меня – отплевывающегося  и кашляющего – на берег.

Всё тело пронизывала невыносимая слабость, голова кружилась, во рту стоял солёный привкус крови, правую руку крутило от боли, а в груди точно разгорался пожар. Я попытался подняться, но не смог – руки разъезжались в стороны, иллюзорный мир завертелся в бешеной круговерти, превратившись в смазанную ленту, вытянулся длинной полосой, закрутившейся в ленту Мёбиуса, и обрушился на меня, сложившись в точку.

***

Я вскочил с кровати и, давя вопль, огляделся по сторонам. Где я? Что происходит? Я… дома?

Опять сны?

Осторожно открыв дверь, вышел в коридор, прислушался. На кухне тихо, в гостиной – тоже. Свет не горит, вода в ванне не льётся. И как это понимать?

В этот самый момент в замке щёлкнул ключ и входная дверь открылась нараспашку, пропуская в квартиру Лену. Она была одна, без Машки, но сон показывал не прошлое, нет. Под глазами жены залегли большие мешки, она выглядела осунувшейся, постаревшей, полной безотчётной грусти и тоски.

И всё же я не встречал никого красивей ни в реальности, ни в мире грёз. Ни тогда, ни сейчас.

Так хотелось подойти и обнять её, пусть на мгновение, пусть понарошку… Обнять, прижать к себе, зарыться в густые волосы цвета пшеницы, вдыхать её аромат и не отпускать. Никогда.

Но я не сдвинулся с места, замороженный неведомой силой, не способный вымолвить ни единого слова, растерянный, испуганный, невидимый.

Лена поставила сумку на пол, скинула пальто и повесила его на крючок, потом, вздохнув, стянула кроссовки, которые с беременности предпочитала туфлям на высоком каблуке.

Ещё раз вздохнула.

А после – воззрилась на меня. Грустно, тоскливо, тяжело.

- Чего ты ждёшь? – спросила она. – Иди.

Я стоял, не шевелясь.

- Ну иди же, - указала она на дверь.

- Не хочу, - прошептал я, чувствуя, как по щекам текут слёзы. – Я не хочу туда. Я хочу остаться здесь, с тобой.

Она подошла и нежно провела ладонью по моему лицу, от чего тело словно прожгло огнём, и я смог двигаться. Обнял Лену, прижался к ней, спрятал лицо в волосах жены, не в силах оторваться от неё, не в силах удержаться от слёз, льющихся потоком.

- Я устал, - прошептал я. – Устал идти и бороться, терпеть боль, мучаться, убивать людей… Когда это всё кончится? Когда?

Она похлопала меня по спине, утешая, даруя надежду.

Сказала:

- У каждого свой крест. Мы все несём его от рождения и до смерти. Хочешь сдаться, бросить всё? Оставить нас? Оставить меня? Не верю.

Я тяжело и протяжно вздохнул, с трудом отстранился от Лены, посмотрел сверху вниз на её чистое одухотворённое лицо, зажмурился и тяжело, с трудом, шагнул к двери.

Шаг.

Другой.

Третий.

Не открывая глаз, не оборачиваясь, наощупь нашёл дверной косяк и шагнул в него.

И пришла темнота.

***

Сознание возвращалось медленно и мучительно. Я не мог сказать, сколько времени провёл в черноте, не ощущая себя, не чувствуя ничего, лишённый шести чувств. Не мёртвый, но и не живой.

И вот, вдалеке забрезжил едва заметный свет, я напряг… что-то… а затем пошёл… побежал… поплыл… полетел… направился к нему, стараясь убежать от тьмы, изгнать её прочь, вернуться в мир живых.

Вокруг разлилась молочная белизна, тело обдало холодом, а свежий морозный воздух наполнил лёгкие, и я закашлялся, сплюнул мокроту, вздохнул полной грудью, а после открыл глаза, вспомнив всё.

Не было ни иллюзорного мира, ни квартиры, ни операционного стола. Я, закутанный в несколько слоёв одеял, лежал на самых настоящих санях, а сверху, с бескрайнего неба, закрытого тучами, падал густой и холодный снег. И, судя по двигающимся кончикам деревьев, мы ехали.

- Он очнулся, очнулся! – дикий визг ударил по отвыкшим от шума барабанным перепонкам и заставил поморщиться.

Я хотел было попросить не орать так громко, но горло с трудом повиновалось, из него вылетел лишь сдавленный хрип.

Да что ж такое-то?

Попытался сесть, но куда там – правой руки не было, а из левой торчал катетер.

Пока я разбирался что вообще происходит, сани остановились, и надо мной склонилось на удивление много народу: Морвин, по щекам которой текли слёзы, весело улыбающийся Илэр, внимательный и сосредоточенный Иоганн, задумчивая Фотини, бесстрастный Нарендра, смущённая Ганья, довольная Ананда.

- Пи! – меховой шар ударил меня прямо по носу и обхватил всеми четырьмя лапками, после чего ещё раз громко пискнул и переместился на грудь.

- И я рад тебя видеть, Чуча, - с трудом прохрипел я. – Кто-нибудь может объяснить что происходит? Где утырок Фаелан и как мы оказались тут? И почему метёт? И дайте чего-нибудь поесть, живот сводит.

Морвин рванулась было обнять меня, но Иоганн схватил её за шкирку как нашкодившего котёнка и отстранил, передав в руки Фотини, которая вцепилась в недовольно верещащую девчонку и оттащила ту куда-то в сторону.

- Держи, - охотник протянул мне полоску вяленого мяса.

Я с жадностью затолкал её в рот и принялся жевать, не чувствуя вкуса.

- И вот ещё.

Следом за мясом у меня в руках оказалась тёплая фляга.

- Там чай, пей.

Заставлять себя упрашивать я не стал и, проглотив недожёванное мясо, присосался к фляге, с наслаждением глотая чёрный чай.

Сразу же стало легче. Тело налилось силой, голова прояснилась, круги перед глазами исчезли, а отсутствующая правая рука начала невыносимо чесаться.

- Ещё, - потребовал я, отложив флягу. – И расскажите какого хрена тут творится. Сколько времени я проспал, и где мы сейчас?

Иоганн молча протянул мне сразу небольшой мешочек, остро пахнущий перцем, посмотрел куда-то наверх, после чего кивнул одному ему понятным мыслям и сказал:

- Подожди немного. Мы доберёмся до места, подходящего для создания хорошего лагеря, и ты всё узнаешь. А пока – набирайся сил. Мне также будет интересно понять, каким образом ты сумел проснуться самостоятельно. Это, конечно, приятно, не придётся обращаться к сторонним специалистам, но, всё-таки, мне любопытно.

- Угу, - кивнул я, набивая рот мясом, - ражберёмшя…

Разобраться удалось достаточно скоро. Не успели ещё окрестности потонуть во тьме, как мы остановились в небольшом уютном закуте, образованном десятком ёлок, вставших полукругом, точно дозор, и не только принимавших на себя ярость стихии, но и неплохо прикрывающие нас от ненужных глаз.

Близнецы сноровисто набрали растопки, и скоро уже пламя весело потрескивало, вздымая к мохнатым лапам свои языки. Иоганн с Анандой позаботились о лошадях, ну а Фотини с Нарендрой постелили на расчищенную от снега пожухлую траву несколько одеял, на которые нам предстояло сесть, и занялись ужином.

Ганья растворилась в ночном лесу, предположительно взяв на себя дозор.

Меня никто не трогал и не беспокоил, видимо, решив не докучать раненому, а я сам ещё слишком плохо соображал для того, чтобы лезть к людям с вопросами.

Дождался, пока в котелке забулькает то ли суп, то ли похлёбка, и только после этого спустился, аккуратно ступая по снегу. Странно это было и непривычно. Казалось бы, ещё минуту назад вовсю буйствовала дождливая осенняя пора, и на тебе – мы посреди тёмного мрачного зимнего леса, сидим между сугробов и греемся у костра, а вокруг завывает метель.

Я проглотил ещё один кусок мяса и пошевелил отросшим протезом. Всё равно ничего не понимаю. Где Айш-нор, почему он не разбудил меня? Какого рожна творится?

Присев возле огня и укрывшись шерстяным одеялом поверх плаща, не рассчитанного на дубак, я спросил:

- А что с вороном?

- Вон, лежит, - Иоганн указал на небольшую коробку, которую я не сразу и приметил.

Действительно, в ней, укрытый несколькими слоями тёплого меха, возлегал иссиня-чёрный ворон, не подававший признаков жизни. Н-да-а-а, ну и дела.

- Так, рассказывайте, - потребовал я. – Всё. По порядку.

И они рассказали.

О том, как близнецы с Нарендрой и Фотини сумели меня вытащить, а Айш-нор телепортировал всех, и с тех пор лежит аки картофелина. О том, как дожидались Иоганна - и дождались его. О том, как уже вторую неделю пробираются окружными путями к Ойлеану, великому городу, стоящему посреди озера.

А ещё я узнал, что сейчас уже середина декабря, а значит, я провёл в беспамятстве добрых два месяца. Столько потраченного времени, которое уже не вернётся, и всё почему? Потому что одному уроду очень требовался подопытный кролик!

Хотелось завыть, но я сдержал себя. Какой смысл истерить, разве это что-нибудь изменит? Вернёт бесцельно потраченные дни? Нет, конечно же, нужно сказать товарищам «спасибо» и двигаться вперёд. 

Так я и сделал.

Сказал «спасибо» то есть.

Они это заслужили. Не бросили, хоть и могли, боролись за меня до конца, навлекли на свои головы серьёзные беды. Уж я-то прекрасно понимал, что имел в виду обеспокоенный Иоганн, сказав, что Фаелан от нас теперь не отцепится. Ещё бы! Я успел пообщаться с этим психованным естествоиспытателем и немного понял его. К мужику в руки чуть было не приплыл единственный в своём роде образец иномирянина, и я не о себе говорю, если что. Магия Фотини уникальна для Дамхейна, а значит, этот вивисектор обязательно пожелает препарировать её носительницу, и то, что у него пока что не вышло, ничего не значит. Он тип упорный, сразу видно, а значит, теперь следует быть ещё осторожней, чем обычно.

Просто замечательно!

Наверное, я проклят: куда ни пойду - всюду нахожу проблемы. Великолепно!

- А теперь расскажи, как ты очнулся? Может быть, что-то помнишь? – попросил Иоганн.

Не очень хотелось откровенничать с ним, но что поделать, этот человек уже пару раз спас мне жизнь, хотя до этого и пытался прирезать.

- Этот урод постоянно ставил на мне опыты, а ещё раз за разом потрошил без наркоза. Похоже, в какой-то момент он сделал что-то неправильно - я оказался в иллюзорном мире и не мог выбраться оттуда, - начал я. – Повторял те заклинания, что выучил раньше, и пытался собрать новое.

Иоганн насторожился.

- Какое?

- Его я начал осваивать в Пустоши, ну, после…

- Массового обращения? – подсказал он.

Я кивнул, отвернувшись в сторону. Вспоминать о десятках убитых мною людей не хотелось. Да, те сами выбрали такой путь и просто не пережили превращения, но если бы не я, возможно, они до сих пор были бы живы. Хотя, скорее, их просто развесили бы по деревьям каратели.

И всё равно мысли о ритуале вызывали лишь отвращение.

- Да, его самого.

- И что это были за чары? Цель? Название?

- Что-то, защищающее от проклятий, отравлений, ментальной магии и прочей фигни.

Брови Иоганна взлетели вверх.

- Сразу?

- Ну да.

- Не Щит Разума, случаем?

Я порылся в воспоминаниях и неуверенно кивнул.

- Кажется, да.

Охотник выглядел по-настоящему удивлённым.

- Но… ты же прошёл пять шагов, как это возможно?

Теперь пришёл мой черёд не понимать.

- Объясни, пожалуйста.

- Это очень мощная магия, которую, насколько мне известно, экзекуторы оказываются в состоянии осилить не ранее, чем на седьмом или даже восьмом шагу. Похоже, архидемон верил в твои способности, раз решился на столь большой риск. И, я так понимаю, ты сумел активировать его, находясь в иллюзорном мире, что повлекло за собой принудительное применение данных чар и в мире реальном, а это, в свою очередь, помогло снять ментальный блок либо же побороть яд, поддерживающий тебя в коматозном состоянии. Удивительно…

Я пожал плечами.

- Не имею ничего против этой магии. Она, как объяснял Айш-нор, сильно похожа на моё физическое усиление и сразу же доказала эффективность.

- Вот только шаг ещё не тот. Подобное усиление должно было убить тебя, но, как видишь, напротив, спасло.

Иоганн палочкой мешал угли в костре и глядел куда-то вдаль, а я не мешал тому думать. Остальные не произнесли ни слова, молча следя за охотником, ушедшим в размышления.

Я зябко поёжился, плотнее укутался в одеяло и пододвинулся ближе к огню. Крупные хлопья снега продолжали опускаться, даря морозные поцелуи щекам и пальцам, поодаль ухала сова, ночь стремительно опускалась на застывшую землю, окрашивая чёрным деревья и кусты вокруг нас.

Ветер завывал в верхушках, огонь потрескивал, Иоганн молчал.

Наконец, он проговорил:

- Возможно, твоя живучесть связана как раз с массовым обращением. Я недостаточно хорошо осведомлён в особенностях жизнедеятельности экзекуторов, но могу предположить разве что данный вариант повышенной устойчивости к высокоранговым заклинаниям. В любом случае, ответ ты получишь исключительно со стороны архидемона.

- Который спит, -договорил я.

- Который спит, - согласился Иоганн.

- Хватит болтать, садитесь есть, - закончила наши разглагольствования Ананда, - всё готово, ага.

Я сидел на крепостной стене и смотрел на волны, мерно накатывающие на берег.

Сколько я уже тут? День? Месяц? Год?

В иллюзорном мире не ощущался бег времени, тут не было дня и ночи, отсутствовали голод и жажда. Лишь вечная неизбывная скука стала моей спутницей, неотрывно следующей по пятам и медленно, но верно сводящей с ума.

Чтобы хоть как-то бороться с нею, я запирался в рабочем кабинете замка и разбирался в принципах работы контуров усиления и дальнейшего совершенствования своего небогатого арсенала. Ну а что, я получил покой, о котором так мечтал, время для совершенствования навыков, позволившее стать намного сильнее. Та же формула Стрелы Древних возникала в мозгу подобно вспышке молнии, стоило лишь подумать о ней. Нет, даже не подумать! Хватало и смутного желания, осознанной необходимости, как Стрела, усиленная тремя плетениями, «взводилась», готовая к использованию.

В закутке внутреннего двора нашлась небольшая тренировочная площадка с парой чучел, наделённых даром самовосстановления, на которых я изрядно потренировался в последнее время.

Жаль, что тренировки не помогали ответить на главный вопрос «Как отсюда выбраться?», который с каждым разом становился всё насущней. Ни попасть в Пар-вален, ни вернуться в Дамхейн я не мог. Айш-нор и Чуча не попадались на глаза. Даже слепой демон который, возможно, не демон, а падший бог, и тот ни разу не заскочил на огонёк, хотя я уже так отчаялся, что, пожалуй, был бы рад встретить и его.

- Не соблаговолишь ли ты почтить меня своим присутствием?! – раздался знакомый голос из замка.

Я вздохнул и, спустившись с зубца, медленно двинулся обратно, к своему единственному собеседнику, нечасто баловавшему меня вниманием.

Пересёк двор, открыл входную дверь и присел прямо перед решёткой, за которой с бокалом вина в одной руке и бутылкой в другой разместился мой двойник.

Как и всегда, он был одет с иголочки: приталенный пиджак, белоснежная рубашка с изумрудными запонками, длинные чёрные брюки, изящные итальянские туфли, начищенные до зеркального блеска, пенсне на правом глазу, два аккуратных кольца с бриллиантами на пальцах, серебряная серьга с жемчужиной в левом ухе.

Тут, возможно, стоило бы пошутить про эстетствующие меньшинства, но вот только как-то не хотелось. Чувство юмора у меня в последнее время словно отшибло, а на его место пришла тупая апатия.

- Чего ты хотел? – поинтересовался я.

- Скоротать вечность за ограниченно интересной беседой, моё недалёкое отражение, - раздвинув губы в презрительной усмешке, сообщил он.

- И зачем?

- Без особой цели, просто надо же нам как-то взаимодействовать в сём храме постоянства посреди мёртвой бесконечности, выжженной пустоши, именуемой твоей душой.

Я напрягся, представляя, как в одной руке появляется бутылка колы, а в другой – гамбургер. Естественно, ничего не получилось. А вот у этого засранца призыв самых разных ништяков не вызывал ни малейших затруднений. Стоило ему только пожелать, как из воздуха появлялись бутылки вина, изящные закуски родом из французской кухни, даже книги.

Мне оставалось лишь с завистью смотреть на это всё, зверея всё больше и больше.

- И почему ты не отстанешь от меня? – не выдержал я.

- Потому что, увы, обречён быть реверсом твоей монеты жизни, о моё жалкое альтер эго.

- Кто это ещё у нас альтер, - буркнул я. – Не припомню голосов в голове до недавних времён.

Он ядовито усмехнулся и отпил немного вина, закатив глаза от наслаждения.

- Шато Бордо тысяча девятьсот девяностого года, - со знанием дела ответил двойник, - год исключительно удачного урожая и превосходного вина, которое, впрочем, подобным тебе не оценить.

Я фыркнул.

- Ты всего лишь шизуха, сидящая за решёткой, и знаешь об этом вине лишь потому, что мне как-то довелось его попробовать или прочитать статью на Википедии. Нечего тут строить из себя мегаэстета. Вали давай в родной Сан-Франциско, там таких, как ты, много.

Он ничуть не рассердился, пригубил ещё немного вина, после чего вдруг посмотрел на меня серьёзно и зло.

- А кто виноват в том, что я пробудился? М? Подскажешь?

- Я, что ли?

- Кто же ещё? Ты не представляешь, какое это было блаженство, путешествовать посреди Ничто, плавая на волнах Ида, наслаждаясь тёплыми водами реки времени, по которой мы с тобой текли от распашонки и до савана. Спать и видеть сон о реальности, что сама легко могла оказаться сном бабочки. И что же? Ты отправился в мир мёртвых при жизни. Разбудил меня, вытолкнул наружу из материнской утробы небытия в ад бытия. Не хочешь взять ответственность?

- Не собираюсь жениться на тебе, - фыркнул я. – И вообще, у меня не было выбора.

Он засмеялся, тяжело, мрачно, жестоко.

- Ах эти замечательные слова. Бедненькие люди, никогда и ни у кого нет выбора. Один ну просто обязан трахать детей, второй – убивать стариков, третий – лгать нищим, четвёртый – воровать у голодающих. И каждого, буквально каждого к столь незавидному финалу подтолкнули ну совершенно непреодолимые обстоятельства. Ну как они могли сдержаться, да?

- Спасибо, что сравнил с насильником-педофилом.

- Всегда пожалуйста, обращайтесь.

Я пропустил колкость мимо ушей и продолжил:

- Есть одно «но». Если бы я не согласился, то умер бы.

- Ну и надо было так поступить, в чём проблема? Мой сон стал бы вечным, ты бы обрёл шанс на нормальное посмертие, и всё закончилось бы хорошо.

- Не для Маши с Леной.

- Ой-ой-ой, какой ужас. Не они первые, не они последние. Справились бы как-нибудь.

Я сжал зубы, чтобы не сорваться на брань, отвернулся и выглянул наружу. Тьма в небесах всё так же пугала антрацитом, так сильно напоминая звёздную дорогу Тёмной Тропы, на которой мы столкнулись в последний раз с безумным пожирателем. Как мало времени прошло с тех пор и как безумно много.

Казалось, это было в прошлой жизни, а может, так и есть? Может, там снаружи уже сменились эпохи, моё тело давным-давно истлело, а Дамхейн даже забыл о безалаберном попаданце, одинаково глупо жившем и умершем?

Эта мысль не прибавляла оптимизма, и я постарался прогнать её прочь, ответив двойнику:

- А я не хочу, чтобы они справлялись «как-нибудь», я хочу нормально.

Тот вновь пригубил вина и презрительно скривился.

- Нормально уже не будет, неужели ты не способен понять столь очевидную вещь? Правда?

- Я найду способ вернуться домой.

- И что же будет дальше? Поведай, о мудрый. Появишься ты такой красивый, с искусственной рукой, боевой магией и регенерацией, а что потом?

Этот вопрос не застал врасплох, потому что я и сам больше одного раза думал, как же поступить в этом случае, чтобы не спалиться и не стать подопытным кроликом.

- Я сперва растрачу всю магию и вернусь уже без руки. Скажу, что заработал амнезию и не помню, что со мной было и как стал калекой. Всё равно на земле не живут звери Судий, а значит, пополнять энергию я не смогу.

- А что, если сможешь? – неожиданно поинтересовался мой двойник. – Что, если к моменту возвращения ты окажешься достаточно могущественным для того, чтобы не обращать внимание на костыли?

- Что ты имеешь в виду?

Он загадочно улыбнулся. 

- Спроси у нашего пернатого товарища, когда выберешься из этого места. Возможно, ответ тебя позабавит. Или же навеет грусть. Мне нет дела.

Я поднялся. Да, больше в иллюзорном мире поговорить было не с кем, но как же этот тип бесил! И если он – это моя субличность, то как-то даже жалко становится окружающих. Это получается, что во мне есть нечто от… этого? Грустно, ничего не скажешь.

- Я устал от бесполезной болтовни. Предлагаю закончить на сегодня общение, если, конечно, ты не желаешь рассказать что-нибудь интересное. Например, как выбраться отсюда.

Он аккуратно поставил бокал и бутыль, после чего демонстративно развёл руки в стороны.

- Кто же может знать секреты, таящиеся в глубинах разума существ столь древних и непознаваемых, что простой человеческий мозг не в силах прикоснуться даже к краешку их трансцендентной мощи?

- Ясно, пользы от тебя никакой. Бывай.

И сказав это, я направился прочь, обратно к стене.

- Погоди, - остановил меня его оклик.

- Да? – я обернулся и столкнулся взглядом с доппельгангером.

Тот смотрел уверенно и решительно, без страха и, что удивительно, намёка на злобу или презрение.

- Рано или поздно ты освободишься, но рано или поздно освобожусь и я. А когда это произойдёт, останется лишь один. Подумай об этом на досуге. А ещё настоятельно рекомендую последовать рекомендациям нашего потустороннего наставника. Не просто же так он посвятил тебя в тонкости новой магии, верно?

И, оставив за собой последнее слово, он медленно зашагал вниз, во тьму, в самые глубины подсознания, скрытые от света рацио во мраке предвечного Я.

Я несколько секунд постоял без движения, после чего прошептал:

- Понимаю, всё понимаю.

Ответом была лишь тишина, и я, пнув мелкий камешек, подвернувшийся под ногу, двинулся прочь из замка. Если всё равно нечем заняться, то можно хотя бы немного позагорать. Тоже полезное дело.

***

Путь с востока на запад занял несколько большее количество времени, чем Иоганн изначально предполагал в своих предварительных оценках. Один раз им пришлось остановиться, чтобы решить вопрос особенно злого мутанта, некогда бывшего обычной лесной рысью, но изменённого магической силой заповедного луга, на который животное по ошибке забрело. Данная рысь обрела весьма неприятные свойства, одним из которых являлась повышенная любовь к употреблению человечины в сыром виде.

Вторая остановка состоялась в графстве Бинг, и она была вызвана острой необходимостью оказать квалифицированную помощь крайне влиятельному лицу, а именно - непосредственно графу, который, узнав о прибытии прославленного артефактора и его небольшой свиты, поспешил выказать уважение и попросить о помощи, естественно, высокооплачиваемой.

Как бы Иоганн ни спешил, он не мог отказаться от подобного предложения, потому что, во-первых, средства всё так же были необходимы, а во-вторых, никогда не следует делать влиятельных мира сего врагами. Гораздо выгоднее держать их на коротком поводке взаимных услуг и незаменимости.

Его опыт свидетельствовал о том, что уникальный специалист, почти разменявший первое столетие, всегда будет востребован, а значит, при необходимости сможет получить помощь, которую невозможно купить за деньги. Как-никак, омоложение, равно как и специализированные лекарства, относились именно к данной категории услуг.

Третья задержка случилась уже в Дохасе. Пришлось не просто вернуть задаток и передать руку, отсечённую у Аластара, но и свидетельствовать на суде в пользу благородного Аодхана сына Берака из рода Тиннов. Нельзя сказать, что тот оказался удовлетворён половинчатыми результатами, однако после нескольких месяцев в тюрьме, поставивших его род на грань краха, благородный был готов закрыть глаза на что угодно. А тот факт, что Иоганн полностью вернул переданные ранее средства, вообще сделал его счастливейшим из людей. Особенно после того, как эксперт подтвердил идентичность кисти капель крови искажённого, найденных на месте прорыва из запретного леса.

Всё это повлияло на сроки, а потому в направлении установленного места встречи они выдвинулись в середине самайна.

Зима в этом году должна была оказаться ранней и снежной, а ещё – очень и очень холодной, а потому Иоганн заранее озаботился приобретением необходимого количества тёплых вещей, а также походного снаряжения установленного типа, подходящего для ночёвок посреди заснеженных равнин при экстремально низких температурах.

Каково же было его удивление, когда, сойдя с корабля, поворачивающего на юг в направлении Великой Пустоши, он оказался в самом настоящем подожжённом муравейнике.

На дорогах тут и там сновали крупные отряды, патрули проверяли путешественников с таким тщанием и старательностью, что даже его влияние не помогало, и приходилось избегать неприятных встреч, огибая их по дуге. Увы, но все маскирующие артефакты были переданы Сюин, а изготовление новых требовало изрядных временных затрат, а потому приходилось соблюдать предельную осторожность.

Меньше всего на свете Иоганну хотелось быть пойманным вместе с бесовкой в качестве сопровождения.

А ещё он собирал слухи - и те не радовали.

В графстве Эалаин произошёл самый настоящий террористический акт. Группой неизвестных был произведён подрыв военных складов, пожар быстро распространился по сети подземных переходов ещё довоенной постройки, в результате чего имело место частичное обрушение зданий в центре города.

Террористы не остановились на достигнутом и осуществили налёт на лабораторию благородного Фаелана, перебив массу персонала и похитив ценное оборудование, а также секретную информацию. Причём о способе побега не было сказано ни слова, но слухи доносили не самые приятные варианты развития событий. И то, что их не заглушили, а - наоборот – распространяли с нездоровым рвением, настораживало.

Иоганн был лично знаком с благородным Фаеланом и всегда считал его слегка одержимым, но в высшей степени одарённым исследователем, сделавшим многое для улучшения жизни в Дамхейне. Нападать на столь важного члена общества, да ещё и охраняемого личными гарантиями научного совета Ойлеана, мог лишь в высшей степени невменяемый человек.

А так как у Иоганна как раз было несколько одиозных личностей на примете, он ощущал всё возрастающую тревогу, которая лишь увеличилась, когда удалось получить разыскные листы преступников.

Если до этого он с высокой долей вероятности подозревал в совершении нападения Творца Разломов, не удовлетворившегося произведённым в Сиафе разгромом, то, взглянув на портреты преступников, нарисованные, надо заметить, с высоким мастерством, Иоганн очень сильно пожелал провалиться сквозь землю.

Их было четверо. Молодо выглядевший южанин, рыжеволосая женщина с правильными чертами лица и странно выглядящими длинными клыками, выпирающими из-под губ, а также два подростка-близнеца, до боли знакомых охотнику.

Как ни странно, но в розыскном листе отсутствовала Сюин, что радовало неимоверно. Иоганну стоило титанических усилий сделать так, чтобы некоторые граждане Эйри ослепли на оба глаза при получении определённых донесений, и даже так ни в коем случае не следовало попадаться с поличным. Это было обговорено заранее.

Хотя возможно, что с того момента, как светлейший Лехри заметил бывшую игрушку, старые договорённости прекратили жизнедеятельность, что также следовало проверить. По крайней мере, Иоганн отправил соответствующее письмо в Эйри и надеялся в обозримом будущем получить удобоваримый ответ.

Но то будет позже, в настоящий же момент времени было в высшей степени необходимо произвести оперативно-разыскные мероприятия и осуществить нахождение потерянных товарищей.

К сожалению, у него не было в наличии никаких устройств, позволяющих отслеживать местоположение товарищей, а потому приходилось исходить из предположения, что те сумели добраться до обозначенного ранее места встречи и там залегли на дно.

Поэтому он вместе со спутницами двигался на северо-запад, а мир вокруг всё сильнее и сильнее покрывался белым. Ранняя зима, пришедшая в конце осени, не желала уходить прочь, накрепко заняв позиции.

Наконец, двадцать пятого самайна они достигли цели.

 Небольшой городок с незапоминающимся названием в паре дней пути от собственных территорий Ойлеана расположился в небольшой, но в высшей степени живописной долине, со всех сторон окруженной садами с произраставшими в них яблонями, грушами и вишнями.

Спокойное и тихое место, отлично подходящее для того, чтобы переждать холода за кружкой пива возле огня внутри уютной гостиницы. Увы, но объявленным в розыск на подобные преференции рассчитывать не приходилось, а потому, разместившись в городе и предложив местному управляющему посильную помощь со стороны опытного охотника на монстров, решившего вместе со спутницами провести около одной или двух недель в тишине и покое, он приступил к поискам.

Внешне его поведение не должно было и не могло вызвать подозрения. Так или иначе, но в настоящий момент беглецов искали многие охотники за головами, и притвориться одним из них не составило ни малейшего труда, тем более он почти не кривил душой. Иоганн действительно занимался поисками людей, напавших на благородного Фаелана, вот только цель его отличалась от прочих. Но им того знать не полагалось.

Первые дни прошли без каких бы то ни было результатов, но охотник не сдавался и пытался раз за разом нащупать нечто, хотя бы отдалённо напоминающее след, а заодно оставлял свои метки, непонятные непосвящённым, которые, впрочем, близнецы должны были бы расшифровать и интерпретировать соответствующим образом.

На третий день поисков он начал сомневаться, правильно ли поступил, остановившись в данном населённом пункте, и не следовало ли ему расширить границы поисков? 

Спутницы, которых приходилось брать с собой на каждую вылазку, не слишком упрощали работу, но оставить их без присмотра не представлялось возможным. Риск раскрытия истинной личности Ганьи был чрезмерно высок, а южанку Ананду вполне могли представить шпионкой со всеми вытекающими из данного предположения последствиями. А потому день за днём они втроём проверяли округу, всё дальше и дальше уходя от города.

При поисках Иоганн отдавал предпочтение укромным местам вроде лесов, но, увы, найти не удавалось ровным счётом ничего. 

До того момента, как рядом с одним из своих посланий – небольшим знаком, вырезанном на коре дерева, он не обнаружил процарапанную, едва заметную стрелку.

Шёл восьмой день изысканий, ноллиг сменил самайн, год умирал, дабы дать рождение новому, но наконец-то результат был достигнут.

Иоганн не стал сразу же пускаться в путь, вместо этого он дождался ночи и вместе со спутницами пешком покинул гостиницу, вернулся к отмеченному месту и приступил к поиску новых следов. В темноте осуществлять данную операцию было непросто, однако имеющий большой опыт в подобных делах, а также персонального алхимика с запасом зелий для разнообразных непредвиденных ситуаций, он без особых проблем отыскал второе послание, после чего дело пошло гораздо резвей.

Ганья заметала следы, Ананда проверяла, не ведёт ли их кто-нибудь, а сам Иоганн двигался от метки к метке, старательно проверяя, не ошибся ли он.

Не ошибся.

Последняя метка привела к заброшенным руинам старой мельницы, или же амбара, или же какой бы то ни было иной хозяйственной постройки.

Тут было тихо, темно, спокойно. Не ощущалась магия, не чувствовалось биение жизни, вообще не было заметно ничего. Иоганн нахмурился, не понимая, что это значит, и тут из темноты позади донёсся знакомый голос:

- Господин Иоганн, я рад вас видеть.

 Охотник обернулся и встретился взглядом с появившимся из ниоткуда Илэром. 

Мальчик за прошедшие месяцы подрос, можно даже сказать, возмужал. Но при этом он стал ещё жёстче и мрачнее, чем обычно, а во взгляде застыла непонятная боль.

- Что случилось? Почему вы тут? Где Сюин и Аластар?

- Пойдёмте, мы всё расскажем, - махнул рукой паренёк и направился к руинам.

От строения остались лишь стены, да и то не все, а потому когда Иоганн искал тут в прошлый раз, он не заметил ничего, тем неожиданнее было увидеть, как Илэр подошёл к неприметному углу, нагнулся и откинул крышку, идеально закрывающую неприметный узкий лаз, ведущий под землю.

- Как это? – удивился Иоганн, позаимствовал крышку, поставил её на место. 

Лаз растворился, точно его и не было.

Наощупь отодвинул её, наваждение схлынуло.

Охотник перешёл на истинное зрение, но ничего не помогло – ни следа магии не ощущалось от странного люка… Хотя нет. Что-то было. Что-то странное, непонятное, не принадлежащее Дамхейну. Причём было оно не конкретно на деревянной затычке, а подобно куполу накрывало все развалины.

- Илэр? – повернулся он к юноше.

- Позже, позже, всё будет, - махнул тот рукой, - давайте за мной.

И они протиснулись один за другим в самодельный подвал, укреплённый свежесрубленными брёвнами. Внутри было на удивление просторно, тепло и светло. Несколько тряпок делили помещение на нечто, похожее на комнаты, в углу аккуратно примостились сумки с припасами, в центре же пламя весело потрескивало в старомодной, но вполне работоспособной печи, чья труба устремлялась под потолок.

Иоганн нахмурился, пытаясь вспомнить, видел ли он соответствующий кусок кирпича снаружи, и был вынужден капитулировать. Кажется, нет.

Кто бы ни жил тут раньше, он обустроил себе весьма качественный схрон, который и отыскали близнецы.

- Повезло, что Фотини смогла найти это место, - пояснил Элар, - иначе спали бы в лесу. Но и так печь стараемся лишний раз не зажигать, чтобы не привлекать внимание – опасно очень.

- Фотини? – уточнил Иоганн. – Кто это?

- Скоро вернётся, тогда познакомлю, а пока идём, покажу остальных.

Они зашли за одну из перегородок. Тут, в маленькой комнатке, освещаемой магическим светильникам, находились два человека, архидемон и ллинг.

Магический зверь спал в углу, зарывшись в кучу тряпья, архидемон лежал рядом, не подавая признаков жизни, и его магическая аура едва-едва мерцала. Кажется, что могучий некогда повелитель мира мёртвых с трудом удерживал материальную оболочку, практически полностью израсходовав запасённые силы и даже саму свою жизнь.

Это было логично, имея всего трёх последователей, да ещё находящихся на низших ступенях развития, крайне непросто получать необходимую внешнюю энергию. Тем не менее, столь серьёзное истощение наводило на мысли о способах побега данных индивидов из разгромленной лаборатории.

Впрочем, даже не плачевное состояние архидемона привлекало внимание, а люди.

Морвин, бледная, с заплаканными глазами и потухшим взглядом, сидевшая подле неподвижного Аластара. Судя по книгам рядом, девушка дневала и ночевала возле искажённого, и вот это-то как раз было совершенно неясно.

Увидев вошедших, она слабо улыбнулась и с надеждой в голосе проговорила:

- Господин, вы же поможете нам? Правда?

Иоганн вздохнул и присел рядом.

- Что случилось?

Морвин несколько секунд молча смотрела на него, а потом разрыдалась, громко, по-детски, с обидой в голосе, бросилась к Иоганну на шею, повисла и плакала, плакала, плакала…

- Морвин, всё в порядке?

Иоганн резко обернулся, выхватывая оружие. Он не почувствовал вошедших, а когда увидел их, то едва не бросился в бой.

У входа в подвал стояли двое.

Один – южанин, Дитя Амока, это было видно даже в тусклом свете углей в печи. Вторая… А вот вторую охотник, проживший на этом свете уже почти сотню лет, попросту не мог описать.

У него отсутствовали термины, необходимые для определения существа, принявшего облик черноволосой женщины средних лет. Дух? Демон? Бес?

Нет, что-то иное, что-то насквозь чуждое миру живых и материальной реальности. Нечто, одним своим существованием нарушающее законы мироздания. Нечто очень опасное, потустороннее, но столь же слабое, как и архидемон. Последний факт он понял скорее не рассудком, а чутьём, интуицией, развитой за годы охоты на всевозможных монстров почти до предела.

И тело начало действовать само, без участия рассудка.

Иоганн выхватил меч и рванулся вперёд на всей возможной скорости, намереваясь уничтожить тварь одним ударом, но та каким-то противоестественным образом уклонилась от атаки, заплатив лишь глубоким порезом на шее. Впрочем, этот самый порез вызвал у неё неподдельное удивление, женщина не пыталась бить, она коснулась раны и с изумлением смотрела на неё.

- Как это бывательствует? Почему кровь не останавливается? – поразилась она.

Иоганн не собирался отвечать, вместо этого он атаковал вновь, и в этот самый миг путь заградила Морвин.

- Господин, стойте! Она подруга! Она нас спасла! Она не враг! – закричала девочка, встав между опускающимся клинком и раненым чудовищем.

Охотник остановил оружие в последний момент, выдохнул, качнулся с пяток на носки, после чего вздохнул и проговорил:

- Рассказывай всё. Подробно. С самого начала.

И она приступила к описанию произошедшего.

***

Риманн со вздохом отложил документ и прикрыл глаза. Следовало готовиться к приближающемуся Самайну, но силы покинули старого воителя. Да и время ещё оставалось. А самое главное, что сей день проводил он в личном поместье, обустроенном недалеко от столицы, и никто из нижестоящих не беспокоил сонмом дел, кои надлежало решить ещё неделю назад.

Посему он возжелал немного отдохнуть от трудов тяжких и поднялся из-за стола, дабы подойти к окну и выглянуть наружу.

Стоял погожий осенний день, и истончающееся день ото дня солнце давало последний неравный бой неизбежному, не желая позволять тучам безвозмездно изливать свои ледяные потоки на исстрадавшуюся землю. Долго это продолжаться не могло, последний всплеск тепла со дня на день должно было забрать с собой колесо жизни, год от года вращающееся на пламенной оси времени.

Риманн настежь распахнул окно и вдохнул полной грудью пьянящий осенний воздух, наполненный непередаваемой свежестью, блаженно прикрыл веки и, опёршись на подоконник, предался праздным мыслям.

Ученик сегодня был занят – принимал пополнение, в Совете дел не было, даже отчётов с многочисленных строек - и тех не поступало. Удивительно.

Он, прищурившись, посмотрел вдаль, туда, где за сотни миль от Эйри возвышались горы Ард, отделявшие Торфхил от Плайна. Вести из тех унылых мест давно не достигали ушей просветлённого, а ведь в молодости он путешествовал и за сию преграду, дабы своими очами узреть, что же происходит на равнинах.

Юность глупа и самонаеянна, она считает себя самой мудрой и бессмертной и неизбежно платит за спесь. Он – заплатил. Стал ли мудрее? Вот вопрос, достойный размышления.

Медленно, но верно Риманн уносился прочь по волнам памяти, и перед взором его поднимались видения из прошлого, тени тех, кого больше нет, появлялось всё то хорошее и плохое, что составляет жизнь, что и есть жизнь! Он грезил о свершённом и несбывшемся, наслаждаясь видом опадающей листвы, вспоминал ошибки и триумфы, взлёты и падения. Дыша полной грудью, возводил перед глазами незримый, но почти что осязаемый оттиск былого, того, что уже никогда не вернётся, не обратится вспять…

- Наставник, давно не видел, чтобы вы так глубоко уходили в себя. Не опасно ли это?

Голос, раздавшийся из-за спины, прозвучал неожиданно громко и разрушил то единение с природой и миром, что Риманн сумел выстроить в эти минуты. Старый воитель не дёрнулся, не подскочил, не развернулся стремглав, теряя достоинство. Нет, вместо этого он набрал ещё воздуха в грудь, медленно выдохнул, лицезря лист, влекомый ветром над крышами домов, и лишь после этого медленно обернулся, смерив незваного гостя неприязненным взглядом.

- Грейди, - произнёс он, - не ожидал узреть мастера тайных дел у себя дома. Что привело тебя в мою скромную обитель?

- Любопытство. И дело.

Бывший ученик, замерший подле большого ростового зеркала, единственное, что Риманн сохранил в резиденции, и с нескрываемым озорством глядел на старого воителя.

- И какое же дело призвало тебя, минуя все приличия и защитные барьеры, в мой дом?

- Важное, очень важное, - глава тайной службы Эйри сделал пару шагов вперёд и замер перед Риманном, глядя снизу-вверх безо всякого почтения. – Столь важное, что ни с кем иным нельзя и обсудить его, столь важное, что никому не следует знать, что мы общались.

Улыбка резко сошла с его губ, а лицо, узкое, бледное, осунувшееся от бесконечной работы, стало злым, в глазах промелькнул отблеск стали.

- Я знаю, что вы собирались с товарищами для чего-то очень-очень важного и очень-очень секретного. Полагаю, пытались прикинуть, кто из нас предатель.

Риманн молчал, не перебивая. Он и правда толковал с Агной и Синаном об этом, и не собирался оправдываться.

- Ага, так я и думал, - кивнул своим мыслям бывший ученик. - И как, есть успехи?

Просветлённый вздёрнул брови, всем своим видом демонстрируя невероятное удивление и выдавив из Грейди нервный смешок.

- Ладно-ладно, как хочешь, не говори. Это не так важно.

- А что же важно? – решил уточнить Риманн.

- То, что я не предатель, а вот за остальных не поручусь…

Риманн чуть скривил губы в намёке на презрение.

- Что же это, ты запрещаешь нам встречаться? Или предлагаешь доносить на товарищей?

Владыка зеркал покачал головой.

- Конечно же нет. Не унижай мой интеллект подобными предложениями.

- Тогда что? К чему вся эта таинственность?

Грейди нервно сплёл пальцы в замок, расцепил их, сплёл снова. Эта привычка водилась за ним в годы ученичества, но Риманну казалось, что он давным-давно избавился от неё. Выходило, что нет? Или же то была искусная игра на публику? Кто знает, кто знает.

- Присмотрись к ним, - проговорил Грейди наконец.

Риманн вздохнул. И опять одно и то же. Проклятый шпион не умел ничего, кроме как разъединять и ссорить. Лишь сломав что-нибудь, он чувствовал себя живым, и не важно, шла ли речь о дружбе, любви, или жизни.

Наверное, он не сумел удержать маску на лице, на миг открыв истинные чувства, потому что бывший ученик вдруг затараторил, стремясь успеть до того, как старый воитель произнесёт слова, кои перечеркнут любую возможность договориться:

- Ты не понимаешь! Я второй месяц чищу шпионов и всё не могу закончить. Их слишком много, и все завербованы по-разному. Южане готовы к войне, они годы, десятилетия копили силы и внедряли своих агентов…

- Скажи мне то, чего я не знаю, мальчик, - перебил его Риманн.

- Кто-то из них добрался до самого верха! – рыкнул Грейди, вмиг растеряв весь лоск. – Может, и не до Совета, но рядом! И я понятия не имею кто это!!! Такое подойдёт?

Он раскраснелся, дышал полной грудью, смотрел со злобой и едва различимым страхом.

Нет, Риманн не поверил сказанному, принимать искренность лжеца, носящего тысячу масок, может лишь глупец, но… Но что-то в тоне и поведении бывшего ученика казалось настоящим. Живым.

Большая редкость для человека-зеркала, надменного и насмехающегося над всем, что дорого прочим.

- И что же ты хочешь? Чтобы я шпионил за друзьями и союзниками? И для чего бы мне так поступать? Почему ты вообще пришёл сюда?

- Потому что ты – точно не предатель, - огорошил его глава тайной канцелярии Эйри. – Я поверю в измену кого угодно, но не в твою, бывший наставник. Это попросту невозможно.

«А теперь лесть», - мысленно покачал головой Риманн. – «Неужели он полагает, что сие сработает? Впрочем, почему бы и нет? Я ничего не потеряю, если время от времени стану встречаться с ним. Уверен, Грейди разыграет эту пьесу для каждого в Малом Совете, да и не только. Но сие не есть проблема, даже если он сам изменник. Особенно если сие истина».

Приняв решение, он склонил голову в знаке согласия.

- Хорошо. Вреда сие не принесёт. Мы можем встречаться в сём кабинете, когда я стану оставаться в личной резиденции. Но учти, никаких больше зеркал при мне не будет. Ты должен будешь приезжать как нормальный человек и делиться сведениями.

- Устраивает, - улыбнулся бывший ученик.

После этого он спрятал руку во внутреннем кармане своего щегольского кителя и извлёк небольшой конверт, сложенный вчетверо.

- Это небольшой подарок, как знак моей искренности, - проговорил мастер тайных дел, кладя конверт на стол. – Не имеет отношения к южанам, но может показаться интересным. Выяснить удалось случайно.

- И что же там?

- Имена. Твоего приказчика и двух его подельников, жаждущих передать секрет паровых машин в Ойлеан, - улыбнулся бывший ученик. – Ты можешь меня недолюбливать, но знай: ваши с Синаном открытия сделали Эйри куда сильнее, не следует им уходить на сторону. Но я не хочу лезть в дела твоего рода и твоих слуг, а потому можешь покарать нерадивых сам. Все улики получишь завтра.

- Если так сильно уважаете наши с Синаном достижения, то могли бы помочь с ресурсами. Электростанция…

- Прости, но с ней ничего не выйдет, и ты сам знаешь почему, - перебил Грейди, вновь нацепив маску самовлюблённого франта. – Это вопрос политический.

- Мы могли бы передать все сведения лично светлейшему.

- Не поможет, - вздохнул собеседник. – Даже в этом случае вы получите слишком большое влияние. Баланс должно соблюдать.

Риманн недовольно скривился, он не желал развивать эту тему, тем более что веры словам и делам Грейди не было ни на грош. Естественно, что тот передал сведения, он бы и так их отдал, дабы не допустить попадания знаний тем, кому они не по чину, но решил представить всё своей невероятной щедростью. Ужель бывший ученик мнит своего бывшего наставника глупцом?

Сложно сказать.

Риманн аккуратно взял конверт и, вертя его в руках, поинтересовался:

- Это всё?

- Да, - бывший ученик легко отступил к зеркалу и коснулся его пальцами.

По гладкой поверхности побежали круги, расходясь во все стороны. Он перешагнул раму и ступил одной ногой в зеркало, обернулся и шутливо склонил голову в поклоне.

- До встречи, бывший наставник. Не скучай.

- Не буду, - хмуро ответил Риманн, - до встречи.

Ученик нырнул в зеркало, и секунду спустя то вновь стало собой: застывшим стеклом, способным лишь отражать реальность, не более того.

Старый воитель сел в кресло и откинулся на спинку, глядя в потолок. Настроение было испорчено безнадёжно, и, что хуже всего, он не понимал, как поступать дальше. Сказать ли товарищам об этой странной встрече или промолчать?

Подумав немного, он решил отложить это на следующий день. Там будет видно.

***

Фаррел отложил бинокль и задумчиво проводил взглядом фигурки, маячащие на горизонте и увеличивающиеся в размерах. Эти не походили на бунтовщиков, но всё же с ними стоило разобраться. Проверить.

- Вы - за мной, - распорядился он, ткнув пальцем в двух бойцов, - остальные – страхуйте.

Последние дни выдались достаточно спокойными. После приснопамятного боя в лесу бунтовщики как-то незаметно подошли к концу, и теперь осталось лишь отлавливать недобитков да патрулировать окрестности без особого смысла.

Да, по лесам ещё нет-нет, да звучали выстрелы. Да, перекрёстков не хватало для виселиц - и те приходилось сооружать вдоль дорог. Да, тюрьмы были забиты обречёнными и их родными, чья участь не вызывала сомнения. Всё так.

Но королевство затихало, зализывало раны.

Спешно восстанавливалась разрушенная крепость Гласс, гарнизон которой отныне будет состоять из воинов Эйри, все пограничные укрепления обновлялись и приводились в порядок, армия спешно восстанавливала потрёпанные полки.

Союзники увели свои отряды обратно, а значит, отныне королевство Сиаф могло считать восстание полностью подавленным. Об этом даже написали в газетах, забыв, правда, упомянуть про Творца Разломов, уведшего с собой многие тысячи, про Слепца, позволившего сбежать сотням, про искажённых, затерявшихся в Великой Пустоши.

Фаррел с удовольствием отправился бы домой, но приказ просветлённого был однозначен: убедиться в полном умиротворении королевства и проконтролировать передачу стратегической крепости. После её восстановления, разумеется.

А потому зиму он намеревался встречать в Сиафе, бегая по лесам да проверяя путешественников.

Когда он поравнялся с парой всадников, те неспешно остановились и сразу же предъявили документы. Умные детишки, ничего не скажешь. Ну, они явно прошли больше одного кордона, так что неудивительно.

Молодые, явно родственники, скорее всего – брат с сестрой, благородные. Порода читалась на лицах и безо всяких сопроводительных бумажек. Но формальности следовало соблюдать.

Он заглянул в бумагу. Проверил подписи и печати, снова изучил документ, перевёл взгляд на парочку. Почесал в затылке.

- Подлинная, - вынес наконец вердикт. – Ничего не понимаю.

- Да? – мило улыбнулась девушка, склонив голову чуть на бок.

- Что отпрыски благородного рода Фола забыли в этой глуши, да ещё сразу после восстания? Куда направляетесь? Почему вы без сопровождения и свиты?

Парень насупился и явно собирался сказать какую-нибудь глупость, но старшая сестра положила ему руку на плечо и вновь мило улыбнулась.

- К сожалению, я не имею права обсуждать дела рода, вы должны понимать, светлый.

- Понимаю, - кивнул Фаррел, не сводя с девушки подозрительного взгляда.

- Что до места назначения, то мы направляемся в славный Эйри, откуда планируем проехаться в направлении Куимре. А дальше будет видно, пока что я ещё не решила.

В словах девушки как будто не было лжи, но Фаррела грыз червячок сомнения. Вот только доказать ничего не мог. Документы в порядке, пункт назначения в них тоже указан. А то, что дети королевского казначея отправились в Эйри, да ещё и без сопровождения - ну так это дело рода. Кто знает, какие инструкции даны им письменно, а какие – устно.

И всё же что-то не давало покоя.

По-хорошему, следовало бы задержать детишек и допросить их, но лезть в политические игрища аристократов не было ни малейшего желания.

Тем более, что к его делу это не относится.

- Может проезжать, благородные, - задумчиво проговорил он. – Если необходимо, я вышлю сопровождение.

- Благодарю за предложение, но мы справимся и сами, - старшая сестра излучала доброжелательность, но в голосе её звучала угроза, - ваша помощь не требуется.

Фаррел дал знак своим людями, те освободили проезд, а брат с сестрой спокойно двинулись на север. Паладин провожал их взглядом и думал о сложностях жития в благородных семействах, интригах, опасностях и неуёмной жажде власти…

Глупые мысли. Опасные. Лишние.

Он тряхнул головой и скомандовал людям:

- Тут нам делать больше нечего. Выдвигаемся.

Коридор свернул направо, потом спустился вниз, и тут, возле провала в стене, нашёлся Нарендра, деловито и методично превращающий в металлолом сразу двух големов.

Мимо, завывая и бешено вращая глазами пробежал солдат, которого отловила и походя осушила Фотини, ещё один валялся на полу, и из его пробитой головы толчками выплёскивалась густая и тёмная кровь. Больше охраны не было, и это радовало. Это значило, что надо бы поспешить!

Вчетвером они побороли големов и устремились внутрь, попав в самую настоящую тюремную камеру.

Нарендра первым подошёл к прутьям и, напрягшись, согнул толстенные металлические штыри в стороны, после чего нырнул в коридор.

Морвин последовала за ним и с трудом удержалась от вздоха отвращения. В доброй половине камер сидели… постояльцы. Назвать их людьми было можно, но получалось это плохо.

Искривлённые, погнутые, покрытые омерзительными наростами, опухолями, отвратительно воняющие - эти существа вызывали лишь омерзение и жалость.

Некоторые из них валялись без движения, кто-то рвался из кандалов, кто-то ходил из стороны в сторону. Но хуже всего было то, что некоторые ещё сохранили какое-то подобие сознания, и в их глазах, искорёженных, покрытых гноем и кровавой коркой, читалась невыносимая боль.

- Уб.. уб-бей-те-е… - прохрипел один из узников, когда Морвин пробегала мимо.

Девушка непроизвольно обернулась и увидела, что он вытянул длинную, многосуставчатую руку, заканчивающуюся острыми когтями, протиснул её сквозь прутья решётки и скрёб пол.

- Убе-ейте… - просипел он с мольбой в голосе и заплакал, безнадёжно, горько, отчаянно.

- Не отставай! – прокричала ей Фотини и Морвин, стиснув зубы, побежала следом – к мощной бронированной двери.

Нарендра закричал, рванулся вперёд, точно бешеная юла, и металлическая дверь слетела с петель, устремилась вглубь помещения, придавив кого-то по дороге, судя по сдавленному крику.

Южанин сразу же метнулся в сторону, взмахнул молотом, разя невидимого врага, спустя миг наружу устремилась Фотини, держащая в одной руке свой странный меч, а во второй – дробовик со спиленными стволами. Она выстрелила, скакнула вбок и вперёд, скрылась из поля зрения, и сразу же к потолку взвился дикий крик умирающего человека.

Морвин уже ощущала на губах радостный вкус грядущего сражения, а потому с боевым кличем на устах устремилась вперёд, туда, где виднелись бронированные ростовые щиты, за которыми притаились враги.

Она размахнулась и со всей силы впечатала кастет, укреплённый магией мира мёртвых, тот вошёл в щит, промяв его, заставив врага отступить назад, открыться.

Морвин подпрыгнула, опёрлась о щит, перелетела через бронированного врага и, приземлившись посреди строя, принялась наносить удары так, как учила госпожа Сюин-Алаинн.

Враги потеряли лишь секунду, ошеломлённые столь быстрой атакой, но эта секунда стоила им вечности! Каждый удар Морвин попадал в цель, калечил, убивал, ломал и рвал, но, что ещё хуже, строй рассыпался, и Илэр не упустил момента: во врагов полетели заряды из его ружья боли - и каждый находил цель.

Всё кончилось столь же стремительно, как и началось. Морвин перевела дух и огляделась.

Они стояли посреди залитой кровью и разнесённой на куски… ла-бо-ра-то-рии, верно? То место в пустыне, где их ждал зелёный кошмар, господин Аластар и Сюин-Алаинн назвали именно так, а ведь оно очень походило на это. Там тоже стояли стеклянные колбы, пробирки, валялось множество бумаг. Всё это покрывал вековой слой пыли, но какая разница?

- Их слишком много, - подошёл Нарендра, - нас ждали.

- Угу, - согласилась Фотини. – Морвин, Илэр, куда идти? Ведительствуйте! Время не терпит?

Морвин вздрогнула, зажмурилась, нащупывая слабое биение жизни Великого, и скомандовала – туда!

То, что было после этого, запомнилось плохо.

Они шли вперёд, убивали, громили, оставляли после себя лишь остывающие тела, прорываясь всё глубже и глубже в лабиринт переходов, коридоров, помещений.

И везде таилась опасность от людей ли, от ловушек ли, от механизмов ли. Страшная, смертельная опасность, которая не могла остановить близнецов.

Морвин с Илэром шли первыми, принимая на себя удары судьбы. Берегли они лишь головы, до тел же не было ни малейшего дела – запас сушёного мяса ещё не иссяк, чтобы волноваться по пустякам.

На врагов не действовали силы Нарендры. Они не отступали перед Фотини. Не желали сдаваться или признавать поражение!

Кем бы ни были эти люди, они готовы были стоять насмерть. И они умирали!

Один коридор, второй, третий. И вот, наконец, заветная дверь.

Напрягшись, Морвин вырвала её из петель и… замерла, похолодев от ужаса.

Посреди комнаты, испещрённой тонкой вязью рун, покоилась клетка со спящим вороном, и ещё одна – с ллингом. Но Аластара тут не было.

- Берём их! – резко приказала Фотини. – Быстрее!

Сама она не рискнула войти внутрь, а потому туда забежал Нарендра, который играючи выдернул прутья и, схватив пленников, выскочил наружу.

И, точно по мановению волшебной палочки, ворон стал шевелиться.

- Что было это, где же я? – сипло прокаркал он, мутным взглядом осматриваясь по сторонам.

- Некогда, - оборвала его Фотини, - найди Аластара, срочно!

Архидемон, на глазах приходящий в себя, ответил уже осмысленней:

- За мной, скорее, покажу, а по пути ты всё расскажешь.

И, с трудом встав на лапы и расправив крылья, он неуверенно взлетел, заложил вираж под потолком, после чего стрелой метнулся в длинный тёмный коридор. И Морвин первой последовала за ним, спрятав не проснувшегося ещё ллинга.

Сопротивление росло с каждым пройденным шагом, и уже не получалось заскакивать в толпу, приходилось обходить, придумывать что-то, тратя силы и время. Буквально за каждый коридор приходилось драться, но ведомые демоном спасители быстро продвигались к цели, подгоняемые криками владыки мира мёртвых.

Тому очень не понравилась весть о том, что и его, и Аластара пленили какие-то смертные. Пожалуй, «не понравилась» — это было мягко сказано. Великий был в ярости и не стеснялся её обрушивать на зазевавшихся врагов, которых больше страшили кулаки Морвин, клевцы Нарендры, винтовка Илэра да клыки Фотини.

И это была их ошибка, ведь даже ослабев после сотен лет сна, Великий оставался существом за пределами понимания смертных.

Там, где он пролетал, люди падали, крича от ужаса, начинали палить во все стороны, не узнавали друзей, принимая тех то ли за врагов, то ли за монстров. Они расцарапывали себе глаза, рыдая кровавыми слезами, и падали, подобно свежескошенной траве, подставляя головы под безжалостные удары, а шеи - под клыки. Морвин видела, на что способен Чуча, но это… это ужасало по-настоящему. Владыка, даже лишённый почти всех сил, вытворял с людскими разумами всё, что желал, плавил их и перекраивал по своему желанию и приносил гибель.

Кровопийца же наслаждалась происходящим, перескакивая от одного человека к другому, отворяя ему кровь и чуть ли не купаясь в ней.

Алые лужи заливали пол, и Морвин в какой-то момент показалась, что кровь поверженных движется, точно живая, течёт куда-то к лестницам, ведущим наверх. Но она быстро отбросила эти мысли и занялась делами насущными.

Они пробились ещё через два коридора, спустились ещё на один этаж вниз и наконец оказались возле бронированной двери, светящейся от переполнявшей её защитной магии.

- Здесь! – радостно сообщил Великий.

Морвин бросилась к двери и потянула. Заперто!

Закричав, она принялась молотить по металлу, который прогибался, но держал. Кто бы ни создавал эту камеру, он готовился сдерживать искажённого.

- В сторону, - Фотини оттеснила Морвин, подошла к двери и положила руку на железо.

Свет моргнул, тени удлинились, в них что-то зашевелилось, зашептало, задёргалось, а в следующий миг дверь начала покрываться кровавой испариной. Алые капли выступили на её поверхности и, подобно слезам, рисуя дорожки на гладкой поверхности, устремились вниз, оставляя за собой ржавые потёки.

Долгие минуты сменяли одна другую, и, наконец, руны стали тускнеть, их краска облупилась, облезла, отслоилась, обнажая стремительно стареющее нутро, рыжей пылью осыпающееся на каменный пол. Из носа, ушей и глаз Фотини капала кровь, у неё в груди булькало и клокотало, а на губах лопались карминовые пузыри, но она и не думала останавливаться, обращая в ничто преграду, перед которой пасовали кулаки Морвин и клевцы Нарендры.

И когда дряхлая дверь развалилась на куски, открывая проход, девушка первой проскользнула внутрь, оттеснив кровопийцу. Проскользнула… и замерла, с трудом удерживая вопль ужаса и ярости.

Аластар был здесь. Но его не было.

Посреди комнаты, привязанное к металлическому столу, лежало обнажённое тело, принадлежавшее спасителю. Широко распахнутые глаза, не мигая, смотрели в потолок, ввалившийся живот перечёркивал кошмарный шрам, тянущийся от самой шеи и до промежности. Шрам заживал, но очень, очень медленно. Не так, как следовало! К тому же он был свежим! Господина Аластара точно выпотрошили и оставили, убежав, когда началась стрельба!

А ещё у него не было руки. Дар владыки мира мёртвых исчез, зато к левой руке была приделана странная штука, которую девушка никогда раньше не видела: длинная, тонкая, полая внутри нить с одной стороны заканчивалась иглой, прикреплённой к вене Аластара, а с другой стороны уходила в пакет, наполненный тёмно-коричневой жижей.

- Господин? – сбросив оцепенение, Морвин метнулась к нему и принялась трясти за плечо. – Очнитесь, что с вами?

Тот не отвечал, не повернул голову, не покосился на неё. Ни-че-го.

- Владыка, - чувствуя, как подступает паника, позвала она, - сделайте что-нибудь.

Ворон уселся на груди господина Аластара и несколько мгновений молчал, после произнёс:

- Я не могу, ушёл он слишком далеко, и в мир его иллюзий мне не пробиться, не легко…

К нему присоединился ллинг, который сперва обнюхал лежащего, после забрался к нему на грудь, переполз на лицо, укусил пару раз за ухо, а затем пронзительно и тоскливо запищал, точно умоляя господина проснуться. Но тот оставался нем к просьбам.

Морвин ощутила, как по щекам бегут слёзы, она не понимала что делать и как быть теперь. Зачем всё это нужно, если он стал безмозглым овощем, которого изувечили ублюдки…

От этой мысли в груди разлилось пламя ярости, и девушка заскрежетала зубами.

«Убить их всех! Любой ценой!»

Она уже хотела развернуться и броситься назад, подняться по ступеням туда, где должны собираться защитники, чтобы кромсать, крушить и убивать! И тут ей на плечо легла на удивление тяжёлая ладонь.

- Успокойся! – Фотини, перегнувшись через плечо, сурово осадила Морвин. – Припрячествовай свою жажду крови, у нас нет времени на глупости. Оденьте его во что-нибудь, обязательно возьмите капельницу и вон те пакеты с раствором, - она ткнула в сторону небольшого шкафчика в углу комнаты. После чего уходим. Ну, чего ждёшь?

Морвин хлопала ресницами, не понимая, чего от неё хотят, и Фотини, тяжело вздохнув, указала на странный пакет, после – на нить, тянущуюся к Аластару:

- Вот это нужно, чтобы питательствовать человека, оказавшегося в коме. Это медицинское оборудование, значит, он жив, а раз так, то есть шанс привести его в чувство. Но не здесь и не сейчас! У нас на это просто не осталось времени, быстрее же!!!

Под конец она сорвалась на крик, а потом умчалась прочь из комнаты, и уже спустя пару минут наверху послышались вопли ужаса и звуки борьбы.

Это стряхнуло с Морвин оцепенение, и она принялась раздавать команды:

- Илэр, несёшь господина Аластара, Нарендра, раздобудь какое-нибудь покрывало, а я…

Он подскочила к шкафчику, с мясом вырвала дверку, сбросила с плеч рюкзак, развязала тесёмки и начала кидать в него всё, что хотя бы отдалённо походило на лекарства. Госпожа Фотини разберётся, там будет видно, а сейчас…

Снаружи раздалась беспорядочная стрельба, перемежающаяся дикими криками, полными ужаса и отчаяния, и Морвин непроизвольно поёжилась.

Сейчас нужно уносить отсюда ноги!

Южанин вернулся с приличных размеров тканью, в которую и укутали господина Аластара. Илэр подхватил его, готовый в любой момент стать невидимым, ллинг забрался к брату на плечо, и они устремились прочь, туда, где кричали люди и звенела сталь.

Этажом выше творилось нечто невообразимое: на защитников лаборатории наседали человекоподобные существа, сотканные из крови. Три водянистых алых здоровяка удерживали нападавших на расстоянии, безжалостно били любого, кто оказался достаточно глуп для того, чтобы зазеваться, принимали на себя пламя, свинец и сталь, тотчас же восстанавливаясь с помощью тонких ручейков крови, текущих снизу и вливающихся в монстров.

Но они не справились бы без Фотини, которая металась от одного врага к другому, разрывая, калеча, выпивая кровь. Она не сдерживала себя, вызывая ужас у нападавших и добавляя всё новые и новые струйки крови в потоки, питающие монстров.

Увидев близнецов и Дитя Амока, она крикнула:

- Да быстрее же! Уходительствуем к пролому! За мной!

И первой рванулась вперёд.

Пробиваясь через дрогнувших врагов, они прорвались к тюрьме… И тотчас же подались назад, провожаемые ураганным огнём. Пролом запечатали многочисленные враги, прибывающие с каждой секундой. Выхода не было.

Морвин с трудом сдерживала слёзы обернулась к Фотини.

- Что делать? – прошептала она, глядя в напряжённое лицо кровопийцы.

- Пока не решила, - ответила она.

И в это время по ним начали стрелять уже всерьёз.

Пули и магические заряды летели со всех сторон, пришлось укрыться за кровяными монстрами, которые принимали атаки врагов на себя, но долго так продолжаться не могло: они отступали, прикрываясь творениями Фотини, а те истаивали, перестав питаться – карминовые ручейки иссякли.

- Они не будут брать нас в плен? – удивился Илэр, умудрившийся сохранять спокойствие. – Почему?

- Ты хочешь знать это? – огрызнулась Морвин, лихорадочно пытаясь найти выход. – Фотини?

Та обернулась, и девушка ойкнула, проглотив не сказанные слова. Кровопийца выглядела так, что спрашивать было бесполезно. Она побледнела, осунулась, постарела на добрый десяток лет. Под глазами залегли круги, кожа пожелтела, а в глазах полопались сосуды. Какой бы могущественной ни была её магия, она подошла к концу.

И, точно подтверждая мысли Морвин, она с трудом разлепила покрытые коркой запёкшейся крови губы и прошептала:

- Я больше не могу. Простите.

Сказав это, она завалилась на бок, а подраненные кровяные монстры растеклись по полу остро пахнущей жижей, и Морвин поняла – они проиграли.

Лихорадочно оглядываясь по сторонам, девушка искала любую зацепку и не находила ничего.

И тут на плечо ей сел чёрный ворон с алым глазами.

- Спасу вас лишь единожды, на большее не хватит сил, - произнёс он. – А после всё решит лишь скорость да удача. Все ближе соберитесь, чтобы ворожить я начал.

Морвин не задавала лишних вопросов. Она подхватила бесчувственную Фотини, прижалась к брату, рядом с ними пристроился Нарендра, а ллинг, как ни странно, запрыгнул на спину Великому, который вознёсся к потолку, развёл крылья и оглушительно каркнул.

Всё заволокло нестерпимо ярким светом, Морвин зажмурилась, не в силах противится ему, а когда смогла моргнуть, ошеломлённо замерла. Вокруг шумела зелёная листва, накрапывал мелкий дождик, под ногами шуршала осенняя листва. И нигде не было видно ни врагов, ни особняка.

Они вырвались.

- Руки! – раздалось сверху, и Морвин, отпустив Фотини, поспешила сложить ладони лодочкой.

В одну из них свалился Великий, во вторую – ллинг. Оба выглядели примерно так же, как и кровопийца, но это уже не имело значения.

- Нарендра, хватай госпожу Фотини! – распорядилась Морвин, проверяя, на месте ли Чуча. – Брат, компас и карту, живо! А я полезла на дерево, нужно понять, куда мы попали. Как только разберёмся – бежим!

Судьба в лице владыки мира мёртвых дала шанс. Будет глупо разбазаривать его.

***

- Господин, их нет.

Дрожащий от ужаса воин стоял, вытянувшись по струнке и не отводя полных отчаяния глаз от Фаелана. Он ждал наказания, и то следовало бы обрушить на голову ничтожного, но сейчас было не до него.

Первый исследователь Афбрейфа бродил по изуродованной лаборатории и производил замеры, которые приводили его в чувство, близкое к экстазу. Да, он потерял подопытного, лишился массы оборудования и ценных сотрудников. Да, город потерял немало воинов и, что куда хуже, боевых големов древних. Да, проклятые слуги искажённого сумели навредить так, как не всякая армия! Подумать только, взорвали подземные склады и вывели из строя комнату оракула! Это же надо было до такого додуматься! Сколько времени теперь займёт починка?

И тем не менее он с трудом держался, чтобы не пуститься в пляс.

То, что орудовало здесь, не поддавалось никакому объяснению и не влезало ни в одну метрику. На первый взгляд могло показаться, что побоище устроил маг крови, но нет! Фаелан отлично знал эту отрасль науки, и никогда не спутал бы её. Тем более, что ни один маг крови никогда не будет пить эту самую кровь у своих врагов.

И ни один не способен создавать столь разрушительных и эффективных големов.

И насылать на людей кошмарных монстров из тени, ощетинившейся клыками.

И рвать людей голыми руками на куски.

Этих «и» с каждой минутой становилось всё больше и больше, они наскакивали один на другой, сбиваясь в кучу и расталкивая друг друга локтями…

- Отец, - Пэйдин, как и всегда, подошёл бесшумно, а на его лице не было видно никаких эмоций.

- Да?

- Наша ловушка провалилась.

- Да.

- И они забрали испытуемого.

- Да.

- И всё же ты рад.

Фаелан едва заметно улыбнулся.

- Мы собрали достаточно материала с этого испытуемого, а значит, сможем продолжить эксперименты, к тому же, как ты видел сам, он оказался на грани распада личности, что не слишком хорошо сказалось на регенеративных способностях. К тому же, рано или поздно, мы найдём себе ещё одного искажённого… Но вот это… - он указал на кровавые лужи, — это уникально.

- Магия крови и оборотничество метсанов? – предположил сын. – Сочетание редкое, но не невозможное.

- Уже проверил. Нет.

- Тогда у меня нет идей.

- Аналогично, - Фаелан поправил очки и широко улыбнулся. – А потому мы постараемся выяснить детали. Вряд ли они смогли уйти далеко, распорядись отправить погоню.

- Слушаюсь. Что будем делать, если не догоним их?

- Ждать восстановления комнаты оракула. Не знаю, каким образом наши враги пронюхали про то, что всевидящее око дальнозорко и плохо замечает у себя под носом, но как только починка будет завершена, твоё направленное ясновидение позволит встать на их след.

- Ты же понимаешь, что оно далеко от идеала.

- Естественно, и тем не менее – это лучшее, что мы имеем на сегодня. И хватит тратить время на болтовню, погоня ждёт.

- Хорошо, отправляюсь немедленно, но что будешь делать ты?

- Постараюсь разобраться с перемещением беглецов. Я не до конца понимаю, как они его осуществили.

- Демон? – предположил сын.

- Вероятнее всего.

- Разве у обычного демона хватит сил на подобное? – усомнился Пэйдин.

- Маловероятно, - улыбнулся Фаелан, подталкивая ребёнка к нужному выводу.

Тот не обманул ожиданий отца.

- Значит мы имеем дело с кем-то из высших? Возможно даже, архидемоном? Легендарным Чёрным Вороном Айш-Нором?

Фаелан кивнул.

- Вероятность этого высока.

- Но разве он не владыка разума, способный залезть в голову к любому смертному? Вернее, был им до гибели?

- Естественно, но архидемон – это архидемон даже после смерти и воскрешения. Даже на голодном пайке из пары искажённых. Уверен, у него оставались козыри, один из которых наш пернатый знакомый и пустил в ход. И с этим я постараюсь разобраться.

И последняя задача, увы, не требовала отлагательств, а значит, вопрос поимки чудесной чародейки, пьющей кровь, придётся отложить. Архидемон, освободившись от оков и немного восстановив силы, каким-то образом сумел создать заклинание телепортации, и Фаелан обязан был знать каким.

По всем оценкам выходило, что на столь мощную магию у потустороннего существа попросту не хватит сил, но он справился. Вопрос – как? И ответ этот был не праздный, от него зависела возможность удержания испытуемых после осуществления повторного пленения.

Хотя… без прогоревшей чёрной свечи это будет очень непросто осуществить. Придётся досконально проработать и данный вопрос.

Фаелан ещё раз поправил очки, поймал слугу и приказал тому подать ужин в кабинет. Сегодня будет много дел.