xNNeox

«Где я?..» — пронеслось в голове единственной связной мыслью.

Он с трудом приподнялся, оперся на локоть. Голова закружилась, в горле пересохло. Кабинка медленно, со скрипом поднималась вверх. Отсюда, с высоты, открывался вид на город. Обычный, до боли знакомый пейзаж средней полосы: серые коробки пятиэтажек «хрущевок» с темными глазницами окон, узкие улочки, пустынные дворы. На стоянке у забора стояли несколько машин — горбатый «Запорожец», «Москвич-412», «Волга» ГАЗ-24, похожая на броненосца. Все как в старом советском фильме. Ничего необычного, кроме одной детали.

На улицах не было ни души.

Ни машин в движении, ни пешеходов на тротуарах, ни детей на площадках. Тишина. Глубокая, звенящая, нарушаемая лишь скрипом колеса да отдаленным завыванием ветра в проводах.

Вася вскочил, схватившись за поручень. Страх, холодный и липкий, сковал желудок.

—Эй! — его голос прозвучал хрипло и непривычно громко. — Кто здесь есть?

Ответом была только тишина. Кабинка достигла своей высшей точки и замерла, слегка покачиваясь на ветру. Отсюда город был виден как на ладони. И он был мертв. Ни движения, ни дыма из труб, ни света в окнах.

Вася прислонился лбом к холодному стеклу, пытаясь сообразить. Последнее, что он помнил… Университет? Вечеринка? Что-то расплывчатое, обрывки смеха, музыка… а потом — провал. Как он оказался здесь?

И тут внизу, у самого основания колеса, мелькнула фигура. Невысокая, плотная, в темном пальто и платке. Бабка-вахтерша, точно из той же советской эпохи, что и машины внизу. Она что-то делала у панели управления, собираясь уходить, сунув руки в карманы.

— Эй! Тетя! — закричал Вася, яростно стуча по стеклу. — Я здесь! Спустите меня!

Фигура замедлила шаг, остановилась и медленно обернулась. Лица не было видно, но было ясно — она смотрит вверх. Она постояла секунду, словно раздумывая, потом махнула рукой — мол, поняла. Не спеша вернулась к пульту, что-то пощелкала.

С облегчением, от которого подкосились ноги, Вася услышал, как снова заскрежeли механизмы. Колесо тронулось с места, и кабинка понесла его вниз, к земле. Он не сводил глаз с женщины в платке, она была его единственной нитью к реальности, к спасению от этого безумного одиночества.

Но по мере снижения его начало охватывать странное чувство. Детали, которых он не замечал сверху, теперь проступали все четче. Трава во дворах была не просто высокой, а бурой, высохшей, местами по пояс. Окна не просто темные, а многие — выбитые. На стенах домов угадывались темные подтеки, похожие на следы давнего пожара.

Кабинка с глухим стуком остановилась у платформы. Дверь автоматически открылась с лязгом. Вася, все еще дрожа, выскочил наружу.

— Спасибо вам огромное, я не понимаю, как тут… — начал он, оборачиваясь к месту, где должна была стоять вахтерша.

Никого.

Пульт управления был брошенным, крышка отсека с проводами приоткрыта, будто кто-то только что копался в нем. Но вокруг не было ни души.

— Здравствуйте? — неуверенно позвал Вася. — Где вы?

Ветер донес до него лишь запах пыли и чего-то горького, тленного. Он сделал несколько шагов по бетонной площадке, озираясь. Парк аттракционов, в котором находилось колесо, был в запустении. Киоски с мороженым разграблены, краска облупилась, повсюду валялся мусор, который годами никто не убирал.

И тут ледяная дрожь пробежала по его спине. Он медленно, преодолевая внутренний ужас, обернулся.

То, что секунду назад было аккуратным, пусть и старомодным, но работающим колесом обозрения, теперь представляло собой жалкие, ржавые останки. Краска облезла до основания, обнажив бурое, изъеденное коррозией железо. Кабинки висели криво, некоторые без дверей, и скрипели они на ветру уже не как механизм, а как призрак, издающий предсмертный хрип. Бетон под ногами был покрыт глубокими трещинами, из которых пробивалась сухая, колючая трава.

Советские машины на стоянке оказались не стоящими на парковке, а брошенными здесь десятилетия назад «Запорожец» был без колес и с провалившейся крышей, «Волга» — ржавым остовом с пустыми глазницами фар.

Вася стоял посреди этого внезапно наступившего апокалипсиса, один, под пронзительным криком одинокой вороны на фоне кроваво-красного заката. Он не понимал ровно ничего. Куда пропали все люди? И куда же попал он сам?

Глава 2

Инстинкт самосохранения — вещь упрямая. Он гонит прочь парализующий ужас, заставляет мозг искать логику там, где ее нет, и цепляться за простейшие задачи. Выжить. Понять. Найти других.

Вася не знал, сколько минут простоял он, вжавшись в землю, наблюдая, как последний багрянец заката уступает место лиловым сумеркам. Воздух стремительно холодал. Крики ворон сменились звенящей, абсолютной тишиной, нарушаемой лишь шелестом высохшей травы под порывами ветра.

«Двигайся, — приказал он себе мысленно, и голос прозвучал чужим. — Или замёрзнешь тут же».

Он заставил ноги сделать первый шаг, потом второй. Он вышел с территории парка, вернее, того, что от него осталось, на улицу. Вывеска над сгнившим киоском «Соки-Воды» едва держалась, буквы «ОД» вот-вот готовы были рухнуть вниз.

Город, который сверху казался просто безлюдным, на земле предстал перед ним во всей своей мрачной славе. Это была не просто заброшка. Это было место, из которого ушли стремительно и давно. Двери в подъезды зияли пустотами, некоторые были заколочены грубыми досками. Сквозь разбитые окна виднелись брошенные квартиры: перевернутая мебель, горы хлама, осыпавшаяся штукатурка. Пахло пылью, затхлостью и бетоном.

Его первой целью стал продуктовый магазин. Витрина была выбита, и он, осторожно перешагнув через осколки стекла, проник внутрь. Пол устилал толстый слой серой пыли, перемешанной с битым кирпичом и штукатуркой. Полки были пусты, лишь кое-где валялись жестяные банки без этикеток, проржавевшие и вздувшиеся. В углу лежал опрокинутый стеллаж, а под ним — полуистлевший скелет в лохмотьях какой-то униформы. Вася отвернулся, сглотнув ком в горле.

Его желудок предательски заурчал. Отчаяние начало подбираться снова, черное и липкое. Он вышел на улицу, чувствуя, как холод пробирается под тонкую куртку.

И тут он его увидел. Слабый, мерцающий свет в окне на первом этаже пятиэтажки через дорогу. Свет! Значит, не одному ему выпало остаться в этом кошмаре? Сердце заколотилось с новой силой, уже от надежды.

Он перебежал улицу, не глядя по сторонам — смотреть было не на кого — и влетел в подъезд. В нос ударил знакомый запах советского подъезда — помойка, сырость, мыши — но многократно усиленный годами запустения. Он подбежал к двери, из-под которой струился свет. Это была квартира №3.

— Эй! Там кто есть? Помогите! — постучал он кулаком по рассохшейся двери.

В ответ внутри что-то громко упало, словно стул. Свет за морозными узорами на стекле мгновенно погас. Полная тишина.

— Помогите! Я просто заблудился! — крикнул Вася, но в ответ была лишь тишина.

Он потянул ручку — дверь была заперта. Отступив на шаг, он в отчаянии посмотрел на дверь и заметил нечто странное. Из-под щели медленно, почти лениво, выползал тонкий, бледно-серый туман. Он был неестественным, слишком густым, почти осязаемым. Он стелился по полу, обтекая его ноги, и на мгновение Васе показалось, что в его глубине что-то шевельнулось. Что-то мелкое и множественное. По спине пробежали мурашки. Это был не пар и не дым. Это было нечто иное.

Он отпрянул от двери. Инстинкт кричал об опасности громче, чем о холоде. Он побежал прочь из подъезда, назад на улицу.

Нужно было укрытие. Безопасное. И еда.

Следующей его находкой стал «Москвич-412». Машина стояла с открытой дверью водителя, будто хозяин вышел всего на минуту. Салон был в относительно хорошем состоянии, если не считать слоя пыли. И на заднем сиденье лежала старенькая, потрёпанная барсетка. Та самая вязанная сумочка из веревок, времен молодости его деда, настоящий раритет – выглядела как будто только что из магазина.

С замиранием сердца Вася полез внутрь. В сетке был настоящий клад: полпачки сухарей в целлофане (выглядели съедобно!), несколько  консервов со аббревиатурой ГОСТ и нарисованными свиными головами, складной нож и… толстая потрёпанная тетрадь в картонной обложке. Но главное — фонарик-динамо. Тот самый, в котором надо крутить ручку.

Ликующий возглас сорвался с его губ. Он схватил фонарь и начал яростно крутить генератор. Лампочка моргнула и дала тусклый, желтоватый свет. Он был слаб, но это был луч жизни в сгущающейся тьме.

Вася забрал барсетку, перебрался на водительское сидение «Москвича» и захлопнул дверь. Это было хоть какое-то укрытие. Дрожащими руками он открыл тетрадь, надеясь найти дневник, записи, или хоть что-то, что объяснит происходящее.

Большая часть страниц были пустыми, однако  на последней странице, красным карандашом, было нацарапано крупными, нервными буквами:

«ВАЛЕРА! ПРОСТИ, ЧТО НЕ ДОЖДАЛИСЬ ВАС С КАТЕЙ!  МЫ УХОДИМ ВНИЗ. САВИНОВ СКАЗАЛ ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ СПАСТИСЬ. НЕ ОСТАВАЙСЯ НА ПОВЕРХНОСТИ НО НЕ БЕГИ!  ОНИ ОЩУЩАЮТ ДВИЖЕНИЕ. НЕ СМОТРИ В ТУМАН. ВЛАДИМИР И СВЕТЛАНА»

Вася медленно поднял голову и посмотрел в лобовое стекло, затянутое грязью. Сумерки окончательно перешли в ночь. Его крошечный фонарик выхватывал из тьмы островки разрухи. И в одном из таких пятен света, через дорогу, он увидел это.

Тень. Высокую, нечеловечески худую. Она не шла, а скорее колебалась на месте, как стебель на ветру. Её очертания плыли и дробились, будто состояли из того самого серого тумана. Она была повёрнута к нему, и Вася почувствовал, что его разглядывают. На него смотрела пустота, холодная и голодная.

Он замер, не дыша, прижавшись к спинке сиденья.

Тень медленно, плавно начала движение. Не шагами. Она просто смещалась в пространстве, плыла по улице прямо к «Москвичу».

Сердце студента бешено заколотилось. Он судорожно сглотнул, сжав в руке складной нож. Бред сивой кобылы из тетради обрёл жуткую, осязаемую форму.

Глава 3

При виде чудовища  рациональная часть мозга Василия отключилась. Исчезли  вопросы «как» и «почему». Остался только древний, рептильный отдел, выкрикивающий одно слово: БЕГИ.

Он не смотрел на плывущую к нему тень. Не думал, реальна ли она. Вся его сущность была сжата в пружину. Он рванул ручку двери, вывалился на асфальт, зацепив ногой за порог, и, не поднимаясь, отполз за ближайший куст смородины, давно одичавший и превратившийся в колючую изгородь. Барсетка с драгоценным лутом, как самое ценное сокровище, была прижата к груди.

Из-за кустов он, затая дыхание, наблюдал за "призраком".

Тень достигла «Москвича». Она не обошла его, не заглянула внутрь. Она просто  вошла сквозь металл и стекло, как призрак. На мгновение очертания существа исказились, смешались с силуэтом машины, создавая бредовый калейдоскоп из теней, подобно артефактам на перегревшейся видеокарте.  Потом оно так же плавно выплыло с другой стороны и замерло.

Существо, вернее - нечто -  стояло спиной к Васе. Оно будто принюхивалось к воздуху, его длинные, неестественные конечности слегка подрагивали. Ощущало движение. Его движение.

«Не двигайся. Не дыши», — молил себя Вася внутренне. Сердце билось так громко, что казалось, эхо разносится по всей мертвой улице.

Тень медленно повернулась. Её «лицо» было просто пятном более глубокой темноты, без глаз, без рта. Но Вася почувствовал на себе её взгляд. Холодный, безразличный, как взгляд хищника, заметившего трепыхание мыши в траве.

Студент вжался в землю, прикрывая фонарик ладонью. Пальцы другой руки бессознательно сжимали складной нож. Смехотворное оружие против хтонического ужаса.

Существо сделало один «шаг» в его сторону. Потом другой.

И в этот момент где-то вдалеке, в глубине квартала, грохнулась ржавая водосточная труба, сорванная порывом ветра. Металл с оглушительным лязгом ударился о бетон.

Тень замерла. Её «внимание» мгновенно переключилось на новый звук. Она резко, почти птичьим движением, повернула «голову» и, отрываясь от земли, поплыла в направлении шума, растворившись в темноте между домами.

Вася не двигался еще минут пять. Пока мышцы не заныли от напряжения, а зубы не начали стучать от холода и адреналиновой отдачи.

«Они ощущают движение. И звук», — пронеслось в голове кристально ясной, выжженной страхом мыслью. Записи в тетради были не бредом. Они были инструкцией по выживанию.

Он должен был двигаться. Но теперь он знал — как мышь. Тихо, от укрытия к укрытию, замирая при каждом шорохе.

Метро? Подвал?  Бомбоубежище?  Или бункер. «Все уходим вниз». Значит, спасение внизу, по словам некоего Савинова, которого,  возможно, нет в живых уже лет пятьдесят.  И это если, те, кто «ушёл», вообще спаслись.

Он выбрался из-под кустов и, пригнувшись, побежал к ближайшему подъезду. Тому самому, откуда выползал тот странный туман. Дверь была еще приоткрыта. Решение было глупым, отчаянным, но другого выбора не было. Там могло быть укрытие. Или смерть. Но и на улице его теперь тоже ждали.

В подъезде царила кромешная тьма. Он достал фонарик, чудом не выронив его дрожащими руками, и крутанул динамо-машинку. Слабый луч выхватил из мрака облупленные стены, разграбленные почтовые ящики и горы мусора. И — пустоту. Ничего не шевелилось. Того странного тумана из-под двери тоже не было.

Квартира №3. Та самая. Дверь была не заперта. Он толкнул её, и она со скрипом открылась.

Внутри был хаос. Мебель перевернута, шкафы повалены, будто здесь бушевало нечто большое и сильное. На столе стояла тарелка с тёмным, засохшим нечто, рядом — кружка. На полу валялась кукла без глаза. Видимо когда-то давным-давно люди уходили отсюда в спешке.

Но самое главное — в углу комнаты, за отодвинутым шкафом, зиял квадратный провал в полу в котором виднелся люк,  который казался совершенно инородным телом в стандартной «хрущевке». Он был  приоткрыт. Вася прислушался.  Из темноты внизу тянуло холодом и запахом старого бетона.  Где-то далеко капала вода.

«Все уходим вниз». Это был не выбор. Это был приказ.

Вася подошёл к люку. Внутри уходила вниз металлическая лестница, вся в паутине и ржавчине. А на самом люке, с внутренней стороны, были грубо выведены краской буквы НИИ «Заря».

Его сердце упало куда-то в ботинки.  

- Что там внизу? Амбрелла с Тираном? Выжигатель мозгов? Пара кровососов?  Или эта инопланетная собака с головой в виде цветка как в том сериале, как там его…. Разум Василия с трудом справлялся с паникой.  Лаборатории. Советские. Или военная база  Или….

Снизу кроме капель воды не доносилось ни звука. Ни шагов, ни голосов. Только лёгкий, едва уловимый гул, исходящий из самых недр земли. Как работающий где-то далеко трансформатор.

Внезапно с улицы донёсся звук. Не громкий. Металлический, прерывистый. Как будто кто-то водил палкой по ржавым прутьям забора.

Скрииип... скрииип... пауза... скрииип...

Существо вернулось. И оно было близко.

Не раздумывая больше ни секунды, Вася втянул голову в плечи и юркнул в открытый проём подвальной двери, притянув люк на себя. Защелка с грохотом зашла в пазы. Он остался в полной, давящей темноте, на лестнице уходящей в пустоту.

А снаружи, прямо за люком послышался тихий, скребущий звук. Будто некто  водил по металлу острым лезвием, изучая его.

Глава 4.

Тот самый скребущий звук внезапно прекратился. Существо больше не ломилось внутрь. Оно либо потеряло Васю, либо... эта дверь была для него чем-то неприятна. Студент не стал загадывать.

Он остался в абсолютной, давящей темноте. Только слабый, желтоватый свет фонарика, который он снова завел дрожащей рукой, выхватывал из мрака узкое бетонное помещение — какой-то предбанник или техническое помещение . Воздух был спертым, пах старой пылью и чем-то химическим, сладковато-металлическим.

Перед ним была еще одна винтовая лестница из рифленого металла, которая вела еще ниже. Тот самый гул был здесь громче и слышнее. Ровный, низкочастотный, как сердцебиение этого мрачного места.

«НИИ «Заря». Сов. секретно».

Фраза найденная Васей на бронедвери жгла мозги. Он спустился на несколько пролетов. Стены здесь были голым бетоном, по ним тянулись толстые пучки кабелей в стальной оплетке и ржавые трубопроводы. Через каждые двадцать ступеней — массивная стальная дверь с массивным же штурвалом, как на подлодке. К его удивлению, одна из них была приоткрыта. Василий заглянул внутрь — небольшой зал с пультами, мертвыми экранами и лампочками. На стене висела карта. Он поднес фонарик.

Это была схема тоннелей. Сложная, многоуровневая паутина, уходящая глубоко под город. В углу карты — герб СССР и гриф «Для служебного пользования. Объект 087-С «Заря». И ниже — название города, которого он не знал: г. Прометейск.

- Прометейск, значит. Никогда не слышал. Вася стер с карты толстый слой пыли.  Кто то много лет назад в спешке нарисовал красным карандашом жирные отметки прямо поверх карты,  причем судя по почерку явно видно, что делалось это в спешке, а руки у писавшего дрожали.

Вася разобрал слова: «Сектор Б-4», «Выход к ЖД вокзалу»,  «Склады МТО»,  «Жилой блок №3». И огромная красная надпись поверх части тоннелей: «ЗОНА ЗАРАЖЕНИЯ».

В правом углу карты Васино внимание привлекла жирная красная стрелка, которая указывала вглубь комплекса, к точке с пометкой «ОСНОВНОЙ БУНКЕР». Кто-то планировал эвакуацию. Или хаотичное бегство.

Он вышел из комнаты и двинулся дальше по лестнице, следуя за стрелками, нарисованными мелом уже прямо на стенах. Туннель начал расширяться, превращаясь в нечто похожее на мини-метро. По полу шли рельсы, видимо, предназначенные для небольших вагонеток, одна из которых стояла брошенной на путях. В воздухе висела тревожная тишина, нарушаемая только гулом и его собственными шагами, эхо от которых разносилось слишком громко.

И тут он увидел нечто странное.

Впереди, в луже воды, скопившейся на полу, отражался не потолок туннеля, а солнечный день. Лужа светилась в полумраке тоннеля как OLED матрица дорогого монитора. В ней отражались ярко-зеленая трава и качели. Отражение было кривым, плывущим, как в масле. Вася замер, не веря своим глазам. Он сделал шаг — и в луже промелькнула тень бегущего ребенка. Послышался далекий, искаженный, как из старого радиоприемника, смех.

Сердце у него упало. Это было нереально. Он обошел лужу по широкой дуге, прижимаясь к стене и стараясь не смотреть на «изображение». В голове бывшего геймера само собой всплыло слово "Аномалия".

- То есть непонятная хрень которая скорее всего убьет тебя жутким способом или превратит в неведомую херню. Насрать, как оно называется, главное — держаться от нее подальше, тихо буркнул Василий себе под нос для самоуспокоения, хотя скорее для того, чтобы  услышать человеческий голос. Хотя бы свой собственный.

Дальше туннель преграждала очередная бронированная дверь. Она также была приоткрыта, но её заклинило. Пришлось протискиваться боком. За ней картина резко поменялась.

Это был хаос. Повсюду были видны были следы боя. Стены исцарапаны глубокими бороздами, похожими на следы от когтей. Пол усыпан гильзами и осколками. По обеим сторонам туннеля стояли автоматические турели на треногах. Их стволы были скручены, как будто гигантской рукой,  а оптика разбита. Одна из них, мертвая, все еще была нацелена в сторону, откуда пришел Вася. Когда то давным-давно, системы безопасности не справились с неизвестной угрозой, либо дали ей последний неравный бой.

А на стене, прямо над «мертвой» турелью, чья-то рука вывела баллончиком краски странную и бессмысленную фразу:

«ОНИ В ПУСТОТЕ»

От этой надписи стало физически холодно. Вася ускорил шаг.

Он начал замечать следы спешной эвакуации гражданских. Брошенные чемоданы, разорванные пакеты с личными вещами, детская игрушка — пластмассовый паровозик, сгнивший подсумок от противогаза – сами они валялись рядом на полу. И вот он — первый труп. Вернее то, что от него осталось.

Скелет в истлевшей советской форме неизвестных годов. Он сидел, прислонившись к стене, а в костях рук у него была зажата толстая общая тетрадь. Чуть поодаль валялся ржавый автомат, которому судя по виду, было как будто бы несколько веков. Вася, преодолевая страх, аккуратно извлек тетрадь из ладоней мертвеца. Страницы были заполнены нервным почерком. Судя по всему,  умирающий солдат писал это из последних сил в тщетной попытке хоть как-то предупредить своих товарищей.

«...прорыв в районе основного генератора. Не сдержали. Они просачиваются через вентиляцию, некоторые – проходят сквозь стены. Оружие против таких почти  бесполезно. Капитан Петров приказал отходить к основному бункеру...»

«...это не животные. Это нечто иное. Они... чувствуют страх...»

«...главный вход уже взорвали. Уходим через грузовые тоннели к автопарку, Антонов передал по радио – там пока безопасно»

И на последней странице, запись, сделанная уже карандашом, который царапал бумагу:

«… обманули нас. Бункер уже запечатан. Валентина мертва уже три года, но я сейчас слышу ее голос в голове! Она говорит «Заря» — это не источник энергии. Это дверь. И они её открыли.  Все ушли вниз. Я остаюсь. Не пойду. Валя, прости меня»

Подпись отсутствовала.

Вася швырнул тетрадь, как обожженный. Его трясло. Это было уже слишком. Дверь? Что за дверь? Какого хрена тут произошло и самое главное - причем тут я?!

Он поднял голову. Туннель заканчивался развилкой. Прямо — еще одна массивная дверь с красным предупреждающим знаком «Вход воспрещен». Она была забаррикадирована изнутри сваями и мешками с песком. Пройти было невозможно.

Налево — узкий технический лаз, откуда тянуло сквозняком. И оттуда же, едва слышно, донесся звук. Не гул механизмов. А тихая, надрывная, детская плаксивая мелодия. Как из заведенной музыкальной шкатулки.

И стрелки на стенах, нарисованные красным, вели именно туда. В этот лаз. В самое пекло.