ostapsyleman

Зимой 1939-го под лозунгами «сперва нация, потом торговля» и «флаг важнее банковского счета» из Рейхсбанка выперли к тому моменту уже бывшего министра экономики Шахта, который был слишком экономист и многовато п*здел, что если производить только танки, будет инфляция.

И.о. президента Рейхсбанка стал доктор экономических наук и штандартерфюрер СС Рудольф Бринкман. Первым делом он поднял всем сотрудникам зарплату до тысячи рейхсмарок в месяц. Потом устроил для уборщиц и курьеров торжественный ужин в отеле «Бристоль», в ходе которого лично играл на скрипке (по другим сведениям — дирижировал оркестром). Потом завел привычку публично прикуривать от купюр и держать на рабочем столе заряженный пистолет. В какой-то момент встал напротив минфина на Унтер-ден-Линден с саквояжем свежеотпечатаных денег и начал раздавать их прохожим с криком: «А вот кому свеженькие!»

Только к маю, когда Бринкманн уже реально кидался на людей, до всех дошло, что он сошел с ума, и ему вызвали санитаров. Перед госпитализацией он успел выписать Герингу чек на несколько миллионов, который Геринг, не будь дурак, сразу обналичил, деньги частично потратил и долго не хотел возвращать — новому главе Рейхсбанка Функу пришлось ходить жаловаться Гитлеру.

Поскольку между скрипичным концертом и раздачей денег на бульварах Бринкманн успел пару раз публично выступить в том смысле, что если производить только танки, будет инфляция — западная пресса в официальную историю про переутомление на работе не поверила и писала о его отставке под заголовками типа: «Известный критик экономической политики Гитлера лишился поста».

Бринкманн просидел в сумасшедшем доме всю войну, выписался в 45-м, а умер уже старенький в середине 70-х. Шахта и Функа потом судили в Нюрнберге: первого оправдали (и даже постановили считать тайным борцом с режимом), второй получил пожизненное.

Зимой 1937-го начальника международного пресс-бюро Рейха Эрнста Ханфштенгля по кличке Пуци (Кроха) вызвали из Мюнхена, где тот готовился отметить свое 50-летие, в Берлин и передали личный приказ Гитлера — вылететь в Саламанку помогать немецким легионерам коммуницировать со штабом Франко.

Ханфштенгль для довольно дремучего и безликого окружения Гитлера был фигурой странной: два метра ростом (отсюда прозвище), виртуозный пианист, выпускник Гарварда, полжизни прожил в Нью-Йорке, где, кроме прочего, чуть не женился на Джуне Барнс. С Гитлером они подружились в 20-е: тот даже жил у него дома, ухаживал (безрезультатно) за его старшей сестрой Эдной. Ханфштенгль на свои деньги напечатал первый тираж «Майн Кампф», привил Гитлеру любовь к Вагнеру и, якобы, придумал выражение «зиг хайль» (так он сам утверждал потом — может врал). В 30-е был главным международным пиарщиком Рейха, но заигрался в серого кардинала и впал в немилость. К февралю 37-го его главная забота была — поддерживать среди американских и английских знакомых иллюзию, что он по-прежнему влиятельная фигура.

Ответственная международная миссия в такой ситуации была очень кстати, хотя Ханфштенгля и смутила спешка: ему не разрешили даже съездить домой за вещами, день рождения тоже срывался, но служба есть служба.

Ханфштенглю выдали парашют, фальшивый паспорт — на случай если самолет собьют республиканцы — и двух странных попутчиков, которые еще по дороге в аэропорт начали в красках рассказывать про зверства испанских коммунистов, при этом один из них — некто Яворски, все время снимал происходящее на кинокамеру.

После взлета пилот шепотом сообщил пассажиру, что у него приказ выбросить того под Барселоной — то есть в самое логово красных. Ханфштенгль удивился, стал кричать, что это ошибка и требовать связи с Берлином. Его никто не слушал: вот приказ в конверте — десантировать в тыл противника, для создания подпольно-диверсионной сети. Потом забарахлил мотор, пилоту пришлось сесть на крохотном аэродроме где-то в Саксонии: сопровождающие пошли в бар, а Хафштенгль сделал вид, что его укачало, и убежал в лес.

На следующий день после ужина в Рейхсканцелярии Геринг показал Гитлеру и остальным наскоро смонтированное кино Яворского: Ханфтштенгль в парашюте поверх выходного костюма в полоску мечется по салону бомбардировщика (на самом деле кружащего в окрестностях Лейпцига), орет, что он друг фюрера, и просит бога ради не лететь в Барселону. Кто именно придумал розыгрыш — мнения разные: Шпеер пишет, что Геббельс, сам Ханфштенгль винил Геринга и английскую тусовщицу Юнити Митфорд, которая, вроде как, передала Герингу его критические слова о вмешательстве Рейха испанские дела. Как бы там ни было, Гитлер очень смеялся.

На следующий день оказалось, что Ханфштенгль пропал. Через месяц, когда он всплыл в Цюрихе всем стало не смешно: он довольно много знал, да и сама история с розыгрышем, попади она в прессу, выставила бы руководство в идиотском виде. Геринг получил по шапке от Гитлера, и послал в Цюрих адьютанта с письмом в том смысле, что, дурак, шуток не понимаешь, возвращайся, не тронем — но Ханфштенгль ему почему-то не поверил, и вскоре перебрался в Англию.

Во время войны, сидя в канадском лагере для интернированных, он предложил свои услуги американской разведке, для которой составил психологические портреты всего фашистского руководства. В мемуарах он пишет, что в ходе работы подружился с Рузвельтом и тот подарил ему рояль, но это скорее всего вранье.

Источник:

http://www.panzerzine.com/post/118442956638/%D1%81%D0%BB%D1%...

Дорогие друзья, сегодня я вам расскажу об одном из самых необычных захватах заложников в истории, захвате резиденции японского посла в Лиме.

В тот роковой вторник 17 декабря 1996 года японский посол в Перу устроил пышный дипломатический прием по случаю национального праздника — дня рождения императора Японии.

Это был особый праздник для перуанской элиты и дипкорпуса: взаимоотношения между государствами должны были стать «особыми» после прихода к власти в Перу президента Фухимори — японца по происхождению. На лужайке, где под навесами находились фуршетные столы, расположился оркестр. 

Неожиданно звуки музыки сменили автоматная стрельба и взрывы. Сразу же после пальбы на территорию посольства ворвались около двух десятков вооруженных мужчин и женщин, пробив с помощью подрывного заряда внушительную брешь в ограде. К нападавшим неожиданно присоединились террористы, находившееся в посольстве под видом обслуживающего персонала.

На территории посольства в Лиме к этому времени собралось 490 человек, в том числе 40 дипломатов из 26 стран, а также высокопоставленные перуанские чиновники: министр иностранных дел, министр сельского хозяйства, председатели Верховного суда, первый заместитель председателя конгресса и брат президента.

Это был самый крупный в мире захват такого числа высокопоставленных иностранных представителей, неприкосновенность которых гарантировалась международными актами.

Лидер террористов Нестор Серпа Картолини, возглавивший группу захвата из 18 хорошо вооруженных человек, сразу же выдвинул главные требования. Первое — изменение экономического курса правительства и отказ от наметившихся либерально-рыночных реформ. Второе — освобождение из тюрем всех удерживаемых там партизан.

Впервые часы после захвата перуанская полиция предприняла попытку штурма здания, применив слезоточивый газ. Однако, террористы запаслись противогазами, и в результате атаки пострадали лишь заложники, а посольство очень быстро было превращено в настоящую крепость.

Захватчики удерживали около 500 пленников и утверждали, что уже успели заминировать здание и готовы в любой момент взорвать его вместе с заложниками.

Ситуация сложилась патовая. Лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, начали оказывать на президента Фухимори давление и требовать, чтобы безопасность их граждан стала приоритетной целью. При этом они настаивали: ни о каком дальнейшем штурме посольства речь идти не должна.

После чего началась утомительные переговоры с террористами, длившиеся почти 4 месяца. Вначале все шло неплохо и террористы даже через две недели совершают своеобразный акт «доброй воли» — освобождают около трехсот человек. В результате через 10 дней осады в здании посольства останутся только 103 заложника. Однако в дальнейшем переговорный процесс с мертвой точки не сдвинулся. Террористам, симпатизирующим идеям Че Гевары, даже предлагали беспрепятственный выезд на Кубу, а Фидель Кастро обещал им полную амнистию, но они отказались.

В ходе последующих переговоров революционеры согласились на то, чтобы представители Красного Креста доставили в здание посольства продукты, питьевую воду и медикаменты. Так сложилось, что в эти дни один из заложников отмечал в заточении свой день рождения. Товарищи по несчастью поглядывали на него с испугом — он подолгу беседовал с лампами, цветами в саду и даже с унитазом. «Бедняга, наверное, от шока тронулся умом». Но именинник прекрасно знал, что делает, — наверняка где-то в посольстве установлены подслушивающие устройства и с их помощью можно связаться с внешним миром. Впоследствии этот факт определит и судьбу заложников, и участь террористов. Один из сотрудников Красного Креста вручил ему особый подарок — массивный крест ручной работы, сказав «Старайтесь почаще общаться с Богом». Именинник сразу же понял подтекст, таким образом, секретная связь между пленниками и спецслужбами была установлена.

В последние 2 месяца заточения заложников, президент Перу казалось бездействовал. Переговоры велись вяло, перуанцы ни на йоту не отступали от своих позиций — никаких уступок террористам. В стране популярность президента упала крайне низко. Поведение Фухимори возмущало и мировое сообщество.

Однако, мало кто знал, что переговорный процесс умышленно сводится на нет и во всю разрабатывается беспрецедентная для своего времени спасательная операция. Власти выстроили точную копию японского посольства в пустыне, на которой отборные части перуанского коммандос тренировались днем и ночью. Прорабатывались самые различные варианты штурма — от наземного, до высадки спецназа с вертолетов или проведение туннеля непосредственно под посольство. Любая насильственная акция предполагает человеческие потери. Просчитывались они и в этом случае. По данным разведки, террористы могли бы потерять убитыми до 70 процентов. Что касается заложников — действия которых могли быть непредсказуемыми, сколько их может погибнуть во время штурма, никто сказать не брался. Тем не менее, операция разрабатывалась «с точностью до миллиметра» и с таким учётом, чтобы ущерб для заложников был минимальным. Почти ежедневные визиты в здание резиденции «представителей» Красного Креста, уборщиков и участников переговоров позволили буквально нашпиговать дом микроскопическими подслушивающими устройствами. Их постоянно доставляли (сменяя элементы питания) в гитарах, книгах и даже белье. С помощью «жучков» удалось до малейших подробностей установить, кто и где располагался, как вооружён, чем занимались партизаны в свободное время.

В итоге решили остановится на самом простом варианте — прорыть под посольство 80-метровый туннель. Подготовку к операции держали в строжайшем секрете, о штурме знали только коммандос участвующие в операции и президент Фухимори. Туннель копали в ручную, максимально тихо. Выкопанную землю, что бы не вызвать подозрений, вывозили на полицейских машинах.

22 апреля в 15 часов 17 минут президент Фухимори после 126 дней осады отдал приказ о начале операции. Расслабленные послеобеденным часом террористы играли на первом этаже главного зала в мини-футбол, кто-то «болел» за команды, кто-то смотрел телевизор. В 15.30 неожиданно пол под ними взлетел на воздух. Грохот взрыва послужил сигналом к атаке со стороны главного и бокового входов. Их тоже взорвали, и коммандос ворвались внутрь помещений.

Началась ожесточенная стрельба. Через 15 минут первые заложники побежали из здания. Через четверть часа оглушительной перестрелки вдруг наступила тишина.

Лидер партизан и его 13 боевиков были уничтожены в ходе молниеносного боя. Один заложник умер от ранения, 25 узников посольства получили лёгкие ранения. Реальное сопротивление спецназовцам смогли оказать только двое террористов, которые в момент штурма не играли в футбол. В результате их ответного огня двое коммандос были убиты и семеро ранены. Все активные мероприятия по полному освобождению посольства заняли не более 40 минут. Позже проведение операции будет признано блестящим. Один из самых драматических и второй по длительности кризис с заложниками (после захвата посольства США в Тегеране) закончился.