ARChasonov

– У вас тут, согласно ведомости, должны быть автомобильные аккумуляторы, десять штук, – галдели тётеньки наперебой и требовали, – показывайте!

– Ну так они все на машинах установлены, – беззастенчиво врал Ванюшкин, – а машины на выездах. Могу показать на тех, которые припаркованы на стоянке отдела. Тут недалеко – метрах в пятистах. Надо с начальником отдела согласовать – он скоро с совещания приедет. И ключи у дежурного получить. Под роспись. На каждую машину отдельно.

– Ну они есть? – жажда поиска истины у проверяющих угасала на глазах.

– Конечно, иначе бы машины не ездили!

На самом деле те аккумуляторы, которые числились за Ванюшкиным и проходили по учёту отдела связи, были аж 1991 года выпуска. Их ещё в девяностые дети на кастеты переплавили. Почему Серёга их до сих пор не списал – пустой вопрос во вселенную.

– А вот тут у вас радиостанции ещё должны быть, - включилась в ревизию кадровичка, – тридцать штук.

– Это есть, да, пойдёмте.

Ванюшкин повёл делегацию в свой «цокольный» подвал, выбирая самый запутанный маршрут.

– Вот! – техник победоносно вытащил заготовленные накануне ящики с рациями. – Проверяйте, пожалуйста.

– Всё верно, тридцать! – пересчитала кадровичка.

– Надо инвентарные номера сверить, – подсказала опытная ПДНщица.

Всей гурьбой тётки расхватали рации и принялись вслух диктовать:

– Инвентарный номер ноль, ноль, ноль, ноль, ноль, ноль… Тьфу, блядь! Так. Раз, два, три… одиннадцать нолей, сорок два, тридцать шесть. Есть такой, Марина?!

Дознаватель Марина сверилась с распечатанным листом и уточнила:

– Моторолла?

– Моторолла.

– Есть! – пасьянс сошёлся и Марина обвела номер позиции кружком.

Все радиостанции совпадали по названиям и по инвентарным номерам. А уже этим же вечером Ванюшкин с Зайцевым перевозили эти ящики с рациями в управу. Всю ночь они оттирали проспиртованными ватными дисками старые номера и рисовали новые – с утра, в соответствии с планом, комиссия проверяла имущество Зайцева. Причём если майор стирал только последние различающиеся цифры, то Серёга самоотверженно оттирал и сокращение «инв.» и десяток нулей.

Через день Мизинцев выдал Ванюшкину ключи от Зареченской серверной и взял с того торжественную клятву ничего не трогать и не нажимать никакие кнопки. Тётенька из комиссии читала по слогам:

– Сервер *такой-то*, модель *такая-то*, заводской номер *такой-то*!

– Вот он! – тожественно указал Серёга на первый попавшийся коммутатор в стойке.

– А как нам понять, что это он? – не сдавалась инспекторша.

– Ну у них сзади написано. Вы можете за стойку залезть почитать. Только аккуратно – смотрите, чтобы током не ударило, там тыща вольт. И кабеля не повредите с портами, сами видите – сколько стоит.

Проверяющие не захотели пачкать шубы и, кивая зевающими головами, обводили кружочками номера напротив серверов.

– О! – оживилась одна из ПДНщиц, ранее молча изображавшая массовку. – Тут написано: «жезл регулировщика, светящийся – 15 штук».

– Да ну нахер! – вполне искренне удивился Ванюшкин и вырвал ведомость из рук. – А, ну да, ну да, точно… Они через управление выданы ДПСникам. Я завтра соберу и вам покажу.

Под конец рабочего дня Серёга залетел в кабинет Мизинцева:

– Женя, Женя, Женечка, выручай!

– Что такое? Что случилось? – подхватил торопливый тон зам отдела.

– У меня по инвентаризации какие-то жезлы гаишные числятся!

– Так они на тебе годами висят. Как ты их принимал-то в своё время?

Ванюшкин покраснел и обиженно возмутился:

– А будто ты не знаешь? Будто тебя там тогда не было? Сказали, мол, либо принимай всё, что за связью Зареченского числится, либо ты больше не служишь.

Мизинцев, слышавший эту жалобу не первый год со стороны, только сейчас уловил, что претензия начинает переадресовываться ему, как единственному представителю руководства. Женя ответил раздраженно:

– Всем так говорили – и все разгребли потом. Лучше вспомни, сколько раз тебе говорили, чтобы ты порядок со своим имуществом навёл? Ты хоть палец о палец ударил?

Почувствовав, что беседа приобретает для него совсем не результативный оборот, Ванюшкин заискивающе пообещал:

– Мне бы инвентаризацию сейчас закрыть, а потом я разберусь со всем.

Мизинцев успокоился:

– Ну а от меня-то ты чего хочешь? У меня жезлов нет.

– У тебя же были знакомые в ГИБДД, может, у них спросить?

Женя мог бы просто ответить «нет», но посчитал такой ответ грубоватым и принялся объяснять:

– Понимаешь, Серёга, когда я попросил узнать этих знакомых, могут ли они меня перетянуть, об этом сразу же стало известно начальнику управления. И мне пришлось иметь неприятный разговор на ковре. Я с тех пор с ними вообще никакого желания общаться не имею. Тем более что-то просить.

Ванюшкин понимал, что документально оформленные недостачи повлекут повторную, более пристальную инвентаризацию. И проверять там будут уже не легковерные безразличные женщины, а связисты из вышестоящего центра. От этих умозаключений Серёга впал в отчаяние и запричитал:

– Что ж мне делать? Что ж мне делать!

Уставший Мизинцев рявкнул:

– Я откуда знаю, что тебе делать? Чего ты от меня-то хочешь?! Иди, вон, черенки от швабры пили.

На следующий день в отделе полиции № 3 откровенно невыспавшийся Ванюшкин вынес комиссии коробку с полосатыми жезлами. Одна из проверяющих вытянула из коробки первый попавшийся экземпляр и тут же бросила обратно. На её ладони остался липкий чёрно-белый след от краски.

– Жезл регулировщика! Ровно 15 штук, - продекламировал Серёга.

– А почему они не светятся? – спросила стоявшая позади ПДНщица.

Ванюшкин протяжно зевнул, после чего уставился на неё подпёртыми мешками глазами.

– Батарейки, наверное, сели…

А потом всегда жизнеутверждающий Женя как-то резко помрачнел и стал растерянно-суетливым, на его рабочем столе стойко прописалась валерьянка. Инженер Люба, имевшая разветвлённую сеть шпионов и потому обладавшая бесчисленными инсайдами, доверительно поделилась, что Мизинцев написал несколько рапортов на перевод в различные подразделения. В том числе с понижением в должности. Не давали Жене спокойно досидеть до пенсии. Уж не знаю, какими правдами или неправдами, а принудили его пойти на ненавистное ему повышение. Так в нашем отделе впервые за последние годы появился штатный зам – уже подполковник Евгений Мизинцев.

Пока вышестоящий центр связи в междоусобных подковёрных баталиях решал, кого свергнуть с Олимпа, чтобы поверженный слабак возглавил городской отдел, Женя откровенно тосковал. Именно на него, абсолютно к тому непричастному, падал весь накопившийся груз из косяков предшественников. Мизинцев всё чаще стал избегать нахождения в своём кабинете, предпочитая слушать трель звонящего рабочего телефона через стену. Так и в этот раз он зашёл в соседнее просторное помещение, где располагалось его родное отделение «компьютерщиков». Капитан Волков, в соответствии с уставом, как первый увидевший прибывшего начальника, ехидно осведомился:

– Чего припёрся?!

Женя устало улыбнулся. С Волковым они были давно и прочно знакомы, со мной все тоже довольно быстро сработались. Поэтому внутри коллектива, при отсутствии посторонних глаз, мы не утруждали себя субординацией. Женя молча продефилировал к своему пустовавшему бывшему рабочему месту, расположенному как раз напротив капитана. После чего с размаха плюхнулся на слегка запылившееся кресло и, откинувшись почти в горизонтальное положение, произнёс:

– Что, парни, работаете?

Вопрос был дежурным и риторическим, поэтому сразу стало понятно, что начальник решил немного посамоустраняться. Я с сочувствием разглядывал обмякшего подполковника, из последних сил пытавшегося казаться неунывающим, и участливо спросил:

– Что, Жень, зашиваешься?

– Да вообще пиздец… – пробормотал Мизинцев, после чего резко подскочил и начал раздражённо перечислять гнетущие его проблемы.

– Не-не-не-не-не! – затараторил Волков, – Не надо тут на нас всё вываливать. Иди лучше начальника тыла найди, это в его должностные обязанности входит разруливание спорных вопросов. Он за это, говорят, даже зарплату получает.

– Тыловик от меня прячется, – ухмыльнулся Женя, – А вы вот они сидите, кому мне ещё выговариваться? Ну слушайте, значит…

Закончив пятиминутный психотерапевтический монолог, Мизинцев будто сбросил тяжелый рюкзак с плеч. Я отчётливо понял, почему он так не хотел идти в руководство. Волков же, пристально глядя на Женю, полушутя спросил (а на самом деле «закинул удочку»):

– Ты когда меня начальником отделения сделаешь?

Я поддержал:

– А я паровозом на Санино место старшим инженером.

Мизинцев меланхолично произнёс:

– Забудьте, парни, центр нам своих птенцов впихивает. Это на начальника отдела никто идти не хочет, а возглавить отделения там желающих хватает.

В дверь постучали и на пороге появился задорный подпол из охраны общественного порядка:

– Мужики, здорово, а где шеф ваш?

Волков головой кивнул на скрытого шкафом Женю, сдав начальника как стеклотару.

– А! Вот ты где! – увидел выглядывающую голову «охранитель».

– Вот суки, и здесь найдут! – обречённо воскликнул Мизинцев.

– Женя, у меня к тебе два вопроса… – начал перечислять подполковник, но тут же был бесцеремонно перебит.

– В жопу не дам, в рот не возьму! – скороговоркой выпалил шеф и с вызовом уставился на собеседника.

«Охранитель» на секунду осёкся, а потом разочарованно потянул:

– Ааа… Ну тогда вопросов больше нет... Зря приходил, получается…

Эта содомитская реприза в исполнении двух взрослых руководителей была столь внезапна и неподобающа обстановке, что от безудержного ржача четырёх человек задрожали стены. Видимо, сорвался накопленный стресс и от этого становилось ещё веселее. У зашедшего гостя от смеха вверх-вниз тряслись плечи. Подметивший это Мизинцев, который уже и так раскраснелся от хохота, начал хлопать себя по колену и у него выступили слёзы. Сползший наполовину под стол Волков, завидев уморительную истерику Жени, начал скрипеть, как возбуждённый осёл и закашлялся, чем окончательно добил присутствующих. Чтобы хоть как-то разорвать этот порочный круг, я беззвучно уткнулся лицом в локоть и начал разминать заболевшие скулы.

– Мда-а, весело тут у вас, – отдышавшись сказал «охранитель» и начал перелистывать принесённые бумаги.

– Чё хотел-то, где подписать? – Женя тёр раскрасневшиеся от слёз глаза.

– Тут приказ на инвентаризацию вашего отдела состряпали – Валерич-то уходит. Меня председателем комиссии назначили. Вот пришёл план проверки согласовать с тобой. Ты ж теперь тут главный пан атаман.

Женя глубоко вздохнул. Он всей душой наивно надеялся, что центр пришлёт нового начальника и весь геморрой с инвентаризацией ляжет не на него. А центр не торопился.

– Серёг, двигай сюда. Не одному же мне тащить.

Здраво рассудив, что из имеющегося такелажа монитор – самое хрупкое и дорогое, я доверил нести панель себе, а в протянутые сержантские руки всучил системный блок. И только тогда я заметил, что указательный палец правой руки Ванюшкина был плотно обмотан бинтом, на котором виднелись потёки йода.

– Что, Серёга, палец в номеронабирателе застрял? – не удержался я от петросянства. – Попроси начальника, глядишь, разжалобится и кнопочный телефон тебе выделит.

– Да это я вчера с придурком каким-то на заправке сцепился! – Ванюшкин на этой фразе начал даже немного плеваться от злобы. – Вот он меня за палец и укусил.

Я не стал спрашивать подробностей произошедшего и, возможно, упустил очередную великолепную историю из неисчерпаемого репертуара. Про себя только отметил, что нисколько бы не удивился, если б это Серёга кого-то покусал. А тут странно, скорее всего врёт. А в целом, плевать – пятница, хотелось домой.

По дороге к отделу провёл Ванюшкину ликбез по «внедрению госуслуг». Мы вплотную подошли к Зареченскому РОВД и я приятно удивился произошедшим переменам. Оказывается, новым начальником третьего отдела назначили молодого и амбициозного подполковника. Он тут же организовал косметический ремонт входной группы и первого этажа здания – так сказать, лица отдела. Внутри здания обшарпанные ранее стены теперь были аккуратно закрыты пластиковыми панелями, а на полу в фойе уложена крупная новая плитка. Хм, даже уютно как-то стало. И мебель в «аквариуме», вижу, новая. Я поприветствовал дежурную смену и, показав удостоверение, зашёл внутрь. Там вместе с оперативным мы выбрали место для установки системника, подключили монитор и все присутствующие с интересом поглядели на диковинную программу. Я повернулся к Ванюшкину:

– Неси перфоратор, сейчас панель повесим, да я поеду.

– Я это… – Серёга сделал виноватый вид и начал втягивать голову, разводя руками в стороны, – одолжил его дружку одному. На следующей неделе вернёт.

Ну конечно, что могло пойти не так?

– Тогда иди у тыловиков попроси или ещё у кого-нибудь.

В «аквариуме» раздался дружный хохот. Я вопросительно посмотрел на дежурного. Тот, прищурившись, уставился на Серёгу и прояснил:

– Кто ж Ванюшкину свой инструмент доверит?!

Мне даже стало немного обидно за репутацию коллеги, всё-таки здесь он был представителем нашего отдела связи. Однако, я промолчал, прекрасно понимая, что такой имидж появился не на ровном месте. Серёга же в сложившейся обстановке даже не покраснел и, пожав плечами, подтвердил:

– Не дадут.

– Ну, значит, делаем так. Системник и монитор остаются в дежурке.

Оперативный кивнул в знак одобрения моего предложения.

– А ты, – я устало и недобро посмотрел на Серёгу, – когда вернёшь казённый перфоратор, сверлишь вот здесь стену, вешаешь монитор и докладываешь Мизинцеву. Он сейчас за старшего остался.

Женя попросил меня привезти технику - я привёз. А нянчиться со старшим сержантом, причём вдвое старшим меня, да ещё и из другого отделения, я не собирался. Тем более, задача была не срочная – Зареченский отдел с царских времён как-то обходился без «госуслуг», вот и ещё пару дней перетерпит.

После выходных, как только пересёкся с Мизинцевым, вкратце пересказал ему пятничные события.

– Ох, как же надоел этот Ванюшкин. Ну посмотрим, когда он мне отзвонится. Ладно, у нас тут текучки накопилось… - Женя начал перечислять мне срочные задачи и стало совсем не до инноваций в третьем отделе.

В тот день Серёга никому ничего не доложил. А во вторник уже и не успел. Мизинцеву дозвонился тот новый начальник третьего РОВД и очень долго и красочно сокрушался. Женя же молчал и сочувственно кивал, иногда прыская со смеху от неслыханных им ранее низкохудожественных оборотов.

Из потока льющихся забористых негодований выяснилось следующее. После моего отъезда оперативные дежурные при передаче смены показывали вновь заступающим на лежащие в углу системник и монитор. Показ сопровождался байками про диковинные «госуслуги», которые вот-вот развернут связисты. Поэтому никто не насторожился, когда в фойе Зареченского отдела явился техник Ванюшкин с перфоратором наперевес. Немного почесав в затылке и попримерявшись, Серёга начал сверлить… По причине, которую он впоследствии так и не смог объяснить, Ванюшкин вместо стены начал дырявить пол. Причём в стык двух плиток – больших, красивых и недавно уложенных. В это же время в середине лестничного пролёта замер начальник РОВД, остолбеневший от открывшегося его взору святотатства. Он ошалело смотрел на ничего не подозревающего Ванюшкина, увлечённо расхерачивающего его, подполковника, только что сделанный ремонт.

Онемевший от захлестнувшего его гнева, начальник ещё немного промедлил на лестнице, после чего с рёвом затопал в сторону горе-связиста. Как потом рассказывали очевидцы, спасаясь с подключенным перфоратором в руках, Серёга ещё и вырвал из стены новую розетку, чем окончательно распалил бурное возмущение подполковника в благородную ярость. Посмотрев на силуэт убегающего вдаль связиста, начальник РОВД вернулся с крыльца в фойе и незаслуженно сорвался на всю дежурную смену за то, что не уследили и не доглядели.

Пару дней Ванюшкин провёл в Управлении, разумно опасаясь даже приближаться к Зареченскому отделу. Да и не пустили бы его на порог, пока Мизинцев не договорился и не уладил всё с «пострадавшим» подполковником.

Кто и за чей счёт менял плитку и розетку, мне неведомо – на мои расспросы Серёга каждый раз грустнел и отмахивался.

Вышестоящее подразделение связи выделило нам десяток новеньких сенсорных мониторов (по количеству дежурок) и простенькую программу, содержащую так жизненно необходимые населению нормативные правовые акты. Системники же пришлось собирать самим из подножных компонентов, ну а в кабелях, слава унификации и бережливости, недостатка никогда не было. За полдня моей неспешной пятничной работы перед управской дежуркой появилась висящая на стене панель, выбивающаяся из привычного замыленного пейзажа. Практически каждый проходящий мимо сотрудник управления посчитал своим долгом прикоснуться к инновациям и потыкать пальцем в монитор. В среднем уходило где-то минуты две на осознание его бесполезности, полную потерю интереса и разочарование новыми технологиями. Однако, экран висел ровно, всё работало согласно техзаданию и я был весьма доволен собой. За любованием проделанной работой меня и застал возникший за спиной мой непосредственный начальник – майор Мизинцев.

– Ну что, получилось, нормально работает?

– Да, честно говоря, шляпа какая-то. Единственное, что выглядит симпатично – герб, вон, как из золота и ленты цветные с градиентами. А по смыслу – урезанная оффлайн версия того же «Консультанта».

Мизинцев начал бегать пальцами по монитору, открывая рандомные вкладки программы. Так как инженером он был крайне опытным, на аналогичный с моим вывод он потратил не более 30 секунд.

– Ну да, ерунда какая-то. Может, доработают потом – глядишь, что-то интересное и выйдет. – подытожил Мизинцев и обречённо добавил. – Ладно, пойду на итоговое совещание.

– А чего ты-то? Валерич же был сегодня. – удивился я.

– А Валерич перед пенсией все отпуска и переработки берёт. Походу, с завтрашнего дня меня врио назначат. – в словах Жени прозвучала такая тоска, что я даже не стал подкалывать его поздравлениями.

Майор Евгений Мизинцев был, без иронии, отличным начальником и толковым технарём. Пришедший в милицию после гражданского ВУЗа он смог сквозь года сохранить свой добродушный характер и учтивое отношение к окружающим. По праву считаясь локомотивом рабочего ядра, Женя был идеальным кандидатом в лидеры связного отдела. И, может, стал бы, если б не его категорическая нелюбовь к начальствующей работе. Вернее, к сопровождающим её подхалимству, прислужничеству и прочим подковёрным играм. Так что Мизинцев просто хотел досидеть до пенсии на свой текущей должности начальника отделения.

Уже изрядно отойдя от меня, Женя встрепенулся:

– Слууушай, ты же в служебном доме живёшь, который недалеко от Зареченского РОВД?

– Ну да, я мимо него сегодня пробку объезжал.

– Вооот, ещё и на машине - вообще прекрасно! – начальник аж хлопнул ладонью по ежедневнику. – Можешь отвезти туда, пожалуйста, системник с монитором – они у меня возле стола в кабинете стоят. Там в третьем Ванюшкин на месте должен быть. Поставите с ним быстренько – и езжай домой.

Одной из отличительных черт Мизинцева, которая мне безумно импонировала, была форма постановки задач. Я всё ещё не мог привыкнуть, что вместо армейских лаконичных матерных приказов звучали вежливые просьбы. И вот ты уже не судорожно бежишь выполнять распоряжение начальника, а почтенно оказываешь ему дружескую помощь. Разумеется, такой метод работает только с адекватными людьми, ценящими хорошее к себе отношение. И конечно же все подобные просьбы я воспринимал исключительно как обязательные указания.

Я погрузил «госуслуги» на заднее сиденье, позвонил Ванюшкину на мобильный и после долгих гудков услышал заигрывающий голос техника:

– У аппарата, слушаю!

– Серёга, здоров. Ты в Зареченском сейчас?

– А это кто?

– Хорош дурака валять, ты мне на прошлой неделе звонил. И на позапрошлой. Тебе за неуплату определитель номера отключили?

– Ааа! Андресито, не узнал - богатым будешь… дашь мульён?

– Я тебе по шее дам. Жди, выезжаю.

После короткой паузы, в течение которой Серёга поразмышлял о реалистичности поступившей угрозы, он перестал паясничать.

– Ну да, я в РОВД. Где ж мне ещё быть? А зачем ты приедешь?

– Увидишь, Серёжа, увидишь... Сюрприз тебе будет. – настал мой черёд интриговать. –  Минут через сорок буду, готовься.

И вот где-то к исходу конца срока годности второго баллончика, наконец-то, случай подвернулся. Приехал я однажды на отдаленный отшиб, полуживую промзону. Вышел из машины, смотрю – по навигатору я на месте, но склад на склад не похож. На всякий случай подёргал двери – заперто, никто не ждёт. Полез в другие карты – ба! не доехал метров триста. Сажусь в машину, трогаюсь и боковым зрением замечаю, как со стороны пустыря поднимается стая бродячих собак, особей семь-восемь, и начинает ускоряться в мою сторону.

Ну я их, конечно, понять могу – не так уж много развлечений в этом глухом месте. Не они первые, не они последние – пробегут рядом с машиной, полают да отвалят. Мол, территорию защитили, чужаков выгнали, можно и свальный грех устроить или с варежками поиграться. Вот только чем ближе я подъезжал к точке назначения, тем явственнее понимал, что цель-минимум у пёсиков – оторвать нахрен бампер у машины, а как максимум – у меня. А тут ещё и место тупиковое – не развернуться. Можно было бы, конечно, сдать задним ходом и попытаться уехать, надеясь не раздавить собак. Но, во-первых, мне надо на склад, а во-вторых, я животин люблю и давить их просто так считаю крайней мерой, пускай это и безумно весело.

На гудок они не реагировали, на матерный крик в окно – тоже. Видимо, здешние гастарбайтеры русского языка сами не знали, и блоховозов потому не обучили. Никакого деда-сторожа, который бы окликнул стаю, в округе не появилось. Да и вообще людей не наблюдалось. Тут-то у меня забрало и немножко упало – дюже жалко стало бампер. Я вышел из машины с крепко сжатым баллончиком в руке. К моему удивлению, собаки меня будто не замечали и агрились исключительно на машину. Три особо ретивых кабыздоха навострили свои дыроколы на бампер и шины. Продолжая громко ругаться, но уже больше для себя, я добросовестными пинками отогнал ближайших подвернувшихся – остальные удивлённо отбежали сами. Но не он – средних размеров пёс с очень недружелюбной мимикой. Самый отчаянный из стаи. Буду называть его за это Тузиком. Эта скотина, в отличии от дистанцировавшихся и уже не желающих участвовать в фестивале товарищей, только распалялась и даже пару раз дёрнулась на меня.

Расклад понятен. У Тузика в предках вервольфы, у меня капуцины – опасность какая-никакая есть. Плюс Тузик наверняка не заявит участковому. Я с чистой совестью направил в паршивца баллончик и с силой надавил большим пальцем на красную кнопку. Результат меня удовлетворил. Первым вау-эффектом стал шипящий звук, от которого и без того униженная пендалями банда отпрыгнула на пару метров и прижала уши. Оранжевый аэрозольно-струйный сюрприз стремительно обволакивал туловище Тузика, начиная с морды. Только что рычащая оскаленная пасть моментально захлопнулась и на долю секунды застыла в изумлении. Я поддал ещё перца – чего добру пропадать? Находившаяся на безопасном расстоянии трусливая свора прижалась к земле и начала пятиться. Тузик зафырчал и стал безостановочно трясти головой, будто чихая со скоростью пулемёта. Машина и я резко стали ему безразличны. Остальные собаки с интересом следили за своим долбанутым альфачом. А дальше началось шоу похлеще номеров Никулина. Тузик, не прекращая болтать своей бестолковкой, по извилистой траектории ретировался в сторону стаи, очевидно, принося им аэрозольное перцовое облако. Стая, закономерно, стала в противоположную от него сторону щемиться. И так, короткими перебежками, они очень быстро сваливали за горизонт. В довершение Тузик с разгону врезался в одно единственное дерево на их пути. Видимо, после перца стало невидимо.

Какие выводы можно сделать из этой замечательной жизнеутверждающей ситуации? Если вы хотите низвергнуть с пьедестала собачьего альфача и сделать его посмешищем стаи - перцовый баллончик Black, 65 ml от ЗАО «Техкрим» - ваш выбор. Только такие теперь и покупаю всем родственникам и настоятельно советую хорошим знакомым. Если же вы – глупый агрессивный быдлан Тузик, умейте вовремя остановиться, чтобы не мотать потом слюнявой головёхой и скулить над ушибленной черепушкой.

P.S. Вроде, AntiDog Black – то же самое изделие, что и Black. Только без индульгенции сертификата о безопасности применения на людях. Но если в момент самообороны вы задумываетесь о безопасности нападающего и как бы чего потом не вышло по такому ужасному закону о самообороне в этой стране… Ну носите в кармане спичечный коробок со смесью соли и чёрного перца – втирайте их в глаза оппоненту и не забывайте спрашивать, не очень ли ему некомфортно и не будет ли он из-за этого подавать на вас в суд.

За сим целую в щёчки. Ваш Андрей Часонов.