«Тварь» (Саня Лисицына)
Сонечка Лисичкина с виду была вполне себе обыкновенной, не то чтобы девушкой, а как бы это поточней выразится – девочкой. Выглядела она лет на 12, не более. Хотя по паспорту все полные 20. Потому, даже сигареты и алкоголь ей в супермаркетах часто отказывались продавать. И не то, чтобы ей было от этого обидно, нет. Тем более она и не курила и предпочитала слабоалкоголку. Просто Соня давно привыкла к снисходительному отношению к себе со стороны взрослых, почти как к ребенку, но всë равно, время от времени, это приносило ей некоторый дискомфорт. Иногда Соню банально не замечали, иногда больно толкали или делали обидные замечания.
Именно поэтому с самого детства она не любила компании сверстников, зато обожала анимэ и манга. А также различные вкусняшки, которые тоннами поедала во время просмотра оных, от чего приобрела немного округлую форму. Но этот факт не сильно еë заботил – ведь с духовным миром у Сони был полный порядок. Он был богат и насыщен образами, метафорами, красками и творческими задумками. Девочка писала замысловатые стихи в стиле декаданс, а также рисовала картины, по своим сюжетам весьма напоминающие анимэ и манга.
И ещë, она, не смотря ни на что, была хорошей девочкой: вежливой, послушной и позитивной – именно такой, какой хотели видеть еë родители. И они гордились своей доченькой и даже баловАли еë (известно чем – едой).
Но однажды, зайдя без предупреждения в еë комнату, были несколько ошеломлены: их девочка держала в руках свою любимую куклу и что есть силы тыкала в неë канцелярским ножиком. При этом гримаса на лице Сони была такой ужасной, что даже мама, проработавшая в детской комнате милиции лет 15, не нашлась сказать ничего, а только молча вышла. На следующий день они были уже у психиатра, а затем и у психолога.
«Пограничное рассторойство личности» – вынес свой вердикт эскулап.
«Глубокий невроз и социофобия» – глубокомысленно изрëк психолог.
Первый рекомендовал щадящий режим и прогулки на свежем воздухе.
Второй предложил пройти 10 сеансов психотерапии, естественно не бесплатно.
Родители выбрали вариант доктора как более экономный и понятный. Вот так Лисичкина, 20 летняя и интересная, неожиданно для себя оказалась на домашнем пансионе.
И вот, в один из прекрасных летних деньков, Соня решила прошвырнуться по магазинчикам своего небольшого городка для реализации некоторых из своих задумок.
Шопинг получился удачным. Купила новые краски, подрамник, обнову, зашла в любимое кафе, полюбовалась торсом баристы – она любила получать эстетическое наслаждение (до большего никогда не доходило), и вскочила в проезжавший автобус.
Пассажиров вначале было мало, и Соня даже понаслаждалась видами из окошка, но затем набежало всяких-разных, которые стали бесить девочку не на шутку. Единственное, что спасало еë неуравновешенную натуру, так это случайно увиденный ролик о медитациях и буддистских мантрах.
«Om Mani Padme Hum
Om Mani Padme Hum
До чего же они меня все бесят! Нет-нет, нужно успокоится и сосредоточиться.
Om Mani Padme Hum…»
Ей удалось почти полностью расслабиться и успокоиться, как пришло время уже выходить из автобуса. Протолкавшись к выходу, если можно было так назвать вялое протискивание тела девочки между тушками ненавистных пассажиров, Соня в нерешительности замерла. Перед нею высилась некая рыжая дылда со сборником восточной поэзии в руках. Этот факт вначале сбил решительно настроенную Лисичкину:
«Интересно, что это такое она читает?», но остановка неумолимо приближалась и девочка с трудом выдавила из себя:
– «Извииинити, вы виходити?»
Получилось тише писка комара, потому девица даже не шелохнулась. Видимо подумала, что это кто-то из персонажей восточной поэзии. Сонечка собрала в кулак всë своë мужество и пропищала снова, но уже громче. Рыжая бестия скосила глаза в еë сторону, подняла свой такой же рыжий указательный пальчик к носу Лисичкиной и молча пошатала перед ней кистью. На запястье перед глазами мелькнула синяя татуировка: «JulyLex»…
Соня аж захлебнулась от возмущения:
«Да как вы…да что вы…вообще…»
Но девица уже читала дальше, не обращая на неë ровно никакого внимания. Нашей героине захотелось крови – глаза еë расширились, кулаки сжались, она побагровела, но вдруг, совсем некстати, вспомнила о мантре мира и вселенской любви – и стала вначале уговаривать себя, а затем и напевать, тоже разумеется, про себя:
Вдох.
Тише…
Выдохни.
Тише…
Om Mani Padme Hum
Om Mani Padme…Падла!
В глазах у Сонечки загорелось аццкое пламя… В голове Лисичкиной стали рисоваться картины одна ужаснее другой. То, будто бы она хватает своей рукой за волосы этой мамзели и со всего размаху бьëт еë головой о двери, выбивает их и…
То…(но не будем много об этом, а то ещë спать плохо будете)
Она собралась с последними силами и упëршись обеими руками в спину рыжей стервы с силой толкнула ту в сторону как раз открывшихся дверей… Обе покатились вниз – на тротуар и сбили с ног, подошедшую к остановке на посадку, такую же рыжую дачницу: конопатую тëтку около сорока – весьма размытых форм и такого же размытого лица.
«Твари!» – истерично взвизгнула она, поднимаясь, и, со всего размаха ударив Соню по голове кошëлкой с только-что сорванными огурцами, влезла, расталкивая всех, в автобус. В голове у девочки потемнело и она присела на тротуар, схватившись за голову. Из глаз катились слëзы. Не от боли, а больше от обиды…
«Меня-то за что?! Это же она виновата…» – подумала, но снова ничего не сказала Соня.
Кое-как поднявшись, она добрела до своего дома, поднялась по ступенькам на этаж, вошла в квартиру и, не снимая обуви, решительно прошагала в свою комнату.
Удивлëнные родители через минуту с тревогой заглянули к ней.
Любимая доченька сидела на своей кровати. В одной руке у неë была любимая кукла, в другой – канцелярский ножик…
Om Mani Padme Hum
