Был у меня дед.
Да, был. Человек отменной закалки – если бы на гвозди железнодорожные пускали тот материал, из которого был сделан дед, по дороге этой поезда ходили бы не одну сотню лет, и в жару, и в холод. Жёсткий, принципиальный и неподатливый, как противотанковый ёж.
Он строил дома, строил заводы, дрался, матерился, бухал, когда-то за что-то сидел и был покрыт наколками. Вышел. Снова строил дома. Получил комнату в коммуналке. Рыбачил – летом с лодок, зимой – сидя на льду. Каждые выходные мотался на Волгу. Курил. На кухне, в туалете, на балконе, в тамбуре, в подъезде. Курил везде – представить его как-то иначе, нежели сидящим на табурете с прилипшей к губе беломориной, решительно невозможно. Не раз засыпал с папиросой – но, в отличие от сигарет, она тухла сама. Видимо, это и спасало. Упал со строительных лесов с высоты пятого этажа. Сломал ногу, сплюнул, и пошёл в травмпункт.
Не раз грозился взять меня с собой на рыбалку – очень интересно было мне, пиздюку, как оно бывает. Но – не успел. Рак легких, пара недель в больнице – и снова домой, умирать. Последняя стадия. Умер ночью, в коридоре, не дойдя до туалета, с пачкой «Беломора» в руке. Кровь, выплеснувшаяся изо рта, застыла на полу странным ореолом. Щели между старыми паркетинами так и остались в этом месте чёрными навсегда.
На рыбалку мы так и не съездили. На рыбалку меня, спустя несколько лет, глубокой осенью, взял отец. Они с мужиками ездили на какую-то маленькую речушку в Подмосковье – пробиться к ней по грунтовкам, припорошенным первым снегом, могли только «Нивы» и «Уазики». Я ощущал себя очень крутым, когда к школе подкатили эти машинки с прокуренными салонами, и меня-второклассника забрал с уроков отец в выцветшей камуфляжной куртке и валенках.
Студенистая речка текла медленно и как-то лениво. Поддев под гидрокостюмы по несколько шерстяных свитеров, мужики брали подводные ружья и по очереди погружались в чёрную воду – чтобы вынырнуть с жирными рыбёхами, которые тут же потрошились и готовились быть отваренными в котелках.
В багажниках «уазов» гнездились стратегические запасы самогона, котелков, лапши и специй. Два костра – один для готовки, второй для моего развлечения – горели вдохновенно. Я нашел воткнутое в землю ружьё для подводной рыбалки – и не придумал ничего лучше, чем выстрелить гарпуном в толстое дерево. Так вместо трёх ружей у мужиков осталось два. Кажется, меня даже не особенно ругали.
Целый день я занимался довольно занимательными вещами – проверял, как бензиновая паяльная лампа плавит снег, пытался поджечь ей мёрзлый кустарник, рубил отцовским ножом-бабочкой ветки на деревьях. Вскоре лезвие ножа раскололось надвое. В общем, урон экспедиции наносил в основном я.
К вечеру мужики разбрелись по окрестному леску в поисках грибов – в ноябре, несмотря на выпавший снег, ещё можно было что-то насобирать, а заодно и набрали сухого валежника. Когда начало темнеть, в отдельном котелке мне, как аллергику, отварили гору лапши со специями, нарезав в нее колбасы. Рыбу мне было нельзя. Мужики же лопали грибную похлёбку с наваленной в котелок тушёнкой.
На ночлег компания частично устроилась в машинах, а любители походной романтики накидали на землю еловых веток, накрыли это дело плащ-палатками, влезли в спальники и захрапели. Я, укутанный в свитера и телогрейки, лежал и долго смотрел на звёзды. В городе не увидишь размазанный по всему небу Млечный путь и чертящие небо метеоры.
Наутро в котелке, где отец сотоварищи сооружали своё грибное варево, обнаружилась масса качественно проварившихся и всплывших червей, и компания разделилась: морально стойкие, переглянувшись, ржали и плакали, парочка же нестойких позеленела и отправилась избавляться от ужина путём извержения оного из ротовых полостей.
Пойманную рыбу ели на второй день на обед и ужин, частично отварив, частично – пожарив. Я сидел на сухпае и чае из термоса. Под вечер засобирались и двинулись домой – отсыпаться, приводиться себя в порядок, и готовиться к новой рабочей неделе. Рыбы с собой привезли всего ничего – ну да я ещё раньше начал подозревать, что на рыбалку мужики ездят не столько за рыбой.
Помню, как не хотел перед школой мыть голову и менять одежду – она приятно пахла костром и специями.
Сейчас эти воспоминания подёрнулись дымкой – как будто и не со мной всё это было, а видел я это где-то в старом кинотеатре, в запылённом зале, сидя на задних рядах, и наблюдал все эти сцены откуда-то со стороны. Где-то была фотография, где я стою на берегу реки в отцовском непромокаемом плаще, держа ружьё с гарпуном "на караул" - найти бы её. Этот шершавый плащ, и плюющийся искрами костёр, и запах сырой хвои и валежника, и налипший на валенки снег – как застрявшие под сердцем осколки того огромного волнующего мира, который сейчас схлопнулся до размеров квартиры и рабочего кабинета.
Ебать... 25 летние пиздюки ноют какие они старые)
. Когда просыпаешься рано утром, и тебе не 52 года, а всего лишь 25...
Я вспоминаю времена, когда мне 25, а не 38... Воспоминая нормальные, но заголовок такой, что читать не хотелось.
Да, заголовок не айс конечно же.
Ну так-то это свободная страна.
Аффтар, Пеши исчо.
Правда, прям прониклась атмосфЭрой рассказика
Как хорошо проснуться а тебе всего лишь 25...
А я один раз в этом году, итого один раз за два года, но пару хариусов всё же взял, не самых маленьких.
Чьи крики? Может ментов вызвать? Мало ли, кого насилуют мажорики?
Не понять нам мажоров. Ипут даже шимпанзе. )
Ну или шимпанзе мажоров.
Будем ждать, когда горилл подвезут.
На другой бок пора переворачиваться
В 70-е у нас в деревне у каждого в доме были сети и лодка деревянная на реке. И рыба водилась. А сегодня сетью никто не ловит и рыба не клюет.
Зачем кол в дно вбивать, если якорь 100500 лет как придумали, разве чтобы место уловистое пометить, так навигатор, ну или приложение для рыбаков\грибников, которое места запоминает, как пример "Я иду домой", не один год пользуюсь-полёт более чем нормальный.
Ипотека сама себя не покроет. Значит ты должен родить жеребца который покроет весь мир!
Пиздуй пиздуй на свою рыбалку, ледоруб не забудь в лодку положить
кому интересно, "зацепляешь" это вот так. и он потом носится то сюда то туда некоторое время
Этот не будет носиться, хребёт перебит крючком, да ещё в двух местах. Надо либо за верхнюю губу, либо за спинку, под плавник, чтоб не задеть хребётик.