ЯЩИК⁠⁠

(Начинаю серию - побочный проект)) - миниатюр в разном ключе: мистика, юмор, абстракции)

Просто в тот день не завезли бетон на строительный объект «Реконструкция кинотеатра Октябрь», и всю бригаду отправили убирать с этажей мусор. С нижних этажей битый кирпич выносили на носилках, а где и просто выкидывали в окно, а на верхних этажах, пока еще не перекрытых плитами, лопатами собирали лом в огромные бадьи, которые забирал башенный кран.

Я, ученик плотника, работал на 2-м этаже в одной из комнат вместе с Геной по прозвищу Гоблин. Геннадий – это страшенный мужик около 50-ти лет с вечными шуточками и подколами. В бригаде про него говорили так: «неебацца плотник». Интуитивно я понимал, что это означает, но когнитивный диссонанс мне был обеспечен на долгое время. Сказывали, что в детстве он потерялся в лесу, и что будто бы его вывел леший, дав в дар способность понимать и подчинять древесину. Именно по этой причине Гену можно было смело назвать «Грандмастер плотник».

Монотонный и скучный труд. Мы часто делали перекуры, пили портвейн и подшучивали друг над другом.

- Еремей, ты куда дел круг? – спрашивал у меня Гена.

- Какой круг?

- Чтоб закрывать манду от мух! – Геннадий смеялся, обнажая ряд золотых зубов. – А суп ритатуй ты пробовал?
- Что еще за ритатуй? – интересовался я, зная, само собой, что за этим последует.

- По бокам картошка, а по середке хуй!

Очистив очередную комнату, мы, взяв лопаты, перешли в следующую – по расположению это была кухня будущей квартиры. Среди мусора наше внимание привлек свежевыкрашенный зеленый ящик армейского дизайна. В этом не было ничего удивительного. Под к\т Октябрь располагалось бомбоубежище, и там хватало таких ящиков. Можно было предположить, что кто-то просто решил взять себе один такой, покрасил его здесь и оставил сохнуть. Однако Геннадий, не смотря на своё коричневое задубевшее от многолетней работы на открытом воздухе лицо, заметно побледнел. Он присел возле ящика, закрыл глаза и, не вынимая папиросы изо рта, провел  руками несколько раз над крышкой.

- В этом мире нет такой древесины, - сказал он, когда открыл глаза и отошел к оконному проему, задумчиво покуривая беломорину. – Мы не должны его трогать.

Неодолимая сила влекла меня к ящику и, несмотря на его предостережение, я открыл замки и откинул крышку…

Все краски мира поблекли, вокруг ревел ураганный ветер, а в ушах громогласно звучали слова:

- КРУГ… РИТАТУЙ… ХА-ХА-ХА…
Прикованный ужасом к месту, на котором стоял, я наблюдал, как тело Геннадия меняется, покрываясь корой и мхом, а руки и ноги превращаются в корявые черные ветви. Он медленно обернулся, его уже нечеловеческие зеленые глаза злобно горели, прожигая меня насквозь. Не отводя от меня взгляда, это нечто, цепляясь ветками за кирпичи и пятясь назад, вылезло в окно.
Парализованный этими метаморфозами, я молча наблюдал, как из ниоткуда появились странные злобные люди-тени с ведрами в подобиях рук. Из этих ведер они доставали вязкую черноту и замазывали реальность до тех пор, пока всё вокруг не перестало быть, и я не осознал себя стоящим во тьме ящика. Заточенный здесь навеки, я закричал. И, когда крик достиг своего апогея, темнота вокруг лопнула словно хрупкая елочная игрушка… И я очнулся, лежа на куче строительного мусора, содрогаясь от пережитого. Напротив меня стоял Геннадий с папиросой и смеялся, как так и надо:

- Ну, как? Лихо я тебя подъебнул?
- Тык ты… ну, этот?.. – кое-как пробормотал я.

Он кивнул.

- Да. У нас это называется «сыграть в ящик».

- Ты ебанутый, я чуть с ума не сошел! – успокаиваясь понемногу, я закурил и начинал злиться.

Гена снова расплылся в золотозубой улыбке.

- Ну, прими мои глупочайшие извинения!