Самый лучший работник⁠⁠

Как только цифра девять на настенных часах сменилась на ноль, Джеймс Джон Третий Грамблборн открыл глаза и уставился вверх. Мгновение спустя раздался мягкий и ненавязчивый звонок будильника, возвещавший о том, что в данном часовом поясе наступили очередные шесть утра и пора вставать и собираться на работу. Мистеру Грамблборну понадобилось ровно одиннадцать секунд, чтобы как следует проморгаться, как следует рассмотреть потолок, и как следует зевнуть, стряхнув с себя последние остатки сна.

«Нужно белить снова, — покривился мужчина, от чего уголки серых глаз и высокий, с залысинами лоб прорезали морщины, — прошло уже сорок восемь дней. Займусь вечером, после работы».

Обладатель апартаментов с истекшим сроком побелки сел на краю своей односпальной кровати, слегка сгорбившись, спустил ноги на пол, и встал. Мягко шаркая по паркету, Джеймс Джон проследовал в ванную. Остановившись у зеркала и положив руки на раковину, он с дотошностью осмотрел своё лицо. Желтоватое, покрытое сетью морщин, с никогда не улыбающимся ртом, тусклыми глазами и носом с горбинкой, оно, тем не менее, было предметом гордости Грамблборна. Он без какого бы то ни было основания считал, что среди его предков были знатные люди и именно от них ему досталась такая роскошная внешность.

Закончив изучать свою физиономию, самопровозглашенный потомственный дворянин протянул правую руку к шкафчику, висящему рядом с зеркалом, и по очереди достал с полки баллончик с пеной для бритья, шаветку и пластиковую упаковку со сменными лезвиями. Привычными движениями мужчина раскрыл бритву, вынул и положил на край раковины старое лезвие, затем взял из коробочки новое, аккуратно разломал его пополам и вставил в бритву, тщательно закрепив.

«Сорок четыре секунды, — машинально отметил он про себя, — долго...».

Грамблборн недовольно хмыкнул и снова уставился на свое отражение. Бритва не касалась его благородных щек уже сутки и нужно было исправить это недоразумение в кратчайшие сроки.

— Приступим, мой господин, — произнес с апломбом Джеймс Джон Третий свою любимую фразу из какого-то старого второсортного фильма, который он видел еще в раннем детстве, и принялся приводить лицо в порядок.

Процедура заняла уйму времени, целых три минуты, шесть секунд, что стало причиной нового раздражения мужчины, а проведя рукой по щекам и обнаружив, что пропустил пару участков, мистер Грамблборн начал паниковать.

— Черт знает что, — бормотал он, спешно соскабливая коварную щетину, испортившую ему утро, — я так опоздаю!

Наскоро вытерев лицо коричневым, без узоров, полотенцем, и метнув последний взгляд на свой облик в зеркале, Джеймс стащил с себя пижаму, засунул ее в корзину для белья, и поспешил залезть в душевую кабину, попутно ощупывая щеки. Обычно, прием душа был для него любимым моментом дня, но сейчас он не мог позволить себе получить от этого удовольствие, так как все сознание заполнилось неприятной мыслью о возможном опоздании на работу. Закончив водные процедуры и чуть не подскользнувшись на выходе, мужчина стянул с одного из семи крючков полотенце, тоже коричневое, но с надписью «Пятница», выполненной белыми нитками. Грамблборн, чертыхаясь и считая в уме неумолимо тающие секунды, принялся неистово обтирать себя.

Процесс изгнания влаги с тела занял очередную порцию времени и раскрасневшийся секундомер, находясь на грани нервного срыва, ринулся обратно в комнату. Он затормозил перед шкафом, едва не впечатавшись в него с размаху по инерции, и резким движением раскрыл дверцы. За ними скрывалась перекладина, на крючках которой висели пять костюмов разных оттенков шоколада с такими же галстуками и две пары брюк для выходных дней. Также, шкаф вмещал в себя несколько выдвижных ящиков, в которых хранилось абсолютно противоестественное количество рубашек и нижнего белья. В отличие от костюмов, все это было белого цвета, иных красок в данных видах одежды Джеймс Джон Третий не признавал. Впрочем, одними только коричневыми и белыми цветами его одеяния не ограничивались. Все его носки были безобразно черными.

Акция напяливания на себя одежды прошла без эксцессов. Грамблборн управился в рекордные шесть минут четырнадцать секунд и собрался было мысленно похвалить себя за такой успех, но в этот момент сообразил, что забыл причесаться.

Сопровождаемый криком отчаяния, вырвавшимся из его горла, он сломя голову бросился в ванную во второй раз. Мужчина снова оказался перед зеркалом и схватив расческу, принялся укладывать свою редкую шевелюру, безудержно потея от перенапряжения.

— Боже, почти минута, почти целая минута... — стонал он, чуть не плача, — Меня уволят! Мистер Снут даже спрашивать не станет! Возьмет и уволит!

Наконец, Джеймс Джон Третий стоял перед входной дверью и был полностью готов отправиться на работу. Он бросил последний взгляд на часы, которые показывали шесть часов двадцать девять минут, и дрожащей рукой набрал цифровой код места назначения. Телепорт едва слышно загудел, в его проходе замерцали сине-зеленые искры, и мужчина шагнул в это сияние.

Выйдя в месте назначения и оказавшись на своем рабочем месте, мистер Грамблборн не теряя больше ни секунды уселся за стол, включил компьютер и принялся за дела.

Когда в помещение вошел мистер Снут, начальник подразделения, и другие коллеги, Джеймс был максимально поглощен работой, согнувшись над бумагами.

— Мистер Грамблборн, Вы, как всегда, ранняя пташка! — широко осклабился мистер Снут, поворачиваясь к остальным — Вот с кого нам всем нужно брать пример! Поистине, самый ответственный сотрудник нашей компании!

— Благодарю Вас, сэр, это мой долг! — ранняя пташка с важным видом выпрямился в своем кресле, не почувствовав сарказма в словах босса.

— Однако, уже почти половина девятого, нам всем пора догонять Вас, Джеймс, иначе Вы оставите нас всех без куска хлеба! За работу, друзья!

А мистер Джеймс Джон Третий Грамблборн продолжал сидеть с прямой спиной, надменно смотрел на расходящихся по своим местам коллегам и не замечал ни сочувствующих взглядов, ни приглушенных шепотов, ни смешков.