Отрывки из фронтовых писем Фрица⁠⁠

Фридрих Вильгельм (Фриц) Донсбах, 1919 г.р., который в составе 52-й пехотной дивизии прошел всю восточную кампанию от 22 июня 1941-го и до января 1945 года, когда его взяли в плен в Восточной Пруссии.

В письмах есть и про красных комиссаров, и про якобы грязные и завшивленные жилища русских, и про 200 моргенов обещанной земли на Востоке, и про вывоз урожая в Германию, и про борьбу с партизанами. Но постепенно эти бодрые настроения уступают место скепсису, страху и отчаянию… Кроме того, Донсбах – один из фотографов-любителей. Фото прилагаются.

5 июля 1941 года:

«…Польша и Россия – самые грязные страны из всех. Таких условий вы даже представить себе не можете. Дорог в нашем понимании тут нет вообще. Ничего кроме песка, в котором постоянно застреваешь. На дорогах 15-20-сантиметровый слой песка. Можете себе представить, как выглядит человек, проскакавший 40-45 км. Как трубочист. Мы продвигаемся маршем примерно с 4 часов утра и до 9-10 часов вечера. От сна просто отвыкаешь. Больше трех часов не поспать. В этой прогулке я довольно сильно сбросил вес. Если у вас найдется фотопленка, пришлите мне, пожалуйста. Вы, наверное, и не думали, что в России все пойдет так быстро…»

21 июля 1941 года, Рогачев:

«…У нас почти каждый день одно и то же. То вперед, то назад. Но в целом хоть медленно, но верно продвигаемся вперед. Русские на нашем участке обороняются до последней капли крови. То, что раньше в целом писали о России, по большей части, правда. Крестьян – в нашем понимании – тут нет, вся земля принадлежит государству, а люди должны ее обрабатывать. Все обрабатывается коллективно. Скотина в общих колхозных стойлах. Зерно в огромных амбарах. На каждые 2-3 деревни по одному красному комиссару, которые следят за работниками. Жители получают по фунту зерна в день и еще какую-то мелочь. Не хватит, чтобы жить, но хватит, чтобы не умереть. Тратить деньги тут совершенно негде. Мы проехали уже множество деревень, но нигде не встречали ни одного магазина. Людям приходится все изготавливать самим. Даже сандалии приходится плести самим – или же ходить босиком, что большинство и делает. Жалко, что у меня не осталось фотопленки. Эта страна и эта война, несомненно, стоят того, чтобы их запечатлеть».

3 августа 1941 года:

«Дорогой Альберт! Сегодня получил твою посылку с табаком и сахаром, как и твое письмо. Ту фотопленку, что ты прислал, я уже зарядил в камеру и даже отснял несколько кадров. Как только она заполнится, пошлю обе пленки домой. Ты спрашиваешь, почему их нельзя проявить здесь? Россия – не Франция. В русских деревнях и городках даже магазинов нет, не говоря уже о фотографах. Надо будет сфотографировать такую деревню, чтобы вы увидели, как это выглядит…»

11 августа 1941 года:

«…Здесь, в общем, ничего нового, все та же песня. Русские атакуют каждую ночь, но каждый раз безуспешно. Кольцо вокруг Рогачева почти полностью замкнулось. Как только оно замкнется, все решится, вероятно, очень быстро. Мне самому интересно, как долго еще продлится этот шум и гам. Думаю, все-таки до конца месяца, ну или к середине сентября уж точно все закончится…»

30 сентября 1941 года:

«…Сейчас мы снова задействованы [в боях]. Думаю, это опять продлится довольно долго. Снова будет как в Рогачеве. По ночам здесь уже весьма прохладно. Мы все еще спим в палатках. В жилища русских нам даже заходить не разрешается, не говоря уже о том, чтобы спать там. В этих домах полно вшей и блох. К счастью, у нас блох и вшей до сих пор не было. Но если мы останемся тут на зиму, то, вероятно, этого не избежать».

8 октября 1941 года:

«…Если зима не наступит слишком быстро, то, думаю, эта кампания все-таки [скоро] закончится. Мы полным ходом движемся на Москву. Мы всего в 160 км от Москвы. Такими темпами доберемся туда через 8 дней».

9 ноября 1941 года:

«…Сейчас мы примерно в 15 км от Серпухова на Оке. Серпухов вы, вероятно, сможете найти на карте. Восемь дней назад окончательно лег снег. (…) Закончится ли война с Россией в этом году? Думаю, нет».

9 января 1942 года:

«Дорогие родители! Наконец-то могу написать вам после долгого перерыва. Вы уже наверняка слышали по радио о том, что случилось здесь в средней части восточного фронта. Но вы не знаете всей правды. Я тоже сейчас не могу подробно написать вам об этом. Но вам больше не нужно беспокоиться, теперь мы снова в безопасности. На рождество нас взяли в котел. Можете себе представить, какие [тут царили] настроения. (…) То, что мы пережили за последние три недели, превосходит все произошедшее ранее. Это отступление было таким ужасным, что даже Наполеону вряд ли было намного хуже. В ближайшие дни, вероятно, опять будем отступать. Как далеко? Главное, что тыл, по крайней мере, свободен. А это чего-то стоит. В общем, не волнуйтесь, все будет в порядке. Всего хорошего, Фриц».

21 июня 1942 года:

«Дорогие родители! Вот уже два дня мы находимся на новых позициях. Несколько дней назад нас вывели с фронта. После трех дней марша, преодолев 120 км, мы в глубоком тылу и сражаемся против партизан. В России повсюду фронт. Надеюсь, это станет началом возвращения [в Германию]. Но по пути мы с радостью прикончим еще несколько тысяч партизан. Здесь сейчас почти что спокойно. Не думаю, что нас заставят идти 120 км обратно на фронт…»

12 июля 1942 года:

«…во Франции все было по-другому. Французы, по крайней мере, осознавали, что все бесполезно [и поэтому сдались]. Но русские, которые не в состоянии осознавать больше, чем в данный момент видят, никогда не сдадутся. А в остальном у меня все в порядке, чего и вам желаю. Кстати, послал вам упаковку шоколада для детей».

19 июля 1942 года, под Орлом:

«…А в остальном, ничего нового. Заметно, что мы уже недалеко от Украины, почва здесь чернее золы. Причем не верхний слой, а на метры вглубь. Колосья высотой в человеческий рост. Нам бы такую почву дома! 200 моргенов [земли], и можно разбогатеть. Когда весь этот урожай снимут, то в следующем году дома [в Германии] будет намного больше хлеба».

13 августа 1942 года:

«…Со вчерашнего дня опять наступаем. Было не так-то просто отбросить русских с их позиций. Они сражаются до последнего. Насчет урожая [дома] можете особо не беспокоиться. Когда будет собрано созревшее здесь зерно – даже хотя бы большая его часть, – тогда каждый сможет наедаться хлебом, сколько влезет. Таких полей вы даже представить себе не можете!»

9 сентября 1942 года:

«…Нам придется остаться здесь еще на одну зиму. В настоящий момент мы строим себе убежища на зиму и укрытия на ночь. Провести всю зиму в земляном бункере – мало удовольствия. Но в этом году не случится того, что произошло в прошлом. А убежища приходится строить потому, что здесь в радиусе многих километров не осталось ни одного пригодного для жилья дома, все разрушено…»

9 октября 1942 года:

«Дорогие родители! Большое спасибо за письмо от 20 сентября и за 12 посылок. Сейчас мы редко получаем почту, потому что находимся в какой-то глуши, так что не удивляйтесь, что я получил все за раз. Особенно порадовался клею и фотопленке. Как будет время, сделаю несколько снимков себя самого, чтобы у вас были мои фотографии. Погиб Герман Донсбах. Тяжелый удар для его родителей. Если так дальше пойдет, то большинство из нас останется здесь. Хотелось бы знать, каковы реальные потери тут, в России. Правда ли то, что писали в газетах? Если посмотреть на огромное количество могил здесь, то 271 000 – это как-то слишком мало. Тут почти на каждой улице в каждом селе – могилы…»

1 февраля 1943 года:

«…чтобы вы точно знали, где я нахожусь, опишу подробнее. Наши позиции сейчас между городами Белый и Великие Луки. Последний стал сейчас достаточно известен. В настоящее время тут не так уж холодно. И все равно русским снова удалось прорваться. Черт знает, где они берут столько людей! Прямо любопытно, что скажет Гитлер по этому поводу. Вероятно, и на это найдутся какие-нибудь отговорки. Ну да, на словах-то оно все звучит хорошо. Уже в четвертый раз я праздную мой день рождения вдали от родины. Надеюсь, это будет последний раз. Все это уже постепенно начинает действовать на нервы. Кажется, получается еще одна Семилетняя война».

26 февраля 1943 года:

«Дорогие родители! Вчера и позавчера отослал вам две посылки, обе с медом. Вы спросите, откуда у меня мед? На прошлой неделе нас снова откомандировали в соседнюю кавалерийскую дивизию СС для борьбы с партизанами. Их логово – одинокую деревушку в 20 км в лесу – мы полностью зачистили и сожгли дотла. Конечно же, забрали все оружие. И два пчелиных улья. 16 партизан пристрелили прямо на месте, троих комиссаров повесили. Теперь, по крайней мере, на некоторое время станет спокойнее. С сердечным приветом, Фриц»

20 мая 1943 года:

«… Наша верхушка, кажется, и сама уже не надеется, что удастся поставить Россию на колени. [Я думаю], той земли, что мы уже захватили, будет совершенно достаточно. Единственное неприятное во всем этом: нас ждет еще несколько лет войны. По крайней мере, я так думаю. Африку мы сдали. Ну, тут мы вряд ли можем позволить себе судить. Господа [руководители] должны быть в состоянии нести ответственность».

21 августа 1943 года:

«…С 13-го числа здесь творится настоящий ад. Такого мне за все четыре года не довелось видеть. Это неописуемо. Иваны всеми средствами стараются продавить наши позиции. Сегодня первый день с 13-го числа, когда немного спокойней. 13-го и 14-го они атаковали волна за волной. Танки, пехота, авиация и все остальное. Самое трудное, кажется, позади. Думаю, кое-что вы уже знаете из военных сводок».

3 сентября 1943 года:

«…Снова начинаются длинные ночи; еще немного, и наступит наша третья зима в России. Надеюсь, теперь уже точно последняя. Проклятая война портит всю жизнь. Эти четыре года, а то и пять, ведь уже не вернуть. Как поживают отец и Иоганна, снова здоровы?»

7 ноября 1943 года:

«Вот уже несколько недель, как нашей дивизии больше не существует. Это отступление ее доконало. За два последних года был шесть или семь пополнений, а теперь ее все-таки расформировали. Слишком быстро она растаяла. Остатки ее передадут другим дивизиям. Хорошо во всем это то, что наш артиллерийский полк будет переформирован, причем в Южном Тироле. Но нас – единственное отделение из всего полка – оставили тут. Можно лопнуть от злости! И это уже второй раз происходит. Ну, может, в этот раз повезет…»

6 мая 1944 года:

«…Если мы выиграем войну, тогда все будет хорошо. Но когда видишь, как дома тысячами умирают невинные женщины и дети, начинаешь сомневаться в человечности [людей]. Это уже не война. Долго мы этого не выдержим. Если бы хоть что-то предпринималось с нашей стороны! Нет, только громкие речи. Иногда просто отчаиваешься. И даже если война действительно будет выиграна – нам-то что с того? Чтобы все отстроить, понадобятся десятилетия. Уже никогда не будет так, как было. Ну что же, остается только надеяться на лучшее, больше мы все равно ничего не можем сделать…»

21 июля 1944 года:

«…во вчерашнем письме я кратко рассказал вам, как у нас дела. Во всех подробностях этого просто не описать. Хорошо, что какие-то вещи человек умеет забывать. Во всяком случае, я ни за что не хочу пережить такое еще раз. Даже если все проиграно и потеряно, во всяком случае, я до сих пор жив, а это главное. Может пройти много времени, пока мы снова сможем сражаться».

28 июля 1944 года:

«…В первый день нашего отступления никто и подумать не мог, что все это примет такие масштабы. Надеюсь, нам удастся не допустить русских к границам [рейха], иначе это будет неописуемое бедствие».

25 октября 1944 года:

«…Сейчас мы находимся южнее Тильзита на берегу Мемеля. То есть в Восточной Пруссии. В данный момент тут относительно спокойно. Остается только оплакивать каждую пядь немецкой земли, которую мы теряем… Будем надеяться, что русским не удастся продвинуться дальше по Восточной Пруссии».

4 января 1945 года:

«…Новый год мы отпраздновали все вместе, и должен признаться, наш командир сделал все, чтобы праздник прошел как можно лучше. Судя по речи фюрера, у нас все шансы состариться на этой войне. Ну, может все не так уж плохо. Должна же эта война когда-нибудь закончиться!»

Источник: паблик vk «Цифровая история».