Кукловод⁠⁠

Тому, кто не знает проблему Лиды, она кажется красавицей. Она и есть красавица. Ведь родовая травма, нанесённая металлическими щипцами, повлияла на развитие мозга, но не тела.

Сегодня она видела ангела. Он летел по городу, а из его сумки сыпалось что-то белое и пушистое. Кота, сидящего на соседнем балконе. Он жмурился и мурлыкал о всемирном заговоре. Мальчиша, который пугал ворон и требовал назвать всё какие-то причины. Женщину, идущую по мосту с пакетом апельсинов. Пару трогательно держащихся за руки влюблённых. Эротику в матовом, светло-сером, с нежным розоватым отливом. И именинный торт.

Проснувшись, Лида долго лежала, не открывая глаз. Улыбалась, слушая чудесные переливы колокольчиков в голове. Сегодня у неё день рождения. Ей исполняется семнадцать лет. Так сказала мама. Немногим раньше она вошла в комнату, села на край кровати, поправила одеяло, погладила дочь по руке, потом по голове, наклонилась, поцеловала в лоб, обдав тёплым дыханием и оставив влажный след пухлых губ, прижалась щекой к её щеке. Тяжёлая прядь густых волос упала Лиде на лицо. Стало щекотно, Лида фыркнула.

— С днём рождения, доченька! — Мать заткнула выбившуюся прядь волос в резинку. — Сегодня тебе исполнилось семнадцать лет. — Замолчала. Только что украшавшая лицо улыбка исчезла, глаза стали грустными. — Папа прислал тебе подарок. Посмотри.

Мать наклонилась, достала из-под кровати коробку, распаковала, вынула из неё плеер и наушники и протянула Лиде. Девушка схватила мать за руку и прижалась к тыльной стороне ладони губами.

— Ну что ты, моя хорошая. — Мать с трудом проглотила подкативший к горлу ком. — Давай надену. Я туда вставила диск. С Анной Герман. Тебе понравится.

Лида любила тихую, немного печальную музыку, она была созвучна её внутреннему состоянию. Лиде всегда была чуть-чуть грустно. Всегда. Но эта грусть ничего общего не имела с унынием, эта грусть была светлой. У Лиды было старенькое радио. Мама настроила его на музыкальную волну, но среди перемешавшихся в общем потоке мелодий та, что была ей созвучна, появлялась нечасто. А если и появлялась, то заканчивалась быстрее, чем Лида успевала насладиться ею в полной мере. Тут же начиналась следующая, которая сбивала настрой и портила впечатление. Из-за этого Лида иногда плакала. Теперь она сможет наслаждаться тем, что ей нравится, без перерыва. Всегда.

День рождения для Лиды — обычный день, такой же как все её дни. Пришла бабушка. Они попили чай с тортиком. Тем самым, из сна.

— Иди, погуляй часок, доченька. Только со двора не уходи.

Мама застегнула на Лиде тёплую меховую курточку, положила в кармашек плеер и натянула ей на голову капюшон.

— Мммм, — возмутилась Лида, пытаясь стряхнуть капюшон с головы.

— Не спорь, так теплее, и посторонние звуки не будут мешать.

Курточка у Лиды хорошая, фирменная. Чёрные замшевые сапожки закрывают коленки, оставляя небольшой просвет чёрных колгот между голенищем и подолом куртки. Мама старалась одевать дочку по-модному, тем самым пытаясь компенсировать ущербность девочки.

Лида растянула подол куртки и присела на влажную от инея скамейку. «Гори, гори, моя звезда…», — пел в ушах мягкий нежный, чуть грустный голос. Выбор мамы не случаен, это психиатр посоветовал Анну Герман. Сказал, что её голос оказывает терапевтическое воздействие. Так ли это — мама Лиды не знала, но врачу верила, да и ей самой очень нравился голос этой польской певицы.

Ноябрьское солнце холодное, но яркое, разлилось по двору. Ещё ярче его отражения в стёклах окон. Множество белых ослепляющих дисков направленных на Лиду заставили зажмуриться, но и там, в чёрной бездне ещё долго продолжали светиться, как звёзды в ночном небе. «Звезда любви, звезда заветная…». Любовь для Лиды чувство неведомое, но только разумом, тело подсказывало, тело просило, тело требовало этой самой любви. Внутренним томлением в груди, зудящим желанием внизу живота, и гулким жужжанием в голове.

Чья-то холодная рука коснулась её руки. Лида вздрогнула.

— Что слушаем?

Лида открыла глаза. Рядом с ней сидел человек. Его профиль показался Лиде смешным. Картофельный нос, выдавленный из свисающих на воротник щёк, отвислый подбородок, уткнувшийся в клетчатый шарф и брови. Брови были самыми смешными. Из них в разные стороны торчали непослушные седые волоски. Волоски топорщились, нахально выбиваясь из скопища черных собратьев. Лида хихикнула, таблетка наушника выскочила из уха.

— У меня есть отличная подборка современной музыки. — Мужчина повернул к ней лицо. Оно было добрым. Мужчина расплывался в мягкой дружелюбной улыбке, образующей в уголках глаз множественные складочки морщинок. Как у бабушки. — Пойдём. Я дам тебе послушать и подарю то, что выберешь. — Тёплая рука сжала её ладонь. — Пойдём?

Мужчина встал, потянув Лиду за собой. Она взглянула на мелькающую в окне кухни голову матери и перевела взгляд на незнакомца. Бабушкины морщинки вызывали доверие. Тёплая рука подняла такую же тёплую волну в груди. Мерно тикали часики. Лида встала и послушно двинулась за незнакомцем.