Диаволы⁠⁠

Солнце над нашим домом встает позже всех. Медленно поднимаясь со стороны многоэтажек, оно лишь к обеду заглядывает в мои окна. К тому моменту в нашем доме уже все на ногах.

- Сто двадцать три жильца живут, даже солнце к нам не хочет идти, - выбивая хлопушкой пыльный коврик на балконе недовольно ворчит тетя Хеба, - сто двадцать три жильца из них сто двадцать терпимые еще люди, а трое – сущие диаволы.

Она всегда так говорит – диаволы! Это про меня, про своего сына Колю Иваниди и дядю Наума.

- Какие сто двадцать три жильца, - отвечаю я ей загибая пальцы, - Иваниди, то есть вы, Муратовы, то есть мы, Пиркины с первого этажа, которые уже на чемоданах и дядя Наум. Всего одиннадцать!

- Тебе мало что ли? Одиннадцать человек в подъезде дома который и двоих не выдержит. Ты хоть знаешь, сколько дому лет?

Знаю, отец рассказывал, что дом построили временно для первоцелинников.

- Чтоб не замерзли в степи, - говорил он, - года на два – три не больше. А стоит уже тридцать лет. И еще столько же простоит, там, - он поднял руку вверх, - когда лозунги заканчиваются – начинается настоящая жизнь!

- Тридцать пять лет этой деревяшке, - продолжает тетя Хеба, - кому он нужен одноподъездный, щитосборный дом. В Греции знаешь какие дома? Из мрамора. А тут? Из камыша.

Я смотрю с балкона на Ишим. Не знаю, как тете Хебе, а мне нравится. Хотя солнце могло бы и по раньше к нам заглядывать…

Все жильцы нашего дома собираются переезжать из него. Иваниди в Грецию. Пиркины в Израиль. Дядя Наум в Германию.

- А мы? – спрашиваю я отца, - мы куда поедем? В Монголию?

- Тут умрем, - отвечает отец паяя какую то деталь от телевизора, - где родились.

- А я где родился?

- В первой городской.

- А там тоже по национальности принимают?

- Блин, - отец прижег паяльником палец, - иди погуляй. Разрешаю.

Двор наш - это заросли прибрежного камыша с небольшим пяточком песка наваленного прям около дамбы. Строители не достроили лестницу, поднимающуюся к бетонному заборчику и мы карабкаемся по насыпи, каждый раз покоряя ее в одном и том же месте. Тропинка ведет сразу на дамбу. Внизу бежит Ишим. Через Ишим парк. За парком еще один парк. А дальше степь!

- Спорим, - предлагает мне Коля Иваниди пари, - что я на одной руке переплыву Ишим.

- Я уже переплывал.

- А спорим, - не отстает он, - что я с машинного прыгну в реку.

- Я уже прыгал.

- Щучкой?

- Солдатиком.

- А Щучкой слабо?

Прыгать щучкой с моста, в реку где на глубине лежат брошенные бетонные блоки с арматурой глупо. Хотя если разобраться, то и солдатиком глупо. Глупо вообще прыгать туда, откуда есть шанс не вернутся. Но это для Давы Пиркина глупо. А для меня и Иваниди в порядке вещей.

- Дугаки вы, - предупреждает нас Дава, - совсем у вас чувства нет.

- Какого чувства еще? – спрашивает Иваниди.

- Дава! У меня есть предчувствие! – говорю я

- И что оно тебе говорит?

- Что надо прыгать. Щучкой еще никто из пацанов не прыгал. Мы первые.

К этому времени Иваниди уже снял майку. Оставшись в красных, кумачовых трусах, которые тетя Хеба то ли перешила со своих, то ли раскроила флаг и одела на сына, посчитав, что их можно использовать и как шорты. Трусы словно знамя, колыхались на Иваниди, периодически то надувались словно шар, то спускались и задираясь обнажали мужские места моего друга.

- Ничего, - сказал Коля потирая ноги, - чувства может быть и нет, но зато есть цель! А цель оправдывает чувства.

- Самосохранения, - закончил свое предупреждение Давид, - одумайтесь!

Мы с Колей залезли на мост и прижавшись к перилам поползли на середину, туда где глубина Ишима достигала метров четырех-пяти. Прыгать с краю было опасно. А на середине, шанс какой никакой еще имелся.

- Кто первый? - тащась на коленках передо мной по наваренной узкой площадке спросил Иваниди.

Периодически отмахиваясь от развевающихся на ветру трусов моего друга я сказал:

- Давай вместе.

- За руки?

- Щучкой за руки?

- Я на олимпиаде в Сеуле видел. Синхронные прыжки называются, - придерживая трусы сказал он.

- Давай, - согласился я и доползая до середины моста остановился. Смотреть в низ было страшно. Ишим, ускорял течение с заходом под мост и создавая омуты закручивал их воронкой с такой силой, что казалось он хочет вскрыть дно, пробурится вниз и перейти подземные воды. По бокам, от воронок как рифы возвышались бетонные блоки с торчащими из них словно мурены из нор черными арматурами. Сама вода была мутной, от работающего неподалеку земснаряда и муть вздыбленная к вверху закрывала всю видимость безопасных для прыжка мест.

- В воронку надо, - сказал я приподнимаясь с колен, - один вариант только. Прыгаем в воронку, вот ту, - я указал Иваниди на самый большой омут, - добиваем до дна и отталкиваясь ногами выходим метров десять от нее, - вот туда – к берегу!

Иваниди придерживая штаны тоже поднялся и стоял на самом краю узкой площадки. Напоминал он мне в этот момент Гавроша на баррикадах. Только в отличии от настоящего Гавроша, Иваниди разорвав флаг Франции забрал у Свободы себе на трусы красный цвет.

- Согласен, - утвердил мой план Коля, - верное решение, - покрутив головой от левого до правого берега Ишима он добавил, - только давай чуть передохнем и прыгнем.

- Давид, - заорал я оставшемуся на мосту другу, - давай к нам.

Ответа не последовала. Я прижался к перилам и чуть приподнялся. Давы нигде не было.

- Да у него чувство же, - снисходительно сказал Коля, - вот и слинял. Да и бог с ним. Все равно прыгать он не будет.

Минут пять мы сидели на кромке площадки и болтали ногами над Ишимом выглядывая, как ведет себя воронка в которую хотели прыгать. По мосту изредка проезжали машины спешащие на левый берег города забитый дачами и лесопосадками.

- У тебя есть дача? – зачем то спросил Иваниди, - у нас нет. Мама говорит, в Греции будет. Оливки растить начнем.

- Есть. Там, - я махнул рукой через мост, - картошка да малина.

- В Греции есть все, - вздохнул Иваниди.

- Да ты достал уже со своей Грецией, - не выдержал я, - когда уже уедите?

- Ты просто завидуешь, - спокойно ответил Коля, - все уезжают. Дядя Наум, Давид. Одни вы никуда не едете.

- Едем.

- И куда?

- В Улан –батор!

Иваниди усилено зачесал свои ноги.

- Врешь?

- Тебе? Я и другим уже перестал врать. А тебе вообще никогда не врал.

- В Монголию? Че честно что ли?

- Ну честно. Отец сегодня сказал. Клад Чингиз-хана искать будем. Могилу его.

От восхищения Иваниди даже хрюкнул.

- Вот это да. А меня возьмете?

- А как же Греция? Оливки? Да и тетя Хеба тебя не пустит.

- Сдалась мне эта Греция. Че я там не видел. А оливки противные. Ты их ел? Я же тебе давал. Ты выплюнул. Не ел даже. И зачем мне эти оливки там? Я что дачник что ли?

- Подумаю. Как говорит Валентина Павловна. Посмотрим на ваше поведение Николай Ставрович Иваниди. И если поведение будет хорошее – то быть вам октябренком.

Коля засмеялся и плюнул в реку. Плевок закрутило на ветру и он шмякнулся аккурат на мою ногу.

- Не специально, - извинился Иваниди, - зато надо учитывать поправку на ветер. Встаем? За руки?

Я кивнул и обернулся еще раз посмотреть куда пропал Дава.

Со стороны улица которая выходила сразу на мост бежали два человека. Один мелкий – это и был Давид и один высокий, лысый и в растянутой серой майке.

- Стойте, дебилы! – заорал высокий мужик, - стойте я вам говорю.

Иваниди тоже обернулся на крик.

- Дядю Наума нашел. Родаки то все на работе. Вот жук, - снова сплюнул в реку Коля. На этот раз плевок точно вошел в воронку.

Тем временем дядя Наум и Дава уже забежали на мост и размахивая руками орали нам остановится.

- Муратов – ну ты же вроде не совсем дурак. Не прыгай. Иваниди. Не слушай этого цыганенка. Не вздумай прыгать. Вы двое придурков. Стойте!

- Поздно, - решительно сказал Иваниди и схватив меня за руку рванул вниз.

Я поскользнувшись на площадке, не успел как следует оттолкнутся и просто рухнул в низ. Секунды две мы парили в воздухе держась за руки, а затем наш полет разошелся словно ракета носитель с своей ступенью.

От удара об воду плашмя, грудь мою сдавило и весь воздух который я предварительно во время полета набрал в легкие вышел наружу. Кружа по воронке я уходил вниз, пытаясь сгруппироваться, чтоб достигнув дна оттолкнутся посильнее и выплыть подальше от опасного места. Где приземлился Иваниди и что с ним вообще происходит было не понятно.

Грудь горела, все сильнее и сильнее сжимая мои легкие. Может не хватить до дна даже подумал я и почему то вспомнил маму и папу. Я всегда в таких моментах про них вспоминаю. Когда на льдине плавала и она оторвалась от берега вспоминал их, когда на тополь залез и не мог слезть, когда головой застрял между перил и торчал там весь день, когда язык прилип к железной обмороженной качели… Вот и сейчас, уходя на дно Ишима, я думаю не о русалках и кикиморах живущих на дней, а о них. Папе и Маме. Которые сидят себе на работе и работают, чтоб купить к следующему лету Румынский спальный гарнитур.

Чья – то рука схватила меня за волосы и потащила вверх.

На левом берегу, среди зарослей ивы и тальника мы с Иваниди схватившись с разных сторон за трико выкручивали его выжимая капли воды.

- Сильнее крутите, рыбий корм ходячий, - прикрикнул на нас дядя Наум. Сам он сидел на большом валуне, рядом с ним сушились развалившиеся сигареты.

- Особенно ты крути сильнее. Голожопый! Тебя вообще спасать не надо было. Какая от тебя польза? Семь лет, а ума как у царя Приама. Ты вот скажи, - наливая водки в стакан спросил он Иваниди, - какого хера он попер против всех?

Иваниди потерявший в полете трусы стоял голый и дрожа на ветру крутил вместе со мной мокрое трико дяди Наума.

- Среди вас, умственно недоразвитых моих соседей, только Давид Пиркин еще более менее способен думать. Муратов и Иваниди думать еще не научились. Да и вряд ли научаться, - он громко выдохнул и залпом всадил пол стакана водки.

Давид сидел рядом с ним и поддакивал:

- Я говогил им! Это безумие! Одумайтесь!

- Молодец, Дава! Далеко пойдешь! Вот когда совсем далеко уйдешь! Не забудь, что был такой у тебя сосед дядя Наум. Который возможно еще живой и живет где нибудь. Найдешь его, меня то есть и приедешь в гости. А в гости? Что?

- Что? – спросил Дава

- С пустыми руками не ходят. Крутите вы сильнее. Капли совсем не капают. Голожопый? А ты как домой поедешь? Это же по всему мосту, потом по улице. Потом во двор! А там как раз и мама и Алиса вдруг в гости придет? Муратов? Алиса вдруг в гости придет. А один голый, а другой с красной рожей от удара об воду. Вот она обрадуется.

- Не придет, - сжимая в руке трико сказал я, - она с бабушкой в деревню уехала.

- Я из ивы сплету, - огрызнулся Иваниди, - как древние Греки.

Дядя Наум налил себе еще водки.

- Это неистребимо. Ты Иваниди уже сам как древний грек. Ни учишься, ни читаешь, ни работаешь. Скоро Зевсу молится начнешь. Вино уже пьешь. Да, Дава?

- Да! Начнет! – сказал радостно Дава. Сегодня он был приближенным к нашему спасителю, поэтому кулак я показал, чтоб дядя Наум не заметил, - вы когда прыгнули, то сразу не правильно. Надо так, - Давид поднялся и чуть сгорбив спину выкинул руки впереди головы, - а вы взяли и упали просто. Дядя Наум через перила перепрыгнул, только успел мне бутылку отдать, а сигареты не успел и за вами. Сначала Колю вытащил, а потом тебя. Ты вообще уже на дне был. Еще секунда и все. Да дядя Наум?

Эта парочка наших спасителей стала мне надоедать и я последний раз крутанув трико протянул его дяди Науму.

- Все! Сухое! Спасибо вам! Я пошел домой.

Иваниди обдирая словно козел иву соорудил себе два венка. Один он натянул на голову, другой протащил сквозь ноги и водрузил за место трусов.

- Все равно пипку видно, - указал ему дядя Наум, - ну это если внимательно посмотреть. А кому ты нужен внимательно на тебя смотреть? Никому. Так что шуруйте до дому и сидите там тихо. А если будете баловаться, то я всем расскажу про эти прыжки. Понятно?

- Понятно, - промычали мы с Колей.

- И это. Не забудьте. Я вас спас. И вы мои должники. Завтра будем в войнушку играть во дворе. Поняли?

- Поняли.

Мы забрались на мост и зашагали в сторону дома. Дава с дядей Наумом остались сидеть на валуне и ждать пока не высохнут сигареты.

Возле дома, Иваниди мрачно сказал:

- Мама спросит все равно за трусы. Что сказать?

- Скажи порвал и выкинул.

- Об что порвал?

- Ну скажи до кустов не дотянул!

- Ладно, - он пожал мне руку, - что-нибудь придумаю. Кстати, ты дна достал?

- Нет, - ответил я

- А я достал, - улыбнулся Иваниди, - мягкое такое, как кашица. Ногой нащупал какой-то замочек.

- Клад? – удивленно спросил я, - не врешь?

- Я тебе когда врал? Завтра надо с берега туда заплыть и проверить.

- Завтра в войнушку играем.

- Послезавтра. Там точно есть что то.

Вечером мама рассматривала мое лицо и грудь.

- Аллергия на что то? Ты что ел?

- Оливки!

- Не ешь больше. И где ты их находишь?

- В древней Греции все есть, - сказал я маме и пожелал спокойной ночи.

Солнце над нашим домом встает медленно. Позже всех жильцов. Даже позже меня.

Тетя Хеба говорит, что поэтому диаволы так часто посещают это место и переезжать отсюда нужно как можно быстрее.