Бета Пикторис. Глава 1. Астроэкспедиция⁠⁠

На верхнем дисплее центральной консоли, том самом, что предназначался для чрезвычайного и аварийного оповещения, тусклыми красными символами была выведена дата, 22 июня 2089 года и текущее время, 14:27, но вот в правой его части зловещие и неумолимые красные цифры сложились в обратный отсчет: до столкновения оставалось 7 минут и 29 секунд. Отведя взгляд от аварийного дисплея, Вадим снова помянул парой ласковых, но не вполне печатных выражений невесть как выскочивший на глиссаду древний планетарный транспорт. Для этой старой посудины быстро сманеврировать было так же легко, как для бегемота выйти на орбиту. А в баках малого рейдера Вадима попросту не было нужного количества рабочего тела. Рейдер догонял свой носитель, большой инженерный корабль «Академик Келдыш», уже начавший разгон к Сатурну. По расчетам бортового компьютера, топлива хватало с избытком для того, чтобы предпринимать курсовые эволюции в широком диапазоне углов, но все это на скорости, чуть большей, чем у «Келдыша», набранной как раз для стыковки с огромной двухкилометровой тушей инженерного корабля через пару часов. Да и «широкий диапазон» достигался весьма постепенно, если смотреть на соотношение отклонения от текущего курса и пройденную дистанцию. Даже выплюнув все оставшееся горючее, можно было добиться, разве что, превращения экипажа в фарш. Но такой маневр заблокирует автоматика еще на этапе его закладки в систему. Нужно очень сильно сбросить скорость, чтобы получить хотя бы призрачный шанс избежать столкновения с транспортом. Но как? В баках осталось не более 10% от общего запаса рабочего тела.

Сдаваться молодому инженер-лейтенанту аэрокосмических сил России не хотелось совершенно. И даже жизнеутверждающий прогноз бортового компа о полном отсутствии перспектив выжить, не отнял у Вадима решимости действовать. Погибнуть так глупо? Неет! Он сделает все возможное, все, чтобы был хоть маленький шанс уйти в дальний рейс, туда, где уже год ждала его Рита. Не может быть, что 6 лет обучения в академии аэрокосмической навигации при ВКС России прошли для того, чтобы второй самостоятельный полет закончился, судя по прогнозам бортового компьютера, весьма зрелищным фейерверком для жителей южной Африки. Руководствуясь такими мыслями, Вадим, не взирая на полную бессмысленность своих действий, послал все остатки рабочего тела в серию тормозных и коррекционных импульсов. Разумеется, этого не достаточно, полуразумные нейропроцессоры бортовых компьютеров или, БК, как их называли для краткости пилоты, не склонны к ошибкам. Что делать? Сидеть в пилотском ложементе окаменев от страха встречать неизбежную смерть? Такая перспектива — не для бравых русских космонавтов. Традиции иные. Будь в транспорте экипаж, у Вадима не возникло бы и мысли покинуть корабль. Но транспорт вел допотопный комп, который явно растерял половину своих псевдомозгов от старости и жалости к себе не вызывал. Что если выпрыгнуть в легком скафе и попробовать скорректировать курс его встроенными движками? Нет, смешно! Космос не настолько пуст, чтобы при таких скоростях легкий скаф позволил выжить. Итак, прыгать нельзя. Вадим переключил навигацию в полуавтоматический режим и вручную развернул по курсу основной фокус камеры электромагнитного генератора импульса. Той самой штуки, которая открыла для людей солнечную систему. К сожалению, ЭГИ не позволял резко разгоняться, резко тормозить или маневрировать. Импульс он давал очень уж малый. В начале века эти устройства вовсе считали шарлатанством. В те времена emDrive, так его тогда называли, воспринимали в штыки все мало-мальски известные ученые физики. Даже несмотря на серию успешных тестов, на орбиту первый emDrive поднялся только в 30-х годах. И все потому, что никто не мог объяснить принцип действия этого простого, в общих чертах движителя. Представьте себе обычное железное ведро, только запаянное намертво в широкой части. Внутри ведра — вакуум. Прозаично, не правда ли? А в узкой части этой незамысловатой камеры — обычный магнетрон, как в микроволновой печи на любой кухне. Представили? Вот и все устройство единственного средства покорения солнечной системы. Добавьте ядерный реактор для питания магнетрона, жилой отсек и набор ионных двигателей. Вот и основное строение любого корабля солнечной. Корабля, который пройдет путь от Земли до Марса всего за пару недель. Правда, принцип действия генераторов импульса так и не разгадали, но наличие пары десятков противоречивых теорий, вместо одной правильной и многократно доказанной, никак не повредило успешной практической эксплуатации такого полезного движка. Человечество активно осваивало свою звездную систему.

Возникшие не к месту мысли только вызвали у Вадима изрядное раздражение. На кой черт сейчас в голове всплывает история и принцип действия маршевого движка? Он, конечно, страшно эффективен, он медленный, как восстановление Европы после арабского кризиса. Стоп! А зачем его жалеть? Движок дает 1 ньютон на киловатт, но мощность импульса теоретически ограничена только бортовым реактором, а уж он выдаст 80 мегаватт в пике и даже не чихнет. Кораблик то совсем новый, по длительности полетов — ровесник Вадима. Перенастроив подачу хладагента в блоке охлаждения на выброс отработанного в пространство, Вадим вдавил сенсор старта маршевого движка и внимательно уставился на показания маршрутного дисплея. Мощность импульса росла, коррекция курса ускорялась. Сработало! Подача мощности от бортового реактора подходила к невероятным 25 мегаваттам, раньше такого не делал никто! Вадим переключил маршрут на прогноз и с силой треснул по подлокотнику кресла! Не хватало буквально секунд. Даже выбрасываемый за борт хладагент не успевал закончиться, его бы хватило еще минут на 10. Раньше расплавится катушка магнетрона. Вадим бессильно откинулся в кресле и закрыл глаза, готовясь к неизбежному. Ему было страшно жаль себя. Умирать таким молодым и так глупо! Почему-то представлялась рыдающая младшая сестренка, которая крыла «недоделанного звездолетчика» последними словами. Как отреагирует отец и каким страшным ударом его гибель станет для мамы, не хотелось даже и думать. В последний раз взглянув на неумолимый отсчет аварийного табло, оставлявший 30 секунд жизни, Вадим стиснул зубы и сжал кулаки, готовясь к неизбежному. Где-то в глубине души затаилась надежда, что будет хотя бы не больно. Больше ни о чем другом инженер-лейтенант аэрокосмических сил Российской Федерации Вадим Петров подумать не успел. Малый многофункциональный рейдер за номером РА-897, приписанный к борту большого инженерного корабля «Академик Келдыш», попросту исчез, не долетев каких-то жалких сотен километров до покатого бока древнего транспорта, с грацией бегемота перемалывавшего пространство. О недавнем существовании рейдера свидетельствовал только ярко-синий росчерк сброшенного в пространство хладагента.

Старший техник службы контроля пространства исследовательской станции «Сигма-7» Владек Колаш грустно наматывал круги по орбите Реи, далеко не самого оживленного спутника Сатурна. До безумия хотелось выпить кофе. Именно кофе, а не той сублимированной дряни, которой радостно пичкал всех обитателей станции пищевой автомат. Надоело абсолютно все. Даже новая, сверхреалистичная игра, которую тайком закинул на его пад один из сотрудников инфослужбы, вызывала стойкое отвращение. Внезапно, на дисплее диспетчерской системы появилась отметка корабля. Владек моментально подобрался в кресле и запросил идентификацию. Действие сугубо формальное, кто, кроме «Академика Келдыша» потащится в такую даль, сжигая гигантские средства в ненасытных топках реакторов и бездонных карманах экипажа? Дожидаясь ответа, вызвал в диспетчерскую доков Марка Гервайна, своего приятеля из научников, ждавшего с земли оборудование, как ребенок подарков к рождеству. И снова вернулся к привычной апатии. Ну пришел «Келдыш» на месяц раньше, ну и что? Значит, раньше и вышел. Им, бывало, о результатах выборов забывали сообщить, так что уж говорить о таком рядовом событии, как отправка корабля. Спустя пару минут в диспетчерскую влез запыхавшийся Марк, для которого прибытие корабля пока еще оставалось событием.

- Что, Владек, неужели корабль? - не успев отдышаться, выдал Марк знатную глупость.

- Нет,  Марек, это на нас вплавь наступает батальон марсианских шлюх, во главе со святым Бенедиктом. Откуда ж тут взяться кораблю? - заявил техник, излучая серьезность.

- Не язви, Влад, до подхода «Келдыша» еще месяц, а никто другой нас вниманием не радует.

- Да «Келдыш» это, вон идентификатор пришел. Стоп, правда, странный какой-то. Есть дополнительные данные идентификации на поднесущей. - с этими словами Владек, согласно инструкции, включил все средства связи, в том числе и прослушку аварийно-спасательных частот.

- Мать вашу, слышит меня хоть кто-нибудь, локатор вам в... повтор... рейдер... 97... Вадим... вас всех в... нулись окончательно... - донеслось из динамиков аварийного оповещения.

В этот самый момент до того спокойно выводящие столбики данных дисплеи диспетчерской залило красно-оранжевыми оттенками чрезвычайной индикации. Был получен сигнал бедствия. Малый многофункциональный рейдер за номером РА-897 проявился в окрестностях Сатурна, спустя час после исчезновения в окрестностях Земли. Мощный импульс, являющийся проявлением квантовых эффектов в макромире, разорвал структуру пространства и вытолкнул кораблик в неведомое, некое пространство за пределами нашей вселенной. Как выяснил впоследствии молодой физик Марк Гервайн, волей случая встречавший потерянный рейдер за диспетчерским пультом станции «Сигма», для пилота рейдера прошли почти сутки реального времени, в результате чего, первооткрыватель того, что позже назовут тоннелями Петрова-Гервайна, вновь появившись в наблюдаемой вселенной, банально задыхался от жары и недостатка кислорода.

- Именно благодаря этому открытию, наш «Слейпнир» сейчас и может доставить старшие курсы Астроэкспедиции к месту прохождения практики, - закончил свою речь лектор.

А многие курсанты, те, что были более подкованы технически, отметили одну странность. Нет, она не касалась событий более, чем пятисотлетней старины, описанными лекторам. Она касалась совсем недавнего прошлого. Странно даже не то, что «Слейпнир» несет их к месту практики, странно то, что это древнее корыто смогло вообще каким-то чудом оторваться от орбитального дока, не развалившись при этом на части. Удивляться было чему, поскольку с момента своего появления на борту, курсанты все время между лекциями и сном посвящали противостоянию со ржавой калошей, по ошибке числящейся звездолетом Астроэкспедиции. И прилагали героические усилия, чтобы не дать этой посудине развалиться на части, даже прием пищи проходил в узких технологических проходах в обнимку с набором инструментов и каким-нибудь кабельным жгутом. Возможно, даже легендарный Вадим Петров отправлялся в первый гиперпрыжок с гораздо большим комфортом.

Продолжение следует...