Анчар. В чем ошибся Пушкин?
Классик описал совершенно другое дерево, о существовании которого не знал
Дерево, смертоносность которого всего лишь выдумка путешественника.
Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.
Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный.
И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.
А. С. Пушкин
Стихотворение Пушкина «Анчар» известно, должно быть, каждому, кто окончил школу. Его учили наизусть, по нему писали сочинения. И по нему же формировался стереотип о растении, которое большинство читателей никогда не видели.
Однако если мы откроем ботанический справочник, то удивимся тому, насколько сильно походит на описанное классиком растение дерево манцинелла. Вот только Пушкин о манцинелле ничего не знал, а знания об анчаре почерпнул из популярного в те годы заблуждения. И сегодня мы вам об этом расскажем.
Итак, что же такое анчар ядовитый (или Антиарис Токсикария)?
Современники великого русского поэта узнали об анчаре из работ голландского биолога и ботаника Георга Румфиуса. В середине XVII столетия тот занимался составлением каталога растений острова Амбоина (ныне – территория современной Индонезии). В числе многих удивительных растений, еще неизвестных европейцам, оказался и анчар (в странах Азиатского региона его называли упас, что в переводе означает «яд».). Вот только Румфиус несколько преувеличил ядовитые свойства дерева, но именно поэтому анчар и запомнился современникам ученого.
Вот что писал о дереве Геогр:
«Под самым деревом не растут ни другие деревья, ни кусты, ни травы — не только под его кроной, но даже на расстоянии брошенного камня: почва там бесплодна, темна и словно обуглена. Ядовитость дерева такова, что садящиеся на его ветви птицы, наглотавшись отравленного воздуха, одурманенные падают на землю и умирают, и их перья устилают почву. Все, чего коснутся его испарения, гибнет, так что все животные его избегают и птицы стараются не летать над ним. Ни один человек не осмелится приблизиться к нему».
Ничуть не менее фантастическим выглядит опубликованный в XVIII веке в одном из лондонских журналов рассказ бывшего военного врача Форша, служившего на Яве:
«Дерево анчара настолько ядовито, что убивает все живое на расстоянии более 15 миль вокруг. Поэтому как альтернативу немедленной смертной казни, приговоренные преступники добывают его яд. Сначала они выжидают, пока умеренный ветер не начнет дуть по направлению от них к дереву, тогда они быстро бегут к нему и начинают добывать ядовитый сок маленькими порциями, до тех пор, пока ветер снова не начнет менять направление. Если повезет заключенным, то они могут продлить свою жизнь на двадцать таких пробежек, пока анчар не убьет их своим ядовитым дыханием...»
Вот почему анчар, описанный в стихотворении русского классика, на анчар реальный похож мало. Когда ученые, наконец, ближе познакомились с этим деревом, выяснилось, что большая часть страшилок про анчар является пересказом местных легенд, приукрашенных самими путешественниками. В действительности же дерево оказалось достаточно безопасным.
Лишь в XIXвеке, растение было реабилитировано французским ботаником Жаном Батистом Лешено.
Именно французский ученый без искажений описал дерево и дал ему научное имя — Анчар ядовитый. Оказалось, что это высокое красивое дерево растет на островах Малайского архипелага, но более прочих распространено на Яве. Его высота достигает 40 метров, а ствол нередко достигает полутораметровой толщины. Дерево принадлежит к семейству тутовых и является близким родичем шелковицы и тропического фикуса.
Конечно, после научных трудов Румфиуса, исследователи удивились, увидев на ветвях анчара птиц, затем выяснилось, что и другие части дерева безвредны как для животных, так и для человека. И только густой млечный сок, вытекающий при повреждении ствола, действительно опасен. Туземцы даже смазывали им наконечники стрел. Правда, попадая на кожу, сок анчара в чистом виде способен вызвать только нарыв, а вот его перегонка со спиртом позволяла получить высококонцентрированный яд антиарина, опасный для жизни.
Однако миф о смертоносности дерева прижился. Даже в 1929 году шведский натуралист Эрик Мьоберг, исследователь острова Борнео писал, что оставаться вблизи анчаров опасно для жизни, о чем якобы свидетельствуют кучи костей, валяющихся у его подножия. Страшилка Румфиуса оказалась удивительно живуча.
Позже в Индии ботаники обнаружили еще один вид анчара — анчар безвредный. Из его плодов добывают отличную карминовую краску, а из луба делают мешки: отпиливают нужного размера бревно и, поколотив по коре, легко ее снимают, после чего отделяют луб от коры и получают готовую «ткань», которую остается только сшить, чтобы получить прочный и легкий мешок.
Так что, писал Пушкин про анчар, а вот описал манцинеллу, хотя сам того не ведал.