user9485958

А помните как переименовывали аэропорты?

Прошло шесть лет после масштабной истерии (по другому не могу назвать) с переименованием Аэропортов. Кто-нибудь называет Домодедово аэропортом Лермонтова? Шереметьево - А. Пушкиным? Пулково - Достоевским? Кто-то хотя бы помнит об этом? Сколько было шума по этому поводу! Дебаты, голосования, споры и делёж громких фамилий, который не принёс ни дополнительной славы нашим выдающимся людям, ни удобства в обиходе (или для чего вообще это делалось?). Ни-че-го! Сколько было потрачено на всю эту компанию? Потом - на вывески, переделку документов и проч. ? А для чего? Это было не понятно тогда, это забыто сейчас. При этом считается, что деньги потрачены на развитие гражданской авиации? А это прям была необходимость? Не дополнительные скамейки, ни запчасти или даже новые самолёты, а переименование!

Решил поискать зачем это делалось - не нашёл! Нет, вопросы задавались и были ответы. Мол, все так делают, аэропорт - мощная структура и надо назвать её выдающимся именем, но кому надо и зачем - так и не нашёл сколько-нибудь логичного и рационального объяснения. И чем таким особым выделились в инфраструктуре аэропорты? Давайте продолжим логическую цепочку - почему не переименовывают морские порты - тоже не маленькие сооружения и по значимости, и по размерам. Космодромы - их вообще по пальцам сосчитать можно и тоже попадают под категории значимого, технологичного, мощного и огромного? Если в этом была какая-то выдающаяся цель, то почему остановились? Если остановились осознав глупость - почему никого не наказали так же публично как выбирали названия?

Я постоянно напоминаю, что весь бардак этого мира начался с того, что нет ответственности. У руля оказались те, кто не усвоил со школьной юности простой истины - за базар надо отвечать. А сейчас как-то и спрашивать уже перестали. В информационном пространстве те, кто громче всех кричит, кто кричит какую-то дичь, не подкреплённую ничем. Всё можно! Можно обещать и не выполнять, можно обвинять бездоказательно, можно раздувать бестолковые компании по переименованию с неясной целью, выбрасывая бюджетные деньги на ветер! И по итогу никто не спрашивает - какую пользу мы получили? На что потрачено? Что сделано? Какая польза от этого обществу? Как выполнены обещания? Печально всё это.

Моё любимое. Авторство приписывают Ширвиндту. Сидел я как-то, ел шашлык и размышлял о всяком. Что такое хваленая французская кухня? А это — кухня от голода и отчаяния. Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп, артишоки... Это когда от отсутствия нормальных продуктов съедается все, что можно разжевать. Кухня реальной нищеты, которую маркетологи завернули в красивую оболочку якобы «изысканности».

Целое поколение выросло в дискурсе: «Это вы там у себя в России пьёте водку — а я вискарик пью, не моложе 12-ти лет».

А тут для западников такой облом. В России, оказывается, появилась руккола, понимаешь ли, краснодарская. Да ради этого, что ли, люди жили? Вписывались в темки и встраивались в схемки, кидали, прогрызали путь к светлому будущему, освещаемому неоновыми логотипами престижных брендов и высочайшей калорийностью удачно сфотканных блюд?

Сказать ведь им, что, например, престижная итальянская приправа орегано — это всего лишь душица, которую моя бабка заваривала в детстве от кашля, они ж удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира. А моцарелла — это если в молоко плеснуть скисшего вина — уксуса, говоря проще — и откинуть на марлю. В общем, неликвид, который пить никто уже не может, так утилизировать его хоть как-то.

А суши? Это когда нищий голодный рыбак, которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай, сидит в море в своей лодке и, торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя. Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки живут, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и съедает это. Причём панически оглядываясь, не видит ли кто.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю. Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб — а там всё съедено — и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их, и когда они станут мягкими, — туда сухари макать. Просто потому, что есть больше нечего.

Еще стоит напомнить, что единственное блюдо американской кухни — это украденная у индейцев птица, и мега-праздник беглого англо-переселенца (т. е. уголовника), который годами ел солонину и бобы. Вот мега-праздник у этого интеллектуала был — раз в год поесть большую запечённую птицу, украв её у местных, которых в рамках протестантской благодарности потом отравить исподтишка.

А престижный французский суп буйабес — это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке, потому что даже на шалаш на берегу денег нет, продав основной улов, заваривает себе остатки рыбы, которую не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерлядь да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на четыре края и четыре мяса. Смотрят и офигевают. Потому что всё вышеперечисленное внезапно оказалось непрестижно — ибо это всё незагранично.