Azadi

Давайте-ка я вам объясню один раз. Поймете или нет это ваши проблемы.

Есть два Бесконечных лета. Одно для школото. Вот это. Картинки.

И это.  " Я прижал Алису спиной к толстому дереву и, окончательно сорвав с неё верх купальника, я начал мусолить её груди. Пока одной рукой я играл с её набухшими и затвердевшими сосками, вторая рука уже стягивала с неё трусы. Пары проведений пальчиками между её ног оказалось достаточно, чтобы убедиться, что она уже мокрая."

А есть для взрослых.

"- А ты чего ревешь?

- Потому что дура. Мне еще в детдоме говорили, что Двачевская дурочка блаженная. Ругались, да?

- Да что они понимают. Блаженные это те кто к бугру, ну... к Богу ближе. Как типа святые.

- Ну ты скажешь. Какая я святая? Я в Бога не верю и матом говорю.

- А ты не говори.

- А как? Я по другому не умею...

- Слушай, а откуда ты про это знаешь? Про блаженных там...

- Дед один на пересылке рассказывал. Красиво говорил. Хотел я побольше с ним побазарить, расспросить. Да видать не судьба была.

- Почему?

- Его на следующий день охрана насмерть забила. Чем-то не понравился..."

Какое вам больше нравится?

На всякий случай. + 18. А то мало ли. И да... Это для взрослых. Школото читать не надо. Все равно не поймут.

За окнами начало уже темнеть... Слово за слово, стакан за стаканом и третья бутылка отправилась под мойку. Ульянка внезапно откинулась на Азада и захрапела.

– Ты чего?

– Уля спать хочет.

Алиса, глядя на нее, зевнула.

– Может и правильно. Мику ты...

Та лишь помотала головой.

– Точно. Что-то я тоже вырубаюсь. Хорошая дрянь была. Да и вайн...

– Короче. – Алиса встала из-за стола. – Азад, неси Улю в зал. Уложите ее спать, а мы тут приберемся немножко.

В зале Костя раздвинул диван, застелил постельное белье.

– Давай, укладывай. Да халат с нее сними.

Он посмотрел на мужчину и хмыкнул.

– Ты что, не разу детей спать не укладывал? Привыкнешь, однако.

Потом повернулся к вошедшим в комнату девчонкам.

– Убрались уже?

Алиса прожевав, кивнула.

– Ага.

– Тогда давайте спать. И это, ночью к холодильнику не бегать. Самурайка, бля... К тебе относится. Твои пробивки на хавчик... В дверь скоро пролазить не будешь.

Мику только обиженно засопела.

– Да ты... Ты... А... – и неожиданно кивнула. – Ладно, попробую.

– Тогда пошли ложиться.

Костя с Седым повернулись уже к двери, когда Ульянка, не просыпаясь, приподнялась с дивана.

– Дядька, ты здесь?

Азад подошел к дивану, уложил ее обратно, укрыл одеялом.

– Здесь я, рядом.

– Ты только не девайся никуда.

Седой улыбнулся.

– Никуда я не денусь, спи, маленькая.

Ульянка довольная легла, подложив ладошки под щеку.

– Хорошо. Тогда спать буду, вот.

Мужчина, неожиданно опустив голову, вышел из комнаты.

Алиса проводила его взглядом и почесала в затылке.

– Не хрена себе. Ощущение такое, словно... Они друг друга знают давно. Как будто... Ладно, давайте спать, завтра хоть выспимся.

Когда Костя зашел в свою комнату, Седой стоял в темноте у окна. Повернулся... В глазу у него блеснула слеза.

– Видишь как оно... Тяжело возвращаться, никогда не думал что настолько. Где мне лечь можно?

– Подожди, я сейчас. – парень, включив свет, открыл шкаф и вытащил раскладушку. Потом достал свернутый в рулон матрас с простыней и прочим.

– У нас тут ночуют иногда.

Закончив с постелью, он выпрямился.

– Вроде все. Я свет выключу. Спокойной ночи.

чо пацаны?  ловите.  "Фанфик" по визуальной новелле "Бесконечное лето". Не к фанфикам, не к "Бесконечному лету" отношения не имеет. Все совпадения абсолютно случайны. Никаких....  Инфантильных хикки-задротов, Семенов, автобусов, кошкодевочек, пионэров и прочего гавна.

Примите эту реальность или идите нахуй. Мне всё равно.

БОГ ЗНАЕТ ЛУЧШЕ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

СМЕРТЬ.

«Ребёнок не знает смерти

И потому он бессмертен.

Где ты детство моё...»

ПРОШЛОЕ.

Осень, ранний вечер, провинциальный восточный город. Точнее то что от него осталось. А осталось немного. Где-то американская авиация поработала, где-то смертники, где-то артой подшлифовали...

Пыль, дыры в уцелевших стенах, запах разложения и отзвуки далёкой перестрелки. Через развалины домов с трудом пробираются двое. По крайней мере пытаются. Один, припадая на раненную ногу тащит второго. Длинные седые волосы, правая сторона лица залита кровью. Грёбанная мина. Но можно сказать повезло. В руке автомат. Пригодится...:

¬ Брат, оставь. Вдвоём пропадём. ¬ Молчи, береги силы. Я обещал бабушке присмотреть за тобой.

Лечь бы прямо на камни и не вставать. Отдохнуть хоть немного. Размечтался. Совсем рядом голоса: ¬ Ищите этих неверных. Один из них русский. ¬ Что тот самый «Ангел Смерти»? Я сам отрежу ему голову. ¬ Они ранены и не могли далеко уйти.

Вот и всё. Время жить и время умирать. Хорошо хоть граната есть. Или...

В кончиках пальцев знакомое покалывание. Тот, кто во мне. Маг, жрец, волхв. Какая разница. Откуда? А это пацаны уже другая история.

Три года назад... Село под Горловкой помню. Про донецкий госпиталь потом рассказали. Несколько суток мёртвым был, да видать отмолил кто-то. Знать бы ещё кто. Батюшка потом сказал, что теперь во мне трое. Тот, кто этот мир знает, воин-зверь и тот кто может и реальность менять, и...

Характерник я, да.

¬ Сейчас брат. – хриплю я.

Сука, боль такая как будто через тебя электрический разряд пропустили. У всего своя цена есть. Но оно того стоит.

Всё заволакивает чёрно-красная пелена, гортанные голоса растворяются в ней как и эта долбаная реальность. На востоке темнеет быстро, а настоящее исчезает ещё быстрее...

С трудом приоткрываю левый глаз (правый похоже всё). Надо мной стоит бородатый мужик с СВД. Рядом кто-то удивляется, похоже на арамейском. Слышно только: ¬ Откуда вы, товарищи? ¬ Как вы здесь оказались? Мужик, обернувшись: ¬ Помогите им, быстрее.

Говорит вроде на английском. Потом замечаю нашивку на его рубашке «MFS» и татуировку на руке в виде распятия. Свои. Осталось последнее. ¬ Хамид, где Хамид.... Бородатый наклоняется ко мне: ¬ Он здесь. С ним всё в порядке. И в сторону кому-то невидимому: ¬ Несите обезболивающие и сообщите товарищам в штаб.

Вот теперь можно и вырубиться. Всё сделал правильно.

НАСТОЯЩЕЕ.

Опять вечер и город. Только без перестрелок и прочего гавна. Уже хорошо. Что ещё надо? Жильё есть. Пенсия по инвалидности и субсидия. Спасибо мужикам из РСВА. Потребности? Пожрать в холодильнике. Кофе, табак. К алкоголю равнодушен, да и врачи запрещают злоупотреблять.

Короче, оторвись от монитора и посмотри, что за окном. А там середина июня, только что дождь прошёл. Тихо, спокойно. Если не считать, конечно, шансона из открытого окна напротив и пьяных криков во дворе. Плевать. Я в домике. Сижу на подоконнике и разговариваю сейчас по телефону. А что ещё делать?

¬ Как ты Хамид? Как наши, все живы? Хорошо. В табуре потерь нет.

¬ Да, я бабушке вчера звонил. У неё все в порядке. Ахмад в отпуск приходил.

¬ А как твой сын, уже ходит? Совсем большой. Время летит, как паровоз под парами.

¬ Как Алия? Больше на меня не сердится? Кстати, я собираюсь возвращаться. Брат, да плевать на врачей, стрелять я ещё могу.

¬ Да через пару месяцев, если всё нормально пойдёт буду в Сулеймании. Конечно позвоню.

¬ Что, тревога? Брат береги себя. Чуть не забыл, Чечек привет передавай. Xwezî.

Ну теперь можно выкурить сигарету, закрыть окно и лечь спать. И видеть те же самые сны. Снова, опять...

¬ Братка, уходи, меняй позицию. Уходи. УХОДИ, БЛЯДЬ!!!!!! ¬ Сколько тебе лет, котёнок? ¬ Тринадцать. Они... Они изнасиловали меня, а потом продали на невольничем рынке в Ракке.

¬ Wan bikujin! Вали их нахер! Во имя Бога и Милосердия!!!!!.

Что не нравится? Пацаны, а давайте вы три года на Ближнем Востоке повоюете, а потом расскажите, что вам снится.

Если честно, я уже привык. Как кино смотришь. Откричался давно, да и поседел ещё раньше.

Только уже несколько ночей подряд другое снится. Всё не как обычно. Странно и непонятно...

Горящий лес, тропинка по которой меня пытается тащить какая-то рыжеволосая девчонка. В руке у неё автомат. Похоже у меня справа рёбра задеты и на ноге рваная рана. Плохо, далеко не уйдём. Поворачиваю голову...

Ещё такая же девочка поменьше, раскинув руки, плача, что-то кричит на непонятном языке. Или понятном? ¬ НЕ СМЕЙ!!!!! ПРОЧЬ!!!!! НЕ ТРОГАЙ ИХ!!!!!

Где это, кто они? Развалины, запах гари и огонь с неба. Потом внезапно темнота вокруг и в ней детский плач. Похоже та же девочка плачет. И тот же голос: ¬ Дядя, дядя помоги.

Эй, ты где там? Не плачь, погоди... ¬ Дяденька, помоги нам.

Просыпаешься и... Ощущение вины утром и пустота внутри днём. Как будто пропустил что-то очень важное. Единственно правильное. Больно. Как рана в сердце. И водка не поможет. Как же больно...

«Ах, неспетая моя песенка,

Ветpеное кpасное солнышко,

Скользкая кpутая в небо лесенка,

Розовое кpашеное стеклышко.

Пpиходили по ночам гости дальние,

Мне сулили чудеса несказанные,

Только где же их весна долгожданная

И как веpить поутpу обещаниям?

С пауками по углам да с чеpтями по двеpям,

Вечно душно и тепло, свечку сажей замело,

Свидpигайловская банька от земли до звезд...

Как могли встречали, славили песнями.

Деньги, пряники совали да почести.

А лицо у Христа было детское,

Но морщинкой по лицу - одиночество.

А лицо у Христа было детское,

Но морщинкой сквозь лицо - одиночество.

И полпяди не хватило до мудрости,

И полвдоха не хватило до радости,

И полчуда не хватило до вечности.

Сказки, слезки лишь, и прочие сладости.

С пауками по углам, да с чертями по дверям,

Если пусто - засыпай. Чего хочешь выбирай.

Свидригайловская банька от земли до звезд.»

Вот и опять. Всё, мне это надоело. Я пошёл.

Стоп, ты помнишь кто на земле мёртвый лежит? И девушку в испачканой пионерской форме, плачущую над тобой на коленях? Помню. И?

...Слушай я ведь уже давно в долг живу, а долги отдавать надо. Жалко только Хамида обломаю. Не позвоню я ему похоже из Сулеймании.Прости, брат. Да хотя он поймёт, не обидится. Сам же такой.

Ладно, работаем. Эй, иду я, иду, только не реви. Я сейчас. Только не спрашивайте: ¬ На хрена это тебе надо? Плач, дети, сны непонятные.

Блядь, не люблю бессмысленных вопросов. От них голова болеть начинает. Сказал же, что НАДОЕЛО.

Не знаю сколько времени я иду и иду ли. Может стою на месте. К плачу добавляется женский голос: ¬ Пожалуйста, помоги им.

Да что же... Но вот впереди загорается свет. Плач и голоса слышатся оттуда. Ала, хоть какая-то определённость. Понятно куда идти. Свет приближается, всё ярче и ближе.

А вот сейчас, похоже, будет очень больно. Вашу же мать. Снова таже кроваво-чёрная пелена в глазах... На последнем усилии проваливаюсь в Нечто. И? Да всё собственно говоря...

Я переобулся, сменил рубашку на майку. Подошёл к шкафчику, открыл дверцу и посмотрел в зеркальце. Кто тама? Я здеся.

Пятьдесят лет, позывной Азад. Под левым глазом синяк, шрамы, татуировки.

и да... разница между мной и вами в том что вы херней маятесь а я чай пью в сирийской деревушке которой нет на карте. скажите чего?