2rkin

В одном из торговых центров

Сгущалось. Кай не посчитал свою выходку чем-то особенным. Два предыдущих года он помогал нести воскресную службу у пастора Джона Барроуза после того, как его предыдущий помощник сбежал на север, прихватив с собой добрую половину церковной утвари. Наверное, этот горемыка и не подозревал, что эта утварь продается в любом жалком магазинчике и он лишь выиграл себе больную поясницу и тридцать бранных слов в его сторону от наставника.

Кай попал на эту службу по чистой случайности. Его отец, когда-то оказавшийся в незавидном положении, прибег к помощи шерифа Линкольна Стерна, а тот, будучи кузеном пастора, не заставил должок храниться в дальнем углу сундука. Работать и не получать ни гроша Каю показалось диким. В его пятнадцать лет и три привода ничего не казалось ему недопустимым, даже богохульство. И когда пастор жарким пятничным вечером оказался в больнице после шестнадцати рюмок виски с бурбоном и тринадцати ударов битой Люсиль от лейтенанта в отставке Грегори Квинса, проведение воскресной паствы легло на плечи Кая.

«Это воскресенье точно войдет в историю Нортвуда», - изображая ковбоя, произнес Кай. Его держали у шерифа полдня и отпустили только вечером. Мистер Пошливонотсюдадети не раз пожалел об оказанной отцу Кая услуге. Внезапно мысли Кая, кружившиеся вокруг сегодняшней службы, резко ушли назад.

Он подумал о закатном небосводе. Не то чтобы оно сильно ему нравилось, хотя привередливые читатели найдут это зрелище удивительным. Темнело в Нортвуде быстро. Кай ускорил шаг. Он не замечал развязавшийся шнурок на правом ботинке. Пульс стал заметно быстрее. Весь задор сегодняшнего утра исчез также быстро, как и появился. Кай начинал волноваться.

В Нортвуде вторую неделю по ночам пропадали люди. Из слов очевидцев, видевших нечто, что заставляло их содрогнуться, это существо походило то ли на двадцатилетнюю девушку в коротком белом платьице, то ли на приведение. Одна девочка вообще увидела из окна дома на другой стороне улицы свою подружку, которая уехала из города пару лет назад. Однако та не отвечала на зов, а стояла неподвижно. Когда родители, потревоженные дочкой, подошли к окну, там уже никого не было. Утром на том месте обнаружили пожухлые растения.

Отец Кая называет все это бреднями. Из четырех пропавших людей двое были пьянчугами, вероятно решившими устроить себе запой по случаю удивительной для данных краев погодой. Другая девушка была брошена парнем, от которого имела счастье забеременеть, и, вероятнее всего, сейчас где-то качается на ветру, а через неделю ее холодное тело уже будут снимать с дерева.

Но по-настоящему странный случай произошел с девятилетним мальчиком.

Родители подарили юному Дилану велосипед марки Крайт. Новый красный велосипед был поводом для зависти каждого юнца, мимо которого проезжал Дилан. Некоторые рассказывали, что мальчика избивали на заднем дворе школы и отбирали его велосипед, но после пары походов его матери к директору его перестали трогать.

Три дня назад малыш Дилли (как называл его родной отец) вышел вечером во двор закрепить цепь, соскользнувшую по пути домой, а когда мать вышла, чтобы проведать сына, того уже не было во дворе. Цепь так и продолжала бесполезно болтаться, когда она ревела, осознав, что ее сын пропал, и, возможно, навсегда.

На следующий день шериф взял под стражу отчима Дилана, так как от соседей он узнал, что тот изредка, напившись, избивал жену. Следствие схватилось за единственную палочку, которая заключалась в том, что отчим в припадке ярости мог убить мальчика. Однако выяснилось, что он в тот вечер не пил и соседи, изначально клеветавшие на него, сами не слышали ничего подозрительного.

На следующий вечер в школьной столовой из большого чана с куриным бульоном всплыл школьный дневник Дилана. Тетушка Большая Нелли, оклемавшись от шока, позвонила в участок к шерифу, который, приехав, обнаружил, что хоть и дневник побывал в супе, записи в нем нисколько не растеклись. Но то, что прочитал служивший уже четвертый десяток лет шериф Стерн заставило его поседеть намного раньше. Записи в дневнике велись справа налево и крайне неразборчиво, некоторые предложения и слова вообще не имели смысла. Лишь в одном месте между строк слова были написаны нормально. Крупными буквами было написано: «ТАМ – ПУСТОТА».

Мать пропавшего со слезами утверждала, что проверяла дневник сына после школы, а также то, что тот не брал его с собой во двор. Этот факт поставил шерифа в тупик, после чего никаких новостей о дальнейшем следствии не было.

Кай знал Дилана, хотя и не был с тем знаком. Тяжело не знать человека в городе, состоящем из полутора тысяч человек. Мальчик приходил с мамой на воскресную службу и вел себя тихо, после чего уходил. Обычный мальчик, так бы его назвал заправский писака.

До дома осталось добраться около мили. Дилан с отцом жили на окраине города. После того как его мать уехала с каким-то брокером в Канаду, они остались вдвоем. Тогда ему было всего одиннадцать лет. И вот уже пятый год Кай ненавидел свою мать за то, что та бросила его. Он насильно не вспоминал ничего хорошего, связанного с ней, чтобы не задавить свою злобу к ней воспоминаниями о ней, хотя в самой глубине души до сих пор сохранял к ней любовь.

Кай отогнал жирную муху от своего лица, которая докучала ему всю дорогу. Солнце уже на две трети скрылось за горизонтом. Вечерний ветер колыхал деревья, чьи тени играли и росли, что было не на руку молодому озорнику. Из-за кустов доносилось тяжелое и жухлое дыхание дворняг, пугающе заставлявшее оборачиваться. В зарослях травы проглядывались маленькие глазки, хитро следившие за шагающим.

Кай уже почти бежал. В совокупности тех историй, о которых он услышал и того, что на улице никого не было его волнение перерастало в страх. Тихий шорох в кустах, и вот он уже бежит со всех ног домой к отцу, который отчитает его за его выходку в церкви. Шорохи перерастают в рык и Кай, не оборачиваясь, мчится мимо закрытых домов.

Через 50 метров Кай из-за развязанного шнурка падает на твердый асфальт и разбивает себе бровь. Дворняга кусает Кая за ногу, от чего тот вскрикивает. После чего Кай пинает животное другой ногой, хватает первое что попадет в руку и кидает. Этого хватило, чтобы отпугнуть его. Кай встает, оттряхивается, рукавом вытирает кровь с глаза и пытается сориентироваться. Некоторое время он просто приходил в себя и всматривался в дорогу. Из-за удара он не мог сконцентрировать зрение – все вокруг кружилось, а из-за сумерек было еще тяжелее.

Солнце практически скрылось за горизонтом, а Кай все еще не мог прийти в себя. Он боялся, что если пойдет, то забредет туда где его добьют дружки той псины. Так Кай простоял посреди дороги наедине со своим страхом еще некоторое время. Пока не услышал голос. Знакомый голос. Голос мамы.

Зной в октябре никогда не наступал просто так.