Второй раз в первый класс
Я еще не говорил, что я учусь второй раз в первом классе? Все удивляются, спрашивают маму: как так вышло? И мама начинает рассказывать, что она приняла такое решение, потому что я был недозрелый, мне было трудно концентрироваться на заданиях, я очень уставал.
Вы не подумайте, что я не делал домашнее задание. Делал, но я очень уставал, засыпал, а мама меня тыкала в ребра, чтобы взбодрить, но это работало ненадолго, мне было скучно. А мама не знала, что делать, бить меня она не могла, орать тоже.
Да, мне в первый раз в первом классе было трудновато. У учительницы голос был сиплый, как у Бабы-Яги. Она часто ругала меня, что я сплю на уроках, и что не ем в столовой. А мне там еда не нравилась, она была не такая вкусная как дома, точнее вообще невкусная: ужасное какао, невкусный омлет, холодные каши. Я от всей этой ругани очень нервничал, грыз кофту, футболку, карандаши и ручки, даже пластиковые. Прямо сгрызал их как бобер. Мама каждый вечер зашивала дырочки на моих футболках и вздыхала. А я не мог себя контролировать, но мама меня не ругала. Она купила такие мармеладные витаминки в виде медведиков, и мне их давала. В них был магний, глицин и мята для успокоения моих нервов, и я лучше засыпал. Хотя на сон я не жалуюсь, потому что сплю как убитый.
Еще меня донимали три девочки. Они окружали меня и дразнили: «Вовка – толстый помидор!» или просто говорили: «Вовка у нас глупенький!» или толкали. Я тоже толкался и обзывался в ответ. А однажды одна девочка, главная обзывала, стащила мои карандаши и смыла их в унитаз, но они там застряли. А я пропажу карандашей поначалу не заметил, потому что носился с мальчишками на переменке. А тут звонок! А урок-то начался! А у меня карандашей-то нет! И мне нечем схемы слов раскрашивать! И я знать не знаю, где они! И учительница Елена Борисовна уже ругаться начала, что я не готов к уроку… Хорошо, что другая девочка, Лена, встала и сказала, что заходила в девчачий туалет и там видела мои водоплавающие карандаши. И вот это все меня ужасно злило, и я становился белый от гнева. И когда девочки начинали снова меня преследовать, я давал сдачи. Учительница меня защищала, потому что видела, что не я первый начинаю, что я не справляюсь с таким девочковым вниманием. Карандаши мне мама виновницы купила новые и передала через день после утопления, хотя она считала, что я сам виноват, что со мной так поступили. Это она так своей дочке сказала, а та мне передала.
Конечно понятно, что маме главной девочки не нравилось, что я ее бью. Она все время твердила, что девочек бить нельзя. И даже маме моей звонила, требовала, чтобы мама начала со мной что-нибудь делать. А мама поговорила с тетей-психологом, и та ей сказала, что, когда девочки толкают и бьют мальчиков, они становятся равными в бою, и тогда драка неизбежна. Еще она рассказала, что девочки часто пользуются именно этой фразой, что «девочек бить нельзя» и ужасно донимают мальчиков, потому что знают, что никто им сдачи не даст. И мама поговорила с Еленой Борисовной об этом, потому что девочка-зачинщица и ее мама не были согласны с такой точкой зрения. И учительница поговорила с ними, но им это не понравилось сильно. И тогда мама главной девочки перевела свою дочку в другую школу. А я остался учиться в классе и нервничать стал поменьше, потому что понял, что Елена Борисовна справедливая, но все равно грыз карандаши и ручки, потому что концентрироваться и учиться мне было сложно.
Я бы хотел сказать, что в новом первом классе я не дерусь, и что никто меня не обижает и не преследует, но это не так, мне все еще сложно совладать с собой.
Сейчас, когда я уже второй раз в первом классе, мама вспоминает, что однажды в мае она сидела у кабинета, когда я переписывал диктант по русскому языку.
Почему я переписывал? Потому что вместе со всеми в классе диктант написать сразу у меня не получилось, вышла одна сплошная двойка. Со мной было еще двое «переписчиков»: Мышкина и Жданов. Мышкиной тоже сложно было учиться, она не делала домашних заданий, она была, как и я, из многодетной семьи и у ее мамы был маленький ребенок: она не могла с ней сидеть и делать школьные упражнения. Учительница часто занималась с нами дополнительно после уроков, обьясняла непонятное, помогала с учебой, она очень хотела нас подтянуть.
И вот сидит мама и слышит, как учительница просит: «Подчеркните безударные гласные буквы в корне слова», а мне непонятно, что там надо сделать, какие буквы, что ей от меня надо, и Мышкиной непонятно, и мы сидим в ступоре и смотрим в свои тетради. А она еще раз как закричит: «ГДЕ ЗДЕСЬ БЕЗУДАРНЫЕ ГЛАСНЫЕ В КОРНЕ СЛОВА!?» И тогда маме за дверью стало страшно, она даже сама сказала, что, если бы была маленькой, то опписалась бы от страха и обкакалась заодно.
Но я от крика немножко что-то вспомнил и даже что-то подчеркнул, и Жданов подчеркнул, а вот Мышкина не смогла, она сидела, опустив голову вниз и слезы капали на ее тетрадь. Мне ее было жалко. Но я ей не мог помочь. И никто не мог… Учительница проверила мою работу, и по русскому у меня вышла заслуженная тройка.
А через день после диктанта у нас, «переписчиков», была контрольная по математике. И мама опять сидела в коридоре и ждала меня. Вот там мне было непонятно сразу все. Первое задание было: большие двузначные цифры, их надо было то сложить, то вычесть друг из друга. И я уткнулся в них и все 40 минут просидел, поникнув головой. Там был пример:
92-75=?
На черновике я пытался сделать как нас учили, но у плохо понимал эту тему. Я хотел эти числа нарисовать точками, но их было слишком много. Слишком. И все эти точки сбивали меня с толку и путались друг с другом. И у меня не хватало сил, чтобы еще и написать эти 92 точки, и они мигали уже у меня в глазах, и я сидел совсем опустошенный и без сил. И оказывается, что время, отведенное на эту контрольную, закончилось. И тогда мама зашла за мной в класс, обняла меня и сказала, что ничего страшного не случилось, и что у меня все получится.
А на следующий день мы поехали в частную школу, потому что мама поняла, что во втором классе в этой школе я не смогу учиться, так сказала учительница. А там, представляете, оказалась та девочка, с которой я дрался, и которая мои карандаши в унитазе утопила! Ну она сразу же с порога задразнила: Вовка - толстый помидор! И я понял, что мне тут не жить. А мама меня оставила с тамошней учительницей, а сама пошла в кабинет к директору, поговорить. Учительница была красивая и ласковая, она начала меня спрашивать о школе, попросила меня написать пару предложений про слона, поскладывать десятками, а я не мог складывать. Тогда она предложила почитать, а я читал плохо, ну тогда она просто поговорила со мной про животных. И заулыбалась. Потому что я ей начал рассказывать, как у нас хомяки без конца рожают хомячат. Учительница засмеялась и сказала, что надо идти к директору с мамой.
Когда мы зашли в кабинет, она сказала про меня, что я – Том Сойер, что меня рано в школу определили, что мне еще бы годик поучиться в первом классе. А мама внимательно ее слушала.
Я знаю, кто такой Том Сойер. Мама мне про него читала. Это очень веселый мальчик. Учиться не любил, как-то раз даже притворился, что он заболел, чтобы в школу не идти. И еще с девочкой в пещерах заблудился, и чуть не умер там от голода. А еще ему тетя однажды в наказание за плохое поведение сказала забор покрасить, а он не сам покрасил, а друзьям своим разрешил это сделать за подарки. И стал настоящим богачом, потому что всякой интересной мелочи у него стало видимо-невидимо. У меня тоже полно всяких интересных вещиц, и мне бы тоже понравилось в пещерах повыживать.
Мама поблагодарила учительницу и директора, и мы уехали. После этого я еще ходил к психологу, она делала разные тесты: я помечал карандашом много-много фигурок по линии, рисовал выдуманное животное, просто отвечал на истории и загадки решал, и она тоже сказала маме, что я еще плохо концентрируюсь и, поэтому недозрел до школы. Как помидор бывает недозрелый, зеленый, так и я. Вот и вышло, что я Вовка – действительно как помидор…
И мама не стала меня мучить, подтягивать математику летом, потому что она считает, что летом дети должны отдыхать, загорать, а не учиться. А еще она сказала, что во втором классе сложный английский язык, надо сразу читать и знать грамматику, а я еще не впитал английский за первый класс, потому что не запомнил, как пишутся и читаются почти все слова. И у меня случилось замечательное лето! Без домашек и зубрежек. Такое… как будто я после садика. Потому что мама сказала, что я снова пойду в первый класс. А я сначала немного расстроился, но совсем ненадолго. Потому что с друзьями из старого класса мне все равно можно встречаться на переменах. Ведь друг-то у меня в старом классе остался – Дима Епанчин. Мы с ним очень веселились на площадке возле школы после уроков.
Но вы не подумайте, что мне было совсем плохо на уроках, нет. Были такие уроки, от которых мне хотелось петь и танцевать, например - окружающий мир, потому что на нем я мог рассказывать все, что я знаю про животных, птиц и насекомых, я ведь знаю немало. Каждый урок у нас была презентация про какого-нибудь зверя или птицу. Мы делали их с мамой, а я с удовольствием выступал и рассказывал. Обожаю окружающий мир! И учительница всегда меня хвалила. Мне это очень нравилось.
Еще мне очень нравилось ездить с классом в разные места: на сжигание чучела Масленицы в горнолыжный парк зимой, в ботанический сад с необычными тропическими растениями весной, на лепку из глины осенью. Самое интересное наше путешествие было в гости к друг другу на колядки. Мы целый вечер катались на машинах по гостям! Приходили всей классной толпой, девочки были в платках, в бусах, одна мама играла на балалайке, мальчики кто в чем, а я был в шкуре барсука! Ее мне подарил сосед в деревне. Нам открывали дверь, а мы бросали пшено на пол, пели песни, водили хоровод, играли в игры, а потом желали хозяевам хорошего настроения, а нас в ответ угощали пряниками, конфетами и петушками на палочке. Такой колядочный вечер у нас был замечательный, мы ездили почти до ночи. И учительница была в этот момент совсем не строгая, а наоборот, веселая.
Теперь у меня другая учительница. Она очень хорошая. Не кричит на меня, хотя учиться мне по-прежнему очень трудно.
Предыдущие рассказы.