Упырь.⁠⁠

В небольшом кабинетике, едва вмещавшем пару письменных столов, вели неспешную канцелярскую работу два молодых человека. Негромко клацали кнопки клавиатур и калькуляторов, изредка жужжал принтер, шуршали и шелестели бумажные листы. Тикали закреплённые на стене механические "ходики", ненавязчиво извещающие о скором приближении обеденного перерыва. Один из парней оторвался от работы, бросил взгляд на часы и поднялся из-за стола. Он подошёл к окну, взял стоящий на подоконнике электрический чайник и направился к выходу из кабинета. Когда за ним закрылась дверь, на столе его коллеги металлическим дребезгом зазвонил телефон, беспощадным сухим треском разорвав кабинетную тишину. Служащий снял с аппарата трубку и приложил её к уху, не переставая стучать по клавиатуре свободной рукой.

— Архив. Васильев у аппарата, — он послушал голос в трубке, кивнул, как будто собеседник мог его видеть, — да, Василий Терентьевич, распечатаю и отнесу. Хорошо. Нет, ещё не обедали. Да.

Последнее слово он выговорил с некоторой натугой, после короткой, едва заметной паузы, проговорив его явно нехотя. Повесив трубку, Васильев уставился в монитор отрешённым взглядом, собирая воедино прерванные и разбросанные телефонным звонком мысли. Открылась на скрипучих петлях дверь и в кабинет вошёл отлучавшийся коллега.

— Кулер пуст, мне воды не хватило. Пришлось из-под крана набирать, — он установил чайник и нажал кнопку нагрева.

— Только что Пыреев звонил. Сказал, скоро зайдёт.

— Вот же мудак. Если бы ты только знал, Степан, как он меня утомляет своей пустой болтовнёй. Вот ты умный чувак, скажи, как послать начальника, чтоб он исчез, но при этом не обиделся?

— Ох, Колька, сдаётся мне, неспроста Васька к нам ходит. Обрати внимание; как у нас с тобой время обедать, так и он тут как тут. Ты ничего здесь подозрительного или странного не усматриваешь?

— Да что тут странного? Он обычное трепло мужского рода. Язык без костей, — Николай пожал плечами.

— Не всё так просто, хоть и признаю что болтун он незаурядный. Мне бабка рассказывала, что будто в старые времена жили такие люди, которые умели глазами всю пользу из еды высасывать. Сядет вот такой возле тебя и смотрит, как ты ешь. Он вроде ничего плохого не делает, это якобы так нечаянно совпало, что ему с тобой поговорить нужно и случайно у него получается к тебе в тарелку заглядывать. Сидит рядом или стоит, не важно, языком чешет, отвлекая тебя от еды, а сам из неё всю силу вытягивает. И ладно бы, если бы пища оттого просто становилась пресной и бесполезной, так нет же — хуже нет отравы, чем вот так с упырём с одной тарелки голод утолять. Глаз его на неё невидимый ложится, как гноящаяся язва. Сглазом называется. Ты ешь и думаешь, что любимой лапшой лакомишься — а упырь в то же самое время насыщается одновременно с тобой. Но ему впрок идёт, а тебе во вред. Вот так. Хочешь верь, хочешь нет, а только я от таких людей всегда стараюсь свои харчи прятать, и тебе советую.

— Да сказки это всё. Тебе бабка байку пересказала, а ты и уши развесил! — негромко рассмеялся его напарник, — так не бывает.

— Бывает, Коля. Ты что, ещё не понял, почему он сам на работе никогда ничего не ест? Ты хоть раз видел его жующего? Он и в кафешку не ходит и с собой тормозки не носит. Я не раз уже у него спрашивал, как он умудряется без обеда обходиться. А он в ответ всегда только привычно отшучивается, мол, ему и завтрака хватает. Надеется, что ему поверят, что он вот так с утра на весь день наедается. Так, да не так, потому что ему и в самом деле не нужно есть в течение дня. Он по кабинетам пройдётся, то к тебе в тарелку заглянет, то у другого бутерброд зенками всеядными своими облобызает, и будто отчерпал у каждого по половине пайки. Походит, посмотрит, вот и сыт уже. Нас смотри сколько, — Степан повёл вытянутой рукой, как бы прося у стен кабинета подтверждения, что за ними действительно находится множество обедающих людей, — поступай, как знаешь, а я тебя предупредил.

— Тебя послушать, так от всех нужно во время еды прятаться, в одиночку хомячить. А как же люди в столовых и ресторанах обедают? Что же упыри твои и там охотятся?

— Не знаю, может и так, однако туда люди питаться ходят. У каждого в руках ложки да вилки. Если кто сядет просто так смотреть, его там сразу заметят. Он же одними глазами жрёт. И вот ещё что бабка мне говорила; упыри эти сами не знают, что они упырями являются.

— А это как так?

— А так. Он думает, что у него такая индивидуальная особенность организма. Ему и в самом деле обычной пищи много не нужно, если есть на кого посмотреть во время трапезы.

Закипел стоящий на подоконнике чайник. Горячий пар, вырываясь из носика струёй, затуманил оконное стекло. Щёлкнула, отскочив, кнопка. Кипяток постепенно затих и вновь стало слышно тиканье часового механизма. Тишину нарушил Николай, и сейчас в его голосе слышались нотки сомнения:

— Чёрт его знает. А ведь и я вспомнил одну странность. Вот придёт он бывало к нам в кабинет, поспрашивает о работе и так невинно поинтересуется, мол, вы уже пообедали, ребята? Ответишь если утвердительно, мол, мы уже поели, он тут же и уходит. И вот уже слышно как он в соседнем кабинете своим помелом машет, — Колян задумчиво потёр выбритый до зеркального блеска подбородок, — действительно, он что, вот так весь обеденный перерыв по кабинетам и ходит?

— Ну вот, Коляша, стало быть, и до тебя наконец-то доходит. А в среду, помнишь, мы решили отложить обед? Я тогда Ваське неосторожно сказал об этом, после чего он с нами ждать остался, делая вид будто припёрся только для того, чтоб языком потрепать. Права была бабка, земля ей пухом. Пожрать он приходил и в итоге пожрал ведь.

— А у меня тогда сразу же после обеда голова разболелась и тошнило слегка. Я тогда решил, что руки плохо вымыл. Хм. Хотя, у меня от его болтовни часто голова трещит. Терпеть его не могу, а куда деваться? Начальник. В рот ему ноги.

— Упырь он. Ещё бабка рассказывала, что против них в народе придумано средство распознавания. Придёт к тебе упырь питаться, а ты ему сразу в лоб говори; когда я ем, я глух и нем. Может быть и не с первого раза, но обычный человек обязательно перестанет отвлекать от приёма пищи, но упыря так просто не прогнать и этим он себя с потрохами выдаёт. Так что, Коля, поверь, и не такое бывает.

Парни некоторое время посидели молча. Когда на одном из мониторов включился скринсейвер, Степан поднялся со своего стула и обратился к коллеге:

— Пойдём, Коля, в столовку у автобазы сходим, там поедим. Оставь свой Бигланч на потом.

— Давай. Успеем, — Николай поднялся и проследовал за сослуживцем. Выйдя из кабинета последним, он запер дверь на ключ.

Парни бодрой рысцой сбежали по ступеням офисного здания, преодолев несколько лестничных пролётов. Из коридоров до них доносились едва уловимые запахи пищи; то бродящие по зданию сквозняки увлекали за собой приметы готовящихся к обеденному перерыву клерков. Подойдя к турникету, молодые люди вдруг замешкались у него, увидев что навстречу им в здание вошёл высокий, слегка полноватый мужчина. Он шёл прямо к ним:

— Вы куда? Я как раз собирался вас проведать. Нужно обсудить несколько рабочих моментов.

Николай сделал вид, будто этот вопрос его никоим образом не касается. Его растущей волной наполняло чувство раздражения и негодования: «И в законный перерыв покоя не даст, гад. Никакой он не упырь, а обыкновенный мудак».

— Мы в магазин, Василий Терентьевич, за булочками к обеду. Купим и сейчас же вернёмся, — когда было нужно, Степан умел лгать очень правдоподобно, — а вы сами, разве не будете обедать?

— Обязательно буду, — шеф набрал полную грудь воздуха, не скрывая того что принюхивается. Не всякому наблюдателю этой сцены пришло бы в голову, что в этот момент успешный руководитель среднего масштаба Василий больше всего был похож на волка, учуявшего кровоточащую израненную жертву, — вот прямо сейчас и приступлю.

«Что б ты подавился», хотел ответить ему Степан, но вместо этого толкнул в бок напарника и они торопливыми шагами направились к выходу из здания, намереваясь впредь обедать всегда только в расположенной неподалёку столовой.